Бывшие. Верни мое сердце

28

Утро выдалось на удивление солнечным и морозным. Будто сама природа приободряла, вселяла надежду. Я проснулась в приподнятом настроении, полная решимости довести дело до победного конца.

Собралась в рекордные сроки. Даже с макияжем заморочилась, хотя обычно на работу особо не крашусь. Но сегодня же предстоит тонкая игра, закулисные интриги. Надо выглядеть соответственно.

По дороге набрала Светку, пригласила вечером забежать на чай. Обещала рассказать последние новости. У подруги аж голос задрожал от любопытства и азарта. Еще бы, такие страсти-мордасти вокруг скромной учительницы английского закрутились! Чистый детектив, только успевай за поворотами сюжета!

В офис влетела за минуту до планерки. Поздоровалась с коллегами, плюхнулась на свое место. И тут же углубилась в отчеты, не поднимая глаз. Потому что напротив, в своем кабинете, уже восседал он — Сергей Палыч собственной персоной.

Невольно вздрогнула, наткнувшись на внимательный взгляд шефа. Он кивнул, приветливо улыбнулся. А у меня внутри будто ледяной ком застыл. Неужели правда? Неужели этот добрейший человек мог так подло поступить с Игорем? Ведь столько лет дружили, вместе бизнес поднимали! Да ни за что не поверю!

Судорожно сглотнула, опустила глаза. Ничего, Мариша, держись. Сама хотела до истины докопаться. Вот и не хнычь теперь, раньше надо было думать во что ввязываешься.

Первая половина дня пролетела незаметно. Я с головой ушла в текучку, стараясь отвлечься от горьких раздумий. Вызванивала клиентов, строчила письма, сводила дебет с кредитом. Лишь бы не думать, лишь бы на стенку не лезть от бессильной злости.

В обед, как и договаривались, подъехал адвокат. Я смотрела, как он уверенной походкой прошествовал мимо моего стола, как скрылся в кабинете Власова. Сердце колотилось где-то в горле, ладони вспотели. Ну все, Мариша, начинается. Помоги нам Бог!

Минут через десять в дверь кабинета аккуратно поскреблись. Я недоуменно вскинула брови — кого это еще принесло? Неужто по мою душу?

На пороге нарисовался Сергей Палыч собственной персоной. Недовольно поджал губы, смерил меня тяжелым взглядом:

— Марин, зайди-ка. Тут это, господин адвокат подъехал. По твои, говорит, делам. Ты бы объяснила ему популярно, что у нас тут конторка приличная. Нечего всяким проходимцам рабочий процесс срывать.

У меня брови на лоб полезли от такой наглости. Это он сейчас на что намекает? На то, что я тут шашни с посторонними мужиками развожу?

— Сергей Палыч, вы о чем вообще? — ледяным тоном осведомилась я, поднимаясь. — Виктор Алексеевич — адвокат моего мужа, если вы запамятовали. И у него, между прочим, к вам серьезный разговор. Так что не надо тут передергивать и все с ног на голову переворачивать.

Шеф скривился, будто лимон раскусил. Отступил на шаг, пропуская меня вперед. Ишь, как запел! Небось, почуял, что запахло жареным. Вот и юлит, увиливает, как уж на сковородке.

Гордо вскинув подбородок, прошествовала в кабинет. Виктор Алексеевич уже расположился в кресле для посетителей, невозмутимо попыхивая сигаретой. При виде меня он лишь бровью повел — мол, милости прошу, присаживайтесь. Сама невинность, блин.

— Ну-с, и зачем пожаловали? — сухо поинтересовался Власов, усаживаясь за стол. — Чем обязан вниманию столичной знаменитости?

Адвокат хмыкнул, стряхнул пепел. Неторопливо выудил из портфеля уже знакомую мне папку, небрежно кинул на стол.

— Да вот, Сергей Палыч, дельце у меня к вам. Щекотливое, прямо скажем. Касаемо одного моего клиента и вашего бывшего сотрудника — Нечаева Игоря Павловича.

У Власова дернулась щека, но он сдержался. Лишь руки на столешнице судорожно сжал — даже костяшки побелели.

— И что же это за дельце такое? — процедил сквозь зубы, стараясь казаться равнодушным. — Насколько мне известно, с Нечаевым у нас все конченно. Сам подставился, сам и расхлебывает.

— Н-да? Занятно, — протянул адвокат, внимательно разглядывая собеседника. — А мне тут по секрету нашептали, что подставили-то его. Ловко так, с изыском прямо-таки. И не кто-нибудь, а вы собственной персоной, Сергей Палыч. Якобы неугодным стал, слишком много знал. Вот и решили избавиться по-тихому, концы в воду.

Я затаила дыхание, во все глаза наблюдая за реакцией шефа. Тот сперва побагровел, потом наоборот — побелел как мел. Вскочил, навис над столом грозной скалой:

— Да вы в своем уме?! Как вы смеете! Честного человека в такой грязи обвинять! Да я в жизни… Да я никогда…

— Ой ли? — ехидно осведомился адвокат, доставая одну бумажку за другой. — А это тогда что? Левая бухгалтерия? Фиктивные сделки? Обнальные конторки? Признайтесь, Сергей Палыч. Ведь все мы не без греха. Бизнес — дело такое, скользкое. Поди, еще и откаты имели? А Игорек-то наш — дотошный. Начал копать, подозревать чего. Нехорошо получилось бы, если б всплыло. Вот и подстраховались, от лишнего свидетеля избавились.

Власов хватал ртом воздух, тыкал пальцем в бумаги. Лицо пошло красными пятнами, на лбу выступила испарина.

