Бумажная империя 3

Глава 9

Напротив меня стоял злой как чёрт Гагарин, только вчера подписавший контракт с моей газетой.

— Илья Андреевич, жду пояснений, — надавил я голосом, желая понять что так разъярило моего нового управляющего.

Он открыл было рот, чтобы наконец ввести меня в курс дела, но его прервал вбежавший в переговорку Стас:

— Даниил, беда! Юсупов обратился в министерство печати с требованием отозвать лицензию у нашего издания!

Молча переведя взгляд на Гагарина, я увидел короткий кивок, означавший, что это именно та новость, которая привела его в такое бешенство.

— Уверяю вас, что слышу об этом впервые и предлагая вам должность управляющего, ничего не скрывал и не утаивал, — в первую очередь успокоил управляющего, а затем обратился уже к обоим руководителям: — Ситуация неприятная, но мы разберёмся. Совсем скоро у нас запланирован первый выпуск Голоса улиц и нам необходимо сфокусироваться на этом важном событии.

— Даниил, о какой новой газете может идти речь, когда нас собираются лишить лицензии⁈ — возразил главред.

— Станислав, успокойтесь, — строго осадил его Илья Андреевич. — Пока у издания нет никаких проблем с лицензированием, значит продолжаем работать прежнем режиме.

Вот он! Тот самый стержень, что необходим на месте управляющего и как же хорошо, что мне удалось убедить Гагарина присоединиться к нашему коллективу. Его найм можно по-праву считать моей первой крупной победой на посту единоличного владельца газеты.

А второй, не менее значимой победой, станет успешный запуск народной газеты. Но нельзя несерьёзно относиться к интригам Юсупова. Если Павел Алексеевич вступил в игру и инициировал заседание совета журналистов по вопросу отзыва нашей лицензии, значит у него есть чёткий план. Просто так сотрясать воздух этот мужчина не будет.

— Илья Андреевич, узнайте пожалуйста через ваши знакомства в министерстве к чему нам готовиться, — обратился я к управляющему.

Он утвердительно кивнул, окончательно успокоившись и поверив, что я не хотел его подставить или обмануть.

В свою же очередь, я незамедлительно решил выяснить чем может грозить эта ситуация для нас в юридическом плане. Поскольку моё издание пока что было не очень крупным, то штатного юриста мы себе не могли позволить и я решил обратиться в известное на весь город юридическое бюро «Розенберг и Коровин».

Но тут меня ждало первое разочарование.

— Вынуждены вам отказать. Одним из наших крупнейших клиентов является господин Юсупов и сотрудничество с вами вызовет конфликт интересов, — услышал я вежливый, но очень демонстративный отказ.

Не став ничего выяснять, я повесил трубку. Этот отказ означал очень многое и давал пищу для размышлений.

Конфликт интересов, — смаковал я услышанную фразу. Получается, что Юсупов не скрывает того, что является стороной конфликта. Именно он, а не министерство печати. Павел Алексеевич очень опытный интриган и прекрасно понимает что делает. И я тоже уже стал догадываться что он задумал, и ничего хорошего для нас это не сулило.

Звонок в следующую юридическую фирму лишь подтвердил мои неприятные догадки.

— Даниил Александрович, к сожалению мы не можем сотрудничать с клиентом, обладающим столь сомнительной репутацией, — пренебрежительно ответили мне при обращении за консультацией. — Защита интересов Заневского вестника противоречит нашей корпоративной этике.

С каждым новым звонком и следующим за этим неминуемым отказом даже разговаривать с нами, я понимал одно — юридической помощи нам ждать не стоит.

Юсупов, своим открытым участием в вопросе по отзыву нашей лицензии, дал недвусмысленный намёк, что сотрудничая с нами, они станут его врагами. Опять старый, грязный, но хорошо работающий трюк.

