Человек с Золотым Торком

К их чести, никто не отступил; один Друд даже сделал шаг вперёд. Судя по голосу, он был ещё молод, но, хотя он, должно быть, был напуган до смерти, его тон был решительным и твёрдым.

- Мы не можем вас пропустить. Ты изгой. Мы сражаемся за честь семьи.

- Я тоже, - сказал я. - Если бы вы только знали. Отойдите в сторону. Ты знаешь, что не сможешь остановить меня. У меня полевая выучка.

Молодой Друд не двигался. - Семья превыше всего!

Я медленно кивнул, им всем, с пониманием и благодарностью: Что бы ни случилось, я горжусь всеми вами.

Я бросился вперёд и сбил молодого Друда с ног одним ударом, который отправил его в полёт через всю комнату. Остальные Друды замешкались, застыв на месте от неуверенности и шока, а затем я оказался среди них. Даже Друды домоседы проходят базовую подготовку в детстве, но большинство из них никогда в жизни не поднимали руки в гневе, в броне или без. У них не было ни единого шанса.

Я сбивал их с ног и отбрасывал пинками, поднимал и швырял то в одну, то в другую сторону. В доспехах они не могли пострадать, но это лишало их запала. Некоторые пытались устроить из этого драку, набрасываясь на меня и дико размахивая кулаками. Я подхватывал их и бросал на стены, и они бились о деревянные конструкции. Молли использовала свою магию, чтобы обрушить стены поверх них; придавливала их тяжестью обломков. В конце концов, они откопаются, но к тому времени мы уже будем далеко.

Я пробил противоположную стену и попал в следующую комнату, затем следующую стену в следующую комнату, или в следующий коридор.., и так далее, направляясь всегда по прямой линии через структуры Холла. По крайней мере, Святость находилась в центральном строении, а не в одном из крыльев, иначе это могло бы занять у меня несколько часов. Стены, стоявшие веками, рушились под напором моей бронированной силы и холодного, ледяного гнева, и хотя всё новые и новые Друды приходили и противостояли мне, в доспехах и без, со всевозможным оружием, ни один из них и близко не приблизился к тому, чтобы остановить меня. Иногда шансы становились немного выше, когда члены семьи заполняли комнату передо мной, но всё же ни у кого из них не было полевого опыта, и было детской игрой перехитрить и переиграть их. Я мог бы убить многих из них, но не стал этого делать. В этом не было необходимости. Иногда я обманывал их, заставляя сражаться друг с другом; одна золотая форма очень похожа на другую. Иногда я хоронил их под грудами мебели или заворачивал в драгоценные гобелены, которые они не смели разорвать.

Однажды Молли остановила целую толпу, пригрозив опрокинуть стеклянную витрину, полную изящного фарфора, и дюжина голосов в ужасе закричала в знак протеста.

- Эти предметы невосполнимы! - вскрикнул страдалец, когда Молли медленно наклонила витрину, так что фарфоровые изделия заскользили на полках.

- Они бесценны! Исторические сокровища!

- Тогда почему вы коллекционируете их для себя? - огрызнулась Молли.

- Почему они не в музее, чтобы все могли ими наслаждаться? Отвалите, или я создам такую фарфоровую головоломку, какой вы никогда не видели!

- Мы отступаем, мы отступаем! - закричали Друды. - Варвары! Филистимляне!

Все они поспешили убраться с нашего пути. Мы с Молли подхватили витрину и пронесли её через всю комнату, а Друды рассыпались перед нами, жалобно взывая, чтобы мы были осторожнее.

Я пробил дыру в стене и шагнул через неё, а Молли втащила витрину в пролом, чтобы загородить дыру. Мы смеялись, зная, что Друды потратят целую вечность, чтобы аккуратно сдвинуть шкаф в сторону, чтобы не повредить содержимое. За проходом было ещё больше Друдов. И эти, по крайней мере, прошли определённую подготовку. Они держались хорошо, все десять, рассредоточившись веером, чтобы не сбиться в кучу и не стать лёгкой мишенью. Я не стал тратить время на разговоры с ними. Я сосредоточился, применяя то, чему научился у Джеймса, и отрастил сверхъестественно острые клинки - когти на своих золотых руках. Первое, что усваивает полевой агент, это то, что любой трюк - честный трюк, если он означает, что ты выиграл, а они проиграли. Я уничтожал их одного за другим, сражаясь врукопашную. Мои когти рвали их броню, и они кричали от шока и боли.

