Цена двуличности. Часть 3

Глава 7 Высшая степень служения

Три слова, раздавшиеся в моей голове, действуют на меня сродни прилетевшему в затылок булыжнику. Мыслесвязь тут же прерывается, а я, покачнувшись, теряю высоту и восстанавливаю равновесие, лишь стукнувшись остатками своих колен о половицы. Парни вскидываются, Мэб оказывается быстрее и первым подхватывает меня под локоть.

— Что такое? — быстро спрашивает он.

— Суртаз… требует меня к себе, — мне с трудом удается совладать с заклинанием речи — настолько ошеломляющим оказалось прикосновение к разуму учителя.

— Это хорошо или плохо? — этот вопрос задает уже Ваан.

— Без понятия.

Попытка припомнить, как прозвучала фраза, ни к чему не привела. Суртаз произнес слова совершенно ровно — не рассерженно и не нетерпеливо. Разве что только властности в его тоне было, хоть отбавляй — это был приказ, которому невозможно не подчиниться.

— Просто сказал, — добавляю я после недолгого молчания, — немедленно вернуться к нему.

— Как бы у тебя не было проблем из-за Малектана, — в голосе чернокнижника я слышу искреннюю обеспокоенность.

— Думаешь, нажаловался Суртазу? — усмехается Мэб.

— Не удивлюсь, если так, — Ваан хмурится и поджимает губы. — Наверное, требование чего-то именем Суртаза сейчас уже не просто последний довод в споре…

— Ну, я не почувствовала, чтобы он злился, — пожав плечами, я поднимаюсь на былую высоту и киваю боевому некромагу, который тут же отпускает мой локоть. — В любом случае, пока не вернусь к нему — не узнаю, с чего вдруг так срочно. До заката же еще полдня, кажется.

— В общем, если что — держи в курсе, — Мэб кивает и делает пару шагов в сторону двери в комнату с лестницей, но внезапно останавливается и резко трясет головой.

— Что такое? — теперь уже моя очередь спрашивать, похоже.

— Да… ничего… Голова что-то закружилась.

Ваан переводит встревоженный взгляд с боевого некромага на меня и обратно, но ничего не говорит. Я тоже не совсем понимаю, что происходит — на моей памяти Мэб, даже будучи основательно оглушенным, головокружениями не страдал. Но мало ли — я могу не знать всех обстоятельств сейчас, а уточнять их было просто некогда. Да и чернокнижник с этим справится явно лучше меня.

— Можешь не провожать, выход как-нибудь найду, — с шипящим смешком сообщаю я, подлетая к двери первой.

— Удачи тебе, — тихо говорит Ваан.

— Но как что-то выяснится — все же сообщи, если получится, — повторил Мэб.

Ишь ты, волнуется, что ли? Я подавляю очередной смешок и вылетаю в комнату с лестницей, после чего аккуратно притворяю за собой дверь. Сверху снова что-то грохочет, и с потолка над верхней площадкой осыпается штукатурка.

Остается лишь надеяться, что на коротком отрезке между мной и выходом из дома на мою голову ничего не свалится. Внутренне замирая, я ускоряюсь и преодолеваю это расстояние, хватаюсь за дверную ручку, пытаюсь повернуть. Не в ту сторону. Ладно, повернем в другую. Дверь с щелчком отпирается, и я вылетаю на крыльцо. Створка сама захлопывается за моей спиной, будто бы торопясь скрыть неведомые мне тайны дома от посторонних глаз.

А на улице — ясный весенний день. Солнце в зените, птички друг друга перекрикивают. И сейчас бы — неторопливо полетать по широким улицам и поглазеть на роскошные особняки, пока их не скрыли с глаз живые изгороди и рощи, но…

Суртаз ждет.

В одиночестве мои мысли о том, зачем я могла бы ему вот так срочно понадобиться, были куда менее спокойны. Попытка снова припомнить тон прозвучавшей в голове фразы привело к тому, что теперь мне казалось — была нотка недовольства.

Нет, Шиза, хватит об этом думать, переволнуешься — рассыпешься посреди дороги, вот смеху-то будет. Вспомни, как Альд рассказывал, что Суртаз требовал от своих учеников соответствия своему статусу. Так что ни одна душа не должна заметить, что тебе боязно. Ну, разве что, кроме Первого Некроманта — просто потому, что от него все равно ничего не скрыть, наверное.

Приняв эти мысли за руководство к действию, я прячу руки в широкие рукава — вдруг будут трястись — и медленно набираю скорость, устремляясь на обозначенную широкой дорогой улицу. Чтобы чуть сократить путь — наискосок, ведь летящему личу грязь не страшна.

Даже не вздрогнула, когда мне вслед что-то громко загрохотало. Интересно, после трудов Линс дом вообще останется стоять? Или проще будет снести и построить его заново, вместо того, чтобы приводить в порядок остатки?

Эти мысли неплохо отвлекали от предвкушения встречи с наставником. Поэтому я не сразу обратила внимание на то, насколько старательно кланялись живые при виде меня, а изредка попадавшиеся по пути личи — поворачивали головы мне вслед.

А вот то, что перед зданием Зала Совета собралось почти два десятка бессмертных не заметить было сложно. И лично я была бы более, чем довольна, реши они не обратить на меня внимание. Вот только такой радости торчавшие перед входом-порталом личи решили мне не доставлять — все, как один, уставились в мою сторону. Будто по команде, которую я умудрилась не услышать.

Так, Шиза, соберись. Веди себя скромно, но с достоинством.

Неторопливо, но достаточно почтительно кивнув им всем, я направляюсь к дому Суртаза и старательно делаю вид, что меня нисколько не беспокоит это сборище. Со скелетированным лицом это не так уж и сложно, главное — не крутить головой слишком часто.

