Человек с Золотым Торком

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ Переходим к сути дела

- О-о, - сказала Молли, когда мы снова вошли в лабораторию.

Я посмотрел на неё. - Это не очень хорошие новости, не так ли?

- На моём браслете снова появился амулет дракона. Это значит, что кто-то в вашей семье наконец-то заставил свой мозг работать, понял, что такой большой дракон не может быть настоящим, и наложил на него элементарное заклинание рассеивания. Теперь моя маленькая диверсия официально закончена.

- Они все вернутся обратно в Холл, - сказал я, нахмурившись. - Чтобы выяснить, от чего их отвлекал дракон. Так что с минуты на минуту всё вокруг будет кишеть очень злыми Друдами, ищущими, на ком бы сорвать злость… Пора идти, Молли. Рад был снова увидеть тебя, дядя Джек.

- Далеко ли до библиотеки? - спросила Молли; практичная, как всегда.

- Слишком далеко, - сказал Оружейник. - Это в другом - правом крыле.

- Нет проблем, - сказала Молли. - Я просто вызову пространственный портал и перенесу нас прямо туда.

- Нет, не получится, - категорично заявил Оружейник. - Внутренняя защита Холла не допускает телепортов, магических или научных, по соображениям безопасности. Даже я не смог создать ничего достаточно мощного, чтобы прорвать защиту Холла.

Он замолчал и задумчиво нахмурился. - Если только я не смогу убедить Совет финансировать мои исследования чёрных дыр…

- Если возможно, пожалуйста, нам стоит придерживаться темы, - попросил я.

- Должен быть какой-то способ незаметно попасть в библиотеку, - сказала Молли. - Как насчёт заклинания иллюзии? Я могу придумать что-нибудь простое, чтобы мы были похожи на кого-то другого. Или заклинание отвращения: пусть все смотрят куда угодно, только не на нас.

- Не получится, - сказал я, - наши Торки предупреждают нас о таких заклинаниях автоматически. Они просто активируют своё Зрение и будут видеть прямо сквозь них.

- Когда сомневаешься, будь проще, - немного самодовольно предложил Оружейник. Он достал из ближайшего шкафчика два потрёпанных старых лабораторных халата и протянул их нам. - Наденьте это. Все, кого вы встретите, будут смотреть на халаты, а не на ваши лица. Семья привыкла к тому, что мои лаборанты появляются повсюду и путаются под ногами. Просто не высовывайтесь и пошевеливайтесь, и всё будет в порядке. Проклятье, я в ударе…

Мы с Молли натянули лабораторные халаты. Они были покрыты целой россыпью довольно ужасных пятен, не говоря уже о разрывах, порезах и, в моём случае, был один серьёзный след от укуса. Халат Молли доходил ей до лодыжек, но у меня хватило ума не улыбнуться.

- Мой халат странно пахнет, - сказала она, злобно глядя на меня.

- Будь благодарна, - сказал я. - Мой пахнет просто отвратительно.

Я повернулся к Оружейнику, и мы немного неловко пожали друг другу руки. Как правило, мы этого не делали. Но мы оба знали, что у нас может не быть шанса сделать это снова.

- До свидания, Эдди, - сказал Оружейник, глядя мне прямо в глаза. - Я бы хотел сделать, чуть больше…

- Вы уже сделали гораздо больше, чем я имел право ожидать, - сказал я.

- До свидания, дядя Джек.

Он улыбнулся Молли и тоже пожал ей руку. - Я рад, что вкус Эдди в отношении женщин наконец-то улучшился. Было приятно познакомиться с тобой, Молли. А теперь идите и устройте им Ад.

- Непременно, - сказала Молли.

Мы с Молли вышли из Оружейной палаты и тщательно закрыли за собой взрывоустойчивые двери. Нет смысла афишировать, что Оружейная палата была доступна для случайных посетителей. Я не мог допустить, чтобы Оружейник пострадал за то, что помог мне. Я уже слышал, как моя семья с руганью носиться во внешних секциях особняка, выискивая незваных гостей. Они приближались всё ближе, выкрикивая инструкции, выводы и комментарии - громкими, возбуждёнными голосами. Это звучало так, как будто мобилизовали всю треклятую семью. Матриарх не собиралась рисковать. Лабораторные халаты позволят нам пройти мимо нескольких человек, но не таких толп, как эта… Потребуется лишь мгновение узнавания, один громкий возглас…

К счастью, был и другой вариант. Только не очень приятный.

- Когда я был ребёнком, - заговорил я с Молли, пока мы спешили по пустому коридору, - я придумал разные способы, как незаметно обойти Холл. Потому, что если тебя заставали в местах, где ты не должен был находиться, тебя наказывали. Часто сурово наказывали. Но, к счастью, Холл очень старый, и с годами знание о некоторых чрезвычайно полезных потайных дверях - проходах было утрачено, забыто. И поскольку я много читал в библиотеке, особенно в тех разделах, к которым не должен был иметь доступа, я смог найти некоторые старые книги, описывающие точное расположение этих очень полезных путей. - Есть двери, которые могут привести вас из одной комнаты в другую, из одного крыла в другое, без необходимости пересекать промежуточное пространство. Есть узкие проходы в толстых полых стенах, которые когда-то были частью старых процессов центрального отопления и вентиляции. В подвале есть люк, через который можно попасть на чердак, и несколько комнат, которые открываются только в определённые дни. Я, должно быть, использовал их все, в то или иное время, в моём бесконечном стремлении узнать то, о чём я не должен был знать.

- Неужели твоя семья так ничего и не заподозрила? - спросила Молли.

- О, конечно. Поиск этих старых отнорков, - своего рода обряд посвящения для молодых Друдов; это разрешено по умолчанию, если не поощряется… Семье нравится инициативная молодёжь. До тех пор, пока они следуют принятым правилам и традициям. Но я нашёл несколько очень странных способов, о существовании которых никто даже не подозревал, а я никому не рассказывал. Тогда мне нужно было что-то, что принадлежало мне, а не семье.

- Я правильно понимаю, что ты знаешь короткий путь в библиотеку? - уточнила Молли.

- Да. Недалеко отсюда в стене есть проход, ведущий в подземелье - подпространство.

- Тогда почему ты не сказал об этом раньше?

- Ну…

- Есть плохие новости, не так ли? Почему-то я знаю, что новости плохие.

- Это опасно, - сказал я.

- Насколько опасно?

- Подземелье - подпространство… обитаемо. Понимаешь, Холл должен прокладывать свои электрические кабели, газовые трубы и так далее где-то вне поля зрения, но в целях безопасности их нельзя просто спрятать в стенах, их нужно защитить. От саботажа и тому подобного. Поэтому все наши подземные пространства и скрытые зоны обслуживания расположены в карманных измерениях. Как Кодекс Армагеддона и Пасть Льва, но в гораздо меньшем и менее драматичном масштабе. Конечно, они гораздо доступнее для людей. В любом случае, некоторые из этих карманных измерений существуют так долго, что обзавелись собственными обитателями, - существами, которые забрели туда и мутировали, или эволюционировали…

- Что именно обитает в этом конкретном карманном измерении? - спросила Молли.

- Пауки, - недовольно сказал я. - Большие пауки. Я имею в виду очень больших пауков; размером с твою голову! Плюс целая куча других очень мерзких ползучих тварей, которыми пауки питаются.

- Пауки меня не беспокоят, - сказала Молли. - Это больше похоже на мальчишеские штучки. Меня пугают слизни, улитки. Ты знаешь, как улитки занимаются сексом?

- Эти пауки будут тебя донимать, - твёрдо сказал я, не желая отвлекаться. - Надеюсь, они на самом деле не такие большие и противные, как утверждают мои детские воспоминания, потому что избежать их невозможно. Их паутина повсюду. Мне до сих пор иногда снятся кошмары о том, как они гонялись за мной по карманному измерению… со своими лапками и светящимися глазами…

- Тогда почему ты продолжал использовать именно этот короткий путь?

- Потому, что я никогда и ничему не позволял мешать мне делать то, что мне нужно, - сказал я. - Даже собственному страху. Возможно, особенно ему.

