Цена двуличности. Часть 3

Глава 15 Многоликий Отец

Обволакивающая тьма выплевывает меня обратно в тело неожиданно и резко. Будто и не рассыпалась вообще — настолько быстро восстанавливаются связи между костями. Но не успеваю я порадоваться тому факту, что стала то ли сильнее, то ли просто опытнее, как обнаруживаю, что не могу активировать чары речи, слуха и зрения. И при этом понимаю, что где бы сейчас не была — я нахожусь там не в одиночестве. Необъяснимое ощущение чужого взгляда, остановившегося на мне.

Хоть вариант того, что в присутствии Сата кто-то враждебный сумел бы схватить меня в охапку и унести прочь, был крайне маловероятным, я невольно испытываю тревогу. Мне еще слишком хорошо помнится другое пробуждение — в особняке высоко в горах. И то, каким кошмаром оно обернулось. Но тогда со мной хотя бы был Альд, а сейчас…

Медленно и неохотно возвращается слух. Чары работают чуть искаженно, но достаточно хорошо для того, чтобы я смогла услышать чужое дыхание. Рядом со мной кто-то живой. Ну, не совсем рядом — но довольно близко, кажется. Дышит расслабленно и спокойно. Похоже, наблюдает или вообще занят каким-то своим делом в ожидании, пока я очнусь.

С трудом активирую чары зрения и вижу… знакомый потолок, с поднимающимися к нему мерцающими золотистыми частичками. И ощущаю бесконечное облегчение, понимая, где нахожусь. В доме рода Суар, все в той же комнате над кабинетом ныне упокоившегося лорда Тиора.

Вот только пошевелиться, чтобы повернуть голову и увидеть, кто составляет мне компанию, я пока что не могу, чары левитации стабильно шлют меня к Суртазу.

Ладно, авось сам или сама подойдет. Когда заметит, что я очнулась.

Подавив таким образом приступ нетерпеливого любопытства, я сосредотачиваюсь на контроле над магическими потоками в моем теле. Опять-таки, то ли опыта у меня стало побольше, то ли сказались изменения в костях — управление энергией дается легче и быстрее, чем раньше.

В любом случае — лишь бы на пользу.

Невидимый мне наблюдатель тихо хмыкает. Глядя в потолок, я слышу, как поскрипывает кресло, а затем и половицы — он идет ко мне.

— Ну наконец-то…

Я узнаю голос Мэба, и в следующую секунду он появляется в изголовье. Склоняется на до мной, хмуро и придирчиво всматриваясь в мое лицо.

— Мы уж думали, что придется тебя вытаскивать.

— Вы?..

Чары речи наконец-то восстанавливаются, и мой шелестящий шепот до отвратительного похож на голос Многоликого Отца. Но это поправимо, да и куда важнее сейчас — совладать с левитацией, чтобы вернуть возможность шевелиться и перемещаться.

Мэб хмурится еще сильнее, будто разглядев во мне что-то, что ему категорически не нравится.

— Тетушка, Сат… — медленно говорит он. — Суртаз…

— Суртаз? — переспрашиваю я.

— Ага, — криво ухмыляется Мэб.

Мысль о том, что Первый Некромант обеспокоился моим состоянием, откровенно ошеломляет. Какой заботливый, однако. Но следом приходит мысль о том, что мое состояние могло интересовать его по иной причине.

Интересная сборка — кажется, так же обо мне сказал Многоликий Отец? Скорее всего, Суртаз просто проверял, как себя ведут мои новые кости.

Третья мысль наверняка подбросила бы меня на месте… Имей я такую возможность.

— Где Кит?

Ответом мне снова становится хмурый взгляд сверху вниз.

— Суртаз ее забрал.

О, а вот и еще одна, не менее очевидная причина наведаться. Причем, пожалуй, даже более важная, чем мое состояние.

— Что произошло? — настороженно спрашивает Мэб.

— Сат тебе ничего не рассказал?

— Он сказал, что Суртаз велел ему молчать.

— И поэтому ты решил выпытать у меня?

— Ну тебе-то он этого не приказывал? — мой собеседник снова криво усмехается. — Или уже успел?

Я прислушиваюсь к своему состоянию в ожидании ментального приказа. Мало ли, вдруг учитель уже понял, что я очнулась, и сейчас выдаст соответствующие распоряжения. И ничего подобного не ощущаю, вместо этого понимая, что следующая попытка пошевелиться может оказаться успешной. Вот только почему-то мне уже не хочется двигаться.

— Еще нет, — честно признаюсь я.

— Тем более, что это интересно не только мне. Тетушка встревожена состоянием Шима, поэтому безумно жаждет узнать, что там у вас вообще стряслось.

Я снова ощущаю в груди липкий холодок страха. Хоть с момента знакомства со старым личом и прошло совсем мало времени, мне не хотелось бы, чтобы с ним случилось что-то непоправимое. Точнее, еще более непоправимое, чем то, что с ним уже случилось.

— Ему совсем плохо?