Никто не преграждает мне путь к двери в дом. И я, испытывая невероятное облегчение, касаюсь створки и…

Обнаруживаю, что она не открывается. Зачарованная дверь вообще на меня не реагирует.

Едва удержавшись от естественного порыва — постучать — я бросаю быстрый взгляд через плечо. Часть жрецов все еще смотрит в мою сторону, но большинство уже потеряли ко мне интерес.

Повторное прикосновение к двери не дало никакого результата. Как и попытка толкнуть. Потянуть на себя просто не получилось бы из-за отсутствия дверной ручки или чего бы то ни было, что могло ею послужить. Рунический рисунок, каким я его помнила по прошлым посещениям, просто не загорался.

Похоже, здесь меня никто не ждет. Тогда — где Суртаз?

Думай, Шиза, думай.

Снова взгляд через плечо. Отлично, на меня уже никто не смотрит. Все личи повернуты в одну сторону и, прикинув, куда эта толпа могла бы смотреть, я понимаю, что они следят за входом-порталом в Зал Совета.

Получается, Суртаз — там?

Хм. Не совсем понятно, почему так рано, но похоже на то. Интересно, а пропустит ли меня портал?

Не то чтобы меня не беспокоила перспектива попасть в неловкую ситуацию на глазах двух десятков высокомерных бессмертных, среди которых находился, как минимум, один любитель пыток… Но с чего вдруг меня вообще должно волновать их мнение? Учитывая то, что я на данный момент куда приближеннее к Суртазу, чем все они вместе взятые.

Но менее страшно приближаться к ним от этого не стало.

Ладно, надо собраться. Портал либо пропустит, либо нет. Ну, может еще сломать мне что-нибудь, но в любом случае остается ориентироватся по ситуации.

Отлетев от все так же не реагирующей на мое присутствие двери, я выпрямляю спину и поднимаю подбородок, невольно вспоминая безупречную осанку Альда. Вряд ли я буду выглядеть настолько величественно, но не буду казаться сгорбленной и отчаянно перепуганной — и то хорошо.

Медленно разворачиваюсь и не спеша направляюсь к зданию по другую сторону улицы. К счастью, личей было не настолько много, чтобы полностью перекрыть мне путь к порталу. А то проверять, расступятся они передо мной или нет, как-то не очень хотелось.

И все же, они расступились.

Снова это тревожное, будоражащее нутро ощущение чужих взглядов. Наверняка и ауру мою рассмотрели во всех подробностях. А она сейчас бледненькая, слабенькая, мда… Ну и ладно. Пусть хоть обсмотрятся. Шелестящий шепот — неразборчивый даже для моего магического слуха — прокатился среди окружавших меня бессмертных.

Величественно проследовав сквозь редкие ряды высокопоставленной нежити, я останавливаюсь напротив портала. Он активирован, воронка стабильна, а это значит, что можно попытаться пройти…

…отчаянно молясь о том, чтобы не рассыпаться в процессе. Или не упокоиться, как вариант.

Меня начинает трясти. Все мое самообладание уходит на то, чтобы спокойно и неторопливо скрыть подрагивающие руки в широких рукавах мантии. Снова хочется набросить капюшон, незаметно сползший с моей головы еще в доме Мэба.

А еще меня настигло отчетливое понимание причины, по которой Альд поначалу держался настолько холодно и высокомерно. Не воспитание. Не характер. Банальная привычка. Он же всю свою жизнь находился под пристальным вниманием окружающих, и некоторые из них только и ждали первого ученика Суртаза по-настоящему серьезной ошибки. И таки дождались. Точнее — дождался.

Не исключено, что меня ожидает то же самое. И, в свете настигнувшего меня осознания этого, вход-портал в Зал Совета теперь кажется мне символом: если я сейчас войду в него — пути назад уже не будет.

Снов призрачные шепотки за моей спиной. Кости Суртаза, обсуждаете — так пользуйтесь мыслесвязью уже, что ли!

Внезапная злость придает мне сил. Силы подпитывают решимость. Решимость толкает меня вперед.

С неожиданно громким треском портал пропускает меня внутрь. Утром трещало потише как-то, что ли… Может, это связано с тем, пропускает телепорт всех или только избранных? А, не важно.

Главное, что меня пропустил.

Вылетев из портала, я останавливаюсь, чтобы осмотреться.

Зал непривычно пуст — в нем уже прибрались. И из всей мебели остались лишь два кресла: одно на постаменте, второе — рядом на полу, по правую руку. Оба находятся в круге холодного зеленого света, тогда как остальная часть огромного помещения погружена в полумрак — высокие узкие окна, оказывается, не пропускают солнечный свет.

Два кресла, как и в прошлый раз. На постаменте — для Суртаза, второе — для меня, похоже. Вот только Первого Некроманта что-то в зале не видно.

Ладно, подождем.

Я приближаюсь к своему креслу и осторожно опускаюсь в него. На миг возникает соблазн помедитировать в ожидании учителя, чтобы хоть как-то восполнить силы. Но знать бы еще, когда он появится…

— Быстро прибыла.

Вздрогнув от неожиданности, я поворачиваюсь назад и замечаю в полумраке едва уловимые, размытые очертания парящей в воздухе фигуры. Суртаз медленно приближается, и мои кости тут же отмечают это волной ноющей боли.

— Это хорошо. Будет больше времени на подготовку, — добавляет он.

— Подготовку к чему, учитель? — осторожно интересуюсь я, безуспешно пытаясь не обращать внимание на ощущения, будто мне выкручивают все косточки разом.

— К встрече со жрецами, конечно же.

— Они уже собрались снаружи.

