Бывший. Ты будешь моей (СИ)

37

Алиса

Сидим на диване возле камина и греемся. Атмосфера волшебная. Свет мы выключили, зажгли свечи. Просто генератор гудит так, что может разбудить Дашу. Поэтому решили не рисковать.

Наварский опять протягивает мне бокал с шампанским. Беру, но не пью. Интересно, он хочет меня напоить? Так я и так пьяна его присутствием…

Медленно выдыхаю и отвожу от него взгляд. Что произошло, что я в один миг стала так остро на него реагировать?

Его настойчивость? Его слова, такие важные и значимые, которые я все эти пять лет хотела от него услышать? Его жаркие поцелуи и объятия?

Всё вместе. В том числе волшебная атмосфера, которая здесь царит. А ведь, не приедь он сюда, всё было бы иначе. Навряд ли я ощутила бы эту восхитительную атмосферу…

— Расскажи, как ты справлялась сама с дочерью…

Замираю от этого вопроса.

— Как все…

— Ну а всё же… — едва заметно улыбается Наварский.

— Мама помогала, моментами — Саша…

От упоминания о моем брате у Наварского начинают ходить желваки на скулах.

— Я почти сразу, как родила, начала брать подработку на дом. Курсовые, дипломы… Потом маму сократили. Я нашла работу. В общем, справлялись, — пожимаю плечами. — Даша чудесная, — начинаю улыбаться. — Ради нее можно и горы свернуть…

Улыбаюсь, вспоминая, какой она была крохой. Да были бессонные ночи, усталость, море забот… Но это всё становится неважно, когда я смотрю на свою малышку.

Наварский наклоняется в мою сторону и одним рывком пересаживает меня к себе на колени. Удивленно замираю и смотрю на него во все глаза.

Красивый, мужественный, уверенный в себе… Такой, что дыхание перехватывает, а пульс сходит с ума рядом с ним.

— Теперь всё будет по-другому, — говорит он. — Я тебе обещаю.

И эти слова опять попадают в самое сердце, которое я когда-то заморозила…

— Где сейчас твой брат? — внезапно спрашивает Наварский.

Этот вопрос возвращает меня в действительность и рассеивает волшебство. Есть жизнь здесь, в этом лесном домике. И здесь мы только втроем.

А есть обычная жизнь, в которую мы вернемся через день, два или три… Там всё по-другому.

— Я не знаю, — пожимаю я плечами, стараясь выкинуть из головы мысль, что мне хотелось бы задержать это мгновение.

Глупое желание, но оно есть.

— А конкретнее, — серьезно говорит Наварский.

— Глеб, а что конкретнее? Саша уехал примерно два месяца назад. Оставил записку, в которой сообщил, что уедет на какое-то время. Когда сможет, сам свяжется. Просил не волноваться, у него всё хорошо, — говорю это и горько усмехаюсь.

Мысленно вспоминаю, какой шок был, когда через короткое время после этого выяснилось, что он наделал огромных долгов и просто сбежал.

— Давай не будем об этом, — прошу, слегка морщась.

— Ладно, — кивает Наварский. — Не хочешь, значит, не будем.

Благодарна ему за это. Не хочется сейчас погружаться в проблемы, которые у нас с мамой сейчас из-за Саши. Куча долгов соседям и знакомым, заложенная в банк квартира… Хорошо хоть, Сашины «кредиторы» оставили нас в покое. Потому что было страшно. Очень.

Встряхиваю головой, пытаясь прогнать эти мысли. Мы справимся со всем, потихоньку отдадим долги.

— О чем задумалась, Алис? — ловлю на себе внимательный взгляд Наварского.

Кажется, что пытается прочитать мысли. Поэтому я прогоняю все переживания и беззаботно говорю:

— Ни о чем. Пустяки.

Не хочу его втягивать в наши проблемы. Мы только делаем первые шаги к общению без обид и претензий. Только во всём разобрались и пытаемся… Даже не знаю, что именно. Жить дальше?

Он начинает вести руками по моей спине, гипнотизирует меня спокойным взглядом, хотя в глазах настоящий пожар. Можно обжечься…

На улице раздается какой-то шум. Я тут же хватаюсь за эту соломинку.

— Надо проверить, что там, — шепчу и пытаюсь выбраться из его рук.

Да, глупо. Кажется, что он читает мои мысли. Едва заметно усмехается и кивает:

— Сейчас проверю.

Отпускает меня, встает и выходит. Медленно выдыхаю. Выпитое шампанское не добавляет здравых мыслей. Вид Наварского, его голос, да и все слова, которые он говорит, сводят с ума. Одна моя сторона просто кричит мне: «Доверься ему и этому притяжению! Рискни! Поверь!» Вторая сторона меня останавливает, тормозит, напоминая о том, как было пять лет назад.

Наварский возвращается и с легкой улыбкой сообщает:

— Это соседи шампанское открыли.

Коротко киваю, переводя взгляд на камин.

— Кстати, — говорит Глеб, — Дед Мороз под елку-то должен подарки разложить…

— О чем ты?