- И нет другого способа попасть в библиотеку?

- Ни одного безопасного.

Молли фыркнула. - У тебя очень странное представление о том, что безопасно, а что нет, Друд.

Я повел её по сумрачному боковому коридору, мимо длинного ряда высоких стоящих ваз третьей династии Мин, затем мимо стеклянной витрины, полной изысканного венецианского стекла, пока не подошёл к обшитой деревом стене, уходящей вдаль. Мне пришлось тащить Молли за собой, потому что столько богатств, гармонично расположенных в пределах досягаемости, отвлекали её. Я отсчитывал деревянные панели, пока не дошёл до резного рисунка розы, затем осторожно повернул её влево и вправо нужное количество раз, пока примитивный комбинированный замок неохотно сработал. Роза громко щёлкнула, и стенная панель рывком открылась. Древний механизм, должно быть износился. За панелью - внутри стены была непроглядная темнота. Проём, был более чем достаточен для ребёнка, и мы с Молли смогли протиснуться. Мы присели перед отверстием и заглянули в темноту. Из темноты дул медленный холодный ветерок, донося сухой, пыльный запах. Молли сморщила нос, но ничего не сказала. Толстые нити паутины внутри отверстия свисали вниз, сильно колыхаясь на ветру. Не было никаких признаков того, что в этом промежуточном - карманном пространстве кто-то побывал; здесь уже много лет никто не проходил. Я прислушивался к звукам, и резким взмахом руки велел Молли не шуметь, так как она ёрзала. Я ничего не слышал, - пока не слышал… Я глубоко вздохнул, напрягся и быстро протиснулся в тесный проём, прежде чем успел передумать. Молли пролезла следом за мной, прижалась ко мне, и деревянная панель рывком встала на место. Темнота была абсолютной. Молли быстро наколдовала горсть своего фирменного колдовского огня, и мерцающий серебристый свет показал нам узкий каменный туннель, грубые серые стены которого были почти погребены под слоями проводов, кабелей, медных и латунных труб. По обеим стенам тянулись толстые коврики паутины. Я был осторожен, чтобы не тронуть, не потревожить ничего из этого, но все жё невольно скривился. Колдовской свет Молли показывал туннель, простирающийся перед нами, но если там и был потолок, то достаточно высоко, и свет не доставал до него. Толстая лента паутины сорвалась с одной из стен, подхваченная порывистым ветерком, и я отпрянул от неё.

- Ты большой ребёнок, - сказала Молли, широко улыбаясь.

- Разве это не слизняк у твоей ноги? - сказал я и усмехнулся, когда Молли издала громкий писк.

Я пошёл вперёд, в туннель; моя гордость не оставила мне выбора. Пол был покрыт толстым слоем нетронутой пыли. Даже самые незначительные звуки, которые мы издавали, казались вечным эхом, единственным звуком в этой бесконечной жуткой тишине. Туннель постоянно расширялся, пока не стал казаться размером с комнату, потом с зал, а затем резко расширился ещё больше, и я уже не мог определить, в каком пространстве мы движемся. Я держался поближе к правой стене, - знакомые рукотворные кабели и трубы успокаивали меня. Пока паутина не похоронила их так глубоко, что я больше не мог их ясно различать. Молли усилила свой колдовской свет, насколько это было возможно, но свет не распространялся далеко, казалось тьма просто впитывала его. Было ощущение пространства… бесконечно простирающегося вдаль. Мы шли и шли, и путь был таким же ужасным, как я помнил. Возможно, даже хуже: снова и снова я натыкался на неожиданно знакомые детали - воспоминания, которые были мной вытеснены. Например, пустые оболочки больших жуков и других насекомых, валяющиеся по всему полу, с выгрызенными внутренностями. А толстые нити паутины, свисавшие откуда-то сверху, подёргивались и извивались, хотя ветерок больше не дул. Я был поражён, что нашёл в себе смелость пройти этот путь, когда был ещё ребенком. Но мысли о наказаниях Сержант-ат-Армса облегчали мне задачу. Я боялся его гораздо больше, чем когда-либо боялся гигантских пауков. Хотя я был уверен, что он бы не убил меня. В темноте послышались звуки суетливой возни. Мы с Молли остановились и огляделись вокруг. Молли высоко подняла свою горсть света, но это не помогло. Сзади и впереди доносились мягкие слякотные звуки, а также медленные скребущие звуки, похожие на скрежет когтей по камню.

- Ладно, - сказала Молли. - Теперь меня это реально пугает.

- Ты уверена, что не можешь создать больше света? Не думаю что они любят свет.

- Я делаю всё, что в моих силах, - огрызнулась Молли, голос её звучал слегка напряжённо.

- Что-то в этом вашем карманном измерении не любит свет. Всё, что я могу сделать, это поддерживать этот свет. Сколько ещё осталось до библиотеки?

- Ещё немного, - сказал я. - Если я правильно помню. Иди за мной, иди как можно быстрее, но не беги! Они преследуют всё, что бежит; я сам это испытал.

Мы двинулись дальше, быстро шагая в темноте. Паутина, свисающая сверху, становилась всё толще и плотнее, словно свисающие занавески из грязной марли. Я пригибался, стараясь, чтобы ни одна из них не коснулась меня. Все они теперь беспокойно шевелились, дёргались, как будто их потревожили после долгого сна. И всё это время в темноте раздавались звуки, которые медленно, но неуклонно приближались к нам. Мы с Молли двигались так быстро, как только могли, но не бежали. Мы тяжело дышали. Мы чуть не налетели на огромную паутину, преградившую нам путь, серебристо-серые нити которой показались в колдовском свете лишь в самый последний момент. Она висела в воздухе перед нами, огромная и причудливая, простирающийся за пределы колдовского света. Чтобы сплести паутину такого размера, потребовался бы паук размером с автобус. Или огромное количество мелких пауков, работающих вместе. Я не был уверен, какая мысль была самой тревожной. Этого точно не было здесь, когда я в последний раз приходил сюда.

- Это… большая паутина, - сказала Молли. - Но у меня есть ножницы, а у тебя - чертовски большая палка. Мы пробьём себе дорогу?

- Не могу отделаться от ощущения, что это плохая идея, - сказал я. - Но у нас нет выбора. Мы должны идти дальше…

- Послушай, - сказала Молли. - Если ты действительно так беспокоишься, - облачайся в броню.

- Я не могу, - сказал я. - Правила реальности здесь работают по-другому. Броня не появиться. Я тоже понял это на собственном опыте.

- Для рассказа сейчас самое время! - упрекнула Молли. - Ладно, пора выжать из себя хоть что-то, или слезть с горшка. Мы не можем вернуться назад, так что… Гори, Детка, Гори..!

Она бросила горсть колдовского огня в ближайший пучок нитей, и они тут же загорелись, запылали яростным голубым светом. Огонь побежал вверх и в вдоль дрожащих нитей, быстро распространяясь по огромной паутине. И в этом новом, распространяющимся свете мы с Молли наконец-то смогли увидеть, что именно преследовало нас всё это время. Нас окружала целая армия пауков, тысячи пауков, насколько хватало света, и вероятно, там в темноте… И все они были здоровенными пауками. Чёрные мохнатые тела размером с мою голову, многосуставчатые ноги длиной в ярд и более, гроздья глаз, которые светились, как драгоценные камни. И массивные, в густой слюне челюсти, которые злобно лязгали друг о друга.

- Беги, - крикнул я.

Мы с Молли прорвались сквозь горящие остатки паутины, отбрасывая в сторону перекрученные нити. Пауки нахлынули на нас, как огромная чёрная волна, беззвучно, если не считать топота их многочисленных конечностей по пыльному каменному полу. Они были близко, я чувствовал их запах: горький, кислотный, вонь тухлого мяса, и, ещё, то, о чём я давно заставил себя забыть… Мы с Молли бежали в темноте, выкладывались изо всех сил. Ужасная боль пронзала весь мой левый бок с каждым шагом, заставляя издавать мучительные звуки сквозь стиснутые зубы. Столько напряжения и физических нагрузок, должно быть, распространяют странную материю дальше по моему организму. Мне удалось слабо улыбнуться при мысли о пауках позади меня.