— Кто бы сомневался, — в голосе Первого Некроманта возникают едва уловимые ироничные нотки.

Стараясь не скрипеть зубами от боли, я наблюдаю за тем, как Суртаз медленно подлетает к своему креслу. Очертания его тела все так же размыты, будто подернуты темной дымкой. И даже мое магическое зрение не способно преодолеть эту полупрозрачную преграду.

— Ты умеешь иссушать?

Неожиданный вопрос. Знать бы еще, что он под этим подразумевает.

— Я не понимаю, о чем вы, учитель.

— Забирать энергию вместо того, чтобы отдавать ее.

Вот оно что…

— Представляю в теории, но не практиковалась… — уклончиво отвечаю я.

Ну, теория-то мне действительно более-менее известна. Как отдача, только наоборот — от места силы я же смогла взять энергию. Правда, вряд ли живой источник будет в восторге от такой попытки.

— Вообще?

Он это о чем? А, о практике в подпитке.

Шиза, соберись. Ну, подумаешь, кости болят… В первый раз, что ли? Поболят и перестанут… Если не сломаются.

— Я никогда не тянула энергию ни из кого живого… или бессмертного. Только из артефакта и места силы.

— Ясно, — вопреки моим ожиданиям, в голосе наставника нет разочарования. Просто подтверждение, что он меня услышал. — Значит, нужно потренироваться.

Я не успеваю придумать ответ. Суртаз поворачивает ко мне увенчанную короной голову. Темная дымка истончается, и я вижу, что он снова в маске.

— Попробуй потянуть из меня энергию.

Серьезно? Я ему больше не нужна, что ли? Да мои кости узелками завязываются от одного присутствия рядом, а он предлагает…

— Я не смогу, учитель, — слова даются мне с трудом.

— С моего ведома — сможешь. Попробуй.

Глядя на меня, Первый Некромант склоняет голову к правому плечу, и я замечаю, как мягко укладываются, сглаживаются шипы на костяном наплечнике. Темная дымка вокруг его тела исчезает окончательно. Опираясь локтями о подлокотники кресла, Суртаз зачем-то берется большим и указательным пальцами левой руки за коготь на мизинце правой.

Щелкнув челюстью, я смиряюсь с неизбежным. Даже если он решил убить меня таким странным способом, мне все равно не хватит сил ему противостоять. Да и стоит ли?

— Напомнить порядок проведения процедуры?

Очень любезно с его стороны. А то мало ли, как оно на самом деле делается… От меня не убудет лишний раз послушать.

— Да, если можно.

От волнения и боли я едва могу контролировать заклинание речи. Как в таком состоянии совместить ауры и при этом не рассыпаться — ума не приложу.

— При соприкосновении аур ты отправляешь слабый энергетический импульс для создания канала, — ровно и безэмоционально проговаривает Суртаз. — Но как только контакт будет установлен, следующую порцию энергии ты направляешь не потоком, как при передаче, а сгустком.

С этими словами учитель тянет за коготь правого мизинца. И глядя на то, как смещается и сползает бледная кожа вместе с плотью, я понимаю, что на его руке — перчатка.

— Задача этого сгустка — расширить канал и пробить естественную защиту живого существа или магическую — бессмертного. Естественно, о безболезненности процедуры для второй стороны речь не идет. Тебе ощущения тоже вряд ли понравятся. По крайней мере, поначалу. До того момента, пока через брешь обратно не хлынет чужая энергия.

Без когтистой перчатки рука Первого Некроманта выглядит обычной скелетированной ладонью. Костяные пальцы тянутся ко мне сверху вниз. Я ощущаю это так, будто мое плечо, ключицу и грудную клетку слева медленно и неумолимо давит и сминает что-то тяжелое.

— Прикосновение упростит создание канала, — сообщает Суртаз. — Но это, думаю, ты и сама знаешь.

Ребра в левой части грудной клетки начинают похрустывать.

— Я ослабил свою защиту до приемлемого для тебя уровня. Начинай. У тебя одна попытка.

Сцепив зубы — не то, чтобы это облегчало боль, скорее по смертной привычке — я протягиваю руку и цепляюсь кончиками пальцев за скелетированные фаланги наставника. Ослепительно белый свет ауры Первого Некроманта соприкасается с моей холодной зеленью и… поглощает ее.

А следом моя голова взрывается настолько оглушительной болью, что от нее разом отказывают и слух, и зрение, и голос.

Онемевшая, оглохшая, ослепшая я из последних сил цепляюсь за жалкие крохи самообладания, чтобы не запаниковать. Боль и давление на кости остаются единственной связью со внешним миром. Свидетельством того, что я еще держусь. Что еще не рассыпалась.

А в голове крутится фраза о том, что у меня всего одна попытка. И понимание: если я не справлюсь, то погибну. Суртазу нужна достойная ученица. Сильная, решительная, изобретательная. Из жалости, как мои предыдущие наставники, он со мной возиться не будет. Вообще неизвестно, способен ли Первый Некромант вообще ее испытывать к кому бы то ни было.

Я ощущаю хруст, с которым трескаются мои ребра. По ощущениям — по всей левой части грудной клетки. Пришедшая вслед за этим боль кажется такой мелочь по сравнению с осознанием того, насколько мало времени у меня осталось…

Соберись, Шиза. Тебе нужны силы, чтобы выжить. Сколько источников сил?

Два.

Злость и подпитка из окружающего пространства.

Нет.

Три.

Третий — Суртаз.

Нужно создать канал и пробить защиту. Два энергетических импульса.

Новая волна боли пронизывает мои осыпающиеся ноги, когда я сосредотачиваюсь и отправляю первый импульс, видя — заставляя увидеть в своем воображении — собственную руку, вцепившуюся в чужие костяные пальцы. Как по ней проходит волна энергии…

Сопротивления с той стороны нет, контакт установлен.

