Цена двуличности. Часть 3

Глава 13 Хитрая тварь

До поселка мы летели не торопясь. На мой осторожный вопрос о том, не стоит ли нам ускориться, Шим невозмутимо пожал плечами и заявил, что тварь и так знает, что мы здесь. Иначе — вряд ли пряталась бы. А раз так, то он не видит смысла в спешке, из-за которой можно запросто влететь в какую-нибудь ловушку — если не в чужую, так в свою.

Сат не спорил с ним, и из этого я сделала вывод, что старый лич позаботился о том, чтобы тварь не смогла подобраться к нам незамеченной. Если вдруг ей взбредет в голову попытаться нанести первый удар, конечно же.

Спешка могла бы нам навредить и по другой причине: тропа сузилась настолько, что разведи руки — и кое-где можно было бы коснуться древесных стволов по обе стороны сразу. Поэтому мы двигались гуськом: первым летел Сат, за ним — Шим, а я замыкала процессию.

Поначалу личи тихо переговаривались между собой, и из их разговора мне удалось понять лишь то, что они обсуждали вероятность захвата твари живой. Это было и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо — что они вообще рассматривали такую возможность. Плохо — так как считали ее крайней маловероятной.

Их разговор стих быстро, и я пользуюсь возможностью удовлетворить свое любопытство.

— Шим, а как выглядит тварь?

— Обычная девка, — после недолгого молчания отвечает старый лич. — Невысокая, худая. Кажется, темноволосая. Хм… погоди-ка.

Мне не видно, что делает Шим, но через пару секунд он добавляет уже увереннее.

— Да, все так, очень короткие темные волосы, и на вид лет двадцать ей, не больше.

Я чувствую, как в моей груди начинает ворочаться ледяной шипастый комок. Мне малодушно хочется загадать, чтобы это была какая-то другая молодая девушка с короткими темными волосами, не Кит. Мало ли, на кого может быть похоже тело бледной твари?..

— А вообще я больше на ее ауру смотрел. Уж очень интересная.

— Чем? — любопытствует Сат.

— Как у мертваря-кукольщика с выдавленными гнойниками.

Я щелкаю челюстью от растерянности, не имея ни малейшего желания даже пытаться представлять это странное сочетание.

— Какое аппетитное сочетание, — смеясь, заявляет Сат.

— Это ты сам ее еще не видел. Мерзость редкостная.

— То есть, это может быть какой-то подконтрольный мертварь? — уточняю я с надеждой, наглухо скрытой за безэмоциональностью моего голоса.

— Не похоже, — капюшон Шима колышется, когда он качает головой. — Я немало на своем веку насмотрелся на мертварей, и почти уверен — такой твари мне еще не попадалось.

— Почти?

— Ну… — в голосе старого лича слышится легкая неловкость, — мог забыть, разве что… Но я, пока вас дожидался, перерыл свои записи — ничего подобного в них нет. Значит, не встречал.

— А… извините, если лезу не в свое дело, — раз уж учитель Сата заговорил о своих проблемах с памятью, стоило попробовать расспросить об этом, — я же правильно понимаю, что вы забываете не все?

— Правильно, — ровно отвечает Шим. — Я помню то, что вижу каждый день. Вот есть у меня книжица для записей самого важного…

Не оборачиваясь, он показывает мне через плечо потрепанную книжку — размером с мою ладонь и без переплета. Просто сшитые вместе несколько листов пергамента. Я вижу верхнюю строчку — неровную, со скачущими вверх-вниз кривоватыми рунами, будто бы начертанными трясущейся рукой. «Не возвращайся в Залесок, их больше нет».

—…и я помню, что нужно туда записывать все, о чем забывать нельзя. Для верности, бывает, даже по несколько раз пишу…

— За столько времени мог бы записать, что я уже лич, — со смешком вклинивается Сат.

— Да ну, — Шим фыркает и смеется в ответ, — я запишу, а ты возьмешь и упокоишься. Нет уж, я лучше поудивляюсь лишний раз, от меня не отвалится.

— То есть, — я пытаюсь вернуть разговор в нужное русло, — вы помните то, что записано?

— Я помню то, что маячит у меня перед глазами, — старый лич вздыхает и добавляет: — Вот сейчас я помню, что ты — та девчушка, которой я дал имя… сколько-то лет назад. Двадцать же?

— Около того.

— Около того… — эхом отзывается Шим. — А сделаем свое дело, разойдемся, и через пару дней я это забуду. И если когда-то услышу твое имя опять, то вспомню, что пару лет назад дал его одной новорожденной девчушке. Но не то, что годков прошло куда больше, и что я вообще тебя видел.

