Броня Молчания

Режим посещений-3

…На «Шайтане» было удивительно тихо. Наверное, космонавты в своих битвах никогда не видят ни крови, ни грязи сражений, не слышат стонов умирающих. Скорее всего, за то, что согласились служить самой могучей силе своей цивилизации, им дарована привилегия лёгкой смерти… Азер всё-таки не дала им лететь на «собаке». Встала так, что впору быка, а не кабана чеканить на её маске, и добилась-таки другого транспорта — к неловкости принцессы, сам Тардеш дал свой личный челнок.

«Ну ладно»…

К Агире собрались все оставшиеся диверсанты — даже Сакагучи, что в последнее время избегал находиться в одной комнате с Афсане (по мнению принцессы — только из-за её черезмерной настойчивости). Скорее всего, он просто устал. Но и светловолосую лучницу тоже понять можно было — она же по природе своей соблазнительница, ей же нельзя долго без мужика, а тут — уже давным-давно, ещё с приезда в Склады, отказывала всем и вся. (Её и так уже по утрам насильно кормили, что будет дальше?), но и средняя из сестёр вела себя пока что прилично.

Это вот стража из призраков вся опешила, с какой свитой к ним принцесса подходит. Трибун минут пятнадцать заикался, пытаясь объяснить, почему им подход запрещен, но, потом, спустилась Злата, и вылечила его от дефекта речи. Ну… печально и смешно заканчиваются попытки поспорить с колдуньей…

Изоляция на принцессе и её спутниках, едва они вошли в тюремный блок, засверкала мелкими искорками — внутри поддерживалась атмосфера родины гандхарвов, и мелкие частички тумана агрессивно нападали на магическую защиту. Демонесса, притормозив всех, перенастроила сначала свою, потом — защиту своих друзей, и, поправив, как следует, свои одежды (непривычно всё-таки ходить без меча!) проследовала за уходящим тюремщиком.

Какая знакомая форма. Точно так же, на встречу к Агире, шли вслед за надзирателем…

Что странно — целый блок, несколько камер, в который их завели, пустовал — только одна из них — самая последняя был занята гандхарвом. Тюремщик только усмехнулся и загадочно ответил: «А вы поживите у нас», — а потом указал рукой и объявил: «Вон, вот герой. Бумагу принести или у вас машинка есть?».

— Принесите бумаги.

— Ладно, — кивнул сторож: — По стеклу постучите, когда подойдёте. А то он иногда стоя спит.

— Спасибо. Афсане! Сходи с ним!

А стучать и не потребовалось. Они даже и не успели прикоснуться к вогнутому, ударопрочному и запотевшему изнутри стеклу, служившему дверью камеры, как то осветилось светом крыльев, и нежная рука, протёрла окошечко, в котором показалось доброе лицо ангела.

«Здравствуйте, принцесса»- написал он на стекле завитушками письменности полубогов.

— И ты здравствуй, Агира… — постаралась улыбнуться девушка: "«Как живёшь?» — написала она кончиком когтя на стекле.

«Не прикасайтесь к стеклу» — показал он специальную бумажку: «Примёрзните».

— Ты их что, специально заготавливал? — сощурила зелёные глаза демонесса. Ангел, улыбаясь, закивал.

Прибежала Афсане, принесла блокнот без корочек, — сначала своей хозяйке (поджечь, что ли?), потом, сконфузясь, положила в выдвинутый Агирой ящик. Но они нашли великолепный способ обходиться без бумаги.

«Спасибо, Афсане» -дыхнув на стекло, написал он красивой клинописью специально для неё. Хрупкая соблазнительница зарделась по самые ягодицы.

Потихоньку — кто осмелев, а кто выдержав церемонную паузу, все остальные приблизились к стеклу. Хасан первым делом заинтересовался устройством ящика передач, и, засунув туда длинный нос, стал выкручивать его, помогая себе руками и ногами. Азер раз пятнадцать его оттаскивала, Гюльдан — раза три, но он с неистребимым упорством возвращался, пробуя на прочность загадочный механизм.

«Здравствуйте, ребята» — крупно на всём стекле написал ангел: «А что, Аравинда и Даршани уже улетели?»

— Они написали письмо. Долетели и обустроились хорошо, только вот с работой пока туго. Теперь всё наоборот — теперь Аравинда хочет ребёнка, а Даршани захотела карьеру. Протестует.

— Бедный мужик, — вставила Афсане: — У людей-то «этим делом» нельзя заниматься, если не хочешь завести детей.

«Что-то ты путаешь» — вставил Агира: «Это у нас с этим строго, потому что мы умираем, родив ребёнка, а у людей всё в порядке»

— Вы умираете⁈ — ахнули все.

«Наши женщины живут ради одного ребёнка. После долгой жизни, полной счастья, они умирают, оставляя своё дитя сёстрам. А сердца мужчин слишком слабы, чтобы вынести разлуку. У сиддхов тоже нечто подобное, но более жестоким образом»

— Красный Император запрещает иметь больше одного ребёнка.

«Отчасти из-за этого же»

Дочь императора демонов медленно, как во сне прикоснулась к заалевшему под её рукой стеклу и пристально-пристально посмотрела в глубокие синие глаза небожителя.

— Бедные! — расслышала она позади себя голос Гюльдан: — А ещё говорили, что ваш «Рай» — место вечного перетраха! Что, значит, бессовестно врали⁈

«Нет, почему же» — смотря на принцессу, старался писать выше её головы ангел: " Есть же ещё апсары'

Слово «Апсара» получилось прямо над головой Мацуко — как подпись к портрету.

«Не прикасайтесь к стеклу»" — дыхнув, написал он перед её глазами: «Примёрзнете»

— Ерунда, — ответила демонесса.

