Ценный груз

Глава седьмая

Время шло быстро, а судебное разбирательство так и не достигло своего завершения, становясь все запутаннее. Покуда один из служителей суда направился за врачом для госпожи, потерявшей не только дочь, но и хорошую сделку, а второй — пытался успокоить служанку, Дэмин решил, что необходимо прерваться на обеденный перерыв. К тому же ему хотелось проветрить голову и обдумать все услышанное в суде.

Мингли следовал рядом молчаливой тенью, держа зонтик, что прятал от палящих лучей солнца.

Дорога, устланная белой плиткой известняка, ослепляла, отражая яркий свет. И если жители Синторы, обладающие в основном карими глазами, еще справлялись с таким бедствием, то гости столицы, прибывшие из других провинций, кого боги одарили светлыми глазами, щурились и бросали проклятия тому, кто придумал покрыть улицы богатого района Виты столь белоснежной горной породой.

Раскрасневшиеся и покрывшиеся потом слуги спешили по поручениям своих хозяев, а разморенные жарой стражи обмахивались бумажными веерами, испытывая зависть к обеспеченным гражданам, которые могли позволить себе сидеть в своих поместьях и пользоваться благами чароплетских изобретений — охлаждающими кристаллами. Без таких чудесных приспособлений не работало ни одно уважающее себя государственное учреждение или частное предприятие, зарабатывающее достаточное количество золотых, чтобы позволить подобное чудо.

Магические изобретения создавались академией чароплетов вместе с учеными и изобретателями, коими славилась Синтора. Благодаря частым военным кампаниям технологии развивались семимильными шагами, дабы всеми силами компенсировать человеческий ресурс. В мирное время они обращались в блага цивилизации, такие как: установки по охлаждению помещений или их обогреву, медицинские разработки в области протезирования, хирургии или помощи от сильной боли, и многое другое, что делало жизнь обеспеченных господ комфортнее. Но, к сожалению именно упор в сторону развития посредством чароплетских умений часто тормозил процесс естественных наук. Магия заменяла все, где потребовалось бы годами и тысячелетиями биться людским умам. Это убыстряло процесс развития провинции, но именно это же и ставило прогресс в тупик, ибо силы чароплетов были ограничены человеческим телом. То количество энергии, что тратилось даже на создание кристалла охлаждения, могло на долгое время иссушить силу чароплета, которую еще не научились быстро восстанавливать. У всего есть предел.

Мингли услужливо старался уберечь с помощью зонтика голову своего господина от прожигающих лучей солнца. Продолжая держать его даже когда они скрывались под сенью, раскинувших свою густую листву, деревьев. Вдоль всех улиц Верхнего города были посажены каштаны. Они, к слову, вызывали у иноземцев не меньше вопросов, чем известняковое покрытие дороги. Так как после обильного цветения деревья начинали плодоносить, и толстобокие, чуть сплюснутые орешки засыпали дороги, хрустя под ногами горожан и копытами гужевого транспорта.

Дэмин опрометчиво отнесся к идее воспользоваться портшезом или рикшей. Так можно было бы быстрее добраться до реки, где хотя бы иногда ветер приносил спасительную прохладу. Но текущее судебное разбирательство настолько сильно обратило молодого судью в раздумья, что мысль о транспорте пришла к нему только спустя некоторое время, проведенное под палящим солнцем.

— Ты совсем не переживаешь, что твоя кожа обратится в уголь? — Дэмин бросил короткий взгляд на Мингли. Тот продолжал старательно удерживать зонтик над головой господина, нисколько не заботясь о собственном укрытии.

Не то чтобы Дэмина волновал вопрос красоты и безопасности своего мечника, он завел этот разговор скорее из желания отвлечься от запутанного дела. К тому же, если Мингли познает на себе солнечный удар, это поможет демону хоть немного осознать, что такое человеческое тело, и задуматься над тем, что его способности теперь ограничены, а следовательно, надлежит следить за словами и поступками.