Я их пластовал, и они истекали кровью внутри своих доспехов, чего раньше никогда не случалось. Некоторые просто повернулись и побежали. Остальные бросились назад, в стороны, и мы с Молли прошли сквозь них.

Несколько человек сочли Молли более лёгкой мишенью. Они набросились на неё, протягивая золотые руки, а она рассмеялась в их безликие лица. Она создала воющий штормовой ветер, который пронёсся по узкому коридору, подхватывая и унося их, швыряя их, из стороны в строну, по всей длине коридора, подобно выброшенным игрушкам. Оставшиеся Друды набросились на меня все разом, валя с ног, а затем навалились сверху, когда я рухнул на пол, пытаясь придавить меня тяжестью бронированных тел. Неплохая тактика. Возможно, она сработала бы против любого, кто не работал в полевых условиях и привык думать прямолинейно. Я проломил пол под нами одним резким ударом золотого локтя, и наш общий вес обрушил пол. Разверзлась огромная дыра, и все мы провалились в неё, а остальные Друды, пинаясь, крича и хватаясь друг за друга, спустились в комнату внизу. А я просто ухватился одной рукой за край дыры, подтянулся и вылез. Друды внизу были настолько неопытны, что им, вероятно, даже не пришло в голову, что они могут использовать бронированную силу своих ног, чтобы выпрыгнуть обратно. Или, по крайней мере, не раньше, чем мы с Молли уйдём.

Следующая комната оказалась ловушкой.

Я узнал это место, как только вошёл. Помещение называлась “Time Out”, оно было заполнено богато украшенными часами и хронометрами разных веков, от водяных часов до атомных устройств, которые занимали все четыре стены. Я никогда не любил “Time Out”; в молодости это место всегда казался мне зловещим. Наполненным тиканьем множества безумных часов. В этой комнате само время можно было замедлить, продлить. Здесь среди тиканья мог пройти день, а снаружи только миг. “Time Out” создавали в XIX веке для наблюдения за некоторыми тонкими научными и магическими экспериментами, но в наши дни им пользовались в основном студенты, готовившиеся к предстоящему экзамену.

Я понял, что что-то не так, не пройдя и половины комнаты. Все тик-так вокруг меня приобрели странное гулкое звучание, а воздух стал густым, как сироп. Я оглянулся на Молли, всё ещё копавшуюся в проделанном мной проломе в стене, она двигалась лишь немного быстрее улитки. С ней всё было в порядке. Дело было в комнате. Время замедлилось, поймав нас в ловушку, в комнате, как насекомых в янтаре. Словно узников в камере с невидимыми, неосязаемыми прутьями. Я мог пересечь комнату за несколько секунд и обнаружить, что за её пределами прошли дни, а вся семья ждёт встречи со мной. Я обратился к своему Зрению, - воздух, казалось, мерцал вокруг меня, густой от медленно коагулирующих сил. Это было не то, с чем я мог бы бороться с помощью своего доспеха. Вся его сила и скорость ничтожны перед лицом неумолимого времени. Со всех сторон до меня доносилось замедляющееся безжалостное тиканье миллиона безумных часов, что пригвоздили меня к месту, как насекомое на выставке, насаженное на шип. Я ударил по дедушкиным часам, стоявшим рядом со мной, и тяжёлый деревянный корпус разлетелся от удара. Я сорвал цепи и маятник и отбросил их в сторону, и большие старые часы замолчали. И растущая власть времени надо мной, казалось, поколебалась… Я схватил каретные часы семнадцатого века и раздавил их в своей золотой руке, и из них вылетели шестерёнки. Власть времени немного ослабла. Я чувствовал это. Я громко рассмеялся и стал носиться по комнате, разбивая все часы, уничтожая всё, что попадалось под руку, пока Молли вдруг не бросилась ко мне через всю комнату, требуя рассказать, что, чёрт побери, я делаю. Она ничего не заметила. Я остановился, тяжело дыша, и огляделся вокруг. В комнате царил разгром. А время шло своим чередом, тикая и тикая, как будто ничего не произошло. Я качнул головой, адресуя это Молли и направился к дальней стене. Нет смысла пытаться объяснить. Времени не хватало. Я пробил стену, как будто она была картонной, и шагнул в коридор. Мои ноги понеслись вперёд меня, и внезапно я стремительно понёсся по коридору, отчаянно цепляясь за проносившиеся мимо стены. Кто-то изменил направление силы тяжести так, что стена в дальнем конце длинного коридора теперь была полом, а две стены - просто стенами глубокого обрыва. Я свернулся в клубок, поджал под себя ноги и использовал свои бронированные ноги, чтобы смягчить удар при падении. Я падал до самого низа, беспомощно кувыркаясь, пока дальняя стена не встретила меня, подобно мухобойке. К счастью, это была очень прочная стена. Старый камень, толстый и прочный. Я врезался, и камень треснул сверху донизу, но выдержал. Мне понадобилось мгновение, чтобы восстановить дыхание.