— Сиди здесь. Сейчас вернусь.

Уходит на улицу. Через пять минут возвращается с несколькими пакетами и коробками. Смотрю во все глаза. Ого!

— Впервые выбирал подарок дочери. Не знал, что лучше. Взял несколько вариантов, — объясняет Наварский.

И выглядит сейчас очень… трогательно, что ли…

Внутри поднимается опять волна чувств. Он будет отличным отцом. Да, если честно, уже им становится. Быстро нашел общий язык с Дашей и получил ее доверие. И я вижу, как он на нее реагирует, смотрит, общается с ней… Это дорогого стоит.

— Извини, ты выбила из колеи своей новостью, что удрала с Васей и Дашей в лес, поэтому твой подарок позже. Единственное, что смог здесь раздобыть, это вот…

Вручает мне пакет и смотрит с легкой улыбкой.

Открываю и достаю теплые носки и плед.

— Купил у одной бабули в деревне, в которую сегодня ездил. Заметил, что ты постоянно мерзнешь и кутаешься…

Смотрю в глаза Наварского, кусаю губы. Что ж ты со мной делаешь?

— Спасибо, — шепчу. — У меня правда ноги здесь постоянно мерзнут. Не привыкла просто… Не думала, что ты это заметил…

— Я всё замечаю, — спокойно говорит Наварский.

Опускается передо мной на корточки и берет мои ступни в свои горячие ладони. Ставит их к себе на колени.

— Что ты делаешь? — шепчу я, заворожено наблюдая за ним.

— Помогаю согреться, — едва заметно усмехается и надевает на мою ногу теплый, пушистый носок.

То же самое проделывает со второй ногой. Гладит щиколотки, пуская по телу море мурашек. Гипнотизирует меня взглядом. Если честно, я и сама не могу прервать этот зрительный контакт…

Ведет ладонями по моим ногам, мягко стискивает бедра. Судорожно сглатываю, смотря в его потемневшие синие глаза.

Сердце сумасшедше стучит, по телу бегут сотни мурашек. Смотрим глаза в глаза. Кажется, что просто нереально прервать этот зрительный контакт.

Наварский медленно приближает ко мне свое лицо, запускает ладонь в мои волосы и рывком притягивает меня к себе, жадно сминая мои губы. Дрожу моментально. Не хочу так реагировать, но мое тело само решает.

Он настойчиво таранит языком мои губы, требуя подчиниться. И я подчиняюсь. Слегка приоткрываю губы, он врывает и углубляет поцелуй. Чувственно ласкает языком, сводя с ума и заставляя приглушенно застонать. Мысли плавятся и исчезают. Есть только мы и это странное, безумное притяжение.

Он скользит руками по моей спине, талии, ныряет под мой свитер. Вздрагиваю, когда горячие ладони касаются обнаженной кожи, и, вместо того, чтобы его оттолкнуть, я обвиваю его шею руками.

Наварский накрывает ладонями полушария моих грудей, чувственно сминает их, через кружево бюстгальтера ласкает напряженные соски. Всхлипываю ему в губы. Мы сошли с ума. Я — так точно…

— Подними руки, — хрипло просит он.

Подчиняюсь. В секунду остаюсь без свитера. Растеряно моргаю. Надо остановиться, пока еще не поздно. Лучше не торопиться. Ведь я знаю, что бывает…

Наварский прерывает поток моих мыслей, жадно впиваясь губами в мои губы. Целует глубоко, настойчиво и сумасшедше. Так, что в голове, вместо здравых мыслей, каша.

Не прерывая поцелуя, он расстегивает лифчик. Вздрагиваю, распахиваю глаза, прикрываюсь руками.

— Доверься мне, — хрипло шепчет мне на ухо.

Прикусывает мочку, пуская по телу разряды тока. Ведет губами ниже, покрывая рваными поцелуями шею, впивается в чувствительную кожу губами, оставляет свои отметины. Дрожу и кусаю губы, чтобы сдержать рвущийся стон.

— Глеб… — шепчу.

И больше ничего не могу сказать. Потому что он накрывает губами мои соски по очереди, втягивает их в рот, ласкает языком. Закусываю губу, всхлипываю от разрядов тока по всему телу. Это сумасшествие. Сладкое помешательство…

Вместо того, чтобы его оттолкнуть, я запускаю пальчики в его волосы. Сдавленно стону, чувствуя, как волны кайфа накрывают меня.

— Глеб… — опять шепчу.

Он слегка прикусывает сосок до приятной боли и вспышек перед глазами, жадно ласкает языком, всасывает в рот. Сминает горячей ладонью потяжелевшее полушарие второй груди, пропускает невероятно чувствительный сосок между пальцами, прищипывает его. И я взрываюсь. Безумный оргазм накрывает меня, и я разлетаюсь на тысячи мелких кусочков.

— Охереть, малышка. Какая ты чувствительная, — хрипло шепчет он, опаляя меня горячим дыханием и лаская жарким взглядом.

В глазах огонь, просто пожар. Впивается в губы жадным поцелуем, снося все мои способности здраво мыслить и сопротивляться…