Я запоздало понимаю, что контакт наверняка установился еще в момент перекрытия моей ауры. Эта ошибка может обойтись мне слишком дорого.

Или не ошибка?

Не важно.

Я пытаюсь потянуть хоть чуточку энергии из окружающего пространства. Но вокруг меня темная и безжизненная пустота. Будто на мне снова браслеты, которые лишают возможности усилить ток энергии в теле и направить его на что-то более мощное, чем поддержание собственной целостности.

Я пытаюсь разозлиться. Настолько прочувствовать собственную беспомощность, чтобы самой стало противно от нее. Чтобы проснулась злость на себя — слабую и бестолковую, каким-то чудом пережившую троих своих наставников, но так и не понявшую своих возможностей и не нашедшую им достойного применения.

Робкий огонек злости разгорается в груди, но жаждущее энергии тело тут же гасит его, тратя полученные крохи на восстановление ослабившихся магических связей между костями.

Я чувствую эти чары. Как они вытягивают из меня последние силы — те, из которых мне нужно сформировать один-единственный энергетический сгусток. Я должна разорвать эти связи, иначе не выживу. Иначе мое тело бессмысленно потратит энергию на то, чтобы просто продлить свое существование на пару минут. А потом просто и незатейливо рассыпется кучкой костей. Или крошевом, что более вероятно.

И я готовлюсь деактивировать чары, связывающие мое тело в единое человекоподобное целое, хотя какая-то глубинная часть меня отчаянно просит не делать этого. Она боится.

Я боюсь.

Чего ты боишься, Шиза? Что умрешь? Но ты и так мертва.

Что не сможешь собраться обратно? Из костной муки, в которую превратит тебя Суртаз, если не справишься — определенно. А так — шансы есть. Зря тебя Альд этому учил, что ли?

Альд… Умерший дважды. Трижды.

От воспоминания о ночи, когда он погиб в последний раз, в моей груди вспыхивает не искра злости, а настоящий пожар. И хотя я могла лишь ощущать это внутренее пламя, мне почему-то казалось, что цвет его — холодный, голубовато-зеленый.

Тело снова пытается забрать энергию себе.

Ну уж нет.

Усилием воли я деактивирую связующие чары, отчаянно надеясь, что установленный с Суртазом канал не разорвется в момент, когда мои кости осыпятся.

Ощущение, будто протянутая через мою душу тонкая нить натягивается до предела. Не чувствуя тела, не видя и не слыша ничего, кроме легкой звенящей вибрации в своем разуме, я собираю всю доступную мне энергию в пылающий сгусток и отправляю ее в другой конец.

Удивительно, но даже теперь меня не настигла перегрузка. Но ожидание результата — невыносимая пытка. Спустя несколько секунд — или минут, не знаю — я не выдерживаю и пытаюсь почувствовать или хотя бы представить чужую ауру и потянуть из ее обладателя хотя бы чуточку сил. Так, как когда-то делала с кристаллом-накопителем.

Еще более удивительно — мне это удается. Я не вижу ауру Суртаза, но чувствую, будто кто-то внезапно обливает меня ледяной водой. Обжигающе холодная, окатывает меня с неощутимой головы до отсутствующих ног, и от этого становится… легче. В буквальном смысле.

Я чувствую, что уже не плыву, а парю. И ворвавшаяся в мой измученный разум легкость развеивает все страхи, боль, печаль, злость, сожаление…

А затем ко мне внезапно возвращается зрение. Прямо перед собой я вижу маску Суртаза, в глубине прорезей которой тлеют зеленоватые огоньки. Мое скелетированное лицо находится так близко к ней, что будь мы живыми, то соприкасались бы кончиками носов, наверное.

— А ты отчаянная, — в тихом шипящем голосе Первого Некроманта я слышу добродушную усмешку. — Это… любопытно.

Я ничего не могу ему ответить. В отличие от зрения, речь ко мне еще не вернулась. Попытка повернуть голову тоже ни к чему не привела — не удалось ощутить ни шеи, ни рук, ни всего остального. Лицо Суртаза медленно отдаляется, а угол зрения меняется: теперь я вижу кресло внизу и россыпь костей на нем и вокруг. Моих костей.

Мне легко удается подавить приступ паники. Куда сложнее — восстановить чары речи. Но я справляюсь и с этим.

— У меня… получилось? — попытка щелкнуть челюстью провалилась по причине отсутствия оной.

— Да. Хоть и не без сложностей.

Комната прыгает перед глазами — похоже, Суртаз поднялся на ноги. Эта догадка подтверждается мерным покачиванием — он спускается с постамента и по уровню взгляда я понимаю, что Первый Некромант держит мой череп в руках. Или в руке. Или не череп.

Нет, определенно череп, потому что среди моих костей его нет. Да и смотреть глазницами все же логичнее, чем… Чем-нибудь еще.

— На будущее: для высвобождения энергии необязательно разрывать все магические связи. Отделение тазовых костей и поясничного отдела позвоночника дало бы тебе достаточное количество энергии.

Я молчу, послушно внимая словам наставника. На самом деле меня сейчас слабо волнует, что мне можно было делать, а что — нельзя. Все мое внимание сосредоточилось на том, что у меня получилось. Получилось! Ведь, судя по голосу, Суртаз мной доволен.

— Потому что я сомневаюсь, что без посторонней помощи тебе бы удалось собраться из… этого.

Первый Некромант выразительно описывает моим черепом полукруг. Забавные ощущения, как на качелях катаюсь.