Обзвонив десяток юридических контор разного пошива, я вспомнил про Александра Григорьевича Шадрина — пожилого, но очень бойкого юриста, что помогал мне в моём споре с банковским клерком, намеревавшимся отобрать цветочный.

— Вы абсолютно правильно всё понимаете, Даниил Александрович, — подтвердил высказанные мной подозрения юрист. — На помощь лицензированных юристов, состоящих в гильдии правовых работников, вы можете не рассчитывать.

Он — единственный из всех, кто согласился помочь и проконсультировать меня. Но сразу обратил внимание, что консультация будет для частного лица Даниила Уварова, а не для владельца издания, попавшего под опалу.

— Я согласился встретиться с вами исключительно из моего к вам уважительного отношения после нашего с вами успешного дела против банка. До сих пор нахожусь под впечатлением от того, как дерзко и уверенно вы действовали против представителей Северного ветра, — хмыкнул он, слегка улыбнувшись.

— Чем может грозить эта ситуация с заседанием совета журналистов для моей газеты? — прямо спросил я у Александра Григорьевича.

Он посмотрел на меня взглядом, не предвещавшим ничего хорошего:

— В совете сплошь аристократы и это не суд, где действует закон. Там решает статус и авторитет, а вы сами понимаете какой статус и авторитет у Юсупова в министерстве печати и в совете журналистов.

— Вы хотите сказать, что юристы там особо не нужны? — уточнил я.

— Я хочу сказать, что на заседании вам делать нечего. Что с юристами, что без них, — покачал головой он. — Единственный вариант сохранить вашу лицензию — это чтобы заседание не состоялось в принципе, потому что его начало будет означать ваше неминуемое поражение.

Да уж, похоже я недооценил Юсупова и степень его влияния на здешний газетный мир. И главная проблема в том, что лицензия принадлежит издательству и её отзыв означает гибель не только Заневского вестника, но и ещё не вышедшего Голоса улиц.

И ни одно другое издательство ни при каких условиях не согласится на выпуск моего революционного продукта. Равно как и нет никаких шансов получить новую лицензию по той же самой причине — Юсупов просто запугает комиссию, выдающую лицензии на печатную деятельность.

Получается, что все пути ведут к Карамзину и раскрытию его убийства. Ведь единственный способ избежать заседания за якобы клевету и очернение чести покойного — это доказать, что никакой клеветы в наших словах нет и Карамзин действительно предатель родины.

Самое глупое, что мы даже не называли его таковым, но сейчас всем уже на это наплевать. Подконтрольные Юсуповым СМИ раздули настолько огромный скандал из нашей нейтральной статьи, что все теперь уверены на сто процентов, что мы напрямую обвиняли Льва Александровича в предательстве родины и сотрудничестве с австрийцами.

Юсуповы ещё пожалеют, что затеяли эту войну, — одна эта мысль подстёгивала и мотивировала меня больше, чем все деньги мира.

Внезапно возникшая проблема требовала всего моего внимания. Происходящее требовало действий, причём стремительных. Разложив неприятную ситуацию на составляющие, у меня сразу нарисовалось два фронта работ:

Во-первых, нужно как можно сильнее отсрочить рассмотрение вопроса отзыва нашей лицензии, а для этого мне всё-таки понадобится юрист. И спасибо Шадрину за непроизвольную подсказку. Его вскользь брошенная фраза про то, что ни один юрист, состоящий в гильдии правозащитников, не будет с нами работать, подтолкнула меня к изящному и смелому решению — я буду искать того, кто не состоит в гильдии и вообще не является юристом. По крайней мере пока.

Студенты. Как же я сразу об этом не подумал? Будущие адвокаты, голодные до настоящих дел и жаждущие показать себя, заявить о своём таланте в шумной и громкой истории, чтобы к моменту выпуска их имя уже было известно в юридических кругах. Рассчитывать на то, что дети аристократов станут мне помогать было глупо, а вот найти простолюдина, который благодаря своему таланту и трудолюбию смог поступить на юридический факультет лучшего университета страны — это именно то, что мне нужно!