Надо мной простирался бесконечный коридор, его стены были похожи на горные склоны. Я видел Молли над собой, она выглядывала из дыры, которую я проделал в стене, и с тревогой смотрела на меня. Я крикнул ей, чтобы она оставалась на месте.

Я крепко задумался, пока мой пульс неохотно возвращался к нормальному ритму. Семья наверняка знала, что одного падения будет недостаточно, чтобы убить меня. Это была очередная тактическая отсрочка. Это было всё, что они могли сделать.

Я с силой оттолкнулся от разбитой каменной стены, повредив её ещё больше, и посмотрел на Молли. - Оставайся на месте! Я заберусь к тебе наверх!

- Я могу поднять тебя с помощью своей магии! - крикнула она в ответ. - Может быть, даже отменить гравитационную инверсию!

Она выглядела очень далёкой… Может быть, кто-то накрутил здесь не только с гравитацией, но и с пространством? Или они изначально связаны? Прошло много времени с тех пор, как я посещал занятия по естественным наукам.

- Нет! - крикнул я в ответ. - Не делай ничего! Твоя магия может привести в действие внутреннюю защиту Холла!

- Ты хочешь сказать, что это не…

- Пекло, нет! Это просто какой-то хитрый маленький говнюк, демонстрирующий своё нестандартное мышление.

Я пробил дыру в левой стене, которая раньше была полом, осторожно вытащил свою золотую руку обратно, а затем проделал ещё одну дыру. Я продолжал пробивать дыры, пока у меня не появилось достаточно первичных опор для рук и ног, а затем я вскарабкался на стену и направился обратно к Молли. Я набрал скорость, когда освоился и вошёл в ритм, и вскоре уже карабкался по стене, как гигантский паук. (Я вздрогнул, когда эта мысль пришла мне в голову, и решительно отогнал её.)

Вскоре я добрался до пролома в стене, Молли помогла мне пролезть обратно. Мы с ней посмотрели вниз, на длинный обрыв под нами и стену напротив.

- Что теперь? - спросила Молли.

- Если сомневаешься, используй грубую силу и невежество, - ответил я. - Забирайся ко мне на спину.

Она строго посмотрела на меня, но в конце концов сделала это и держалась, пока я возвращался через комнату, которую мы только что прошли. Затем я хорошенько разогнался, чтобы набрать скорость, проскочил через дыру, перемахнул через пролом и пробил дальнюю стену в комнату напротив. Молли спрыгнула с меня вниз, смахивая пыль и крошево с волос и плеч.

- Пусть подобное никогда не повториться, - твёрдо сказала она. - В следующий раз я полечу.

Я посмотрел на неё. - Я не знал, что ты умеешь летать.