Надеюсь, я отравлю вас, ублюдки…

Я чувствовал, что замедляюсь. Молли оставляла меня позади, так как поддерживала темп, который я уже не мог выдержать. Я мог бы окликнуть её, но не стал. Один из нас должен был выбраться. Она всё равно оглянулась, поняла, что я отстал, и пошла назад, чтобы схватить меня за руку и побудить идти дальше. Слава Богу, она схватила меня за здоровую руку. Паук похожей на большой чёрный волосатый воздушный шар плыл ко мне по воздуху на конце длинной ленты паутины. Я ударил Клятвенником, и тяжёлая палка из железного дерева попала гигантскому пауку прямо между глаз. Его тело взорвалось склизкими брызгами разлетевшихся внутренностей. Ещё больше пауков выплыло из темноты. Я бил вокруг себя Клятвенником, уничтожая всё, во что попадал. Молли горстями метала колдовской огонь, то в одну, то в другую сторону, и горящие тела пауков падали и падали. Мы бежали дальше, не так быстро, как раньше, а наши ноги тяжело плюхали по кашеобразным останкам пауков на полу, которые иногда всё ещё вздрагивали и трепыхались. Пауки теперь роились у нас за спиной, почти наступая нам на пятки. Я с тоской подумал о Кольте в наплечной кобуре, но за то время, которое мне понадобилось бы, чтобы остановиться и вытащить пистолет из кобуры, пауки накинулись бы на меня. Поэтому я просто продолжал двигаться, уже с трудом переводя дыхание, вскрикивая от боли, всё более беспорядочно размахивая Клятвенником, который, казалось, становился всё тяжелее с каждым ударом. Я был уверен, что выход из подземелья уже недалеко. Я был почти уверен… Мы замедлились ещё больше, измученные долгим днём, и пауки настигли нас и облепили со всех сторон, царапая и кусая. Мы с Молли поплелись дальше, спотыкались, крича от боли, шока и отвращения. Засунув Клятвенник за пояс, я давил их мягкие хлюпающие тела голыми руками.

Молли отмахивалась от пауков, горстями метала колдовской огонь, и горящие тела отлетали от неё, они метались по полу яркими волчками. Но на нас постоянно падали новые. Мы с Молли громко кричали и отбивались от тварей. Ещё больше их сновало вокруг наших движущихся ног, они бросались вверх по нашим ногам или пытались повалить нас, но они были слишком легкими и хрупкими, несмотря на их размер. Мы давили их ногами и, спотыкаясь, шли дальше. Пока, наконец, в мерцающем колдовском свете я не увидел впереди знакомую картину. Это была панель выхода из подземелья, ведущая обратно в Холл. К свету, теплу и здравому смыслу. Я видел её впереди, свет снаружи ярко сиял по её краям, дневной свет в бесконечной темноте подземелья. Я указал на него Молли, и мы, собрав последние остатки сил, поспешили дальше. При нашем приближении панель рывком открылась, активированная нашим присутствием, а затем застряла на полпути, ровно настолько, чтобы напугать меня мыслью, что древний механизм сломался. А затем она снова пришла в движение, проливая в темноту болезненно яркий свет. Я протолкнул Молли в узкий проход и протиснулся следом за ней. Я покрутил резную деревянную розу на стене, и панель после серии натужных рывков закрылась. Последний гигантский паук протиснулся за нами, взревел, но тут же рухнул на пол и издох, слабо подёргивая длинными многосуставчатыми конечностями. Эта огромная тварь не могла существовать в нашей реальности. Пауки, которые всё ещё цеплялись за Молли и меня, медленно отваливались, тоже издыхая. Они неуверенно ковыляли по вощёному, полированному полу, пытаясь вернуться в безопасную темноту, но мы с Молли наступали на них, давили их ногами. Они бы всё равно издохли, но нам нужно было их уничтожить. Даже мёртвые, некоторые пауки всё ещё цеплялись за нас с Молли, их когтистые - колючие лапки впивались в нашу разорванную и окровавленную одежду, в нашу плоть.

Мы с Молли по очереди снимали отвратительных тварей друг с друга, морщась от каждого прикосновения, пока всё не закончилось. Мы смертельно устали, дышали так тяжело, что было больно, наши сердца колотились в груди, мы были в крови и изнывали от сотни порезов и укусов. Мы отпрянули от мёртвых пауков, а потом просто вздохнули от облегчения и крепко обняли друг друга. Мы дрожали. Мы прижались друг к другу, как дети после страшного сна, и трудно было бы сказать, кто кого утешает. Наконец, мы отпустили друг друга и разошлись. Слишком смущённые, чтобы какое-то время смотреть друг на друга, отчасти потому, что ни один из нас не привык быть слабым, но в основном из-за неожиданной глубины наших эмоций.

- Хорошо, - сказала Молли, её голос почти пришёл в норму. - Я признаю это; это были реально большие пауки.

- Настойчивые маленькие ублюдки, не так ли? - сказал я, пытаясь оценить собственное состояние.

- Ты ранен, - сказала Молли.

- Ты тоже.

Каким-то образом она нашла в себе силы на быстрое исцеляющее заклинание, достаточное, чтобы залечить наши укусы и закрыть царапины. Не могу сказать, что мне от этого стало легче, но я сделал вид, что это помогло. Ей не нужно было знать о распространяющихся болях в моём левом боку. Три дня, может быть, четыре? Я больше не верил в это.

- Я знаю, где мы находимся, - сказал я. - Библиотека всего в нескольких минутах ходьбы.

- Тогда пойдем, - сказала Молли. - Но лучше бы эта твоя библиотека стоила того, чтобы туда идти, Друд.

Мне пришлось улыбнуться.

Мы быстро двинулись по коридору, радуясь, что снова вернулись в свой уютный мир. Свет был ясным и тёплым, а зал был полон человеческих образов и запахов. Впервые за долгое время я был рад оказаться дома. Было ощущение, что я провёл годы в темноте подземелья. Как я только выдержал это в детстве? Может быть, тогда я мог бегать быстрее.

Мы с Молли свернули за угол, полдюжины членов моей семьи шагали по коридору к нам, оживлённо болтая о нападении лжедракона. В качестве возможных подозреваемых назывались самые разные имена, но никто из них даже не упомянул меня. Я не знал, чувствовать ли мне облегчение или обиду. Они мельком взглянули в нашу сторону, а затем, как и сказал Оружейник, снова отвернулись, как только увидели наши лабораторные халаты. На всякий случай я спрятал лицо в ладонях, как будто мне было больно. Молли сразу сообразила и тут же подыграла - подхватила меня и поддержала, когда мы проходили мимо Друдов.

- Ты сам виноват! - громко сказала она. - Я тебе не сочувствую. Как можно перепутать порох с нюхательным табаком?

- Мой нос, - простонал я. - Кто-нибудь нашёл мой нос?

Другие Друды рассмеялись и прошли мимо. Очередной казус в лаборатории, смотреть не на что, можно идти дальше. Мы с Молли продолжали притворяться, пока благополучно не оказались за следующим поворотом; прямо перед нами была библиотека. Вокруг никого не было. Я попробовал открыть двери, но они, как и ожидалось, были заперты. Никто не стоял на страже. Должно быть, все выбежали наружу, чтобы посмотреть на дракона. Пренебрежение мерами безопасности, непрофессионализм и отсутствие дисциплины… Что в итоге?

Несомненно, Сенешалю будет что сказать по этому поводу, когда он очнётся. Я воспользовался ключом, который дал мне Оружейник, и двери распахнулись настежь. Я провёл Молли внутрь, быстро закрыл за нами двери и запер их. Я не хотел, чтобы мне помешали. Я не знал, сколько времени это займёт. Библиотека казалась совершенно безлюдной. Я несколько раз призывно крикнул, но никто не вышел из-за высоких стеллажей, чтобы утихомирить меня.