Сделав над собой усилие, я усаживаюсь в кровати. Мэб выпрямляется, скрещивает руки на груди и внимательно смотрит на меня.

— М-м-м… нехорошо, я бы сказал. Насколько смог понять — что-то вытянуло из него почти всю энергию, из-за чего внутреннего резерва хватает только для того, чтобы поддерживать тело целым, и только.

Мой собеседник замолкает, прищуривается и смотрит будто бы сквозь меня.

— При этом не ясно, в сознании ли он вообще. На мыслесвязь не реагирует, — со вздохом добавляет он.

А я смотрю на Мэба и все никак не могу привыкнуть к его темной свинцово-серой ауре с синеватым отливом. И попутно размышляю, стоит ли говорить о том, о чем Сату приказал молчать сам Суртаз.

Впрочем, мне же такого приказа действительно не давали, не так ли? А раз не давали, значит, можно сделать вид, что мне о приказе Сату ничего не известно.

— Ладно… если вкратце, то… — шипяще вздохнув, я начинаю говорить. — Четвертого лича в нашей команде Шим нашел уже в виде останков. Он же выследил и тварь… В общем, оказалось, что это Кит. Ну… или тварь в ее теле. Она назвалась Многоликим Отцом. Она… или он… Короче, тварь то ли заболтала, то ли подчинила Шима и вытянула из него силы. С Сатом, похоже, сделала то же самое… Ну или попыталась. В общем, вырубила. Потом взялась за меня, но я в смогла ее перегрузить. Тварь потеряла сознание, я поделилась энергией с Сатом, он пришел в себя, создал портал, и мы перенеслись в окрестности столицы… кажется.

Скрестив руки на груди, Мэб стоит рядом. Он смотрит на меня сверху вниз и слушает, не перебивая. Только его лицо становится все мрачнее по мере того, как я описываю действия бледной твари, пока не застывает хмурой маской настороженности.

— Многоликий Отец, значит? — наконец, спрашивает маг. — Тот самый, о котором говорил Ваан?

— Получается, что да. Сама удивилась такому совпадению.

— И ты сама его вырубила? — в голосе Мэба я слышу удивление.

— Да, — я киваю в подтверждение своих слов. — Просто… недавно Суртаз давал мне почитать пару книг.

— О чем?

— Об оперировании энергией… Не то, чтобы я прочла в них что-то новое — все-таки, Альд успел кое-чему научить. Но Суртаз немного потренировал меня созданию канала для собственной подпитки. А так как это все было недавно… В общем, я и подумала, что раз уж драться толком не умею, да и вряд ли смогу совладать с тварью, которая убила одного лича и чуть не убила еще двоих… — я пожимаю плечами, — вот и решила попытаться ее перегрузить, совместив все эти знания. Получилось, как видишь.

Мэб едва уловимо усмехается и качает головой. Одобрительно, как мне кажется.

— А этот Многоликий Отец не говорил, что он вообще здесь забыл? — спрашивает он.

— Нет. Но он сказал, что у него есть предложение… И что он может рассказать, как остановить бледных тварей.

Мой собеседник одаривает меня таким взглядом, что на миг мне становится не по себе. Пристальным, изучающим… Так, как иногда смотрел на меня Альд, когда мы встречались лицом к лицу в убежище.

— Зачем это ему?

— Не знаю. Сказал, что у него есть причины, которые мы не поймем.

— И все?

— Да. После этого началась драка, а чем окончилось — ты уже знаешь.

Взгляд Мэба становится задумчивым. Он поджимает губы, молча кивает и возвращается в кресло. И пока он о чем-то там размышляет, я осматриваюсь. Комната за несколько дней моего отсутствия уже успела измениться. Появилась пара сундуков — поставленные друг на друга, они находятся в ранее пустовавшем углу. А на спинке стула висит темно-синяя мантия. Длинная, касается пола — явно для кого-то высокого. И мокрая — под стулом собралась небольшая лужа. Наверное, это одежда Мэба. А на столе рядом со стулом лежит еще один тканевый сверток. Темно-серый. Судя по выглядывающему краю узора — это моя мантия.

— А где Шим? Может, я смогу ему помочь? — спохватываюсь я, когда понимаю, что молчание затягивается.

— Он этажом ниже, в кабинете деда, — отстраненно отвечает маг. — Но там сейчас колдует тетушка, так что я бы не советовал тебе пока вмешиваться.

— А Сат?..

— Ослаблен, но твердит, что с ним все в порядке. А еще он не в духе, так что лучше не лезть.

Уточнять причину плохого настроения Сата я не решаюсь — и так очевидно, что это, как минимум, собственная слабость и плохое состояние наставника — поэтому снова воцаряется молчание.

— Ладно, раз больше рассказывать нечего, — лицо Мэба посещает куда более воодушевляющая кривая ухмылка, — передаю тебе приказ Суртаза. Как очнешься — лети к нему.

— Вот это ты своевременно мне его передал… — со смешком отвечаю я.