Ну а во-вторых, отсрочивать отзыв лицензии бесконечно не получится, значит тянуть с расследованием потенциальной государственной измены покойного оружейного короля больше нельзя. Необходимо подключать все доступные ресурсы, чтобы вынудить особый отдел всерьёз взяться за расследование связи Карамзина, Волченко и австрийцев.

И перво-наперво, нужно встретиться с Васнецовым и Никитиным, чтобы узнать как продвигаются дела и что удалось узнать их людям.

Поместье рода Васнецовых

Когда на следующее утро я подъехал к воротам поместья купца, то охранник лишь махнул мне рукой, пропуская на территорию без сверки со списком посетителей. Похоже что Васнецов внёс меня в ближний круг своих знакомых, кому позволено являться к нему без дополнительных согласований. Злоупотреблять его расположением и заявляться без приглашения я конечно же не буду, но эта небольшая деталь не могла меня не порадовать.

Моё положение в высшем обществе потихоньку росло. Хотя какое там «потихоньку», мой статус летел вверх как ракета!

— К сожалению, мои люди не смогли найти точек взаимодействия с имперскими следователями, — недовольно сообщил Никитин. — Я подключил даже высшее руководство армии, чтобы они повлияли на непоколебимую позицию особистов касательно мотивов заказного убийства, но всё бестолку.

Коренастый мужчина старался не показывать ту ярость, что таилась у него внутри. Но в его глазах я видел огонь негодования от собственного бессилия. Потомственный аристократ, с детства привыкший к тому, что его статус и власть открывают любые двери, был взбешён тем, что никак не мог повлиять на ситуацию.

— Очень понимаю твоё негодование, — кивнул в ответ Васнецов. — Мою службу безопасности даже не подпустили к разбившемуся фургону преступников, хотя они были первыми, кто добрался до убийц Карамзина. Полное впечатление, что император хочет как можно скорее закончить с этой неприятной историей и ему не так важно разобраться что же действительно произошло.

— Неужели совсем ничего? — удивился я тому, как легко аристократы приняли своё поражение.

Но хитрая улыбка на лице Васнецова, появившаяся после моего вопроса, означала лишь одно: он что-то узнал.

— Александр, глава моей охраны, в армии был шпионом и его опыт пригодился как нельзя кстати, — чуть ли не шепотом произнёс купец. — И он семь часов со своими людьми дежурили вокруг места аварии, по крупицам собирая информацию.

— И? — затаил дыхание я, ожидая услышать что-то интересное.

— И он со стопроцентной уверенностью сказал, что в разбившемся фургоне не было водителя, — ответил Иван Васильевич.

— Успел выпрыгнуть, пока машина падала? — тут же предположил Никитин.

— Нет, — холодно отрезал я. — Он был на мосту. Я видел его.

Тот парень с ледяным взглядом, который привлёк моё внимание в толпе зевак. Это был он. Сейчас у меня не было ни малейших сомнений в этом.

— Ты уверен? — не в силах сдерживать удивления спросил Васнецов.

Я утвердительно покачал головой:

— Эта авария — не случайность. Это заметание следов. Заранее продуманный план по устранению исполнителей.

— Очень жестокая расчётливость, — тихо проговорил граф. — Но опять же не доказывает то, что убийцы не были австрийцами. Судя по всему, следователи не нашли никаких совпадений в наших базах.

— А разве это и не является доказательством? — спросил я у него.

— Каким образом и чего? — нахмурился Георгий Сергеевич.

— Родиться в Российской империи и стать для государства невидимкой можно, а можно ли не засветиться в базах, если ты приехал из другой страны? — спросил я, намекая на ответ.

— Официально — никаким образом, — подтвердил мою мысль Никитин. — Но есть же тайные тропы, нелегальные пути контрабандистов. Человек может попасть к нам в страну, пускай это будет трудно.