— И так со всем?

— Ага. До одной… стычки с тварью все помню, а вот что после…

Он разводит руками, едва не цепляя ими сгрудившиеся вокруг тропы деревья. Наверное, в разгар лета здесь совсем темно от густых крон.

— Наверное, это очень неудобно, — предполагаю я.

— Да, но ничего не поделать. Что важно — записываю, а что не важно… — старый лич пожимает плечами. — Заново узнаю, если нужно.

— Потому ты у огнемагов и застрял? — интересуется Сат. — Чтобы помнить, где ты и что делаешь?

— Каких огнемагов?

В голосе Шима слышится настолько искреннее удивление, что у меня даже мысли не возникает ему не поверить.

— Ты последний десяток лет у них торчал, насколько я знаю.

— О, как, — задумчиво говорит старый лич, и я слышу шелест пергамента. — Ага, да, точно. Я записал, что до конца весны нужно вернуться на четвертую заставу. Мда, как-то совсем быстро забылось.

— А вам вообще как, нормально среди магов огня? Они же, вроде, недолюбливают чужаков.

— Да чтоб я помнил, — смеется Шим, — но раз меня за десять лет не выгнали, значит, нормально было.

— Может, уже и выгнали, раз ты здесь, — саркастически сообщает Сат.

— Нет, — старый лич вдруг становится серьезным, — меня позвал Суртаз. Позавчера, кажется.

— Вот как… — только и могу ответить я.

Неужели Суртаз предвидел появление твари еще тогда? Или он позвал Шима с какой-то другой целью, а раз тот подчинился, то решил дать ему задание?

— Да, я так удивился, что сразу записал его приказ явиться в этот мир, чтобы не забыть. Правда, на следующий день подумал, что не только память потерял, но и остатки мозгов… Но решил все-таки наведаться. Мало ли… Пока добрался, думал, все кости растеряю. Порталы Кольца совсем нестабильными стали почему-то.

— Не только Кольца, — добавляет Сат, — столичный тоже отказал, использовали кристалл.

— Нехорошо…

Старый лич качает головой, а я задумываюсь о том, не может ли это быть как-то связано с гибелью Коаттана? Мало ли, вдруг с ним был как-то связан не только барьер, удерживавший Суртаза в Среднемирье.

— Кстати, а что с тем магом воздуха? — неожиданно вскидывается Шим.

— Каким? — почти одновременно спрашиваем мы с Сатом.

— Вы ж из столицы прибыли, а его туда унесли. Это я точно помню, сегодня же случилось. Неужели не слышали?

— Понятия не имею, о ком ты.

— Я тоже. Вы его видели? — уточняю я.

— Ага. Пока создавали портал, следил, чтобы не отдал он Суртазу душу раньше времени. А то стал бы зомби, и устроил всем…

— А что случилось-то? — нетерпеливо интересуется Сат.

— Так он же ту тварюку первым и нашел. Такую бурю поднял у горы недалеко от арки… Жаль, не смог прибить. Сбежала тварюка, когда туда другие маги ломанулись. Сильный колдун, да старый уже, поломала она его знатно. И лицо еще такое знакомое, будто разок-другой видел — раньше, когда еще не забывал…

Я чуть теряю высоту, замедляюсь и чувствую, как металлическая пластина ударяется о ребра изнутри, из-за чего мое отчаяние обретает голос — тонкий вибрирующий звон. Вот почему мне кажется, что я знаю, о ком идет речь? Ну как так-то?..

— А когда его унесли — полетел по следу, нашел останки, а на них — тварюку. Ох и прыткая же она… — видимо, каким-то образом заметив, что я отстаю, Шим оборачивается и тоже замедляется. — Ты чего?

— Да ничего, просто… Почувствовала что-то… Нехорошее.

Мне почему-то не хочется рассказывать о своей догадке. Тем более, что сэра Алонта эти двое и не знают, скорее всего.

— Неплохая у тебя чуйка, девочка, — одобрительно отзывается старый лич. — Еще пара минут, и увидим поселок.

Действительно, буквально за следующим поворотом тропы лес становится заметно реже, а за безлистными ветками становится заметно больше неба — бледно-голубого, безоблачного. Еще через пару минут деревья полностью отступают от тропинки, и она уходит вниз, петляя по склону холма — до самого поселка, видного у подножия.