— Ну, мне же нужно было убедиться, что ты полностью очнулась, — с невинным видом сообщает мне маг воды, а затем поднимается на ноги и направляется к мантии на стуле. Снимая ее со спинки, он добавляет: — И поздравляю тебя с новыми ногами. Смотрятся, прям как твои собственные.

— Эм-м-м… Спасибо.

Хмыкнув, Мэб накидывает мокрую мантию на плечи и, не оборачиваясь, выходит из комнаты. Я же остаюсь сидеть на кровати, ощущая что-то вроде недоумения. Последние слова мага прозвучали с какой-то… странной интонацией. Задумчивой, что ли.

Хотя… С чего бы вдруг? Наверное, опять искажение чар слуха. В первый раз, что ли?

Пожав плечами, я поворачиваюсь и опускаю ноги на пол. Что ж, сейчас быстренько восполню силы — и к Суртазу.

Восстановление сил заняло больше времени, чем я ожидала. После неглубокой и, как мне казалось, быстрой медитации я обнаруживаю, что комната погружена в мрак, хотя точно помню, что во время разговора с Мэбом был день — правда, неясно, какая именно его половина. Впрочем, справедливо рассудив, что в темноте я и сама кого угодно напугаю, все же решаю отправиться к Суртазу. Ему-то уж наверняка безразлично время суток.

Под эти мысли я покидаю комнату и зависаю в коридоре на полпути к лестнице. Дом непривычно безлюден и тих. Только тихо поскрипывают ставни снаружи — похоже, на улице поднялся ветер.

В остальном же — полная тишина. И все же, она не кажется мне зловещей, даже наоборот — скорее уютной. Густая и почти что осязаемая тишина спящего дома. Все-таки, хорошо, что я умею летать, а не то от души бы сейчас поскрипела половицами, пробираясь ко входной двери.

Мысль о скрипе половиц вызывает отдающее горечью воспоминание о магическом якоре, позволявшем мне вернуться во внутреннее убежище. Нужная последовательность звуков издевательски быстро всплывает в памяти — в противовес тому, насколько сложно было вспомнить ее в нужный момент. Интересно, а если сейчас попытаться?..

Тряхнув своей бестолковой черепушкой, я выбрасываю глупую идею из головы.

Нет больше внутреннего убежища. Исчезло вместе с Альдом. И ты это видела, Шиза, когда все вокруг поглотило пламя. Радуйся, что хоть сама жива осталась. А это, между прочим, легко исправить — в том числе и разными необдуманными поступками.

С тихим шелестящим вздохом я отрываюсь от перил площадки на втором этаже — при этом совершенно не помня, когда успела до них добраться — и слетаю вниз по лестнице. Одна дверь — тихо открываю, а закрываю еще тише. Стараюсь даже не смотреть влево — в сторону двери в кабинет.

Вход в дом оказывается не заперт, что удивительно, учитывая позднее время. Но мало ли, может, кого-то ждут. Или Мэб опять пошел вызывать дождь, а то затянутое тучами небо выглядит слишком уж многообещающе.

Как бы ни было, мой путь лежит к Суртазу. Похоже, скоро я научусь добираться до его дома даже с деактивированными чарами зрения.

Чувствуя себя в кои-то веки отдохнувшей, быстро долетаю до крепостной стены и вижу, что охраны на ней у ворот стало заметно больше.

Так, неужели уже что-то произошло?

Хотя, случись нечто по-настоящему серьезное, Мэб об этом наверняка бы упомянул. Хотя бы потому, чтобы я сама не влезла в гущу событий по незнанию.

Стражи с полминуты хмуро смотрят на меня, и лишь после этого почтительно склоняют головы и расступаются. При этом — сплошь живые некромаги, ни одного стихийника. Мельком взглянув на стену, я замечаю на ней еще и нескольких личей.

Что-то определенно произошло.

Я лечу по пустым улицам, стремясь как можно быстрее добраться до дома Суртаза. Не то чтобы мне было неспокойно за Первого Некроманта — уж кто-кто, а он способен за себя постоять — передвигаться спокойно и солидно я не могу из-за любопытства.

И оно вспыхивает еще сильнее, когда я заворачиваю на улицу, ведущую к Залу Совета. Потому что из верхних окон здания напротив — дома Суртаза — на темную улицу просачивается холодный зеленый свет. Понимая, что там что-то происходит, но не ощущая уверенности, что мое участие в этом необходимо, я подлетаю поближе и останавливаюсь у входной двери.

Створка открывается сама. На пороге показывается Ваан. Хрупкий чернокнижник, и без того внешне не пышущий силой и здоровьем, кажется бледной тенью самого себя.

— О… — я не знаю что сказать, так как меньше всего ожидаю его здесь увидеть.

— Привет, — тихо говорит Ваан и отступает в сторону. — Проходи.

— Что ты здесь делаешь?

— Суртаз приказал.

— Я имею в виду, — перелетев через порог, взмахом руки я очерчиваю пространство над собой, подразумевая дом в целом, — здесь-то ты что делаешь?

