Человек под лестницей

Маленький Карл

Клёвергорден оказался одноэтажным строением, но таким обширным и запутанным, что понять с первого взгляда, как он спланирован, было трудно. От входа расходились флигели с коридорами, вдоль которых располагались комнаты, где жили обитатели пансионата. Между флигелями, как между зубьями гребенки, были разбиты уютные садики, где старики могли гулять на своих колясках или костылях или сидеть на лавочках вокруг журчащих фонтанов.

В этом учреждении Фредрик и нашел Эльзу Стенинг. Она не гуляла по дорожкам и не сидела у фонтана, а копалась на картофельной грядке.

— Эльза, это Фредрик Веннеус. Он хочет с тобой познакомиться, — сказала молодая женщина, которая привела Фредрика на огород.

Эльза поднялась, опираясь на палочку. Она оказалась маленькой и хрупкой старушкой, одетой в брюки и рубашку. Седые волосы были повязаны маленькой косынкой. Она сняла садовые рукавицы и протянула Фредрику руку. Проницательные голубые глаза смотрели дружелюбно и не без любопытства. Фредрик от неожиданности даже отвесил, как мальчик, церемонный поклон.

— Ты слишком много работаешь на огороде, Эльза. Так нельзя, подумай о своем сердце, — укоризненно произнесла молодая женщина. — Ну ладно, не буду вам мешать.

— Я всего-то немного пополола картошку. За ней всегда надо следить, — объяснила Эльза, когда молодая женщина ушла.

Она наклонилась и сорвала два листочка.

— Это лимонная мелисса. Очень хороша в чае. Мы пойдем в мою комнату?

Они вошли на террасу и дальше в коридор с комнатами обитателей пансионата.

Фредрик ожидал увидеть старомодную мебель и поблекшие обои, фотографии детей и внуков и вышивки крестиком. Но комната Эльзы была обставлена светлой современной мебелью. На стенах висели фотографические постеры с природными мотивами: ветки, горные ландшафты, кувшинки на воде.

— Чаю?

Она уже держала термос над двумя керамическими чашками, стоявшими на столе.

— Да, охотно, — сказал Фредрик и, к собственному раздражению, еще раз поклонился.

Почему в обществе этой старой дамы он чувствует себя как школьник? Потом он вспомнил: Бьёрн Вальтерссон говорил, что раньше она была учительницей.

Он позвонил в Клёвергорден и узнал, что Эльза Стенинг жива, и он даже поинтересовался, как у нее с головой, так как Бьёрн сомневался по этому поводу.

— Иногда все хорошо, но иногда она путается в обстановке, — ответила директор пансионата для престарелых.

Фредрик, очевидно, попал в один из светлых дней. Эльза Стенинг принялась с живым интересом расспрашивать Фредрика о его работе. Она откуда-то знала, чем он занимается. Знала она и то, что Паула — художница. Мало того, он был пристыжен и ошеломлен тем, что Эльза, оказывается, даже была на ее выставке в элеваторе. Она знала, что они с Паулой переехали в ее бывший дом зимой. Поразительно, но она была осведомлена обо всех планах руководства общины, обо всех его проектах, даже о тех, которые не публиковались в газетах.

Для девяностолетней немного слабоумной старой дамы Эльза Стенинг была поразительно хорошо информированной. Очевидно, у нее были связи среди политиков и предпринимателей общины. Она назвала Фредрику несколько известных имен, попросив передать привет этим людям.

После этой вступительной светской болтовни, которая начала утомлять Фредрика, Эльза Стенинг, наконец, спросила о цели его визита.

— Знаете ли, я живу в том доме, который раньше принадлежал вам, фру Стенинг, — начал он, чуть помедлив.

— Меня никогда не называли фру, и говори мне, пожалуйста, «ты», — дружелюбно перебила она его.

— Спасибо. Да, я хотел бы знать, как долго вы… ты жила в этом доме.

Он с большим трудом произносил «ты». Лучше бы она попросила называть ее фрекен Стенинг, как к ней, наверное, обращались ее ученики.

— О, я прожила в нем почти двадцать лет, — сказала она и, не дожидаясь просьбы, подлила Фредрику чаю. — Это было так давно. Так же как твоя жена, я люблю рисовать… Я рисую акварелью. Когда я работала учительницей, у меня было мало времени на рисование, но я всегда мечтала о деревенском доме, где у меня будет возможность рисовать.

Я купила дом, когда вышла на пенсию. Собственно, он был велик для меня одной, мне хотелось купить дом поменьше. Но этот дом был не дороже, чем иной маленький домик. Естественно, он находился не в лучшем состоянии. Слишком долго он стоял пустым. Я подремонтировала его, чтобы там можно было жить, но настоящий ремонт там сделали Йонфельты, у которых ты и купил этот дом, как я слышала.

— Тебе нравилось жить в этом доме?

— О да, я очень любила этот дом. И чудесный сад. А вид с балкона просто фантастический, ты не находишь? Но у меня начались проблемы с сердцем, и я больше не могла жить одна. Я продала дом и переехала сюда.