- Ты многого обо мне не знаешь. Ты бы видел, что я могу сделать с шариком для пинг-понга.

Я оглядел комнату и вспомнил её. Я всегда считал эту длинную узкую комнату комнатой сувениров.

Она была забита старыми трофеями, сувенирами и кучей всяких интересных старых вещей, которые мои предки привезли из своих странствий по миру. Книги и карты, предметы и артефакты, а также какие-то странные и непонятные вещи, которые, предположительно, когда-то что-то значили для кого-то, но чьи истории теперь потеряны и забыты. Для такого юного Друда, как я, все они были удивительно интересны и увлекательны, с их намёками на огромный мир за пределами Холла. В детстве я проводил здесь много времени, листая книги и играя с предметами. По крайней мере, отчасти потому, что знал, что этого делать нельзя. Мне до сих пор нравились многие экспонаты, поэтому, проходя по залу, я старался ничего не разбить. Я указал Молли на несколько моих любимых экспонатов.

- Это череп водяного из досоветской России. Это настоящие удушающие шнуры тхагги из Гиндукуша. А вот эта мохнатая тварь - плохо набитое чучело чупакабры из Чили. Зверюга в мёртвом виде смердит ещё хуже, чем в живом. А вся затейливая резьба в этом шкафу - это резьба по кости; кость большого белого кита.

- Вы должны взимать плату за вход в Холл, - предложила Молли. - Летом на этом можно сделать целое состояние.

Дверь перед нами распахнулась, и моя бабушка Марта Друд, сама Матриарх семьи, вошла в комнату, чтобы встретиться со мной лицом к лицу, как всегда в сопровождении своего супруга Алистера. Я резко остановился, и они замерли на месте, сохраняя безопасную дистанцию. Молли придвинулась ко мне вплотную, успокаивая и поддерживая меня своим присутствием. Я был рад, что она рядом. Даже после всего, что произошло, после всего, что я обнаружил… Марта всё ещё оставалась Матриархом, Волей и Властью Друдов. И когда-то я скорее умер бы, чем подвёл её.

Матриарх не облачилась в доспех. Конечно, нет. Это могло показаться признанием слабости, а высокомерие Марты никогда не позволило бы ей увидеть во мне серьезную угрозу. Даже после всего, что я сделал. Для изгоя одержать победу над волей семьи было немыслимо.

Так что я тоже снял броню. Просто чтобы показать своё презрение.

- Здравствуй, бабушка, - сказал я. - Алистер. Как ты узнал, где меня найти?

Алистер ухмыльнулся. - Просчитать твой путь было не так уж сложно, Эдвин. Всё, что нам нужно было сделать, это проследить за разрушениями и провести прямую линию к Святыне, а затем добраться сюда раньше тебя.

- Ты всегда был очень прямолинеен, даже в детстве, - сказала Матриарх.

- Вот почему я выбрала эту комнату для нашей… небольшой беседы. Сколько раз мне приходилось посылать кого-то, чтобы вытащить тебя отсюда, потому что ты не был там, где должен был быть… Ты всегда был таким разочарованием для меня, Эдвин…

Молли посмотрела на меня. - Это твоя семья, Эдвин. Как ты хочешь с этим разобраться?

- Очень осторожно, - сказал я. - Моя бабушка не пришла бы сюда, чтобы встретиться со мной без серьёзного прикрытия, если бы не была уверена, что у неё есть весомый козырь.

- Это Матриарх Друдов? - спросила Молли. - Что же, я впечатлена. Королева-стерва, семьи, которая управляет всем миром. Тупорылая старая корова.

Матриарх проигнорировала её, устремив на меня свой холодный взгляд. - Где Джеймс? - жестко сказала она. - Что ты сделал с Джеймсом?

- Я… убил его, бабушка, - сказал я.

Она коротко вскрикнула; потерянно, потрясённо. Она сжалась, как будто я ударил её, и могла бы упасть, если бы Алистер не был рядом, чтобы поддержать её. Она прижалась лицом к его груди и зажмурила глаза, чтобы сдержать слёзы.