Сат останавливается у одного из крайних деревьев, не спеша вылетать на открытую местность. Шим зависает в воздухе чуть поодаль, у другого ствола. Я же, замешкавшись и бестолково зависнув между ними, отлетаю в сторону, к третьему дереву. Судя по молчанию, неподвижности и направленности лиц личей, они изучают поселок. Мне же с такого расстояния толком ничего и не видно. Разве что…

От вида мощного в своей отвратительности сияния, окутавшего поселок, захотелось отвернуться. Дернуло же настроить зрение на просмотр ауры, ага. Но зато теперь я воочию убедилась в точности описания ауры твари. Вот только почему она настолько распространилась — тот еще вопрос. Какие-то чары? Ловушки?

Впрочем, это определенно показывало, что тварь не особенно озабочена своей незаметностью. Если она, конечно, действительно в курсе, что мы уже рядом.

— Как я и говорил, — тихо произносит Шим, — засела в центре.

— И действительно окопалась, — мрачно добавляет Сат. — Не удивлюсь, если там уже не о ком беспокоиться.

Я присматриваюсь, и сквозь тошнотворное гнилостно-зеленое свечение вижу слабые проблески ясной и чистой зелени.

— В поселке еще есть живые, — мне кажется важным это озвучить.

— Это пока… — голос старого лича звучит философски. — Как только подойдем, тварюка это быстро исправит.

На меня накатывает отвратительное, ненавистное чувство бессилия. Неужели жители и этого поселка обречены на гибель, чтобы позже их место заняли другие люди? От нахлынувшей волны чувств, я опираюсь локтем о дерево и чувствую, как болтающийся в грудной клетке амулет Суртаза пару раз ударяется о ребра изнутри. Удивительно, но от этого вибрирующего постукивания мне становится спокойнее.

Правда, ненадолго. Потому что я внезапно ощущаю нечто странное — будто кто-то щекочет мои виски невидимыми пальцами.

— И сколько… вас… ждать?..

Судя по тому, как дернулся Сат, это было что-то вроде групповой мыслесвязи. Призрачный шепот, похожий на шелест листьев под ногами, вызывает ощущение пустоты в голове, а чужое присутствие в сознании путает мысли и мешает связно думать. Но это и к лучшему, наверное. Пусть старшие думают.

— С удовольствием… — в голосе твари звучит неприкрытая издевка, и ощущение чуждого присутствия внезапно ослабевает, но не исчезает полностью.

— Шиз, держись позади, — бросает Сат через плечо, устремляясь за своим учителем.

Шим же тем временем уже летит вниз по склону — напрямик к поселку, напрочь игнорируя изгибы тропы.

— Какой план? — спрашиваю я, едва поспевая за ними.

— Подобраться как можно ближе и убить, — сухо отвечает старый лич.

— Но…

— Боюсь, девочка моя, другого выбора нет. Иначе эта тварюка убьет нас.

Фразу о том, что если мы убьем тварь, то не исключено, что Суртаз то же самое сделает с нами, я предпочитаю оставить при себе.

— Тогда можно было бы на расстоянии… — голос Сата звучит хмуро. Не знаю, согласовывали ли они свои действия по ментальной связи, но ученик явно недоволен планом учителя.

— Как ты думаешь, откуда эта тварюка знает о том, что мы здесь? — и, не дожидаясь ответа, Шим добавляет: — Ее чары везде. В них — много чего… В том числе и защитного.

— Замечательно. И ты говоришь это только сейчас?

— А это что-то бы изменило?

Я молча следую за переругивающимися личами и судорожно размышляю, что же делать. Если эта тварь настолько сильна, что на расстоянии на нее воздействовать нельзя вообще никак, то что мы сможем сделать вблизи?

Да ничего.

А свечение тем временем разрастается — по мере того, как мы приближаемся к поселку. Он смутно знаком мне. Настолько, что возникает ощущение — достаточно чуть напрячь память, и я даже вспомню его название. Вот только обстоятельства сейчас к этому совершенно не располагают.

Спустя пару минут тропа приводит нас к началу главной улицы — довольно широкой и даже вымощенной камнем. Прямая, как бедренная кость, она показывает нам просторную площадь в другом своем конце.

Похоже, тут действительно собиралась ярмарка.

Несколько ярких шатров и десяток груженых доверху телег должны были к вечеру рассыпаться по свободному пространству ловкими фокусниками, горластыми лоточниками и коробейниками, торгующими всем — от зачарованных шаров и сладостей до тканей, украшений и посуды, но…

Вместо этого — среди трепещущих полотен не до конца растянутых шатров и не разгруженных телег с павшими прямо в упряжках мулами — по площади туда-сюда снуют люди. Молча и бесцельно, будто повторяя заученные движения, но не понимая, зачем они это делают.