— Говорю же, — чернокнижник болезненно улыбается уголком рта, — Суртаз приказал. И прийти сюда, и встретить тебя.

— А… ясно…

Мне больше нечего добавить, поэтому я нелепо зависаю посреди коридора, судорожно придумывая, как бы поддержать измученного парня. Мало ему нервотрепки с личем и дальнейшими поисками, так еще и Кит нашлась в таком виде, в каком лучше бы, пожалуй, не находилась.

К моему облегчению, Ваан берет инициативу в свои руки.

— Пошли, — говорит он.

Притворив дверь, чернокнижник идет по коридору к лестнице и поднимается по ступеням вверх.

— А что вообще происходит? — следуя за ним, я не могу избавиться от ощущения какой-то… неправильности происходящего.

— Ты о чем? — безразлично отзывается Ваан.

— Светятся окна дома. Суртаз колдует?

— Да.

Чем выше мы поднимаемся, тем медленнее и неохотнее чернокнижник переставляет ноги. Я же ловлю себя на мысли, что даже не хочу представлять, насколько же он, скорее всего, устал.

Посреди последнего пролета Ваан вдруг останавливается и поворачивается ко мне. Бледный и сосредоточенный, он внимательно всматривается в мое лицо. Будто мои кости способны что-то выражать, ага.

— Скажи… Ты уже нашла ее… такой? Или эта тварь вселилась в нее… при тебе?

— Насколько я понимаю, она была такой задолго до того, как мы ее нашли.

Чернокнижник устало прикрывает глаза и делает медленный-медленный вдох.

— Как думаешь, она давно такой была на самом деле? — обреченно спрашивает он.

— Понятия не имею, если честно.

Ваан молча кивает, открывает глаза и отворачивается, чтобы возобновить подъем на лестнице.

— Но учитывая то, что аура Кит стала обычной после того, как я ее вырубила… — осторожно добавляю я, — как бы этот Многоликий Отец не сидел в ней несколько лет… Как подселенец.

— Суртаз тоже это предположил, — голос чернокнижника звучит глухо и мрачно. — Он расспросил Милеха о детстве Кит и допустил, что подселение твари могло стать причиной ее ранней инициации.

Мы наконец-то наверху, и Ваан идет по коридору — к двери, из-под которой просачивается уже знакомая холодная зелень.

— А как он расспросил Милеха, если…

— Он тут. Суртаз его вызвал, — чернокнижник оглядывается на меня через плечо, и на его лице я вижу намек на знакомую ехидную улыбку. — А коменданта вообще на ручках принесли, — добавляет он. — Я встретил этих магов на полпути к столице и не придумал ничего лучше, чем отправить их к Суртазу. Тем более, что к тому моменту он уже сам меня позвал. А те маги рассказывали уж очень странные вещи…

— Комендант первым встретился с Кит, и она его чуть не убила.

— Да. Он рассказал, когда пришел в себя. Живучий старик, — Ваан качает головой и останавливается перед дверью. — А теперь осторожно, двигайся влево вдоль стены и не касайся ничего, что светится зеленым.

Не давая мне времени на дальнейшие расспросы, чернокнижник открывает дверь, переступает порог и первым следует своему же совету — осторожно смещается влево. Я же замираю на месте и завороженно смотрю на несколько десятков тончайших изогнутых линий с сотнями начертанных между ними мелких рун. Именно они служат источником холодного зеленого света, отблески которого были видны в окнах с улицы.

Опомнившись, я подлетаю ближе и вижу, что изогнутые линии — это концентрические круги, а руны между ними не просто мерцают, но и будто бы еще постоянно меняют свои очертания. И что все это начертано не только на полу, но и на потолке, напоминая мне магическую клетку, в которую не так давно заключали меня саму. Этот вариант, правда, выглядит куда более мощным. Впрочем, такая клетка полностью соответствует своему содержимому.

Потому что вдоль границы самого маленького внутреннего круга — всего шагов шесть-семь в диаметре — загнанным зверем кружит Кит. С яростной, хищной грацией она безостановочно перемещается, будто бы ощупывая невидимую стену в поисках хотя бы малейшей бреши. Я бросаю взгляд влево — на успевшего дойти до соседней стены Ваана. Он с преувеличенным вниманием изучает золотистые надписи, явно стараясь не смотреть на девушку в клетке.

А та, заметив меня, вдруг останавливается, склоняет к плечу голову, покрытую коркой запекшейся крови, и широко — неестественно широко — улыбается. И в следующую секунду яростно бросается на разделяющий нас барьер.

Невольно отпрянув, я отлетаю в коридор. Кит падает на колени внутри магического круга, опускает голову и, судя по неровным, дерганным движениям, беззвучно смеется.

— Проходи, это существо тебя не достанет.

Голос Суртаза раздается откуда-то из дальнего угла. Странно, что я сразу его не заметила. Впрочем, причина этого обнаруживается быстро: Первый Некромант с ног до головы закутан в свой странный плащ, размывающий очертания тела и вызывающий стойкое желание смотреть куда угодно, лишь бы не на него.