— А чего переживать? Испортится это тело, позаимствую новое, — без каких-либо угрызений совести заявил демон, — или тебе не нравится загорелый цвет кожи?

— Какое мне дело до того, как ты выглядишь, — недовольно ответил Дэмин.

— Вот тебе-то как раз больше всего есть до этого дело, — на губах демона засияла улыбка, что частенько раздражала молодого судью, — то волосы у меня не так уложены, то серьга не подходит к наряду, то пояс перекрутился… Ты как капризная знатная госпожа в день выбора жениха.

— Внешний вид важен не меньше умственного развития, — Дэмин произнес слова подобно старцу, что поучал несмышленого подростка, но на самом деле его сильно задело сравнение с девушкой, а еще сильнее он ощущал негодование от того, что не в силах скрыть эмоции от этого прозорливого существа, которое снова расплывалось в улыбке, ощущая раздражение своего господина. — К тому же ты не менее притязателен к внешности, чем я, — Дэмин на мгновение остановился и одарил своего спутника пронзительным взглядом, который стер с лица демона разгорающееся веселье, заменив то на любопытство, — иначе почему ты выбрал это тело, полное молодости и статности?

— Тут все просто. Не стариком же мне шаркать следом за тобой? — Мингли усмехнулся, — или ты предпочел бы грудастую воительницу подле себя? Никак не разберусь в твоих вкусах, достопочтенный.

— При чем здесь мои вкусы? — раздраженно отмахнулся Дэмин, — ты же слуга, мог бы выбрать тело храброго воина с менее выразительным лицом.

— О! — засмеялся демон, — ты тоже считаешь это тело привлекательным?

Дэмин на мгновение укоризненно взглянул на своего мечника и вновь двинулся в путь.

— Не кажется ли тебе странным, что эта служанка слишком много знает о чувствах и замыслах господина Лина? — Дэмин резко сменил тему, возвращая мысли к расследованию, — что ты вообще думаешь об это всем? По-моему, мы столкнулись с поистине ужасным делом.

— А по-моему, — промурлыкал Мингли подобно сытому коту, — это одно из лучших дел, что мне здесь доводилось наблюдать.

Дэмин смолк и нахмурился. Если демону кажется настолько привлекательным то, что творилось несколько часов в зале суда, то дело действительно полно отвратительных секретов и скверных последствий.

Когда утомительная прогулка наконец, привела их на набережную, легкий ветер с реки показался невероятным блаженством. Они оба замерли, словно боясь спугнуть этот слабый прохладный бриз. И подобно путникам, что неделями пересекали пустыню, утопая в раскаленных песках, никак не могли поверить своему счастью, достигнув оазиса.

— Обратно поедем на рикше, — порядком замученный демон озвучил их мысли вслух, — человеческое тело и в самом деле слишком несовершенно.

— Это ты еще не знаешь, что такое солнечные ожоги, — не сдержал злорадство Дэмин, видя, что солнце успело хорошо припечь лицо и кисти рук Мингли.

— Все-таки в тебе есть что-то от демона, — засмеялся мечник, зная, что подобное заявление оскорбительно для господина.

— Скоро и в тебе будет кое-что от человека, — возвращаясь к показному спокойствию, парировал Дэмин. — Нам туда, — он указал в сторону небольшого причала, где молодые господа останавливались, чтобы взмахнуть шелковым платком и подозвать к себе лодочки, оборудованные под едальни.