И мое облегчение от того, что они вроде бы еще живы, быстро сменяется тихим ужасом от неестественной картины происходящего.

— Действительно, как мертварь-кукловод, — цедит Сат, то ли угадав мое состояние, то ли испытывая примерно то же, что и я. — Интересно, будь у твари тело чернокнижника — она бы убила нас сразу возле портала?

— Не исключено, — ровно отзывается Шим. — Чем дальше, тем больше я склоняюсь к мысли, что эта тварюка захватила чужое тело, а не создала его из частей других. А раз так… Будьте осторожны, поняли?

Мой спутник хмыкает, а я молча киваю — хоть и понимаю, что старый лич вряд ли видит мой жест. Но похоже, что этого ему достаточно, так как больше комментариев не было. Вместо этого Шим вытягивает из-за пояса рукоять плети и медленно летит по безлюдной улице к площади.

Снова замыкая цепочку, я осторожно осматриваюсь по сторонам. Дома по обе стороны действительно пусты. В них нет никого живого. Вообще никого. Такое впечатление, будто тварь, собрав всех людей на площади, остальных живых существ в поселке попросту убила. Ни одной кошки на пороге, ни одной птицы на ветке.

Хорошо, все-таки, что животные не становятся зомби.

Когда до площади остается полтора-два десятка шагов, снующие по площади люди вдруг останавливаются и разом поворачивают головы к нам. Шим останавливается, и Сат зависает в воздухе вровень с ним, в паре шагов слева. Глядя на площадь в просвет между ними, я вижу, что далеко не все из людей на ней живы. Ясное зеленое сияние, чуть замутненное грязно-золотистым отливом, перемежается с бурой болотной зеленью восставших — или поднятых — мертвецов. И ко всем ним тянутся сотни полупрозрачных нитей. Их тусклое грязное золото, будто бы измаранное в болотной грязи, пульсирует мелкими прожилками цвета подсохшего гноя.

Я чувствую, как от нахлынувшего отвращения сдавливает грудь, но быстро беру себя в руки. Это дается куда легче, чем могло бы быть при жизни: все-таки, мертвецов хотя бы не тошнит.

Личи передо мной осторожно смещаются вперед. Я следую за ними. Стоящие люди поворачивают головы, наблюдая за нами. Энергетические нити от них тянутся к центру площади. И, спустя пару минут вот такого настороженного продвижения, мы наконец-то видим тварь. Она сидит под высоким и толстым шестом — по нему во время ярмарки, наверное, карабкались бы смельчаки в надежде достать прицепленную к верхушке награду.

Мои руки трясутся настолько сильно, что мне приходится спрятать их в рукава. Я до последнего надеялась на то, что это не Кит. Вот только надежда не оправдалась.

А она расслабленно сидит прямо на брусчатке и улыбается. Так широко, как просто не способны улыбаться нормальные люди.

Пара минут проходит в полном молчании. Мы смотрим на Кит, она смотрит на нас… или сквозь нас. Взгляд девушки кажется настолько же осмысленным, каким он мог бы быть у ожившей тряпичной куклы. Но при этом зомби она почему-то не выглядит.

И в этой гнетущей, вязкой и давящей тишине слышится лишь тихий посвист ветра, порывы которого то и дело треплют мою мантию.

— Итак… — шелестящий голос снова вползает в мой разум вместе с усиливающимся ощущением обжигающей щекотки в висках. — Пока вы… не наделали… глупостей… Есть предложение… у меня.

Я ловлю себя на мысли, что ментальная речь дается твари с трудом. Будто она тщательно подбирает каждое слово. Интересно, не копается ли она в памяти Кит, выискивая подходящие выражения? Это объяснило бы неторопливость и частые паузы.

— Кто ты? — холодно спрашивает Шим.

Видимо, он отказывается от ответа по мыслесвязи, чтобы мы с Сатом знали, в какую сторону дует ветер этих… переговоров. Хотя это и так очевидно. Хотя не менее вероятным может быть и то, что старый лич просто не желает общаться с тварью по ее правилам и созданной им связи.

— Это… не важно… пока… Вам достаточно… знать… я легко… могу… вас убить…

Кит медленно моргает, и в ее глазах я внезапно улавливаю проблеск сознания. Но он тут же исчезает, уступая место пустому взгляду в никуда.

— Кто ты?