Молли огляделась вокруг, и разинула рот. Я понимающе кивнул. Огромные размеры библиотеки всегда поражали новых посетителей.

- Добро пожаловать в библиотеку семьи Друд, - сказал я немного величественно. - Не кричать, не бегать между стеллажами, не мочиться на ковры. И нет, она не такая большая, как кажется; она больше. Занимает весь нижний этаж этого крыла. Это целый мир. Если вы сможете его найти…

- Он… огромный, - наконец сказала Молли. - Как вы здесь что-то находите?

- В основном никак, - вынужден был признать я. - Уильям был последним библиотекарем, который пытался составить официальный каталог, и большинство его бумаг исчезло вместе с ним. Мы постоянно добавляем книги, теряем их и неправильно размещаем. По крайней мере, разделы чётко обозначены.

- Ты здесь ради семейных хроник, - сказала Молли, взяв себя в руки и приняв самый эффектный вид.

- А я собираюсь пройтись по медицинскому разделу. Здесь должно быть что-то, что я могу использовать, чтобы помочь тебе. Даже если это просто замедлит распространение странной материи, пока мы не сможем доставить тебя к кому-нибудь, кто сможет тебе помочь.

- Молли…

- Нет, Эдди. Я не хочу это слышать. Я не сдамся, и ты тоже не должен. Я не позволю тебе умереть. Не тогда, когда ты рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня. Я не могу… Должен же быть кто-то, кто сможет тебя исцелить! Чёрт побери, если всё остальное не сработает, я знаю полдюжины людей, которые могут воскресить тебя из мёртвых в виде зомби.

- Спасибо за мысль, - сказал я. - Медицинская секция там, внизу; двадцать штабелей вдоль, третий справа, затем следуй…

- Проклятье, - воскликнула Молли. - Я никогда не умела ориентироваться. Я лучше воспользуюсь заклинанием поиска, иначе мы проторчим здесь всю ночь. Она вытащила маятник на серебряной проволоке из потайного кармана и заставила его вращаться. Маятник качнулся, указывая прямо на меня. Молли нахмурилась. - Это… интересно. Он указывает на источник энергии, и этот источник у тебя, и это не Клятвенник. Я улавливаю довольно значительные магический потенциал, всё ещё связанной с ключом, который дал тебе Оружейник.

Она отложила маятник, пока я доставал ключ и рассматривал его. Оружейник не пренебрёг ключом, дал его мне, хотя он должен был знать, что я могу просто облачиться в броню и выбить двери. Был ли ключ подсказкой? К некой тайне, о которой он сам по какой-то причине не хотел мне рассказывать?

Я осмотрел ключ Зрением, и на нём было второе заклинание, настолько чёткое, что даже я смог понять, что это такое: заклинание, позволяющее управлять скрытым замком, открывать потайную дверь. Здесь, в библиотеке? Никогда не было даже слухов о потайной двери в библиотеке… Я поворачивал ключ из стороны в сторону, и заклинание ненадолго вспыхивало, указывая в одном определённом направлении. Следуя подсказке я обходил стеллажи, а Молли кралась рядом со мной. Наконец мы подошли к старому портрету на юго-западной стене. Это была единственная картина в библиотеке. Огромное произведение, восемь футов в высоту и пять футов в ширину, заключённое в прочную стальную раму. Ей было много веков, по некоторым данным, она была старше самого Холла; художник неизвестен. На портрете была изображена другая библиотека, многочисленные полки которой были заставлены массивными томами в кожаных переплётах и пергаментными свитками, перевязанными разноцветными лентами. На картине не было ни людей, ни символических предметов, ни очевидного расположения важных ориентиров. Никакого смысла, никакого послания; просто старая библиотека. Мы с Молли стояли перед картиной и рассматривали её.

- Я не эксперт, - сказала Молли, - но это… очень скучная картина. Она важна для семьи?

- В каком-то смысле, - ответил я. - Здесь изображена старая библиотека, первоначальное хранилище знаний Друдов. В этой первой библиотеке хранилась вся ранняя история Друдов, возможно, даже знания о нашем истинном происхождении, давно потерянные для нас. Видишь ли, старая библиотека была уничтожена во время пожара, устроенного нашими врагами. Одна из наших величайших трагедий. Весь дом сгорел вместе с библиотекой, поэтому семья переехала сюда, во времена короля Генриха V. Это изображение - всё, что осталось с тех времён, и должно напоминать нам о том, что мы утратили.

- В этой картине есть что-то странное, - медленно произнесла Молли. - Я чувствую в ней магию. В раме и холсте, в красках и самих мазках. Ты чувствуешь это?

Я пристально изучал картину, крепко сжимая в руке ключ, и весь портрет словно светился каким-то внутренним светом. И наконец я заметил то, чего никогда раньше не видел. В серебряной раме была маленькая, тщательно замаскированная замочная скважина, спрятанная в витиеватых завитках. Я указал на неё Молли, а затем медленно вставил ключ Оружейника в отверстие. Он идеально подошёл. Я повернул ключ, и тут же весь портрет ожил. Передо мной была уже не картина, а сцена из жизни, проход в другое место. Дверь в старую библиотеку. Я взял Молли за руку, и мы вместе вошли внутрь.

Старая библиотека не была утрачена, не исчезла, просто спрятана на самом видном месте. Висела у всех на глазах все эти годы. Старая библиотека, настоящая и нетронутая, вся древняя история, знания, всё это сохранялось… (Для кого сохранялось? Нет - об этом мы подумаем позже). Я замер у входа и огляделся. Старая библиотека простиралась во все стороны, бесконечные стеллажи и полки, заваленные книгами, рукописями и свитками. Я оглянулся назад, и за открытым пространством дверного проёма я увидел ещё больше стопок, ещё больше полок. Я медленно шёл вперёд по проходу, почти онемев от шока. Величайшая трагедия в истории моей семьи оказалась ложью. Мне не стоило удивляться, после всего, что я узнал, но намеренно держать в тайне столько знаний, столько мудрости… это был грех за гранью понимания. Я снял несколько больших книг, очень осторожно взяв их в руки, и открыл. Кожаные переплёты громко скрипели, а страницы, казалось, выдыхали пыль и древние запахи. Это были рукописные, иллюстрированные манускрипты, над которыми монахи трудились годами. В основном на латыни, реже на древнегреческом. Другие языки, столь же древние или неизвестные. Здесь были палимпсесты, пергаменты и груды свитков, некоторые из которых выглядели настолько хрупкими, что я даже не осмеливался дышать рядом с ними.

- Здесь действует какое-то поле подавляющее магию, - внезапно сказала Молли. - Я его чувствую.

- Я не удивлён, - рассеянно сказал я, погрузившись в свиток о короле Гарольде и Душе Альбиона. - Должно быть, это мера безопасности, чтобы защитить содержимое.

- Я, наверное, смогу пропустить через себя несколько небольших магических заклинаний, если понадобится, - сказала Молли. - Если нам придётся защищаться.

- Может расслабишься? - предложил я. - Мы здесь одни.

Я свернул очередной свиток, затянул перевязь и аккуратно положил его на место. Ответ на мою предыдущую мысль был ясен. Единственными людьми, которые могли так спрятать старую библиотеку… был внутренний круг Друдов. Матриарх, её совет и её фавориты. Наша история и истинное начало не были потеряны, не были уничтожены; они были намеренно спрятаны от остальных, - ради выгоды избранных. Но что здесь может быть настолько важным, настолько опасным, что это необходимо скрывать? Чем они не могли или не хотели поделиться с остальными? Я продолжал рыться на полках, открывая наугад книги и свитки, почти опьянённый перспективой получить ответы на многочисленные вопросы, и всё это было моим… (Может быть, именно поэтому они хранили их только для себя… чтобы насладиться этим чувством). По мере того как я углублялся в стопки, я обнаруживал истории, написанные на языках, которыми никто не пользовался на протяжении веков; труды, записанные на пергаменте и дублёной коже: Саксами, Кельтами, Англами, Датчанами и Норвежцами. И на других древних - мёртвых языках.