Алистер смотрел на меня поверх её склоненной головы. Я хотел, чтобы она страдала за то, что сделала со мной, со всеми нами, даже с дядей Джеймсом, но в конце концов было тревожно и даже грустно видеть, как такой легендарный фасад трескается и рушится прямо у меня на глазах. Я никогда раньше не видел, чтобы она проявляла искренние эмоции на публике.

- Ты убил моего сына, - наконец сказала она, отстраняясь от Алистера. - Моего сына… твоего дядю… Он был лучшим из нас! Как ты мог, Эдвин?

- Ты послала его на смерть, бабушка, - твёрдо сказал я. - Так же, как ты пыталась отправить меня на смерть на автостраде. Помнишь?

Я шагнул вперёд, чтобы сказать ей всё то, что хотел сказать, но, к моему удивлению, Алистер шагнул мне навстречу, встав между своей женой и угрожавшим ей изгоем. Он стоял высокий и гордый, изо всех сил стараясь смотреть мне в глаза, и впервые он действительно выглядел как Друд.

- Уйди с дороги, Алистер, - сказал я.

- Нет. - Его голос был взволнованным, но твёрдым. У него не было ни авторитета, ни силы, и он знал это, но, отказавшись уйти с линии огня, он наконец-то обрёл некое подобие достоинства. - Я не позволю тебе больше причинять ей боль.

- Я не хочу причинять ей боль, - сказал я утомлённо. - Я не хочу никому причинять боль. Я не для этого вернулся. Но мне нужно сделать кое-что важное, а времени на это мало. Забери её отсюда, Алистер.

- Нет. Это закончится здесь.

- У меня Клятвенник, - предупредил я. - А у Молли - Резак Торков. Даже Серый Лис не смог противостоять этому.

- Ты использовал Резак Торков против собственного дяди? Алистер с ужасом посмотрел на меня. - Боже милостивый, во что ты превратился, Эдвин?

- Я не знаю, - честно ответил я. - Наверное очнулся, от лжи и предательства… Пора вырезать гнилое сердце семьи.

- У меня тоже есть оружие, - резко сказал Алистер, и тут же в его правой руке появился старомодный пистолет.

Он выглядел бы примитивно, даже жалко, если бы я его не узнал. Если бы я не знал, что это такое. Алистер мрачно кивнул, увидев осознание в моих глазах. При виде пистолета даже Марта опомнилась от своего горя.

- Алистер! Где ты его взял? Ты не можешь им пользоваться! Я запрещаю!

- Я сделаю всё, что потребуется, чтобы защитить тебя, Марта. Алистер смотрел на меня, но пистолет был направлен на Молли. - Замри, Эдвин. Или я причиню боль твоей женщине, так же, как ты причинил боль моей. Я знаю, что никто из вас никогда не считал меня членом семьи. Никогда бы не подумал, что у меня хватит сил сойтись один на один… Но я люблю эту семью и всё, за что она выступает, так же, как я всегда любил тебя, Марта. И здесь я это докажу.

- Пожалуйста, Алистер, - попросила Марта, стараясь говорить спокойно и рассудительно.

- Убери пистолет. Позволь мне разобраться с этим.

- Как ты можешь любить семью, - спросил я Алистера, - при всём том, что ты знаешь о Сердце? О цене, которую мы платим за то, чтобы быть теми, кто мы есть?

Он нахмурился, внезапно почувствовав неуверенность. - Марта? О чём он говорит?

Я посмотрела на Марту. - Он ведь не знает, бабушка? Ты никогда не говорила ему. Никогда не говорила ему, почему он не может носить золотой доспех.

- Он не входит в Совет, - мрачно ответила она. - Ему не нужно было знать, поэтому я никогда не говорила ему. Это было бы… жестоко. - Ты всегда был слишком мягкосердечен, Алистер.

- Не здесь, не сейчас, - сказал он. - Не сейчас, когда он осмелился угрожать тебе и всей семье. Ты ведь знаешь, что это за пистолет, Эдвин? Конечно, знаешь. Почему бы тебе не рассказать своей маленькой подружке-ведьме, что это такое?