Шим повторяет свой вопрос, а я замечаю, как Сат заводит руки за спину. Его пальцы зеленеют и становятся длиннее. Готовится к бою.

За моей спиной возобновляется шаркание ног. Я оборачиваюсь, и едва успеваю увидеть, как люди замирают в прерванном движении. Будто статуи, они смотрят на меня, не дыша и не моргая.

Эти люди уже мертвы. И успели приблизиться на пару шагов, пока я на них не смотрела.

— Мое имя… для вас… бесполезно…

— Значит, мне называть тебя просто бледной тварюкой?

Голос Шима звучит ровно и бесстрастно. И потому его вопрос кажется мне еще более издевательским.

Кит начинает смеяться. Ее резкий и грубый смех заставляет меня вздрогнуть. Я ни разу не слышала, как на самом деле смеется внучка Милеха, но мне почему-то кажется, что совсем не так.

Люди вокруг нас не двигаются, и я бросаю взгляд через плечо, чтобы удостовериться, что все в порядке. Личи парят в воздухе, Кит все так же сидит на брусчатке, только теперь — задрав голову и глядя в небо.

— Многоликий… Отец… Думаю… этого имени… будет… для вас… достаточно.

Я не могу поверить тому, что слышу в своем разуме. А следом — осознать, удача это или катастрофа. Наверное, будет зависеть от того, чем окончится эта встреча.

Осматриваюсь по сторонам. Часть людей еще жива, и они далеко. Пока что.

Нужно любой ценой доставить эту тварь Суртазу.

Правда, теперь мне уже кажется, что лучше ее все-таки убить.

— Шиз, подготовься к массовому упокаиванию, — в моей голове раздается голос Сата. — Она сейчас нападет.

— Пока рано, — возражает Шим. — Тварюка хочет поговорить.

Групповая мыслесвязь. Я улавливаю обрывки чужих мыслей и ощущений. Оба моих спутника насторожены и напряжены до предела. Правда, кому-то из них как-то… нехорошо. И я не могу понять — кому.

— То есть ты собираешься с ней разговаривать⁈

Я улавливаю возмущение Сата. Он явно настроен на скорейшее убийство твари.

— Новый вид, нужно выяснить, что она такое. Или он. Поди разбери этих…

— Старик, я тебя не узнаю.

— Мы не знаем, на что эта тварюка способна. Она кажется разумной — и это очень плохо.

— Поэтому я и предлагаю ее убить прямо сейчас.

— Узнаем, чего она хочет, и убьем.

Сат пытается возражать, но Шим приказывает ему помолчать. А я просто понимаю, что напоминание о взятии твари живой будет сейчас совсем неуместным. Самим бы выжить. Холодок вдоль позвоночника кажется мне почти приятным по сравнению с прикосновениями к вискам раскаленных пальцев. Память услужливо подсказывает заклинание упокаивания — стоит держать его наготове, чтобы прикрыть спины личей от зомби в случае чего.

— И что же за предложение у тебя… Многоликий Отец?

На этот раз Шим допускает в своем тоне нотки сдержанного любопытства. Правда, я почему-то сомневаюсь, что он действительно его испытывает. Мне становится очевидным то, что отголосок странной слабости — от него.

— Я расскажу… как остановить… младших… тех… кого вы называете… бледными тварями.

— Бред, — тут же делится своим мнением Сат.

Шим молчит.

Обжигающая щекотка в висках усиливается. И, будь я живой, мне бы она наверняка показалась невыносимой.

Вот только в посмертии я испытывала вещи и похуже. А отголоски чужих чувств неплохо отвлекают от этого досадного неудобства. Подзабытое чувство.

— Зачем тебе это?

Или мне кажется, или голос старого лича звучит тише обычного? Спросить, все ли с ним в порядке по мыслесвязи, я не успеваю.

— Шим, магический фон… — голос Сата в моей голове звучит как-то странно, болезненно и искаженно.

Отголоски тревожат. Похоже, что старому личу совсем плохо. Неужели, в своем решении разговорить тварь, он не учел, что время может работать против нас? Следом меня осеняет догадка: не мог ли Многоликий Отец сам заставить Шима пойти на разговор? Учитывая то, как старательно что-то — скорее всего, тварь — царапает мои височные кости, а у старика и так проблемы с головой…

— Бей…

Слабый и сдавленный голос Шима тут же смывает прокатившаяся вдоль позвоночника болезненная волна — мыслесвязь разорвана. Остаются только раскаленные пальцы, прижатые к моим вискам.