— А еще, похоже, ты сейчас меня не слишком внимательно слушаешь. В любом случае, будет интересно узнать твои выводы, когда придешь в себя.

Одобрительные интонации в голосе Суртаза звучат ободряюще. Получается, он действительно мной доволен. Значит, я не безнадежна?

— Сейчас же… — Первый Некромант шипяще смеется и ставит мой череп на подголовник кресла. Из-за этого россыпь костей у ножек кресла я не вижу — только те, что остались на сидении. — Покажи мне, вдруг я все-таки ошибся, и ты сможешь собраться сама?

Собраться без помощи Суртаза мне не удалось, впрочем, это было ожидаемо. Мою голову распирало от накопленной энергии, но направить ее для создания связи с валяющимися где-то в кресле под моей мантией — или вообще на полу — позвонками мне не удавалось. Я даже не ощущала их присутствие поблизости, ведь сама же разрушила связывавшее мои косточки заклинание. А просто притянуть их не могла, так как понятия не имела, каким образом направить энергию, не имея ничего ниже челюсти.

Несколько минут Суртаз стоял рядом перед креслом и наблюдал за моими безуспешными попытками собраться молча. Затем скрестил руки на груди и принялся постукивать большим пальцем скелетированной правой руки по костяной пластине нагрудника. Еще через несколько минут — шипяще вздохнул.

К этому моменту я уже понимаю, что не справляюсь, но попросить помощи все еще не решаюсь. Все еще надеюсь — вдруг получится.

— Ясно, — говорит Первый Некромант и делает шаг в сторону, легко поднимаясь на постамент.

Он скрывается от моего взгляда — я вижу лишь чуть колышущийся край его мантии. Меня охватывает отчаяние — такое же сильное и всепоглощающее, какой была моя радость буквально десяток минут назад.

Суртаз возвращается, и я вижу, что он снял и вторую перчатку. Снова остановившись перед моим креслом, наставник поглаживает маску в области подбородка и едва заметно поворачивает голову — будто бы задумчиво что-то ищет. Наконец, он вытягивает вперед правую руку и поворачивает ее ладонью вверх. Резко, властно дергает кончиками пальцами, будто будто приманивая к себе кого-то невидимого.

Впрочем, почему невидимого-то? Этому молчаливому приказу подчиняются мои кости. Шейные позвонки взмывают вверх, останавливаются на уровне вытянутой руки и соединяются в начало позвоночного столба. К ним присоединяются грудные, поясничные, крестец и копчик. Теперь Суртаз вытягивает вперед и левую руку. Комната медленно плывет, а затем и вовсе переворачивается так, что я смотрю точно в потолок. Не знаю, лежит ли при этом мой череп на ладони Первого Некроманта, но он что-то тихо произносит, и резкая боль в затылке знаменует появление у меня позвоночника.

— Дальше — сама.

Я чувствую, как накопленная энергия потоком устремляется по новообретенным костям, и спешу направить ее в нужное русло — чтобы поддержать себя в воздухе. Это непросто — вес, рост и баланс отличаются от привычных мне, но я справляюсь. А затем делаю то, что Альд называл «зовом кости». Заклинание левитации, довеском к которому было четкое представление того, какая именно косточка нужна. Учитывая то, что мои ноги то и дело норовили осыпаться еще на заставе незадолго до отбытия в столицу, я неплохо знала, как это делается.

Так, ребро за ребром, собираю грудную клетку. Она серьезно повреждена, в левой части зияет здоровенный пролом — из всех осколков удалось присоединить лишь смежные с грудиной и позвоночником части. Та же судьба и у ключицы, лопатки и плечевой кости слева — у меня с трудом получается создать связь между самыми крупными обломками. Из-за этого левая половина моего тела скорее зеленая, чем белесая — так много магических связок понадобилось, чтобы держать все это добро хоть в сколько-то похожей на нормальное тело кучке.

Суртаз молча наблюдает за тем, как я медленно восстанавливаю свой облик.

За то время, пока я собираюсь, он уже успел натянуть перчатки обратно, но при этом ни единым жестом не показывает нетерпения или недовольства моей медлительностью. Наоборот — сидя в своем кресле и расслабленно откинувшись на спинку, он, кажется, с интересом наблюдает за происходящим.

А я запоздало осознаю, что не ощущаю того разрушительного давления ауры, которое привело к таким повреждениям моих костей. Помощь в восстановлении настолько энергозатратна для него? Или Первый Некромант сейчас вообще занят чем-то другим, а не наблюдает за мной? Или это я из него вытянула много сил, и теперь…

— Как ощущения? — внезапно спрашивает Суртаз.

— Эм-м-м… Странные.

Интересно, не читает ли он мои мысли, случаем? И, пожалуй, я поторопилась с выводами относительно того, что наставник куда-то потратил энергию. Она все еще ощущается — в его голосе и свечении ауры. Но кости не трещат и мне не больно. Что изменилось?

— В чем странность?

— Я… не чувствую вашу силу, учитель, — честно признаюсь я. — Точнее, я ее осознаю, вижу по ауре, но… Мне почему-то не больно, как было до этого. И кости не трещат.

— Что ж… Хорошо, если так, — в голосе Первого Некроманта я слышу едва уловимую нотку задумчивости. — Значит, подключение прошло удачно.

— Подключение?

— Долго объяснять. Когда-нибудь, возможно, я расскажу тебе более обстоятельно об этом… — Суртаз на пару секунд замолкает. — Но сейчас тебе достаточно знать, что моя магическая природа отличается от твоей. Ты черпаешь силы извне, пользуясь энергией, которую дает тебе окружающий мир. Я в этом не нуждаюсь.