- Всё это было здесь, - сказал я наконец. - А я не знал об этом. Истинное наследие моей семьи, украденное у нас теми, кому нас всегда учили доверять и почитать. Это должно было быть в свободном доступе для всех нас. Мы имеем право знать, кто мы и откуда мы! Кем были наши предки, что они делали и почему они это делали. Это заставляет меня задуматься, какие ещё секреты внутренний круг скрывает от остальных; от рядовых солдат, которые шли сражаться и умирать за честь семьи. Мы достигли конца пути, Молли. Ответ здесь; я это знаю.

- Ответ? - кротко спросила Молли. - Какой именно ответ, Эдди?

- Ответ на вопрос, как всё началось! Откуда мы. Откуда взялась броня. Как мы стали Друдами… Я посмотрел на Молли. - Иногда я задумывался, а не заключили ли мои предки какую-нибудь сделку с Дьяволом.

- Нет, - тут же ответила Молли. - Если бы это было так, я бы знала.

Я решил, что не буду спрашивать. Сейчас было не до этого. Я огляделся вокруг, используя Зрение. Сложная сеть защитных заклинаний лежала поверх всего, некоторые из них были впечатляюще мощными.

И неприятными. Некоторые книги и свитки ярко сияли на своих полках, излучая странную энергию. А одна сияла, как маяк, полная древней силы. Это оказался простой свиток, слова, написанные чернилами на грубой дублёной шкуре животного. Внешние надписи были сделаны на языке, который я даже не узнал. Молли прижалась ко мне.

- Есть идеи, что это такое?

- Ответ, - сказал я.

- Ну, да, но кроме этого…

- Есть только один способ узнать это, - сказал я и прикоснулся к сургучным печатям, закрывающим свиток Клятвенником.

Слова активации сами собой всплыли в моей голове из старого посоха из железного дерева, и по мере того, как я произносил их, защита вокруг свитка разрушалась и исчезала. Я развернул его очень осторожно, тёмные чернила на внутренней стороне чётко выделялись на фоне кофейного цвета кожи. Текст был друидический, Римских времён. Что само по себе было необычно, потому что друидическое учение было строго традиционным, оно передавалось из уст в уста, из поколения в поколение. Оно никогда не записывалось, чтобы не попасть в руки врагов. Но для этого они сделали исключение, и я понял, почему.

- Это Латынь, - сказала Молли, с любопытством заглядывая мне через плечо. - Странный диалект. Что-то о сделке.

- Ты можешь это прочесть? - воскликнул я, не в силах сдержать удивление в голосе.

Она посмотрела на меня. - Может, я и не обладаю преимуществами вашего частного образования, но кое-что знаю. Ты не сможешь работать ни с одним из направлений магии, не зная хотя бы латыни. Большинство старых договоров и переплётов написаны на ней. То, что мы здесь рассматриваем… это заклинание. Заклинание, раскрывающее скрытые истины… о происхождении семьи Друд! Ты был прав, Эдди; это ответ. Итак, мы используем заклинание? Здесь и сейчас?

- Обязательно, - сказал я. - У нас может не быть другого шанса.

- Ты должен сделать это один? - уточнила Молли. - То есть, я пойму, если ты…

- Нет, - сразу же ответил я. - Мы прошли этот путь вместе; будет правильно, если последнюю милю мы тоже пройдём вместе.

Итак, мы оба произнесли заклинание, в унисон, громко повторяя древнюю латынь, и мир, который мы знали, унесло волной дикой магии, поскольку заклинание дало нам видение прошлого. Нас там не было. Мы всё видели и слышали, но при этом не присутствовали. Это было прошлое, и нам не было в нём места, кроме как в качестве наблюдателей. Перед нами лежала старая Британия. Римляне называли её Оловянными островами, потому что это было всё, что их интересовало. Земля Бриттов: дикое место, когда мы все жили в диких лесах, в тёмных местах, куда римляне не осмеливались следовать за нами. Видение сместилось и преобразилось, показывая нам достопримечательности, наполненные смыслом и значимостью. Мы наблюдали и познавали. В это время началась история Друдов. Свирепые люди в потрёпанных мехах, с синей краской на оскаленных лицах, с воем пробегали между деревьями. Мои предки, друиды. Беспримерно свирепые, дикие, они шокировали даже закалённых Римских легионеров. Они сражались: племена против армий, бронза против стали. И всё же сначала друиды победили, заставив вторгшихся Римлян вернуться к ожидавшим их кораблям, а затем вырезали их на мелководье, пока не показалось, что весь океан окрасился их кровью. Оставшиеся в живых уплыли, но они вернулись. Римляне приходили снова и снова, пока наконец, не одержали победу благодаря стали, тактике и численному перевесу. Потому что они были армией, а мы - всего лишь разрозненными племенами, которые часто ненавидели друг друга не меньше, чем захватчиков. Римляне больше всего боялись жрецов-друидов и уничтожили их, уничтожив их устные знания и традиции вместе с их дикой религией. И так могло бы продолжаться… пока не явилось Сердце, и всё изменилось. Оно не упало с неба, как гласит официальная история. Оно не упало, как ангел с небес или метеор из космоса. Оно проникло - загрузилось из другого измерения, из иной реальности.

Навязав себя нашему миру актом абсолютной воли. Удар от его падения убил всё живое в окрестностях и сровнял с землёй все деревья на мили вокруг. Земля сотрясалась несколько дней, а в небе горели странные яркие огни и энергии. Но Друиды, хотя и были благоразумно осторожны, не устрашились и послали к Сердцу своих эмиссаров.

Эти друиды стали самыми первыми Друдами.

Они шли среди поваленных деревьев милю за милей, и хотя они видели чудеса и ужасы, живых существ, искажённых - мутировавших от ужасающих энергий, высвобожденных в результате прибытия Сердца, они не останавливались и не сворачивали в сторону. Они были шаманами, чья работа заключалась в том, чтобы защищать и оберегать племя от внешних угроз. И наконец они пришли на большую поляну мёртвой и взрытой земли, на которой лежало Сердце. Алмаз размером с холм, блестящий, прекрасный и живой. Оно говорило с шаманами друидов, которые приходили к нему, и они поклонялись ему как вестнику богов или, возможно, даже одному из самих богов. Сердцу было угодно, чтобы они так поступали. Оно было потеряно, находилось далеко от дома и ослабело от долгого путешествия. Оно попало в наш мир, спасаясь от чего-то. От того, чего Сердце всё ещё очень боялось. Поэтому оно предложило шаманам друидов сделку. Оно сделает их могущественными, сделает их богами среди себе подобных, а взамен они будут почитать и защищать Сердце от всех врагов. В этом мире… и за его пределами.

Сердце дало друидам их живую броню, и они стали больше, чем просто люди. Первоначально шаманы использовали доспехи только для защиты племён от тёмных сил и сил зла, которые в те времена более открыто перемещались по миру. Но доспехи сделали Друдов очень могущественными, а всякая власть склонна к разложению… Самой большой угрозой для племён были вторгшиеся Римляне, но шаманы были достаточно мудры, чтобы понять, что даже золотые доспехи не смогут вечно сдерживать Римские армии. Поэтому они отправились к Римлянам и заключили сделку. Рим будет править… через Друдов. И таким образом племена будут защищены от худшего - от власти Рима. Когда, пять веков спустя, Римская Империя окончательно пришла в упадок и пала, и Римская Власть покинула Британию, Друды продолжали действовать. Они действовали тайно, защищая племена от всех угроз, внешних и внутренних…

Но что это была за броня, этот великолепный золотой живой металл? Откуда он взялся? И какую цену потребовало Сердце, чтобы сделать тех первых друидов сверх людьми?

Друд стоял перед Сердцем, поднося к огромному алмазу пару младенцев-близнецов. Один из младенцев был вырван из рук Друда невидимой силой, и он повис в воздухе перед Сердцем, брыкаясь и крича. А потом его внезапно втянуло в сияющую поверхность Сердца, и он исчез внутри. Его крики резко оборвались. А на шее младенца, которого всё ещё держал Друд, появился сияющий золотой ошейник.