- Да, Эдди, - сказала Молли. - Ты же знаешь, я ненавижу, когда от меня что-то скрывают.

- Это… Salem Special, - сказал я. - Это уничтожитель Салемских ведьм. Он стреляет пламенем, вызванным из самого Ада. Так говорится в записях. Никто не использовал эту ужасную штуку уже несколько веков.

Я посмотрел на Алистера. - Я не могу поверить, что ты планируешь использовать Salem Special. Ты подвергаешь свою душу риску, просто контактируя с ним.

- Это остановит тебя, и это всё, что имеет значение, - сказал он. На его лице мелькнула нервная улыбка. - Бороться с огнём с помощью огня, да? О, я знаю, что это не причинит тебе вреда, Эдди. Ты вовремя облачишься в свой доспех, чтобы защитить себя. Но это сотворит нечто ужасное с твоей милой девушкой… Так что, ты будешь стоять очень тихо, Эдвин, пока сюда не прибудут остальные члены семьи, не отберут у тебя оружие и не посадят тебя под арест, или я сожгу твою женщину у тебя на глазах!

- Не будь дураком, Алистер! - огрызнулась Матриарх, к ней вернулась часть её прежнего авторитета. - Ты не полевой агент! Я защитила тебя от всего этого!

- Я никогда не просил тебя защищать меня, Марта.

- Он убьёт тебя!

- Ты никогда не верила в меня, - сказал Алистер. - Но здесь я докажу, что все вы ошибались. Ты думала, что сможешь остановить его своей властью, думала, что сможешь запугать его, чтобы он просто сдался. Я никогда в это не верил. Он никогда не боялся авторитетов. Но посмотри на него сейчас. Посмотри на него! Он боится пошевелится из-за страха передо мной!

Он отвёл взгляд от меня, чтобы посмотреть на неё, и это было всё, что мне было нужно. В тот момент, когда он отвлёкся, я выхватил Клятвенник из-за пояса и быстро замахнулся. Он начал поворачиваться назад, поднимая Salem Special, но длинный посох из железного дерева снял скрепляющие печати с древнего пистолета, и тот взорвался, выпустив наружу накопленное Адское пламя. Сверхъестественно яркое пламя охватило руку - кисть Алистера, в считанные секунды прожигая мясо до костей. Зловоние серы и горелой плоти наполнило воздух. Алистер упал навзничь, завывая и пронзительно крича. Он дико замахал руками, пытаясь стряхнуть пламя. То, что осталось от его правой руки, отпало, так как Адское пламя испепелило мелкие соединительные кости запястья. Кисть упала на пол, всё ещё сжимая то, что осталось от Salem Special. Алистер ужасно закричал, когда пламя взметнулось вверх и охватило его правое плечо. Марта била по пламени голыми руками, крича от боли, но всё ещё пыталась помочь.

Я вооружился и быстро двинулся вперёд, чтобы погасить пламя своими золотыми руками, но хотя пламя не могло обжечь меня, я не мог его погасить.

В конце концов Молли шагнула вперёд, и произнесла что-то на латыни, и всё… пламя вмиг исчезло. Крики Алистера сменились потрясёнными стонами, и он внезапно сел на пол, тупо глядя на то немногое, что осталось от его правой руки.

Марта сидела рядом с ним, обнимая его и пытаясь успокоить. Я отозвал броню и посмотрел на Молли.

- Это же было Адское пламя… Как ты…

- Пожалуйста, - сказала она. - Помни, с кем ты разговариваешь.

Стоны Алистера прекратились, когда, к счастью для него, он наконец потерял сознание. От его плеча осталось меньше половины, кость обуглилась и почернела. Её придётся ампутировать, она никогда не заживёт. Марта качала его, укачивая его, словно спящего ребёнка. Она плакала. Я никогда раньше не видел, чтобы она плакала. Я пытался сопереживать Алистеру, но именно так он поступил бы с моей Молли, если бы я не остановил его.

- Марта… - сказал я.

- Не надо. Не притворяйся, что тебе не всё равно, ты, бессердечное дитя.