— Именно, а этот путь контролирует кто? — улыбнулся я.

— Криминал… — понял ход моих мыслей купец. — А весь криминал в нашем городе контролируется Волком, что косвенно доказывает его причастность.

Я улыбнулся, откинувшись в кресле. Получается, что какие-то ниточки, связывающие Карамзина и Волченко у нас есть. Очень тонкие, непрочные, но всё-таки есть. Значит мы ещё повоюем!

Обсудив дела и выработав план дальнейших действий, я уже собрался уходить, как внезапно Иван Васильевич задал мне вопрос, который никак не относился к нашему разговору:

— Даниил, а позволь поинтересоваться что за дела связывают тебя с Михаилом Морозовым?

— А откуда такая информация? — нахмурился я.

Мне потребовалось пару секунд, прежде чем я сам понял что же меня связывает с названным человеком.

— Купец наводил о вас справки. Сказать по-правде я был очень удивлён, когда со мной связался лично Михаил Игнатович и задал вопрос про моего бизнес-партнёра, — на последних словах Васнецов легонько усмехнулся.

Видимо «масштаб» доли в Заневском вестнике по сравнению с прочими активами богатого купца вызывает у него лишь улыбку.

— Полагаю, что Михаил Игнатович беспокоится за своего сына, — пожал я плечами.

Васнецов заинтересованно наклонил голову, ожидая пояснений.

— У нас с Николаем Михайловичем назначена дуэль в понедельник, — невзначай бросил я, отчего сидящий напротив купец едва не поперхнулся чаем.

— Даниил, пожалуйста, скажи что это шутка или ты некорректно выразился, — хмуро посмотрел на меня Иван Васильевич. — Михаил Морозов очень… специфичный человек, если выражаться корректно. И я бы крайне не рекомендовал заводить такого врага как он.

— Значит придётся с ним подружиться, — усмехнулся я.

На лице Васнецова промелькнула тень улыбки, но он не позволил себе проявить эмоции:

— Если вы сможете охомутать самого Михаила Игнатовича, то откроете для себя весь свет Московской аристократии. Род Морозовых — один из старейших во всей империи и его влияние в рядах Московских элит сложно переоценить.

— Знаете, Иван Васильевич, мне кажется что если кто-то и способен превратить дуэль с сыном Морозова в начало крепкой дружбы и сотрудничества, то это несомненно будет Даниил, — хохотнул граф Никитин.

— Брось, Георгий, это же Морозов! — повернулся к нему Васнецов.

— Когда-то и про нас также говорили, — усмехнулся граф. — Вспомни, ты грозился убить пацана, что едва не разрушил помолвку наших детей, а теперь он пьёт кофе у тебя дома, словно давний друг.

— Это другое, — не согласился с ним купец уже не таким уверенным тоном.

— Пари? — тут же довольно улыбнулся Никитин.

— Отлично! Я как раз давно засматриваюсь на одну игрушку из твоей коллекции, — потёр руки Васнецов и в его глазах сверкнули молнии.

Граф же замялся, видимо сразу поняв о чём идёт речь.

— Уже не так уверен в нашем юном друге? — мгновенно подметил сомнения Георгия Сергеевича купец.

— Нет, просто придумываю достойную награду для себя и Даниила. В конце-концов он тоже участвует в нашем споре, — ответил Никитин.

— Замотивировать хочешь, так и скажи, — хохотнул Иван Васильевич, а затем махнул рукой: — А валяй, я в себе уверен.

— А в Морозове? — хитро спросил я.

— А в Морозове ещё сильнее, — невозмутимо ответил он.

Глава рода военных тем временем крепко озадачился придумыванием достойной награды. Пару минут он сидел, молча попивая чёрный кофе, пока наконец не выдал своё решение:

— Бал у Меньшиковых.