Я чувствую, как отвисает моя челюсть, и с щелчком сцепляю зубы обратно. А еще — теряю контроль над созданием связок для тазовых костей, из-за чего они частично осыпаются, и их приходится собирать заново.

— Получается… Благодаря этому вы смогли выжить в Среднемирье, так? — осторожно интересуюсь я.

— Да, — Первый Некромант легонько кивает. — В Срединном Мире нет свободно разлитой магической энергии, к которой привыкла ты и тебе подобные. Поэтому, без подпитки от тех же артефактов, вы быстро истощаетесь. Я же — сам себе источник энергии, и это — причина испытываемых тобой неудобств.

— Но… Что изменилось сейчас? — мысль о том, что ответ очевиден, крутилась на границе моего разума. Но усталость и сосредоточение на восстановлении собственного таза не давали мне ее поймать.

— То, что ты теперь… Хм… Можно сказать, перестала быть врагом. А в ситуации, когда я сочту это целесообразным, вообще сможешь черпать мою энергию.

Хорошо, что к этому моменту я окончила сбор собственных костей, а к восстановлению ног еще не приступила.

— Это… для чего? — осторожно интересуюсь я, мысленно перебирая варианты, с чего это вдруг меня удостоили такой чести.

— Для великих свершений, конечно же, — в голосе Суртаза я слышу усмешку. — Ты неплохо перенесла подпитку, и мне теперь интересно, что из этого выйдет.

Что ж, если это какой-то его опыт, то я совершенно этим не удивлена. Альд упоминал, что любопытство — ярко выраженная черта характера Первого Некроманта. Сам же Суртаз тем временем выпрямляется в кресле и чуть склоняет голову к плечу, будто бы к чему-то прислушиваясь.

— Так, бессмертные жрецы в сборе. Одевайся и будь готова выполнять мои указания.

— Но ноги…

— На данный момент чужие кости тебе без надобности.

— То есть, вы не будете дожидаться заката?

— Нет. Не вижу смысла оттягивать неизбежное.

Интересно, что именно подразумевается под неизбежным? Но этот вопрос я оставляю при себе и молча подчиняюсь. Восстановленное тело слушается неохотно, но это все равно лучше, чем одна лишь черепушка в моем распоряжении. Стянув с кресла мантию, я накидываю ее на плечи и осторожно опускаюсь на мягкое сидение. Все-таки, сидеть без ног не очень удобно, приходится постоянно балансировать.

Капюшон, прижатый костяной короной и закрывающий голову Суртаза, чуть колышется, будто Первый Некромант слегка покачивает головой из стороны в сторону.

А мой взгляд тем временем цепляется за кости Килира на полу. Может, затолкать их под кресло? Ну, некрасиво же как-то…

Но от этих размышлений меня отвлекает потрескивание портала — не такое громкое, как во время моего появления здесь.

Все-таки, видимо, звук действительно зависит от настроек телепорта. Понятия не имею, зачем мне это знание, но пусть будет.

А личи тем временем степенно влетали в Зал Совета один за другим.

Я выпрямляю спину, стараясь казаться внушительнее. Вместо этого меня клонит в сторону, и приходится сосредоточиться не на внушительности, а на удерживании равновесия.

Теперь стала понятнее причина моей неловкости. Полученная от Суртаза энергия вела себя чуть иначе, чем обычная: она охотнее удерживалась в теле, не стремясь тут же его покинуть, но и направлять ее было куда сложнее. Впрочем, по мере расходования, она замещалась привычной энергией окружающего пространства, и странное ощущение тяжести в костях постепенно сходило на нет.

Отвлекшись от внутренних ощущений, я переключаюсь на происходящее вокруг. Судя по размеру толпы в другом конце зала, все личи уже прошли через портал. То ли почтительно, то ли настороженно замерев, они парят в воздухе и смотрят на Суртаза.

А Суртаз — на них.

В этой игре в гляделки проходит одна минута. Другая. Третья… Пятая уже кажется вечностью

Краем взгляда я наблюдаю за Первым Некромантом — он абсолютно неподвижен. Наверное, мне тоже надо бы изображать из себя статую, но именно сейчас почему-то отчаянно хочется пошевелиться. Хотя, казалось бы, моему телу этого и не нужно, но во мне то ли проснулся ли дух противоречия, то ли просто возникло желание как-то разрядить обстановку…

Но жрецы не выдерживают первыми. Примерно на пятнадцатой минуте по моим прикидкам.

Из замершей вдоль ровной стены толпы вперед выдвигается одинокая фигура. Это снова та самая жрица, которую я видела на свадьбе Мэба и Линс — единственная из своих сородичей, видевшая Суртаза повторно. Возможно, это и стало решающим фактором, мол не так страшно, что ли.

Женщина-лич медленно подлетает к пустому постаменту, где не так давно стояло окруженное магической клеткой кресло. Я замечаю, что ее темно-серая мантия удивительно похожа на мою, только расшита серебром. Впрочем, неожиданно скромно — лишь у ворота и по краям рукавов. Молитвенно сложив ладони у груди, жрица поднимается на высоту трех ступеней и, молитвенно сложив ладони у груди, неподвижно замирает — лишь мягко мерцают светло-зеленые огоньки в глазницах. А в моей голове всплывают слова Альда о нелюбви Суртаза к жрецам, а затем ощущаю, как дурное предчувствие сворачивает в узел мои отсутствующие внутренности.

Начинается.

— Ну наконец-то кто-то решился ко мне приблизиться, — зловеще произносит Первый Некромант. — Как тебя зовут… дитя мое?..

Или мне показалось, или последние два слова наставник произнес с нескрываемой издевкой. И прозвучало это настолько угрожающе, что я малодушно обрадовалась его обращению не ко мне.