— У тебя никогда не было проблем с квартирантами или с непрошеными постояльцами? — осторожно поинтересовался Фредрик.

Эльза Стенинг удивленно посмотрела на него.

— Под лестницей, — почти шепотом уточнил он.

Эльза широко улыбнулась:

— Ага, понимаю, вы тоже познакомились с Карлом.

— Карлом?

— Да, с маленьким человечком под лестницей.

Фредрик непроизвольно выпрямился в кресле:

— Карл? Его зовут Карл?

Эльза пожала плечами:

— Это я так его называла. У меня когда-то был любимый ученик по имени Карл, очень дружелюбный и всегда готовый помочь, но такой же тихий и незаметный, как человечек под лестницей. Поэтому я и назвала его Карлом, хотя, мне кажется, что на самом деле его зовут Гад.

— Гад?

— Да, это библейское имя. Так звали одного из сыновей Иакова. Рувим, Симон, Левий, Иуда, Дан, Неффалим, Гад, — протрещала Эльза. — Ты не знаешь имена еще пятерых?

Под ее пристальным взглядом Фредрик мучительно покраснел.

— К сожалению, нет.

— Нет, у тебя определенно была в детстве молодая учительница. Не стало прежнего религиозного образования. — Она ласково потрепала его по руке. — Так вот, если я правильно помню, он сам называл себя Гад. Говорил он немного невнятно, ты это наверняка заметил и сам. Собственно, не важно, как мы его называем. Важно, что мы оба понимаем, о ком идет речь. Семья, которая жила в доме до вас, называла его Курт.

— Курт!

— Да, если я правильно помню. Но возвращаюсь к твоему вопросу: нет, у меня не было проблем с Карлом. Он был наилучшим квартирантом, о каком можно только мечтать. Дружелюбным и осмотрительным, застенчивым, почти робким. Видела я его нечасто. Он уходил из дому поздно вечером, когда я уже спала, а возвращался рано утром. Иногда я уже была на ногах, когда он проскальзывал в дом, — я, вообще, жаворонок. Но я делала вид, что не замечаю его. Я чувствовала, что он не любит таких встреч. Так что и я от них воздерживалась.

— Он ничего не ломал, не портил?

— Карл? Никогда. Напротив, был очень услужлив. Когда у меня заболело сердце, он носил мои покупки от велосипеда в дом, хотя я его об этом не просила. Он чинил протекавшие краны, чистил стоки, продувал батареи отопления и менял прогнившие ступеньки крыльца. Его ни о чем не надо было просить. Это был такой маленький домоправитель и садовник. Он подрезал живые изгороди и фруктовые деревья. Выпалывал сорняки и косил газон. Он всегда точно знал, что и когда надо делать. Особенно хорошо он ухаживал за плетистыми розами. Я никогда и ни у кого не видела таких красивых роз. Не знаю, что он с ними делал.

«И не надо тебе это знать», — подумал Фредрик.

— У тебя совсем не такой опыт общения с Карлом, как у нас, — пробормотал он.

— Вот как? Вы с ним не поладили? — Эльза Стенинг сочувственно посмотрела на Фредрика.

— Да, можно сказать и так.

— Знаешь, мне кажется, надо достичь определенного возраста, чтобы ужиться с Карлом. Надо успокоиться. Тогда перестаешь обращать внимание на его приходы и уходы, перестаешь нагонять на себя страх. Понимаешь меня? Сначала, надо признаться, я тоже немного волновалась, слыша его ночную возню. Меня тоже выводила из себя его неопрятность и нечистоплотность. Но потом я подумала: «Что я так переживаю? Пусть все идет как идет». Я решила не беспокоить его, не спорить с ним, не пыталась его выжить или донимать расспросами. И все пошло как по маслу. Еще чаю?

Фредрик отрицательно покачал головой:

— Нет, спасибо. И еще. Скажи, у него было оружие?

— Оружие?

— Ну, что-то вроде арбалета или машины для метания ножей.

Эльза Стенинг задумалась и налила себе чаю. Сделала осторожный глоток и сказала:

— Он постоянно пропадал в лесу и охотился. По большей части на мелкую дичь. Да, кажется, у него было какое-то оружие, которое он сам и делал, разные стрелы, луки. Наверное, он мог сделать и нож. Я же говорю, это был настоящий технический гений.

— Не применял ли он свое оружие в доме или в саду?

Эльза Стенинг задумчиво покачала головой:

— Если он и пользовался ножами, то только как инструментами, а не как оружием. Кажется, ты слишком далеко зашел в конфликте с ним. Осмелюсь спросить, что ты ему сделал?

— Я сказал ему, что это наш дом, что я не хочу никаких квартирантов и что он должен уйти. Больше ничего.

Она удивленно посмотрела на него:

— Но дом такой большой. Он прекрасно расположен. Как я слышала, он достался вам очень дешево. Но не бывает в мире ничего совершенного. Вас очень сильно раздражает маленький человечек под лестницей? Он что, занимает много места?