Небольшие, плавающие на воде закусочные — это одна из особенностей столицы Синторы. Несмотря на то, что во многих провинциях сквозь большие города текут реки, именно здесь зародилась такая причудливая форма мест для утоления голода. Историки объясняют причину появления лодочек с простой и быстро готовящейся пищей особенностью климата и делением столицы на несколько районов. Первая причина — это, конечно же, самый жаркий месяц в году, когда в обычных заведениях, которые не имеют возможности поставить себе охлаждающие кристаллы, в такое время питаться возможно только ранним утром или поздней ночью, дабы не умереть от духоты и смрада потных тел, сидя за столом с заказанными блюдами. На воде все же значительно прохладнее. Вторая причина — это резко контрастирующие по быту и материальному положению районы Виты, которые разделяла широкая река. В каждом из них были свои особенные блюда: бедняки Портового района часто вкушали яства из всех видов речных гадов и рыбы, в Нижнем городе, месте полном ночных удовольствий, любили лапшу и птицу, а в богатом районе — Верхнем городе, месте перенасыщенном богатствами и лоском, подавали самые изысканные блюда, созданные из заморских ингредиентов. Но богачи не меньше простого люда были не прочь полакомиться лапшой или дарами глубокой реки. И чтобы им не было трудно каждый раз пересекать границ своего района, предприимчивые торговцы оборудовали водные закусочные.

Дэмин вышел на причал, вытянул шелковый платок и стал дожидаться, когда одна из лодочек заметит его призыв. Много времени это не заняло. Медленно раскачивающееся на слабых волнах, судно выдвинулось в сторону проголодавшегося господина. На ее, чуть загнутом мысе, красовался фонарик, который зажигали в ночное время.

Дэйнан, — что переводилось просто, как речной трактирщик, — был сокрыт от глаз в глубине лодки за деревянной стойкой, на которую он выставлял готовые блюда перед сидящими посетителями. Плотный цветной навес укрывал гостей от солнца летом и холодных ветров осенью или весной. Обычно на таком суденышке помещалось не более шести или восьми человек, но маломестность окупалась скоростью приготовления блюд и умелостью гребцов, что зорко выглядывали новых посетителей на пристанях реки.

В этот раз повезло, в полдень несмотря на речную прохладу, желающих перекусить было меньше, чем в вечерние часы, и едальня была пустой.

Взойдя на борт и устроившись на стульях за деревянной стойкой, оба молодых человека углубились в изучение предоставляемых блюд. Дэмин знал список уже наизусть, и скорее делал вид, что выискивает сезонные новинки, лишь бы избежать разговора с болтливым дэйнаном, который знал обо всех своих постоянных клиентах больше, чем их родные матери.

— Что посоветуешь? — спросил Мингли у своего господина.

— Я ничего не знаю о твоих вкусах.

Некоторые высказывания Мингли ставили Дэмина в тупик. Он привык жить по правилам того общества, в котором воспитывался. Каждому человеку надлежало вести себя соответственно его статусу: слуги предназначены быть помощью для господина, он не обязан знать о их желаниях или бедах. Рабам и того приходилось хуже, особенно завезенным иноземцам. Те даже языка часто не знали, а имея статус не выше, чем у обычного предмета комнатной утвари, лишались возможности реализовывать простые человеческие потребности общения. Поэтому то, что иногда говорил Мингли походило на вопросы несмышленого ребенка, который не понимал, как устроен этот мир. Но демон предпочел облик юноши, и посему Дэмин испытывал сильный диссонанс между тем, что лилось из уст Мингли и тем, как тот выглядел.

— Ты меня огорчаешь, — серьезно заявил демон, — мог бы хотя бы поинтересоваться тем, что мне нравится.

— Зачем? Мы даже не друзья, — Дэмин попытался как можно скорее закончить тот разговор.

— Мы — нечто большее, — таинственно и тихо проговорил Мингли, чем тут же привлек внимание любопытного дэйнана.

Дэмин поморщился:

— Я буду холодную лапшу с овощами и холодный чай. Бери то же самое.

— Я предпочту блюдо попроще. Буду ближе к народу, — демон обратился к дэйнину, — подайте мне рыбу с чумизой.

— Может, ты тогда и руками есть будешь? Чтобы уж совсем приблизиться к реалиям жизни простого люда.