— Нет, — коротко отрезал Васнецов, мигом посмурнев. — Это невозможно.

— Для тебя, Иван Васильевич? Не прибедняйся, — довольный собой, возразил Никитин. — Тем более ты ведь так уверен в Морозове, значит никакого риска и нет.

Узнав подробности, я невольно присвистнул. Никитин замахнулся на участие в главном светском событии года. Рождественский бал-маскарад у самого светлейшего князя. И более того, если я смогу завести дружбу с Морозовым, то по условиям спора, Васнецов каким-то образом должен будет обеспечить мой проход на это мероприятие. А сложность заключается в том, что на приёмах у Меньшикова никогда, ни единого раза, не были простолюдины. Даже прислуга на его мероприятиях набиралась из низших веток аристократических родов.

Вот что такое Мотивация с большой буквы! Ну Никитин, ну даёт!

Кофейня «Угрюмый боб»

— А почему мы встречаемся в кофейне, а не проводим совещание в офисе? — удивлённо спросил Гагарин.

— Привыкайте, Даниил Александрович работает всегда и везде, — усмехнулась Вика. — Не удивлюсь, если когда-нибудь он пригласит нас на планёрку в тюремную камеру.

Наградив журналистку порицающим взглядом, я сразу же перешёл к делу:

— Поскольку Юсупов не оставил нам выбора и убедил всех, что мы порочим честь невинного Карамзина и очерняем его память, то нам не остаётся ничего иного как согласиться с этим.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурились собравшиеся.

— То, что теперь мы меняем стратегию, — твёрдо сказал я. — Отныне мы становимся рупором несогласных. Тех, кто устал от навязываемой всеми СМИ позиции, кто по каким-либо причинам выступает против всеобщей повестки о святости и непогрешимости любого аристократа, лишь из-за его фамилии и происхождения. А таких людей куда больше, чем Юсупову и его прихвостням кажется.

— Получается, ты объявляешь открытую информационную войну? Хочешь давать своё мнение, не подкреплённое доказательствами, как мнение всего издания? — недовольно спросил Гагарин, не одобряющий подобные действия.

— Мы уже участвуем в информационной войне и сильно в ней проигрываем, — возразил я ему. — А бездоказательного мнения мы писать не будем, потому что доказательства у меня есть. Но к сожалению специальный отдел имперских следователей никак не хочет к ним прислушиваться. И раз они не слышат мой голос, то надо кричать громче.

— Ты хочешь, чтобы люди стали говорить об этом и тогда у властей не будет иного выбора, кроме как прислушаться к их голосам и принять во внимание твои доказательства? — поняла задумку Вика.

— Именно! — улыбнулся я. — Единственный способ сохранить лицензию — доказать нашу правоту в вопросе поставок оружия австрийцам. И разжечь сомнение общества в непогрешимости Карамзина. Это наше главное оружие на данный момент.

— Вы затеваете очень и очень опасную игру, Даниил Александрович, — покачал головой Гагарин.

— А разве не из-за таких вот опасных игр вы решились перейти в нашу газету? — с вызовом посмотрел я на своего управляющего.

Дом на Арсенальной набережной.

Приехав домой, позволил себе наконец-то выдохнуть и расслабиться. Купив шампиньоны и курицу, я решил побаловать свой желудок домашним жульеном. Шаверма, открытая мне Гончаровым конечно божественна, но одной ей сыт не будешь.

Так что, переодевшись в домашний костюм, я принялся нарезать куриное филе тонкими ломтиками. Погрузившись в свои мысли, на автомате орудовал ножом и даже не сразу понял, что в мою дверь активно стучат.

Не смотря в глазок, я так и открыл дверь, держа в правой руке огромный нож.

— Добрый вечер. Я могу зайти? — стояла на моём пороге Алиса Распутина с большой сумкой в руке.

«Поедешь к нему с вещами и без титула», — тут же прозвучал в моей голове голос Сергея Распутина.