Жрица что-то отвечает, но мое внимание привлекает шорох за ее спиной: остальные личи зашевелились, видимо, осознав упущенную возможность проявить себя. Глупцы… Бегите, пока можете. Ваш бог ненавидит жрецов.

— Скажи мне, почему ты решила стать жрицей?

В голосе Суртаза я слышу задумчивость. Но не тот отголосок любопытства, который проскальзывал в словах наставника при разговоре со мной. А куда более опасные, хищные нотки. Будто Первый Некромант прямо сейчас размышляет, что именно сделать со своей последовательницей.

— Я рано осиротела, жрецы взяли меня на воспитание. А когда выросла — решила, что буду нести людям надежду на ваше возвращение.

— И как, получалось?

— Не мне судить об этом, мой лорд. Я всего лишь делаю то, что велит мне долг служения вам, — скромно отвечает жрица.

Осторожная. Интересно, а она заметила, что вопрос Суртаза прозвучал в прошедшем времени? Этот не слишком заметный факт лишь укрепил мою мрачную уверенность в том, что вот-вот произойдет.

— Велит долг служения, значит… — учитель произносит эти слова с явным сарказмом. — И вера в меня наверняка придала тебе сил во время становления личем, не так ли?

— Истинно так, владыка.

— И ты готова на все, что только может потребоваться для служения мне?

С этими словами Суртаз опирается на подлокотники кресла и величественно поднимается в воздух. Жрица вскидывает голову, глядя на него. Похоже, начала подозревать неладное.

— Да, мой лорд.

Судя по восхищенной страсти, с которой прозвучал этот ответ — не начала. Мда. С другой стороны, разве у нее есть выбор?

— Что ж… — Первый Некромант медленно пересекает расстояние, отделяющее его от жрицы. — Я предлагаю тебе продемонстрировать высшую степень… служения мне…

Я запоздало понимаю, что изо всех сил вцепилась в подлокотники своего кресла. Усилием воли заставляю себя ослабить хватку. Нужно оставаться холодной и равнодушной, ведь ничего поделать в этой ситуации не могу. Не могу и не должна. Это его дело и его право. Суртаза не волнует, что личи за сотни лет успели забыть о его запрете.

Да и что скрывать, у меня была возможность убедиться: хуже живых фанатиков могут быть только могущественные и высокомерные бессмертные жрецы.

— Все, что пожелаете, владыка, — с шелестящим вздохом отвечает женщина-лич.

Первый Некромант зависает в воздухе на расстоянии вытянутой руки от жрицы, возвышаясь над ней примерно на полторы головы из-за короны. Темный плащ Суртаза частично закрывает мне обзор, поэтому я вижу лишь то, как наставник, кажется, протягивает ей руку.

А в следующую секунду раздается резкий женский вскрик, а из-за черной мантии Первого Некроманта на пару мгновений показывается край трепещущего темно-серого полотна.

Показывается — и плавно опускается вниз, устилая ступени постамента.

Вот и все. Похоже, он ее упокоил, хотя никакого магического отголоска я не ощутила. Видимо, какое-то неизвестное мне заклинание.

— Досадно, что вы, — холодно говорит Суртаз, и начавшие было волноваться личи резко затихают и замирают, чуть ли не вжимаясь стену, — забылио том, что я — не бог.

Очертания тела Первого Некроманта внезапно размываются, и он вдруг возникает перед ближайшим к себе жрецом.

— Ведь то, что простительно живым, — добавляет наставник и резко выбрасывает вперед когтистую руку, хватая лича за частично скелетированную шею, — недопустимо для бессмертных.

Я знала, что так будет. Догадывалась. Но к тому, что буквально за несколько секунд жрец просто осыпется прахом и осядет на пол кучкой ткани, оказываюсь не готова.

Меня начинает трясти. Сосредоточившись на попытке успокоиться и принять эту закономерную неизбежность, я не слышу, о чем продолжает говорить Суртаз. Лишь отстраненно замечаю, как мечутся по залу личи, наперебой что-то выкрикивая. Одни пытаются пройти через портал, другие — дать отпор или ускользнуть. Все без толку. Приближаясь к своим жертвам то медленно и неотвратимо, то с неуловимой даже для магического взгляда скоростью, Первый Некромант упокаивает каждого, кто попадается на его пути. Всего за пару минут из почти двух десятков жрецов остается всего двое.

Еще через десяток секунд — всего один. Не видно, кого именно — лич забился в угол, что-то горячо доказывая, но его Первый Некромант почему-то не спешит упокаивать. Вместо этого слышно, что Суртаз пару раз повторяет какое-то короткое слово.

Лишь когда он повторяет это слово в третий раз, я понимаю, что учитель зовет меня.

Я осторожно поднимаюсь в воздух и лечу к Суртазу, попутно отмечая, что его последняя жертва наконец-то замолчала. Или замолчал.

Потому что, приблизившись, нискольколько не удивляюсь тому, что им оказывается тот самый жрец, с которым я уже виделась утром… Как его там… Малектан, кажется, да. Я узнаю его по богато и причудливо расшитому краю капюшона — сейчас лежащего на плечах. Лич, оказывается, скелетирован не полностью.

В моей груди медленно теплеет от мстительного удовольствия. Что-то теперь он не выглядит настолько гордым и величественным, как тогда — перед воротами. Не по душе Суртазу оказалось твое служение, жрец.

— Этот жрец, — холодно произносит Первый Некромант, — утверждает, что знаком с тобой. Это так?

— Мы не знакомы, — так же ровно и бесстрастно отвечаю я. Не из злорадства, а просто потому, что не могу иначе. — Но утром встретились у ворот.