С появлением в своем кругу Мингли, молодой судья заметил за собой неприятную черту, он стал чрезмерно часто язвить и демонстрировать свое дурное поведение, прежде чем успевал взять эмоции под контроль. Втайне он надеялся, что так происходит не потому, что его разум поддается пагубному воздействию общества демона. Дэмин предпочитал объяснять себе это странное поведение, как какие-то хитрые козни Мингли. Если это существо способно ощущать людские эмоции, то где уверенность в том, что он не может ими и управлять?

— У бедняков даже нет возможности себе палочки вырезать из дерева? — удивился Мингли, — и вы еще считаете себя самыми выдающимися созданиями?

— Все совсем не так. Не искажай действительность своими скудными познаниями в истории.

Дэмин предпочел отказаться продолжать этот разговор. Он не любил читать морали и заниматься просветительской деятельностью, в отличие от своего отца, который мог часами предаваться обсуждению тех или иных научных трудов. Дэмину больше было присуще желание постигать знания в одиночестве и лишь изредка прибегать к размышлениям в группе достойных и образованных людей. Иногда окружающим казалось, что сложись его жизнь иначе, — не родись он в семье помощника судьи, где помимо постижения трудов выдающихся философов и ученых мужей, требовались еще военные умения и соблюдение всех полагающиеся знатному роду правил и обычаев, — то Дэмин бы непременно стал заурядным книжным червем. Было в нем некое стремление к затворничеству.

В действительности, палочки для еды изначально являлись лишь инструментом для приготовления пищи, когда требовалось перемешать кипящую кашу или растворить приправы в супе, перевернуть жарившуюся на камнях рыбу. Нетрудно догадаться, как и почему был придуман такой инструмент. Уж палок-то любой мог насобирать в собственном дворе. Саму еду бедняки предпочитали есть руками, так и удобно, и лишних приспособлений изготавливать или покупать не надо. Часто обходились даже без тарелок. Жидкое пили из общего котелка, а твердое брали прямо с раскаленных углей и ели руками. Только значительно позднее мода двора на использование палочек стала распространяться по провинции. Но, к слову сказать, во многих отдаленных селениях до сих пор простые крестьяне успешно продолжают трапезничать и без них. С чем усердно боролось ведомство здравоохранения в годы, когда провинцию охватила красная лихорадка.

Ко всему прочему, Демин мог бы добавить и тот факт, — исключительно для того чтобы урезонить мечника, желавшего выказать укор своему господину за отдаленность от простолюдинов, которым он выносил приговоры, — что ни один представитель бедного люда никогда не трапезничал днем. Первый прием пищи был в предрассветном часу, а второй — в вечернее время после всех работ. Но это могло повести за собой долгие пререкания с Мингли, и посему молодой судья вежливо смолчал.

Подав заказ, дэйнан деликатно удалился, понимая, что гости хотели бы перекусить без лишних ушей. Он вышел на заднюю часть лодки, чтобы сыграть в кости с гребцами, пока те прохлаждались, до появления новых посетителей.

— Постарайся выбирать выражения, находясь среди людей, обожающих любой повод для сплетен, — видя, что лодочник удалился, Дэмин незамедлительно выказал свое недовольство глупым словам Мингли об нечто большем, чем дружеской связи.

— Вообще-то, именно благодаря моим словам он оставил нас наедине, разве не этого ты хотел? — демон, без каких-либо угрызений совести, пояснил свой поступок.

— С каких пор ты стал выполнять все мои желания? — Дэмин все еще не мог, и вряд ли когда-либо сможет, смириться с осознанием, что Мингли читает его чувства, как открытую книгу.

— Прочитал на днях трактат о добродетели, необходимый при служении своему господину.

— И главу, в которой говорилось о важности сохранения доброго имени господина, ты, конечно, пролистал?

— Придержи коней, уважаемый, — наигранно поморщился Мингли, — ты целый день читаешь морали и указываешь на мои ошибки так, словно мы женаты. В конце концов, я демон, и моей природе претит делать чью-то жизнь проще.