— У меня… есть… причины… Вы… не… поймете…

В шелестящем голосе я слышу что-то, похожее на усталость и раздражение, и, наконец, бросаю взгляд назад. Сат уже не скрывает своей враждебности — ядовито-зеленые ленты-плети уже вовсю извиваются вокруг него. А вот Шим… Он мешкает. Мало того — либо мне кажется, либо он даже парит в воздухе как-то… пониже.

Отвлекшись на возобновившийся шорох передо мной, я слышу свист и щелчки позади.

Началось.

Зомби больше не скрываются — открыто движутся к нам. Отправляю белесую волну упокаивающего заклинания, и окутывающая погибших людей буро-зеленая аура гаснет, а грязно-золотые нити исчезают…

…чтобы спустя секунду возникнуть вновь и поднять уже упавших зомби!

Похоже, будет непросто. Но ничего, я справлюсь. А Шим и Сат скрутят тварь. Или убьют.

Эта мысль мелькает в моей голове, чуть охлаждая виски, обожженные ментальным прикосновением твари. В груди же тем временем разгорается пламя иного рода. Чистая злость такой мощи, какой прежде я никогда не испытывала. На тварь — за то, что она захватила тело Кит. На Шима — за то, что решил поговорить с ней. На себя — за то, что не поддержала Сата в решении расправиться с тварью побыстрее.

Эта злость дает мне силы укладывать зомби на мостовую раз за разом — щедро припечатывая их проходящей через мое тело магической энергией.

Как ни крути, а Суртаз постарался на славу. После разрыва ментальной связи с личами, я не испытываю ни малейшего намека на усталость. Даже наоборот — в какой-то момент чувствую, будто с каждым последующим заклинанием, магическая энергия проходит через мое тело все в большем и большем объеме, быстрее и быстрее.

По ощущениям это отдаленно напоминало медитацию, в которую меня когда-то загонял Альд для повышения выносливости. Видел бы он меня сейчас…

Бесконечный цикл поднятий и упокаиваний внезапно прерывается, как и свист и щелчки — за моей спиной. Воспользовавшись передышкой, я оборачиваюсь в надежде, что личи скрутили бледную тварь, и это безумие наконец-то окончилось.

Моя надежда не оправдывается уже во второй раз за этот проклятый день.

Шим лежит на земле — неподвижный, но все еще живой. Конечно, если так можно сказать о личе, чья аура еле-еле видна на фоне серой брусчатки.

Сат парит в воздухе перед поднявшейся на ноги Кит. И ничего странного в этом нет, на первый взгляд, вот только лич лишен своей боевой формы, а его руки и голова бессильно болтаются. Он тоже жив. Пока что.

Тварь переводит свой пустой взгляд на меня.

— Твои друзья… нетерпеливы… И теперь… когда они… успокоились… давай… поговорим…

Я понимаю, что это конец. Но робко шевельнувшийся в груди страх тут же сгорает в пламени злости.

— Мне не о чем с тобой говорить.

Мой ровный и бесстрастный голос как нельзя лучше подходит для переговоров с бледной тварью. А его звучание придает мне немного уверенности. Вот только повод для нее бы повесомее, что ли…

Нужно что-то придумать. За спиной Кит, на почтительном расстоянии от зомби позади меня, я вижу замерших на месте людей. Все они тоже подчинены твари, но еще живы. Скорее всего, ненадолго. Среди неравномерной ясной зелени аур, присущих обычным смертным, я вижу несколько бледных стихийных отблесков: пара магов воды и, кажется, один — воздуха. Но настолько слабые, что было бы глупо на них рассчитывать там, где не справились двое личей.

— Вот как… — в шелестящем голосе я слышу зловещую вкрадчивость.

Щекотка в висках превратилась в назойливое царапание. Ни за что бы не подумала, что кость можно поцарапать до настолько болезненных ощущений.

Соберись, Шиза. По сравнению с рукой Килира на твоем позвоночнике — это все еще щекотка.

Нужно что-то придумать.

Эта мысль бьется в моем мозгу, пока тварь молчит. Она смотрит на меня пустыми глазами Кит и будто бы чего-то ожидает. Или о чем-то думает.

Мне вот тоже стоило бы подумать, чем ее приложить, да посильнее. Заклинание разрыва плоти? Может и неплохо, но Шим что-то говорил о защитных чарах… Как бы мне не прилетело обратно.

Кит делает осторожный, завораживающе плавный шаг ко мне, скользнув мимо продолжающего висеть в воздухе Сата. В движениях девушки ощущается хищная ловкость и легкость, несвойственная ей в прошлом. Что ж, зато теперь понятно, как она умудрилась уцелеть под градом ударов Сата и, возможно, еще и Шима. Тварь просто уворачивалась.