— Да-да, у ворот, — жрец быстро кивает, подхватывая мои слова, — я был занят…

— Пыткой, — мне становится противно от того, что этот бессмертный вот-вот начнет врать об обстоятельствах нашего так называемого знакомства. — Издевался над безумной девушкой.

— Она меня оскорбила.

— Каким образом? — ровно интересуется Суртаз.

— Она… Она попыталась меня подчинить. Как какого-то бродячего зомби!

— И все? — в голосе Первого Некроманта я слышу удивление.

Видимо, уверенность в своей правоте придала личу уверенности. Иначе бы чего это он вдруг так оживился и даже отлип от стены, подавшись к Суртазу?

— Это двойное неуважение — к священному статусу бессмертного и жреческому рангу! — пылко заявляет жрец. — Я не мог это проигнорировать.

— Тогда почему ты ее не убил? Раз она настолько оскорбила твое бессмертное жреческое достоинство? — с издевкой интересуется Первый Некромант.

От мысли о том, что Суртаз считает убийство адекватной реакцией на такого рода проступки, мне становится горько. Значит, соответствующее правило было введено им, а не стало плодом фантазии желающих удержаться у власти кучки бессмертных.

— Я собирался…

— Почему ты не убил ее сразу? — наставник выделяет последнее слово. — Без пыток.

— Я попытался, но ее защитил некромант. Это… меня разозлило.

— Этот некромант просил прощения и пытался объяснить… — вклиниваюсь я, но властное движение когтистой руки намекает, что мне стоит помолчать.

— И из-за этого ты решил подвергнуть живую пыткам? — участливым тоном спрашивает наставник.

— Да, владыка. Но не только из-за этого…

Жрец замолкает, то ли не решаясь говорить дальше, то ли подбирая слова для дальнейшей речи.

— Говори.

Я вижу, как жрец, подрагивая всем телом, еще на шаг приближается к Суртазу. Наверное, ему сейчас не очень комфортно. Хотя, почему — наверное? Определенно. Но мне его нисколько не жаль.

— Еще в самом начале моего служения вам, владыка, мне на глаза попался древний свиток. В нем говорилось, что боль подпитывает вас. Я выбрал этот путь и прошел его до конца в своей жизни. А когда получил благословение посмертия — воспринял его, как знак вашей благосклонности и продолжил причинять боль ради служения вам.

— Отличное оправдание собственной склонности к издевательствам над другими, — саркастически комментирует учитель это откровение.

— Я начал с себя!

— И со временем тебе это даже стало доставлять удовольствие, не так ли?

— Я был счастлив служить вам…

Суртаз издает тихий шелестящий вздох. В нем слышны усталость и безграничное терпение.

— Боль живых действительно усиливает меня, — говорит он. — Но в этом мире ее достаточно и без твоего служения. Ты зря старался.

На несколько секунд повисает тяжелая, мрачная и напряженная тишина.

— Думаю, Шиз, этот жрец — подходящий объект для закрепления навыка подпитки, — холодно добавляет Суртаз.

Что?

Я не верю тому, что слышу. Наставник хочет, чтобы я потянула силы из этого лича?

— Приступай.

Первый Некромант разворачивается и улетает прочь — к креслу на постаменте. Малектан не обращает на меня внимания — демонстративно поворачивает свое частично скелетированное лицо, глядя вслед отвергнувшему его богу.

Интересно, страшно ли ему сейчас так, как было мне утром?

— Я так плохо служил тебе, владыка, что не достоин упокоиться от твоей руки, как остальные? — в голосе жреца я слышу горечь.

Ах вот, значит, о чем ты думаешь.

— Что вместо этого стану магическим кормом для этой… этой…

Он говорит что-то еще, наверняка — оскорбительное для меня, но этих слов я уже не слышу. Презрительно-брезгливый тон лича становится той искрой, от которой в моей груди вспыхивает обжигающая нутро ярость.

Буквально на мгновение на месте Малектана мне видится другой жрец. Килир. И хотя с ним расправился Альд, воспоминания о боли, причиненной этим безжалостным мучителем мне и кто знает, скольким еще людям, нахлынули на меня обжигающим потоком и толкнули вперед. Повинуясь порыву, я бормочу заклинание разрыва. Иссохшая плоть лича разлетается в клочья, а отправленный следом сгусток энергии впечатывает его в стену. Подлетаю к жрецу и хватаю его за плечо, отправляя по руке первый энергетический импульс.

Судя по тому, что мне нисколечки не больно, защита у него никакая. Либо просто растерялся.

Отправляю второй импульс, и теперь уже чувствую сопротивление. Обратно энергия не поступает — щиты выдержали.

— Или ты будешь паинькой, или я переломаю тебе все кости по одной, — холодно сообщаю я, поднимаясь в воздух достаточно высоко, чтобы оказаться с Малектаном лицом к лицу. — Хочешь помучиться подольше?

Жрец ничего не отвечает, а о его реакции мне остается лишь догадываться. Но ощущения от отправки третьего сгустка энергии говорят сами за себя. Он сдался.

Я чувствую, как через мою руку сочится тонкий ручеек чужой энергии и постепенно гасит ярость в груди. Возникшее следом запоздалое опасение, что мне просто не хватит сил для преодоления магической защиты жреца, рассеивается — толком даже не сформировавшись.

Потому что я действительно ощущаю в себе силы стереть этого лича в порошок, если потребуется. Хотя, скорее всего, переоцениваю свои возможности. Но важно другое — жрец в это поверил. А раз так…

Я сосредотачиваюсь на том, чтобы усилить поток вливающейся в меня энергии. Лич дергается, но достаточно покрепче вцепиться в плечо — и он затихает…

…чтобы уже через пару минут осыпаться прахом через прорези в богато расшитой мантии, повисшей в моей руке.