Повинуясь приглашению-приказу, я снова перелетаю через порог и принимаюсь осторожно смещаться влево вдоль стены под немигающим пристальным взглядом Многоликого Отца, смотрящего на меня глазами Кит. Отвратительное, пугающее ощущение.

— По крайней мере, пока что… — добавляет Суртаз, и от его задумчивого тона мне становится еще страшнее.

— Пока что? — переспрашиваю я, продвигаясь вдоль изогнутой границы внешней окружности.

Тварь продолжает сверлить меня взглядом и медленно движется следом — вдоль самого маленького внутреннего круга. Когда тонкая линия вспыхивает особенно ярко и исчезает, я невольно вздрагиваю, а Многоликий Отец снова улыбается, неестественно широко растягивая губы Кит. А затем бросает ее тело на невидимую границу следующего круга, чуть диаметром чуть побольше. И хотя магическая преграда между нами стала тоньше не более, чем на ноготь, мне снова становится страшно.

— Да, пока что, — спокойно отвечает Суртаз. — Это существо демонстрирует удивительную приспосабливаемость, значительную сообразительность и впечатляющее умение анализировать и разбирать сдерживающие его чары. Из-за этого их постоянно приходится менять, а еще — усиливать дополнительным барьером, лишающим возможности слышать происходящее за пределами клетки.

В подтверждение слов Первого Некроманта, под ногами твари возобновляется мерцание исчезнувшей было линии. Лицо Кит на миг искажает гримаса боли, когда невидимая сила отбрасывает ее тело назад, к центру вновь проявившегося наименьшего круга.

— А так как даже мои знания не безграничны, — в голосе учителя я слышу едва уловимый сарказм, — то неизбежен момент, когда это существо вырвется на свободу.

— А нельзя его убить до того, как это случится?

Опустив взгляд, я сосредотачиваюсь на том, чтобы не коснуться защитной границы. Как мне теперь кажется, у внешней окружности изменились не только руны, но и диаметр. Да и в целом тонкая линия теперь напоминала бьющуюся о берег речную волну — то набегая, то откатываясь назад.

— Можно. Но пока что я этот вариант не рассматриваю.

— Почему?

Суртаз не отвечает, и я не выдерживаю — поднимаю взгляд. Тем более, мне уже почти удалось добраться до ближайшего угла, где свободного места было явно побольше, чем вдоль стены. Правда, там все еще стоит Ваан — демонстративно не глядя на тварь в центре. Ну, уж как-нибудь поместимся, думаю.

А Первый Некромант тем временем неторопливо листает какую-то книгу. То ли в черном, то ли в темно-коричневом переплете, она выглядит очень старой из-за неровных и потрепанных уголков страниц. Я замечаю, что от корешка книги к мантии Суртаза тянется тонкая серебристая цепочка. И когда учитель захлопывает этот увесистый том и позволяет ему свободно повиснуть на поясе, слышится металлический звон, знакомый мне по ритуалу восстановления костей.

— Потому что я хочу изучить это существо. Оно не похоже ни на одну из ранее виденных нами бледных тварей.

Костяная маска, скрывающая скелетированное лицо Первого Некроманта, поворачивается в мою сторону. Ощущая на себе изучающий взгляд Суртаза, я почему-то чувствую себя довольно неловко — будто он застал меня за чем-то запрещенным.

— Что ты знаешь об этом существе? — вкрадчиво спрашивает наставник.

— Ну…

Я теряюсь, не сумев сходу подобрать нужные слова. В самом деле, не говорить же, что это очень опасная тварь, которая до смерти меня пугает? Относительно лича это звучит, как минимум, странно.

— Она… он назвал себя Многоликим Отцом, — медленно говорю я, наконец, собравшись с мыслями. — Обещал рассказать, как остановить нашествие бледных. Но зачем ему это — не ответил, сказал, что мы не поймем.

Услышав мои слова, Ваан недоверчиво косится сначала на меня, а потом на Кит. Та пристально смотрит на чернокнижника в ответ, а я улавливаю шелестящий шепот — тихий, на границе слышимости. Слов не разобрать. Ваан хмурится и отворачивается, закусив губу — будто хочет что-то сказать, но почему-то не решается.

— Ты что-то скрываешь…

Суртаз сходу озвучивает мою мысль тоном, который лично я бы меньше всего хотела услышать в свою сторону. Чернокнижник, впрочем, тоже настораживается и бросает на Первого Некроманта испуганный, затравленный взгляд.

— Я думаю… — неуверенно отвечает он, — что сейчас это уже не так уж важно.

— А я так не думаю, — голос учителя звучит ровно, почти равнодушно, но я улавливаю в нем знакомые нотки нетерпеливого раздражения. — Говори.

Ваан едва слышно вздыхает, прикрывает глаза и бесстрастно отвечает:

— Примерно за неделю до приступа, который видела Шиз, мне начали сниться сны. Точнее… я подумал что это такие странные сны, хотя случались они скорее в полудреме.