Спустя мгновение она останавливается передо мной почти вплотную, глядя на меня снизу вверх.

— Какая… интересная… сборка…

Внезапно я ощущаю, как гаснет злость, уступая место легкости… Облегчению. Спокойствию. Умиротворению. Радости. Будто…

…будто мне еще снова еще нет пятнадцати. Я спешу домой, чтобы успеть поесть и вернуться к наставнику до заката. Сегодня Клох обещал мне показать настоящего упыря. Не вживую, конечно — на картинке в книге, которая откуда-то у него недавно взялась. Пробираясь к дому садами и огородами, я вижу открытое крыльцо, на котором сидит отец и выстругивает что-то из деревяшки. А ветерок доносит до меня аромат свежей выпечки. Близятся праздники, и мать, судя по количеству теста, решила напечь пирогов для всего поселка…

Отвратительно шелестящий голос выдергивает меня из пучины воспоминаний. Я вздрагиваю от неожиданности, но не могу пошевелить и пальцем.

— Жаль… не годятся… мертвецы…

Чары зрения нестабильны — площадь расплывается темными пятнами. Все, что я четко вижу — это тонкий силуэт Кит прямо перед собой.

— Но может… с тобой… будет… иначе?..

Она протягивает мне руку.

— Иди… сюда… дитя…

Дитя? Ну, по сравнению с поверженными личами я — действительно ребенок.

Вот только следом меня настигает безжалостная мысль: Многоликий Отец мог назвать меня так совсем по другой причине. Ведь ноги мои снова со мной не просто так.

Кит протягивает мне ладонь и я, против своей воли, вкладываю в нее свои пальцы. Крепкая хватка обжигает мои кости, но взамен стихает раздражающая щекотка в висках. Хоть так.

Тварь тянет меня за руку вниз, заставляя опуститься на землю. Я подчиняюсь просто потому, что не могу не подчиниться. Теперь наши глаза на одном уровне — Кит лишь самую чуточку ниже меня. Она щурится, продолжая всматриваться в мои глазницы.

Я чувствую странное жжение в области грудины и тошнотворную слабость. Чары зрения вот-вот откажут. Но тут — коротко и резко — о мои ребра изнутри ударяется амулет Суртаза. Я невольно опускаю взгляд…

…и вижу, как от моей грудины к животу твари тянется грязно-желтая нить. Даже не нить, а тонкая веревка — неравномерной толщины, узловатая, с красновато-бурыми пульсирующими прожилками. На нее тошно смотреть, но я заставляю себя это делать, чтобы понять — что это такое.

А потом замечаю, что еще две такие же веревки уходят в стороны. Одна тянется к оставшемуся позади твари Сату. Вторая, получается, соединяет с ней Шима. А тускло-золотистые нити тянутся откуда-то из-за спины и протянуты к людям…

Почему разные цвета? Думай, Шиза, время не на твоей стороне…

Время…

Во время разговора тварь вытянула силы из Шима, потом взялась за Сата, а теперь — за меня! И это, видимо, что-то сродни ловушке — я не увидела энергетический канал со стороны до того момента, пока не попалась сама.

Новая волна слабости. И все же, у меня еще достаточно сил, чтобы здраво мыслить. Думай, Шиза…

Если Многоликий Отец решил подпитаться от меня, то что я могу сделать при условии, что не способна пошевелить и пальцем?

Воздействовать самой энергией. Суртаз же говорил, что у меня неплохо получается.

Но как?

Перекрыть канал? Наверняка тварь найдет способ возобновить связь или просто убьет меня.

А что, если?..

Наблюдая за тем, как связывающая меня с Кит веревка постепенно зеленеет с моей стороны, я обдумываю рискованный, безумный, но единственный возможный в сложившихся обстоятельствах план действий.

Если он не сработает — мне ничто не поможет. Разве что только явится сам Суртаз и спасет свою незадачливую ученицу. А он явно не торопится это делать — видимо, есть занятия поважнее. Ну да, один раз уже спас, а дальше, Шиза, уж как-нибудь сама — ему нужна сильная ученица, способная постоять за себя.

Сильная, отчаянная и рисковая.

Усилием воли я заставляю себя застыть, не сопротивляться оттоку энергии. С мертвым телом это проделать гораздо легче. Слабость усиливается, но мне нужно усыпить бдительность твари. Я вижу глаза Кит. Где-то в глубине их мне видится отблеск… разочарования.