— Нет, мы ни в коем случае не хотим, чтобы у нас под лестницей кто-то жил. Для нас это неприемлемо, — твердо сказал Фредрик.

— А, ну тогда у вас и дальше будут проблемы. Надеюсь, что вас не постигнет судьба ваших предшественников.

— Йонфельтов? А что с ними произошло?

— Они всерьез разругались с Карлом. Они не поняли, как надо с ним обращаться. У них были большие проблемы с дочерью-подростком. Особенно когда у нее начался пубертатный период. Знаете, это вообще очень трудный период и для родителей, и для детей. Девочка чувствовала, что родители ее не понимают, и начала общаться с Карлом, который ее утешал и вообще заботился о ней, как мог. Чем чаще родители запрещали ей с ним общаться, тем… ну ты сам понимаешь, как это бывает. Они утверждали, что у него была связь с их дочерью.

— Боже праведный!

— Мне думается, что для таких подозрений не было никаких оснований. У девочки были проблемы и до того, как они переехали в дом. Как называется болезнь, когда ничего не едят?

— Анорексия.

— Да, именно так. Поговаривали, что она даже пыталась покончить с собой. Поэтому семья и переехала в сельскую местность. Они думали, что на природе девочке станет лучше. Карл сделал так, что ей стало лучше. Она начала есть, повеселела и округлилась. Даже немного слишком, если быть честным. Ей сделали аборт.

Фредрик судорожно глотнул воздух:

— Значит, все же…

— Это мог быть кто угодно. Кандидатов хватало, поверь мне. Но всегда очень удобно иметь под лестницей маленького человечка, которого можно обвинить в чем угодно. Разве нет? Если пропадает лучшая шариковая ручка, значит, ее украл человек под лестницей. Почему у меня в кошельке так мало денег? Я не мог столько потратить. Естественно, деньги взял человек под лестницей. Почему в прихожей такой грязный пол? Я же только вчера там подметал. Снова виноват человек под лестницей. Ты когда-нибудь об этом думал?

Фредрик покраснел. Откашлявшись, он спросил:

— Ты можешь дать мне совет, Эльза? Что мне делать с этим парнем?

— Ничего. Просто не думай о нем.

— Но я же не могу сделать вид, что его вовсе не существует!

— Нет, конечно, не можешь. Он существует, и должен существовать. С этим ты ничего не сделаешь, и поэтому ты должен перестать о нем думать. Думай о себе, о своей жене, о своих детях. У тебя невероятно красивая жена, да к тому же одаренная талантом. Радуйся, что она у тебя есть. Радуйся своим детям. Дети — это самый большой дар, какой может получить человек. У меня не было собственных детей, но были мои ученики. Я радовалась им, всем до единого. Среди них были одаренные и неодаренные, непоседливые и спокойные, говорливые и молчуны. Ты же получил так много. Ты состоятельный человек, ты невероятный богач. Радуйся. Вот мой совет. Радуйся.

Она вдруг сникла. Похоже, что она сильно устала. Подойдя к кровати, она легла на покрывало.

— Теперь я вынуждена попросить тебя уйти. Да и тебе надо спешить, ведь тебя ждут твои больные. Будь любезен, прикрой меня одеялом. Вот так. Спасибо. Ты же был врачом? Нет, какая же я дура. Ты ведь дантист. Должна признать, меня это удивляет. Ты никогда не блистал особыми талантами, но был моим любимцем, Свен, как и твой брат.

Эльза Стенинг улыбнулась одеялу, и Фредрик заметил, что светлый промежуток у Эльзы закончился и началось очередное затмение.

— Сердечно благодарю, что ты разрешила мне прийти, — сказал он. — До свидания.

— До свидания, маленький Свен.

На обратном пути Фредрик думал о том, что сказала ему Эльза Стенинг: «Он существует, и должен существовать».

— Правильно, — побормотал он вполголоса. — Но не в моем доме!

Он легонько стукнул по приборной доске.

Но не в моем доме!

Значит, Квод уже жил в доме, когда они в него въехали. Он был там, когда в доме жила семья Йонфельтов, был, когда жила Эльза Стенинг. А до этого? Как давно он вообще живет там? Сколько ему, собственно, лет? Жил ли он в начале прошлого века, когда был построен этот дом? Или он еще старше? Может, он живет в своей подземной норе уже тысячу лет?

Фантазия его разыгралась, и он рассмеялся над картинами, нарисованными его воображением.

Солнце все еще стояло над зеленым ландшафтом. Он выехал из дому в половине третьего, а сейчас уже четверть шестого. Он попытался вспомнить, не просила ли его Паула что-нибудь сделать на обратном пути. Нет, ничего. Не надо заезжать в супермаркет. Не надо ехать в детский сад. Не надо выбрасывать пустые бутылки. Можно ехать домой и наслаждаться вечером теплого четверга.

Четверг! Боже мой, у него же сегодня собеседование! Он же забыл о собеседовании!