— Что за сны? — на этот раз Суртаз уже не скрывает своего нетерпения. — Ты что-то видел?

— Нет, — чернокнижник качает головой. — Никаких необычных образов или ощущений… Только тихий шепот. Такой… шелестящий.

— Как сейчас? — уточняю я.

Не открывая глаз, Ваан молча кивает.

— Да. Только сейчас вообще не понятно, что оно говорит, а тогда…

Чернокнижник замолкает и морщится.

— Что тогда?

Теперь уже меня одолевает нетерпение, из-за которого я даже почти не обращаю внимание на тварь, снова бьющуюся о невидимый барьер.

— Тогда оно нашептывало мне… Всякое…. нехорошее, — Ваан вздыхает, открывает глаза и добавляет: — Например, убить Кит.

— Но… зачем?

Мой голос традиционно не передает то удивление, которое я испытываю. Учитель же, как мне кажется, теперь вообще увлечен скорее замершей в центре круга тварью, чем нашим разговором.

— Я не знаю, — обреченно говорит парень. — Тем более — теперь, понимая, что это говорила сама тварь внутри нее…

— Чтобы сменить тело.

Короткий комментарий Суртаза прерывает наш разговор, а сам лич, убедившись, что завладел нашим вниманием, продолжает говорить:

— Рассказ Алонта, прозвище этого существа и некоторые мои выводы позволяют с уверенностью утверждать — Многоликий Отец способен переселяться в чужие тела. И делать это он может в ситуации, когда носитель — нынешний или будущий — находится при смерти.

— Ясно… вроде бы, — по виду Ваана можно было сказать, что ему ничего не ясно.

— Альд… он вселился в мое тело, когда я умирала.

С осознанием этого в мою голову приходит окончательное понимание, что насколько мне все-таки повезло с подселенцем. Ведь на его месте мог оказаться… кто-нибудь другой.

— Верно. Схожий принцип.

— Понятно, для чего ослаблять будущего носителя… Но что дает смерть нынешнего? — продолжает допытываться чернокнижник.

— Не смерть, а предсмертное состояние. Всплеск энергии, позволяющий обойтись без ослабления будущего носителя. Куда более рискованный ход, как на мой взгляд, но, видимо, этот риск оправдан.

— То есть… — начинаю я.

— Он собирался захватить мое тело, — завершает мою фразу Ваан.

— Похоже на то.

— Интересно, а что его не устраивает в нынешнем?.. — мне удается опередить снова открывшего было рот чернокнижника.

— Хм… Сложно сказать наверняка, — Суртаз делает паузу, будто бы размышляя над своим ответом. — Но я думаю — ограниченность возможностей. Из-за немоты носителя, это существо вынуждено использовать для общения ментальную связь. И эти чары почему-то даются ему с большим трудом.

— Получается, его возможности ограничены возможностями носителя? — в голосе Ваана слышна задумчивость.

— Выходит, что так. Но я бы не слишком на это рассчитывал.

— В каком смысле? — уточняю я.

— Возможности этого существа… нестабильны. И я все еще не могу понять, чем именно это обусловлено.

— А вы с ним разговаривали? — на этот раз вопрос успевает задать чернокнижник.

— Да. Ничего существенного выяснить не удалось.

— То есть, вам он ничего не предлагал? — теперь моя очередь.

— Почему же, — в голосе Суртаза я впервые слышу издевку. — Предлагал. Но зачем договариваться тогда, когда я могу получить нужные знания на своих условиях?

Судя по тону, условия наставника вряд ли понравятся Многоликому Отцу. Вот только Первого Некроманта это определенно не беспокоит. Взгляд на Ваана показывает мне, что чернокнижник тоже растерян. Но на этот раз он не спешит спрашивать о чем-либо. Ладно, уточню я.

— Что вы собираетесь делать?

— Вытянуть это существо из тела и хорошенько его расспросить… — задумчиво отвечает Суртаз. — Но мне понадобится помощь — в сложных обстоятельствах, о которых я должен предупредить. В момент извлечения это существо наверняка попытается вырваться и вселиться в кого-то из присутствующих.

— Кстати, по поводу вселения… — мне внезапно вспоминается ситуация на площади. — Было сразу два ослабленных лича, и он, похоже, даже не пытался занять тело кого-то из них. А потом, когда начал говорить со мной, сказал, что мертвецы не годятся… Правда, тогда я толком не поняла, к чему это было. А теперь понятно.

— Это… ценная информация, — Первый Некромант снова берет в руки книгу на цепочке и принимается ее листать, продолжая говорить уже более рассеянно, будто размышляя вслух. — Тогда круг возможных помощников сужается, но зато можно быть уверенными в безопасности участников…

— Вам нужны личи, — догадываюсь я.

— Верно, — сквозь шелест страниц доносится отстраненный ответ Суртаза, — а еще мне бы не помешала помощь надежного лича, хорошо владеющего ментальной магией. На всякий случай…

Интересно, зачем? Покопаться в памяти, если вдруг не удастся вытащить душу из тела? Точно…

— Есть кто-то на примете? — учитель поднимает голову и, похоже, смотрит на меня.