Видение показывало другие жертвы, другие образы, на протяжении многих лет, пока секрет семейной брони не стал очевиден. Все друиды, подвергшиеся воздействию энергии Сердца, претерпевали предопределённые генетические изменения, и с этого момента все дети Друдов рождались однояйцевыми близнецами. Вскоре после рождения, одного ребёнка отдавали Сердцу, которое поглощало его тело и душу, чтобы оставшийся в живых близнец мог носить золотой доспех и служить семье. Когда я носил живой металл, я окружал себя всем тем, что осталось от моего близнеца, принесённого в жертву. Брата, которого я никогда не знал. Каждый раз, когда я надевал броню, я облачался в своего брата, как в мою вторую кожу. Сколько близнецов, сколько жизней было принесено в жертву сердцу за все эти века? Сколько невинных детей лишились шанса на жизнь, чтобы Друды могли стать сверхлюдьми?

Мы смотрели. Становилось всё хуже.

По мере того как всё больше и больше детей отдавали Сердцу, иномировое существо становилось всё ярче, всё сильнее. Души принесённых в жертву детей удерживались и запечатывались в Сердце, чтобы генерировать силу, которая создавала наши доспехи, питала нашу магию и науку, делала нашу семью сильной. Мне было плохо. Я чувствовал себя замаранным. Меня воспитывали в духе почитания и защиты Сердца в его святости, но я не подозревал, чем оно является на самом деле. Пожиратель душ. Прямо как те отвратительные сущности - Отвратительные, но в гораздо больших масштабах. Все эти младенцы… все эти поколения пойманных в ловушку душ, лишённых загробной жизни, обречённых на бесконечное существование в сердце, ради того чтобы дать ему силу! Они осознавали? Понимали ли они, что с ними? Неужели они бесконечно страдали? Неужели они всё время кричали за сверкающими гранями этого массивного алмаза?

Видение закончилось, и мы с Молли вернулись в свои тела. Мы оба смотрели друг на друга, потрясённые, утратившие дар речи. Никогда в жизни я не испытывал такой ярости. Я очень осторожно свернул свиток, завязал ленты и положил его обратно на полку. Я не мог рисковать тем, что его повредят. Это было доказательство преступления. Мой гнев пылал во мне, и я никогда не чувствовал себя таким сосредоточенным, таким решительным.

Молли потянулась ко мне, но в последний момент остановилась. Как будто я мог обжечь ей пальцы. Не думаю, что ей понравилось то, что она увидела на моём лице, в моих глазах.

- Эдди…

- Всё в порядке, - сказал я, хотя что-то в моём голосе заставило её вздрогнуть.

- Я всегда знал, что моя семья прогнила насквозь.

Я ничего не слышал, ничего не видел, но вдруг я просто понял, что он там, стоит у меня за спиной.

А поскольку подкрасться ко мне совсем не просто, я знал, кто это был, кто это должен был быть. Я медленно повернулся, и вот он, с пистолетом, направленным на меня. Молли тоже повернулась, а затем инстинктивно придвинулась ко мне чуть ближе. Матриарх послала величайшего из всех полевых агентов, чтобы разобраться со мной.

- Здравствуйте, дядя Джеймс, - сказал я.

Он кивнул, не улыбаясь, высокий, смуглый и красивый, как всегда, великолепно элегантный в официальном смокинге, пистолет казался почти неуместным в его руке, когда он целился в Молли и меня. Возможно, он только что пришёл с коктейльной вечеринки или бала у Посла. Какое-то важное событие, где собрались высокопоставленные и могущественные люди, чтобы обсудить все важные вопросы. Дядя Джеймс всегда чувствовал себя как дома, в высшем свете, когда не гонялся за отбросами Земли по задворкам баров или потайным логовам, тропическим лесам Амазонии или самым тёмным каньонам городских джунглей.

- Привет, Эдди, - сказал он спокойно.

- Ты никогда не делал того, что тебе говорили, даже в детстве. Я сказал тебе не возвращаться сюда. Я говорил тебе, что мне придётся убить тебя, если мы когда-нибудь встретимся снова. И вот ты здесь, и я здесь. Так что… Разве ты не представишь меня своей молодой леди?

- Боже правый, - сказал я. - Конечно; о чём я только думаю? Дядя Джеймс, это Молли Меткалф, ведьма дикого леса. Молли, это мой дядя Джеймс. Более известный в неблаговидных кругах как Серый Лис…

- Неужели? - воскликнула Молли, выглядя действительно впечатлённой впервые с тех пор, как я её встретил. Серый Лис? Пекло! Эдди, ты никогда не говорил мне, что легендарный Серый Лис - твой дядя! Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр. Я следила за вашей карьерой много лет, издалека, конечно. Вы разобрались со Злобными “Inspectres”, “Кровавым чудовищем Бодмин-Мура”, “Мистиками-убийцами”…

- Кроме последних.., - милостиво прокомментировал дядя Джеймс. - Мой брат Джек расправился с “Мистиками-убийцами”. Он так и не получил заслуженной славы.

- У тебя есть пистолет, - сказал я. - Ты мог бы выстрелить мне в спину, как только вошёл сюда, ещё до того, как я понял, что ты меня нашёл. - Это было бы разумно; прежде чем я успел бы вооружиться.

- Да, - легко согласился он. - Я мог бы убить тебя и твою юную леди, но я этого не сделал. Сначала мне нужно было поговорить с тобой, Эдди. Я знаю, что ты открыл свиток, произнёс Слова, увидел видение. Когда ты снял печати, мы получили сигнал, и подумали о тебе. Поэтому я сказал, что отправлюсь сюда и всё улажу. Как ты снял печать, Эдди?

- У меня есть Клятвенник, - сказал я и показал ему посох из железного дерева.

- Действительно. Так вы навестили Джека, да? Конечно! Он всегда был мягкосердечным. Мне придётся побеседовать с ним позже. Положи посох на пол, Эдди. Очень осторожно.

Я присел, положил палку на пол, а затем снова выпрямился, не сводя глаз с дяди Джеймса.

- Кто тебя послал? - спросил я. - Совет или Матриарх? Как глубоко проникла гниль?

- Совет и Матриарх, - ответил дядя Джеймс. - Ты разозлил почти всех, Эдди.

- Ты знаешь секрет свитка? - спросил я. - Правду о броне и Сердце?

- Конечно, я знаю. Это первое, что тебе сообщают, когда ты вступаешь в Совет.

Я приподнял бровь. - Я не знал, что полевым агентам разрешено вступать в Совет.

- Исключения делаются для исключительных людей, - сказал Джеймс. Он не хвастался, просто констатировал факт.

- Что ты сделал? - спросил я. - Когда ты узнал обо всех детях принесённых в жертву, чтобы мы могли стать теми, кто мы есть?

- О, я был потрясён, - сказал дядя Джеймс. - В ужасе. Но я справился с этим. Так же, как и ты, со временем. Первая сделка была заключена в более простое, более дикое время, дикими людьми.

Но семья стала слишком важной, слишком необходимой, чтобы рисковать и отказаться от этой сделки. Мы больше не просто защищаем племя, мы защищаем человечество. На нас лежит долг, ответственность, мы стоим между ними и силами тьмы, о которых они не должны узнать. А тайна… это всего лишь часть бремени, которое мы должны нести, чтобы мы могли делать то, что должно быть сделано.

- Например, править миром из-за кулис? - воскликнула Молли. - Например, беспощадно пресекать всё, что не соответствует вашим узким критериям приемлемости?

- Если ты будешь переживать, это ничего не изменит, - сказал дядя Джеймс, попрежнему глядя только на меня. - Это не вернёт ни твоего брата-близнеца, ни моего. Они умерли, чтобы мы могли носить доспехи, чтобы мы могли быть силой добра в мире, который нуждается в нас сейчас больше, чем когда-либо. Мы не можем рассказать всем членам семьи, Эдди, ты должен это понять. Большинство из них не имеют ни малейшего представления о том, каково это - жить в мире. Они не поймут… насколько необходимыми могут быть некоторые вещи. Поэтому только Матриарх и Совет знают: те из нас, кто доказал свою ценность долгим служением семье. И всему Миру. Мы несём бремя правды, чтобы другим не пришлось. Чтобы мы могли продолжать спасать мир - день за днём.