— Давай вернемся к нашему делу, — вздохнул молодой судья, мысленно отметив, что раз демону тут так тяжело приходится, то отчего он не вернется в свой мир, — мне все же хотелось бы узнать твое мнение. Поведение служанки сбило меня с толку, я предполагал, что госпожа все же не сбежала, а любовная ссора накануне свадьбы и правда только женское проявление волнения в преддверье такого важного события.

— Могу дать тебе подсказку, — Мингли брезгливо зачерпнул ложкой вареную чумизу, осознавая, что совершил ошибку в выборе блюда, — отчего госпожа не пожелала бежать вместе со своей служанкой, с которой росла с детских лет под одной крышей? Разве за столько лет они так и не стали близкими подругами?

Подсказка была довольно расплывчатой, ибо причин, объясняющих подобное, можно было найти множество: возможно, служанка была более лояльна к матери госпожи, и посему между ними не зародилось крепкой дружбы. Или служанка сама не пожелала бежать, имея здесь семью. Да много чего может быть.

— Добавишь что-то еще? — после короткой паузы спросил Дэмин.

— Нет, — сухо отрезал Мингли, ставший мрачнее грозовой тучи, — пока у меня не было человеческого тела, я даже не знал, что еда — это такое наслаждение. А теперь я понял, что это может быть карой богов.

— Что ж, — Дэмин потянулся через деревянную стойку и достал из-под нее еще одну тарелку. Он аккуратно разделил холодную лапшу на две порции и пододвинул одну из них Мингли, — от твоей подсказки стало только больше вопросов.

— Знаешь почему тебе так сложно разбираться в человеческих чувствах? — опробовавший лапшу демон оживился, — Ты их слишком идеализируешь. Ты читаешь не ту литературу и ходишь не на те представления. Книги и трактаты о доблестных воинах, верных мечниках и скромных девицах не помогут тебе понять людскую природу. Тут даже женские романы и то лучше пригодились. И, кстати, как вообще такой завсегдатай «Медового поцелуя» как ты, может придерживаться идеалов доблести и чести мужчин, и добросердечия женщин?

Дэмин и в самом деле был частым гостем названного заведения — одного из самых роскошных публичных домов Синторы. И слухи, которые зарождались вокруг Дэмина благодаря его холодному отношению к благородным девицам, вкупе с частыми посещениями борделя, разрастались пламенем и сильно волновали любопытство Мингли. На самом деле, на то были две причины, которые, — узнай бы о них Мингли, — сильно разочаровали демона, ибо не несли в себе ничего пошлого или противоречащего принципам молодого господина.

Дома увеселений служили не только местом для удовлетворения плотских утех, но и способом хорошо провести время с друзьями. Вкусная еда, лучшие вина, прекрасная музыка и искусные танцовщицы, которые вплетали в свои представления целые истории. Все это привлекало обеспеченных мужчин, обещая прекрасный отдых от семьи, учебы или рабочих дел. Дэмин любил расслабиться подобным образом в компании своих друзей, обсуждая насущные проблемы, новости и даже сплетни.

Вторая же причина заключалась в одной из наложниц этого дома. Но о столь запутанных и странных отношениях, что зародились между ней и Дэмином, молодой господин предпочитал не рассказывать никому. И уж тем более демону, который только и ждет, чтобы найти в его душе нарыв, запустить туда свои пальцы и ковырять его до смертного часа Дэмина.

— Боишься вынести неверное решение? — видя, что его господин снова юркнул в свою ракушку, уходя от неприятных ему тем, Мингли постарался направить разговор в иное русло, — это потому что боишься, что в глазах людей прослывешь плохим человеком или что можешь причинить невиновному вред?

— Вечно ты задаешь провокационные вопросы, — тень улыбки скользнула по лицу Дэмина.

— На то я и демон, чтобы вводить в сомнения.