А мне даже не требуется времени, чтобы назвать однозначно подходящий вариант.

— Да. Тету… М-м-м… Глава дома Суар.

— Замечательно.

Первый Некромант снова захлопывает книгу. Концентрические круги вокруг твари будто отзываются в ответ, вспыхивая ярче обычного. На миг мне даже кажется, что не только вспыхивают, но еще и пополняются парой-тройкой дополнительных окружностей.

— Ваан — спустись к Алонту и Милеху, — тем временем приказывает Суртаз. — Передай, чтобы с полуночи до рассвета не выходили из своих комнат.

— Можно мне… — чернокнижник пытливо смотрит на Первого Некроманта.

— Нельзя. Хотя бы потому, что тебе нужно отдохнуть, — добавляет он с мягким шипящим смешком, — шансов на самостоятельное возвышение у тебя пока немного, а мне этим заниматься сегодня будет некогда.

Неожиданно я чувствую неожиданный укол неприязни по отношению к Ваану.

С чего бы вдруг? Он же мне ничего не сделал.

Мало того, наоборот, всеми силами пытался помочь, когда я его об этом просила. Едкое, жгучее ощущение быстро проходит, но оставляет после себя не менее странный саднящий осадок.

Понимание этого незнакомого чувства и причины его возникновения приходит спустя десяток секунд, когда чернокнижник уже почти что обошел внешнюю границу защитных кругов.

Ревность. Самая, что ни есть, обычная ревность.

В этот момент до меня наконец-то доходит, почему Ваан настолько свободно чувствует себя в доме Суртаза, выполняет поручения и вообще… Потому что он — тоже ученик Первого Некроманта. И от того, что никто мне об этом не сказал, почему-то становится обидно. Хоть умом я и понимаю, что докладывать о таком мне и не обязаны.

Что ж, в какой-то степени, наверное, теперь я чувствую примерно то же, что мог ощущать Альд, перестав быть единственным учеником Суртаза. Потому что себялюбия в моем характере, оказывается, ненамного меньше. И откуда только взялось? Наверное, дурной пример — заразителен. В любом случае, с осознанием этой черты своего характера как-то придется жить.

Тем более, что появление других последователей не помешало Альду много лет оставаться первым и самым приближенным учеником Суртаза.

Глядя на то, как за Вааном закрывается дверь, я понимаю, что намерена добиться того же.

Стоит чернокнижнику покинуть комнату, как тварь снова переключает свое внимание на меня. Таящееся в теле Кит чудовище явно пытается поймать мой взгляд, и меня спасает лишь отсутствие глаз, из-за чего Многоликий Отец просто не знает, куда я смотрю в тот или иной момент.

И мне, разобравшейся в своих ощущениях по отношению к чернокнижнику, меньше всего хотелось смотреть на Кит. Поэтому я сосредотачиваюсь на изучении внутренних защитных кругов, которые в очередной раз вспыхивают, исчезают и возвращаются на свое место спустя десяток-другой секунд.

— Это существо говорило тебе еще что-то?

Вопрос Суртаза застает меня врасплох, ведь я уже приготовилась было к поручению учителя в виде доставки приглашения для тетушки Сади.

— Он… — мне требуется пара секунд, чтобы собраться с мыслями, — сказал, что у меня интересная сборка. И что со мной, возможно, будет иначе… что-то.

— Это все?

— Еще он назвал меня ребенком.

— Хм… Можешь вспомнить дословно?

— Ну… Он сказал: иди сюда, дитя.

— Какой вывод ты делаешь из всего этого?

— С учетом его способности к переселению… — наконец-то мне удается облечь свои мысли и смутные подозрения в слова. — Похоже, он собирался занять мое тело. По крайней мере, попытаться. Видимо, он почувствовал кровь химеры… м-м-м… в моих костях. И рассчитывал, что это ему поможет. А почему обратился ко мне, как к ребенку?.. Ну, раз он Многоликий… Отец, — я делаю ударение на последнем слове, — то не исключено, что он считает бледных тварей своими детьми. И знаете, что меня больше всего настораживает в этой ситуации?

— И что же? — в голосе Суртаза мне слышится любопытство. Это воодушевляет.

— У меня создалось впечатление, что Многоликий Отец не особенно стремится… м-м-м… воссоединяться с Бледной Матерью. И это его предложение рассказать о том, как можно остановить вторжение тварей… Возможно, в первую очередь, стоит узнать причину, по которой он не хочет возвращаться к своей… супруге или кем там ему является эта Мать? Если нежелание возвращаться окажется его слабым местом, то…

Суртаз повелительно вскидывает затянутую в когтистую перчатку ладонь, приказывая мне помолчать. Когда я прерываюсь на полуслове, он легко кивает и отворачивается к шкафу с книгами и свитками за своей спиной.