- И это всё? - спросил я. - Цель оправдывает средства? Ну же, дядя Джеймс - говорите…

- Я настоял, чтобы они послали меня сюда, - настойчиво сказал дядя Джеймс. - Потому что я единственный, кто не пристрелил бы тебя на месте. Мне нужно было поговорить с тобой, Эдди, чтобы ты понял. Я не хочу убивать тебя, Эдди. Не тогда, когда ты ещё можешь так много сделать для семьи. У тебя такой большой потенциал… и ты так напоминаешь мне свою мать.

- Не надо, - сказал я, и я услышал, каким холодным был мой голос.

Он не дрогнул. - Моя сестра была одним из лучших полевых агентов своего поколения, - сказал дядя Джеймс. - Логично, что и её сын будет особенным. Я вырастил тебя, Эдди. Научил тебя всему, что знал. Я всегда видел в тебе… сына, которого у меня никогда не было.

- Ты воспитал меня, чтобы я знал, что хорошо, а что плохо, - сказал я. - Бороться со злом, где бы я его ни встретил. Этим я и занимаюсь, дядя Джеймс.

- Мы сохраняем мир, - почти умоляюще сказал дядя Джеймс. - Мы защищаем человечество от всех тех сил, которые уничтожили бы его, если бы нас не было.

- Вы - одна из тех сил, которые хотят нас уничтожить, - поправила Молли.

Дядя Джеймс попрежнему игнорировал её, сосредоточившись на мне. - Кто-то должен быть главным, Эдди. Политикам нельзя доверять, не тогда, когда им гораздо проще делать то, что им выгодно.

Ты хоть представляешь, сколько войн мы предотвратили на протяжении веков, работая за кулисами?

Сколько мировых войн, которых никогда не было благодаря нам? Бывали времена, когда семья была тем единственным, что стояло между человечеством и его гибелью. Может быть, наш послужной список и не идеален, но без нас мир был бы гораздо хуже.

- Ты ведь этого не знаешь! - воскликнула Молли. - Не наверняка. Кто может сказать, какой мир мы могли бы создать для себя, если бы нам пришлось совершать собственные ошибки и учиться на них?

- Мы были силой добра, - сказал дядя Джеймс, не сводя с меня взгляда.

- Да, - сказал я. - В целом, я считаю, что да. Но цена… слишком высока. Ты не можешь быть просто немного коррумпированным, дядя Джеймс. Может быть, именно поэтому мы перешли от служения и защиты мира к управлению им.

- Пожалуйста! - сказал он. - Сдавайся! Не заставляй меня убивать тебя, Эдди! Мы ещё можем всё уладить, ещё не поздно! Я выступлю за тебя перед советом. Твоя бабушка не чудовище, Эдди. Если она сможет найти способ спасти тебя, она это сделает. Ты знаешь, что она это сделает.

- Я не могу позволить, чтобы так продолжалось, - ответил я. - Не сейчас, когда я знаю. Я здесь, чтобы освободить Мир, дядя Джеймс. Сорвать с них оковы и дать им свободу. Мы должны были стать пастырями мира, а не его тюремщиками. Мы сами стали тем, с чем нас воспитывали бороться. Семья должна понести наказание за то, что она сделала с миром, с собой и со мной. Больше никакой лжи, дядя Джеймс. Больше никаких мёртвых детей. Больше никаких Друдов, невольно разгуливающих в живых шкурах своих убитых близнецов. Это должно быть только между нами, дядя Джеймс. Ты отпустишь Молли? Если она согласится просто уйти?

- Мне жаль, - сказал он, и казалось, что он говорит серьёзно. - Ты знаешь, что я не могу позволить ей уйти, Эдди. Не сейчас, когда она знает секрет. Если она будет с тобой, она умрёт с тобой. Но… если бы ты вернулся в семью, возможно, что-то можно было бы придумать… Как твоя жена, она тоже стала бы частью семьи.

- Минутку! - возмущённо воскликнула Молли.

- Молчи, дитя, - сказал дядя Джеймс. - Я пытаюсь спасти твою жизнь. Вы оба никогда больше не сможете покинуть Холл, но вы можете прожить здесь долгую, полезную, продуктивную жизнь.

- Служа семье, - сказал я.

- Да.

- Работать на Друдов? - сказала Молли. - В топку это дерьмо. Я лучше умру. Без обид, Эдди.

- Я должен поступать правильно, - сказал я. - Я должен бороться со злом, где бы я его ни обнаружил. Как ты учил меня, дядя Джеймс.

- Эдди… - сказал он, делая шаг вперёд.

- Мне жаль.

- Мне тоже. Дядя Джеймс тяжело вздохнул, но его голос был спокойным, а взгляд такими холодными, что казался почти равнодушным. - Не утруждай себя бронёй, Эдди.

Это оружие досталось мне от Оружейника, давным-давно. Он сделал для меня специальные бронебойные пули из странной материи. Они пробивают броню насквозь. Прямо как стрела на автостраде.

- Ты всё время знал о засаде! - сказал я, почти удивлённый тем, что после стольких секретов всё ещё чувствую себя потрясённым. - Ты знал, что стрела оставит часть себя в моём теле, отравит меня, убьёт меня, дюйм за дюймом?

- Нет! - тут же ответил дядя Джеймс. - Предполагалось, что это будет чистое убийство. Они обещали мне, что это будет быстро, иначе я бы никогда не согласился. Ты не должен был страдать… Ты должен был доблестно умереть на автостраде, столкнувшись с самыми яростными врагами семьи. Похоже… я учил тебя лучше, чем думал. Я горжусь тобой, Эдди. И я обещаю, что на этот раз это будет чистое убийство. Для тебя и твоей юной леди.

- Гори в Аду! - сказала Молли.

Всё время, пока дядя Джеймс так увлечённо говорил, концентрируя всё своё внимание на мне, я спокойно наблюдал, как Молли подвокализирует Слова силы, этому трюку она научилась у меня, пытаясь собрать достаточно энергии, чтобы заставить заклинание преодолеть меры безопасности, подавляющие магию в старой библиотеке. И вот заклинание активировалось, открыв один маленький пространственный портал прямо рядом с рукой дяди Джеймса. Он вырвал пистолет прямо из его руки и начал втягивать руку, прежде чем меры безопасности возобновили своё действие и закрыли портал.

Он погас, и Молли чуть не упала, обессилев от напряжения. Она схватилась за тяжелую стопку книг, чтобы поддержать себя, и усмехнулась мне.

- Вот так, Эдди! Равное игровое поле. А теперь надери его самодовольную, лицемерную задницу!

Дядя Джеймс посмотрел на свою пустую руку, как будто не мог в это поверить, а потом посмотрел на меня. Я улыбнулся, и неожиданно он тоже улыбнулся. Старая знакомая ухмылка - “Холера вас побери!”.

- Ладно, Эдди. Давай сделаем это. Покажи мне, как многому ты научился.

- У тебя всегда была склонность к мелодраматизму, дядя Джеймс, - ответил я.

Мы вооружились, и живой золотистый металл в мгновение ока окружил нас. Ужасная боль в левом боку сразу же утихла, я и не понимал, насколько она усилилась, пока она не исчезла. Золотой доспех снова сделал меня сильным и могущественным. Мой мёртвый брат сделал меня сильным… но сейчас я не мог об этом думать. Я должен был сосредоточить все свои силы на дяде Джеймсе, иначе он убьёт меня. В конце концов, он был самым опытным и смертоносным полевым агентом, которого когда-либо порождала семья. Но ему никогда не приходилось сталкиваться с кем-то вроде меня. Полуизгой, который научился всем своим лучшим трюкам вне семьи. Закалённый в огне двух ужасных дней, ставший сильнее, чем когда-либо прежде, благодаря тому, что мне пришлось сделать, чтобы выжить. А у дяди Джеймса не было моего возмущения, моего гнева, моего праведного дела. Нет; он никогда не встречал такого Друда, как я.