— Ты просто хочешь, чтобы я чувствовал себя хуже, чем я есть.

— То есть предположить, что я пытаюсь избавить тебя от предрассудков насчет важности быть хорошим, ты не задумываешься?

— Не мерь свое представление о морали по моим ценностям.

Мингли громко и заразительно засмеялся.

— Вот поэтому я вас, достопочтенный, никогда и не оставлю! Вы развеиваете мою тоску своим упрямством и однобоким взглядом, — Мингли, ни секунды не задумываясь, протянул руку к кружке с холодным чаем, что заказал себе Дэмин, и с наслаждением выпил добрую половину. Господин даже не успел возмутиться должным образом, — Сам посуди, кому как не людям лучше прочих знать, каково это мерить всех и вся по своим идеалам и требовать жить по их же правилам? Будто вы на этой земле первые и неповторимые.

— Я не намерен обсуждать с демоном значимость людских жизней и достижений нашей расы.

— Ну и напрасно, — серьезно сказал Мингли, — так и останешься слепым, как новорожденный котенок.

Дэмин нахмурился, он не любил, когда его выставляли недостойным и глупым.

— Не сдвигай брови, — улыбнулся Мингли, — если ты оступишься, я тебя вытяну за шиворот.

— Для чего только боги вас создали… — Прошептал Дэмин, уставший от бесконечных пререканий со своим же мечником.

— Чтобы вы, люди, не зазнавались.

— Для вас мы — лишь инструмент для злобных развлечений, — Дэмин запустил тонкие пальцы в поясной кисет, и отсчитав нужную сумму, положил ее на деревянную стойку.

Мингли отложил столовые приборы и серьезно посмотрел на своего господина. Карие глаза с желтым узором, расходившимся сетью от черного зрачка, внезапно показались Дэмину жуткими и неестественно пронзительными, словно он столкнулся взглядом с диким горным котом, который сейчас обдумывает, как с ним следует поступить. Они, бесспорно, принадлежали демону, пусть и скрытому в человеческом теле. И этот факт вдруг стал столь явственным, что молодой господин не смог выдержать взгляда своего мечника.

— Ты встретил здесь хоть одного демона до меня? — голос Мингли был спокойным, как обманчивое затишье перед надвигающейся бурей.

— Нет, — Дэмин задумался, — никогда не размышлял об этом. Действительно, почему же я не сталкивался с твоими сородичами? В городах разве не самое лучшее место, чтобы пакостить?

— Потому что вы — самые эгоистичные создания. Думаете, что весь мир крутится вокруг вас? Сущие дети. У нас своя жизнь, у вас своя. Считаете, нам нечем развлечься, кроме как наблюдать за вашими страстями? — в голосе Мингли проскальзывала какая-то странная затаенная обида или, может быть, то было чувство огорчения на высказанные Дэмином слова о демонах? — Возможно, молодым духам или юным демонам еще будет интересно развлекаться над вашим братом, но только лишь в виде шалостей, которыми страдают человеческие дети или студенты. Взрослым демонам нет никакого дела до вашей жизни.

— А тебе много лет? — Дэмин только сейчас понял, что человеческое обличие вводило его в заблуждение и он никогда не задумывался о столь важной детали.

— Достаточно, чтобы потерять всякий интерес к людским делам, — покривил душой Мингли.

— Тогда почему же ты оказался в той ситуации, которая привела нас к знакомству?

— Ну…. Иногда все-таки приходится прибегать к некоторому взаимодействую с вами, — уклончиво протянул демон, — и, как видишь, ничего хорошего вы обычно нам не приносите. Любые существа предпочитают лишний раз не сталкиваться с людьми, потому что от вас одни только беды!

Подобное заявление, сказанное с абсолютной серьезностью и в сердцах, порядком удивило Дэмина. Всю обратную дорогу до здания суда он пребывал в раздумьях о том, как так могло получиться, что демоны считали людей не меньшей напастью, чем те думали о них?