— Твои выводы не лишены логики, я приму их к сведению, — ровно произносит учитель, и по его тону совершенно невозможно понять, доволен он мной или нет. — Может случиться так, что время на изучение памяти и разума этого существа окажется крайне ограниченным, и нужно будет правильно выбрать приоритетные вопросы…

Он замолкает и продолжает сосредоточенно рыться в книжном шкафу. Я же терпеливо ожидаю каких-либо указаний, стараясь лишний раз не смотреть на тварь, заинтересованно переводящую взгляд с Суртаза на меня и обратно. Будто бы она… он о чем-то догадывается. Ну или отчаянно пытается понять, что происходит.

Знакомый шелестящий шепот осторожно касается моего разума, но сходу слов не разобрать, да и заниматься этим у меня нет никакого желания. Мало ли, вдруг Многоликий отец может как-то воздействовать и через мыслесвязь.

— Существо пыталось тебя ослабить, я правильно понимаю?

— Да. Сначала тварь заболтала личей, как оказалось, тем временем создавая энергетический канал. Ослабила их, потом взялась за меня.

— Ты пыталась это предотвратить?

Вот почему у меня стойкое ощущение, что Суртаз и так в курсе, что произошло на площади? Зачем ему по несколько раз слушать одно и то же?

— Нет, — я отрицательно машу черепушкой, хоть и понимаю, что учитель этого не видит. — Я поняла, что происходит уже после того, как тварь ко мне присосалась. И только после этого увидела, что такие же каналы у нее тянутся к личам, поэтому и поняла смысл всего этого.

— И что ты сделала?

— Щедро поделилась энергией в ответ.

Первый Некромант издает смешок, и я вижу, как чуть покачивается его корона.

— Твоя отчаянность не перестает меня удивлять. А если бы у тебя не хватило сил для перегрузки?

— Ну… тогда бы я погибла, наверное.

Мой ответ звучит ровно и равнодушно. Хотя я все еще помню, как меня трясло после того, как все окончилось — от осознания, насколько я рисковала.

— Но ничего лучше придумать не получилось. А ничего не делать — тоже не вариант, я бы погибла. Или еще хуже — в моем теле тогда бы сидел очередной подселенец.

Суртаз неопределенно хмыкает и ничего не говорит в ответ. Вместо этого он осторожно выуживает из глубины шкафа длинный-предлинный свиток — старый и потрепанный. Растянув его на всю ширину рук, учитель бегло его просматривает, после чего аккуратно сворачивает.

— Надеюсь, ты понимаешь, почему твое участие в сегодняшнем ритуале недопустимо?

Не то, чтобы мне прямо-таки хотелось в этом участвовать, но я все равно ощущаю что-то, похожее на досаду. Любопытно же, что это за тварь такая. Но я подавляю порыв — возмутиться и клятвенно пообещать быть очень-очень осторожной. Потому что обзаводиться подселенцем такого сорта мне не хотелось совершенно.

— Понимаю.

— Это хорошо. Альдауар на твоем месте потратил бы немало времени на бессмысленные пререкания.

Вот и думай теперь — вдруг стоило все-таки попытаться оспорить решение? Хотя, раз Суртаз назвал пререкания бессмысленными…

Первый Некромант же, держа в одной руке свиток, вдруг склоняет голову к плечу, из-за чего мне кажется, что костяная корона вот-вот соскользнет с его головы. Следом он вытягивает руку, и откуда-то из-за боковой стенки шкафа тут же вылетает посох, плавно укладываясь древком в ладонь.

Краем взгляда я замечаю, как оживляется Кит. Встрепенувшись, она возобновляет свои бесконечные обходы по внутренней окружности своей магической клетки.

— Альнира просит встречи с тобой до начала ритуала, — неожиданно сообщает Суртаз и прежде, чем я успеваю осознать, кто это вообще, не говоря уже о попытке что-нибудь ответить, добавляет: — Я не против. До рассвета, думаю, ты мне не понадобишься.

А я наконец-то вспоминаю, кем является эта Альнира. Тетушка Сади же… Что ж, значит, до рассвета у меня будет достаточно времени для того, чтобы помозолить глаза представителям рода Суар в обоих особняках.

— Спасибо, учитель.

Я почтительно склоняю голову, краем взгляда замечая, как внимательно за мной следит Многоликий Отец. И, ожидаемо, в моей голове снова раздается далекий отголосок шелестящего шепота. Тварь настолько настойчива, что мне даже на миг становится любопытно, но сознательным усилием я снова отвергаю идею о мыслесвязи с ней… с ним.

Судя по ответному молчанию Суртаза, делать мне здесь больше нечего. И я медленно и осторожно пролетаю вдоль стены мимо концентрических кругов, пересекаю коридор, спускаюсь вниз, снова лечу по коридору, толкаю не запертую дверь и с шипящим смешком перелетаю через порог.

Путь мой лежит к особняку рода Суар. Опять.

Интересно, мое метание туда-сюда еще не стало какой-нибудь приметой у местных жителей? Например, я покидаю сердце города — быть дождю. А то что-то эти тучи мне не нравятся…