— Клевета! — прохрипел он, срываясь на фальцет. — Бред собачий! Вас засудят за такие намеки! До последней нитки разденут!

— Ой ли? — хмыкнул адвокат, невозмутимо закуривая новую сигарету. — Звучит не очень убедительно. Особенно если учесть, что по всему выходит — Нечаев ни в чем не виноват. А вы его подставили, подло и расчетливо.

— Да пошли вы! — взвизгнул Власов, вскакивая на ноги. — Ищите дураков в другом месте! Нечего мне тут мозги пудрить! Я на вас в суд подам! За клевету и разглашение коммерческой тайны!

С этими словами он подхватил папку и почти бегом кинулся вон из кабинета. Со всей дури хлопнул дверью, да так, что задребезжали стекла.

Мы с адвокатом переглянулись. В его глазах плясали чертики — дескать, что я говорил? Голыми руками взяли, даже напрягаться не пришлось!

У меня голова шла кругом. Вот так вот, в открытую? Да неужто Сергей Палыч и впрямь мерзавец? Всю дорогу врал, юлил, друга подставлял?

— Ну что, убедились? — негромко спросил Виктор Алексеевич, когда мы вышли из кабинета. — Теперь и сами видите — не так-то прост ваш шеф. Лихо задницу прикрывает, аж искры летят.

Кивнула, кусая губы. Да уж, теперь не отвертится. Своими глазами видела, как его на чистую воду вывели. Значит, не врал Александр. Значит, есть правда в его обвинениях.

— И что теперь? — сипло спрашиваю, комкая в руках блокнот. — Как с этим всем быть? Неужто и впрямь Игоря подставили? Как теперь его вытаскивать?

— А вытаскивать будем, — уверенно заявляет адвокат, пряча бумаги обратно в портфель. — Подадим апелляцию, представим новые доказательства. Глядишь, и срок скостят, а то и вовсе на свободу выпустят. Мы теперь не с пустыми руками в суд пойдем.

Киваю, шмыгаю носом. Господи, неужели получится? Неужели я смогу вырвать Игоря из лап этой тюремной машины? Смогу снова прижать его к груди, утонуть в родных объятьях?

— Спасибо вам, — искренне говорю, утирая непрошеные слезы. — Даже не представляете, как я вам благодарна. Если бы не вы…

Адвокат лишь отмахивается. Дескать, это моя работа. Не стоит лишний раз рассыпаться в признательности. Но я-то вижу — проникся. Прочувствовал всей душой и сердцем нашу беду. И теперь костьми ляжет, а поможет.

На том и расстаемся. Виктор Алексеевич уходит, а я плетусь обратно в свой отдел. Кручу и так и эдак разговор с Власовым. Ведь надо же, как спелся, голубчик! А еще другом называл, божился-клялся!

Теперь понятно, отчего Игоря подставили. Отчего так легко и складно в тюрьму упекли. Не зря, выходит, Александр с этими бумажками припёрся. Знал, что по больному ударит. Что червячок сомнения запустит.

Вот только одного в толк не возьму. Какой ему резон в наши дела лезть? Зачем так подробно, с доказухами, Сергея Палыча топит? Что ему Игорь — сват, брат, двоюродный дядя?

Хотя, с другой стороны — какая теперь разница? Главное, что истина наружу вылезла. А уж кто ее за шкирку вытащил — дело десятое.

Остаток дня проходит как в тумане. Я механически разбираю бумаги, стучу по клавишам. А в голове роятся горькие, тяжелые мысли. Да уж, Мариша, вляпалась ты по самое не хочу. Это надо же — собственного шефа подозревать! На святое покусилась — на дружбу мужскую, на доверие.

Хотя чего уж теперь сокрушаться. Назвался груздем — полезай в кузов. Сама напросилась, сама во все это вникать стала. Теперь выкручивайся, выплывай. Да мужа своего спасай, раз такое дело.

Вечером забегает Светка. Плюхается рядом на диван, пихает локтем в бок:

— Ну? Рассказывай давай, что там у тебя стряслось-то? Глаза горят как у кошки, сожравшей пуд валерьянки! Чую, не просто так адвокат нарисовался.

Со вздохом выкладываю подруге все как на духу. И про подозрения насчет шефа, и про документы, предоставленные Александром, и про сегодняшний спектакль в кабинете. Светка охает, всплескивает руками. То краснеет, то бледнеет. Кусает губы, качает головой:

— Вот же гнида этот Власов! Вот же сволочь последняя! Кто бы мог подумать! А еще в друзьях числился, на дачу приглашал! Тьфу, мразота!

Молча киваю, отхлебывая уже остывший чай. Да уж, открытие так себе. Не ожидала я от Сергея Палыча такого финта ушами. Всегда казался порядочным человеком, не способным на подлость.

— Ладно, Марин, ты это… Ты держись! — горячо убеждает Светка, стискивая мое плечо. — Прорвемся! Главное, теперь есть за что зацепиться. Есть, чем в морду этим крючкотворам тыкать! А там и до Игорька рукой подать. Освободим, никуда не денется!

Вымученно улыбаюсь, шмыгаю носом. Хотелось бы верить. Ой как хотелось бы! Да только где-то внутри свербит нехорошее предчувствие. Слишком уж все складно получается. Подозрительно складно. А в жизни так не бывает — это я уже усвоила.

Светка засиживается за полночь. Под конец даже Лео устает от наших охов-вздохов, плетется на кухню. Видать, только там и можно поспать спокойно, без душещипательных разговоров.

Наконец провожаю подругу, закрываю за ней дверь. И сползаю по стене, обессиленно прикрыв глаза. Господи, ну за что мне все это? Чем я так провинилась, что теперь расхлебываю такой кошмар?