— А разве апсары — это не есть ваши жены?

— Нет, — сказала за него Метеа: — Есть апсары, и есть женщины-гандархавы. Они, кстати куда более красивы… Намного изящнее апсар… У меня среди вещей где-то есть книжка с картинками, вернёмся — покажу вам…

Потянулась пауза. Подошел Сакагучи, вежливо напомнил:

— Госпожа…

Ну что опять не так⁈ Что она сделала такого неподобающего⁈ Хотя, может быть, действительно чересчур прямо уставилась…

«Теперь я знаю твою тайну сердца. Я знаю, почему ты так ищешь смерти… и кого ты потерял навсегда…» Небожитель приблизил своё лицо к самому стеклу, коснулся её руки с другой стороны, и, дыхнув перед её глазами, написал мелко-мелко: «Отпустите. Вы причиняете боль самой себе». Стекло темнело от её прикосновения, вздувалось, и загоралось огнём. Каким же грубым показалось пламя, овевающее её пальцы, по сравнению с мягким сиянием его кожи! Принцесса, зажмурившись, помотала головой, и потом силой оторвала когти от потянувшегося за ней прозрачными ниточками стекла, и показала невредимые ладошки:

— Не бойся, видишь⁈ — она запнулась, непонятно — то ли пыталась вздохнуть, то ли — усмехнуться, отвела глаза и резко окончила: — Удачи тебе на суде. Я надеюсь… надеюсь, они всё-таки увидят очевидное, — и, резко отвернувшись, пошла прочь, решительно взметая ногами подол узкого в плечах платья…

Принцесса даже не заметила, что ушла одна — друзья, не наговорившиеся, ещё задержались, пытаясь каждый что-то написать для Агиры, который не успевал отвечать им. Даже Азер и Сакагучи — и те оставили обычную назойливость, позволив госпоже скрыться от них в царившем в этом отсеке тумане, изредка озаряемым морганием неисправных ламп.

— Вы одна, девушка? — голос тюремщика вывел её из забытья. Она обнаружила себя возле входного шлюза. И… и к ней ещё никогда не обращались просто как «девушка»…

— Вам открыть? — вновь повторил свой вопрос надзиратель.

— Нет, — покачала головой демонесса: — Я подожду остальных. У вас есть табурет, что не загорится подо мной? — она подумала: всё-таки шлюз. Открывать-закрывать — только воздух переводить. Зачем лишние проблемы Тардешу?

Тюремщик подтащил какую-то табуретку, слишком высокую для младшей дочери императора окрестностей Аматэрасу, а сам куда-то пропал, оставив её наедине с туманом и собственными мыслями. И самое-то главное — она не сразу заметила, что голос Тардеша ей слышится наяву! Да… На стене, у замка шлюза (возле которого она и сидела), горела лампочка настенного дальнеговорника, а из него доносился тихий, но Его голос:

— … да не знаю. Не хотелось бы. И так слишком много кривотолков ходит.

— Да постой, — это уже Злата. Этот хитрый и писклявый голос ни с чем не перепутаешь: — Подождал бы немного, порадовал бедную девочку.

— Ой, да… Надоела ты со своим сводничеством! Надоела! Что ж ты вечно какой-то не тот подтекст ищешь?

— Ну, знаешь… Таким тоном… Я могу и обидеться.

— Извини, Злата. Весь на нервах. И работа, и это процесс, и все подряд под меня копают… Проклятье, ты бы знала, как мне тяжело без неё! (Метеа вздрогнула) Пусть тактика у неё и хромает, но второй такой интуиции мир не видывал! Как я ни хвалил Мацукаву, он всё-таки лучше всего себя чувствует на поле боя, а не над штабными картами. Ну почему она родилась женщиной!

(а вот тут принцесса просто захныкала)

— Ничего, будь спокоен, — спустя паузу, раздался ласковый, золотисто-медовый, как она сама, голос Златы: — мы тоже на кое-что годны. В конце концов, у тебя есть я, а значит — есть и опыт, как выкручиваться из подобных ситуация. Помнишь, нас-то доставали? Я думаю, было похуже. Так ведь выкрутились!

— С тобой другое дело, ты — гражданка Амаля.

— А тут — нет Лейлы!

— Окончишь ли ты когда-нибудь на неё дуться?

— Зачем? (нага тихо рассмеялась) Знай одно — что бы ни затевали эти дураки и недоноски против тебя, твоя аюта — всегда с тобой. Она защитит и тебя… и твоих друзей…

— Госпожа Третья⁈ — прогремел над ухом нежданный голос Сакагучи: — Вы плачете⁈

Кадомацу вздрогнула, слепым взором глядя на него и не понимая, на каком языке он говорит, потом вспомнила — на её родном:

— Ты здесь? Где остальные?

— Подойдут сейчас. Хасан и Маваши всё-таки выломали эту кормушку и пытаются починить обратно. Вас огорчила беседа с господином Агирой?

— Отстань. У меня и без него хватает печальных мыслей!

Подошли остальные и тюремщик. А Злата за шлюзом ждала их уже одна. Метеа чуть-чуть не позабыла поставить блокировку на себя и свои мысли — ещё бы не хватало, чтоб нага узнала, что она слышала их разговор!..

В конце концов:

«А сама-то, какими глазами смотрела на Агиру? И это после всех клятв, которые принесла и себе, и богам? Неужто боги это должны были простить тебе, ты, избалованная дурочка? Не смей ревновать. Справедливость — ведь она и распространяется и на тебя. Терпи, раз обещала…»

А вот чего ей хотелось — чтоб драгонарию сегодня оказалось с ней по дороге! Зашли бы в челнок — а он там сидит!..

Размечталась…

Глупая…