Мы медленно, настороженно кружили друг вокруг друга, сверкая золотым великолепием в приглушенном свете старой библиотеки. Я не знал, какое оружие может быть у него под доспехом, но, скорее всего, он не осмелится его использовать, боясь повредить старую библиотеку. Всего несколько искр в неподходящем месте могут вызвать страшный пожар… А у меня оставался только Colt Repeater, его обычные пули будут бесполезны против его брони. Так что всё свелось к тому, что мы с ним остались один на один, человек против человека.

Я отрастил массивные шипы на костяшках своих золотых рук. Дядя Джеймс вырастил длинные тонкие лезвия из своих золотых рук. Их края казались очень острыми. Я никогда раньше не знал Друда, который мог бы так обращаться со своими доспехами, но Серый Лис всегда был лучшим из нас. Чемпион тысячи неоспоримых побед над силами зла. Он знал хитрости, которых не знал никто другой, научился этому за тридцать лет сражений в грязных тайных войнах. В глубине души… я знал, что не смогу победить его. Но я должен был попытаться. Хотя бы для того, чтобы дать Молли шанс сбежать и унести с собой правду.

Дядя Джеймс стоял между нами и единственным выходом - рамой картины, которая вела обратно в главную библиотеку. Поэтому я должен был загнать его обратно, прогнать, остановить - сражаться с ним до победного конца; умереть на ногах, если это необходимо, чтобы дать Молли шанс. Моё единственное преимущество перед Серым Лисом - Я уже умираю. Так что мне нечего терять.

Я рванулся вперёд, подгоняемый всей сверхъестественной силой и скоростью, на которую был способен мой доспех, и всё же дядя Джеймс был готов встретить меня. Он изящно уклонился, его клинок метнулся вправо, и сверхъестественно острый край прорезал броню над моим правым боком.

Моя броня тут же исцелилась, закрыв порез, но мне не повезло. Боль вспыхнула в рёбрах, и я почувствовал, как по правому боку под бронёй потекла густая кровь. Такого я ещё никогда не чувствовал. Я снова и снова бросался на дядю Джеймса, зная, что моя единственная надежда - подобраться к нему вплотную и схватиться с ним, и каждый раз он уклонялся от меня, как тореадор от быка, его невероятно острые лезвия снова и снова рассекали мой золотой доспех, резали меня, причиняли мне боль, замедляли мои движения, в силу накопившегося шока и потери крови.

Серый лис кружил вокруг меня, осторожно держась вне пределов моей досягаемости, ожидая первого признака слабости, чтобы он мог подойти и убить. И я подал ему знак. Я притворился, что споткнулся, почти опустился на одно колено, и он подошёл ко мне, плавно, как танцор. Только для того, чтобы обнаружить, что я его поджидаю. Я сделал выпад вперёд, заставив его отступить назад и потерять равновесие. Он быстро восстановил равновесие, но к тому времени я обхватил его горло руками, мои золотые пальцы сжались на его золотом горле. Я сосредоточился и отрастил острые колючки на внутренней стороне пальцев, глубоко вонзая их в живой металл на его шее. А дядя Джеймс не отозвав лезвий не мог схватить меня за запястья, и вырваться из моих рук.

Он отвёл правую руку назад и со всей силы ударил лезвием. Золотое лезвие пробило броню над моим левым боком, прошло сквозь меня и вышло через спину. Боль была ужасающей. Я закричал, и кровь хлынула у меня изо рта. Она стекала по подбородку под золотую маску. Я почти потерял сознание. Наверное, так бы и случилось, если бы я не был так зол. Я цеплялся руками за его шею, отчаянно ища какой-нибудь последний трюк, который я мог бы использовать против него; и тогда я вспомнил, как недавно я сплавил свои золотые руки вместе, чтобы сдержать и запечатать Кандарийский амулет Арчи Лича. Если я мог сплавить свой доспех, то почему бы не сплавить свой и дяди Джеймса? На мгновение. На мгновение, чтобы сделать то, что я должен был сделать. Я сосредоточился, собрав всю свою силу воли, пот стекал по моему лицу под маской, и живой металл вокруг его горла поддался моей превосходящей воле, моей ярости. Его броня слилась с моей, и вдруг мои голые руки оказались на его горле, и я их крепко сжал. Он яростно сопротивлялся, не понимая, что происходит, отбрасывая меня то в одну сторону, то в другую, но я не отпускал его. Он отдёрнул правую руку назад, выдёргивая из меня лезвие клинка, и я снова закричал, почувствовав, как внутри меня что-то ломается и рвётся, но я всё равно не отпускал его. Даже когда он снова и снова пронзал меня насквозь, погружая лезвие глубоко в мои внутренности и проворачивая клинок.

Он быстро слабел, но и я слабел, и одному Богу известно, что могло бы случиться, если бы не Молли.

Мы были так поглощены собой, сражаясь лицом к лицу, что потеряли из виду Молли Меткалф. Она появилась позади дяди Джеймса, в его слепой зоне, и, в руках у неё был Резак Торков. Она приставила уродливые ножницы к его шее, выкрикнула активирующие слова и прорезала его золотой доспех прямо там, где должен быть воротник. Дядя Джеймс вскрикнул, как душа, только что отлетевшая в Ад, а затем его доспех исчез, в одно мгновение, и его тело обмякло в моих руках.

Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что произошло, и ещё мгновение, чтобы снять доспех и разжать руки на его горле, но наконец я отпустил его, и его тело упало на пол и больше не двигалось. Я резко сел рядом с ним, мои ноги просто подкосились. Мне было так больно, что я едва мог дышать. Вокруг меня была кровь. Мой дядя Джеймс был мёртв. Я хотел обнять его, сказать, что мне очень жаль, но руки не слушались. Я бы заплакал, но почему-то… я просто слишком устал. Смертельно устал.

Молли присела рядом со мной и положила руки мне на плечи. - Я должна была это сделать, - сказала она. - Он всё ещё мог победить. И он бы убил тебя, Эдди.

- Конечно, убил бы, - сказал я. - Он был Серым Лисом. Он был лучшим. Он знал, что миссия всегда на первом месте.

- Я убила его. - Чтобы тебе не пришлось.

- Я знаю, - сказал я. - Это было любезно с твоей стороны. Но… он был моим отцом, во всех смыслах. Единственный Друд, которого я всегда любил и которым восхищался. Я больше всего хотел быть таким как он.

Тогда я заплакал, и Молли сделала всё возможное, чтобы утешить меня. Через некоторое время она подняла Клятвенник, он всё ещё лежал там где я его бросил, и подняла меня на ноги, чтобы наполовину вести, наполовину нести меня из старой библиотеки, обратно через картину, снова в главную библиотеку. Кровь текла по моим бокам при каждом движении, моё лицо было в поту, а руки онемели и просто висели по бокам. Вдали от подавляющего магию поля старой библиотеки она смогла наложить на меня целую кучу исцеляющих заклинаний, но, хотя она закрыла мои раны и остановила кровотечение, я не мог сказать, что мне стало лучше.

- Это странная материя в тебе, - наконец сказала она, нахмурившись. - Она мешает моей магии. Я стабилизировала твоё состояние, но это почти всё, что я могу для тебя сделать.

- Всё в порядке, - сказал я, улыбаясь ей. Это не было похоже на улыбку, но я старался изо всех сил. - Это не имеет значения, Молли. Я всё равно умираю. И не надо этой ерунды про три-четыре дня. Просто… поддерживай меня, чтобы я мог сделать то, что нужно сделать.

- Что мы можем сделать? - в отчаянии воскликнула Молли. - Против чего-то вроде Сердца?

- У тебя есть Резак Торков, а у меня - Клятвенник, - сказал я. - Я собираюсь уничтожить Сердце, и, в месте с ним и всю эту проклятую семью.

- Потому что они предали тебя, - сказала Молли.

- Потому что они солгали, - сказал я. - О том, кто мы и что мы собой представляем. Наш героизм - не героизм. Всё это время мы были плохими парнями.