— Так быстро… сдалась… — в моем разуме тут же раздается шелестящий голос, я слышу в нем презрение. — Скучно…

Тварь отпускает мою руку, и я взмываю в воздух, как зачарованный бычий пузырь на ярмарке. Моя голова бессильно повисает. Теперь все, что я вижу — это пульсирующая багровыми прожилками грязно-желтая веревка, пиявкой присосавшаяся к моей груди.

— Скучно, значит?

Хорошо, что чары речи еще не отказали. Я выдавливаю из себя шипящий смешок, внутренне подготавливаясь к решающему удару. Надо пробить защиту. Надо действовать сейчас. Позже на это просто не хватит сил.

И добавляю:

— Так давай я тебя развлеку.

Я отправляю по соединяющему нас каналу энергетический сгусток — настолько мощный, насколько хватает остатков энергии в моем теле.

Глухо ухнув, тварь отшатывается, явно не ожидая такого поворота — я замечаю это краем взгляда и отправляю следующий импульс. Он заметно слабее, но удивительно, что у меня вообще есть силы на него. Я чувствую, как от напряжения начинают подрагивать кости, но это хотя бы не больно. Усиливаю поток магии, смывая им ощущение слабости в теле — и отправляю эту энергию по каналу. В ответ раздается хрип.

Медленно подняв голову, я вижу, что Кит пятится — подозрительно неловко двигаясь и слепо глядя сквозь меня. Проходя мимо Сата, она толкает его, и лич падает на землю. Я вижу, как исчезает связывающий их канал. Следом исчезает и тот, что тянется к Шиму.

— Ну как, теперь весело? — мне очень хотелось бы спросить это язвительно или саркастически, но чары речи ведут себя так же, как и всегда.

Тварь продолжает пятиться и не отвечает. Вижу лишь, как подрагивают ее губы — будто она то ли просто пытается что-то сказать, то ли вот-вот расплачется.

Отвлекаюсь на жжение в грудине — веревка истончается, Многоликий Отец пытается разорвать связь. Ну уж нет.

Я подтягиваю из окружающего пространства еще немного сил и возвращаю себе контроль над телом. Не знаю, каким образом тварь подчинила меня до этого, но теперь контроль она потеряла — и я сокращаю расстояние между нами.

Нужно прикоснуться.

За моей спиной раздается шорох. Зомби. Не беда, если успею вырубить тварь прежде, чем они до меня доберутся. И серьезная помеха — если не успею.

Кит разворачивается и бежит прочь от меня. На этот раз — уже со знакомой грацией. Я же лечу за ней и, улучив момент, рывком ускоряюсь.

Так, как учил Альд.

На полной скорости налетаю на тварь и сбиваю ее с ног, припечатывая сверху чарами замедления и еще одним энергетическим импульсом — пока канал окончательно не разорван. Покатившись по брусчатке, Кит тут же вскакивает на ноги и бросается в другую сторону, к зомби. Но волна упокаивающих чар мчит быстрее твари, и первые ряды мертвецов укладываются под ноги девушки, усложняя побег.

Слыша за спиной шаги ее живых марионеток, я снова ускоряюсь, на этот раз — куда точнее и расчетливее сокращая расстояние. Подлетаю к Кит, хватаю ее за шиворот, и со всего маху, усилив толчок толикой магической энергии, швыряю ее на мостовую — стремясь если не раскроить ей череп, то хотя бы выиграть пару секунд для создания нужной мне связи.

Затея удалась. Ударившись головой о камни, тварь на миг замирает, и лишь после этого пытается подняться. Этого достаточно: рухнув на нее сверху, я с хрустом опускаю ее затылок на мостовую и тут же отправляю сразу три крупных сгустка энергии, один за другим, создавая собственный канал и подавляя любую попытку сопротивляться.

Кит вскрикивает и пытается меня оттолкнуть, но уже на пятой порции магической энергии из ее ушей и рта начинает течь кровь, а на седьмой она перестает сопротивляться и обмякает. Глядя в ее закатившиеся глаза, я взмываю в воздух, не веря случившемуся. Руки начинают предательски подрагивать, а спустя десяток секунд — мое тело трясет уже целиком от запоздалого страха и полного осознания, насколько я все-таки рисковала.

Рисковала, но сумела совладать с Многоликим Отцом.

По уши накормила тварь энергией, чем и обеспечила ее все еще живой оболочке магическую перегрузку и, как следствие, потерю сознания.

Осталось только решить, что делать дальше.