- Столько слёз, - сказал я. - По дяде Джеймсу, по Алистеру. Но сколько слёз ты бы пролила по поводу моей смерти, бабушка, если бы я умер на той автостраде? Или если бы дядя Джеймс убил меня, как ты приказала? Плакала ли ты над моим братом-близнецом, когда его принесли в жертву Сердцу? Он тоже был твоим внуком. Как вы выбирали между нами? Может быть, подбросили монетку? Или ты просто оставила это на усмотрение Сердца, чтобы не чувствовать себя ответственной?

Но она не слушала. Её волновал только её Алистер и то, что я с ним сделал. Молли мягко отстранила меня.

- Мы должны идти, Эдди. Другие придут. Ты знаешь это.

Я позволил ей увести себя в дальний конец комнаты. Я всегда думал, что в конце концов предателем в семье окажется Алистер. Потому что на самом деле он никогда не был одним из нас. Я хотел, чтобы это был он. Но в конце концов… он достойно и мужественно сражался, чтобы защитить любимую женщину от моего гнева. Это достойно восхищения. Бедный проклятый дурак. Мне не нужно было пробивать следующую стену. Я просто открыл дверь и шагнул в следующую комнату, оставив Марту и Алистера позади.

Следующая комната была огромной: глянцевая белая плитка от пола до потолка, гигиенически чистые поверхности, комната заполненная компьютерами и другими передовыми технологиями, и всё это в строго контролируемой среде. Помещение, полное машин, предназначенных для контроля и регулирования условий внутри Святости. Они защищали Сердце от всех внешних воздействий и защищали тех, кто жил в Холле, от различных разрушительных энергий и опасных сил, исходящих из Сердца. Обычно в огромном помещении было бы полсотни техников, аккуратно обслуживающих оборудование и постоянно вносящих небольшие, но необходимые изменения - корректировки в хрупкий баланс Святости… но здесь было пустынно. Предположительно, их эвакуировали, как только стало ясно, что я иду сюда. Пробираясь сквозь громоздкие механизмы, я направился к двери в другом конце комнаты. За этой дверью находились Святыня, Сердце и моя месть.

Мы с Молли были уже почти у цели, когда дверь внезапно открылась, и из неё вышли Мэтью и Александра. Я резко остановился, и Молли снова придвинулась ко мне.

Мэтью, как всегда, выглядел с иголочки, голубоглазый мальчик из семьи, в своём безупречном костюме от Армани. Он ослепительно улыбнулся мне. Улыбка Александры была холодной, как и её глаза. Я коротко кивнул им, изо всех сил стараясь выглядеть совершенно не впечатлённым.

- Мэтью, - сказал я. - Я должен был догадаться, что ты появишься. Ты никогда не пропустишь ничего важного. Но я, честно говоря, не могу сказать, что ожидал увидеть тебя снова, Алекс.

- Ты, как никто другой, должен знать, что я так легко не сдаюсь. - голос Александры был резким и пронзительным. - И ты должен был предвидеть, что мы с Мэтти будем здесь, вместе. Но ты никогда не был особенно сообразителен в понимании того, что происходит на самом деле, не так ли?

Я нахмурился и посмотрел - сначала на неё, потом на Мэтью. Было что-то в их улыбках, в их непринуждённой уверенности, в их взгляде, говорящем: “Я знаю что-то, чего ты не знаешь”. Я что-то упустил… А я не мог позволить себе совершать ошибки, не тогда, когда я был так близко к Сердцу и его уничтожению… Что я мог упустить? Ни Мэтью, ни Александра не носили доспехов, хотя у них были веские причины видеть во мне угрозу. Здесь происходило что-то важное. Я чувствовал это. Они должны были что-то планировать… Я рискнул и быстро обратился к своему Зрению. И Мэтью, и Александра носили скрытое оружие, излучающее огромное количество энергии, но и мы с Молли тоже… Я проверил комнату вокруг нас. Ни мин-ловушек, ни скрытых убийц - ассасинов. Только Мэтью и Александра с их холодными расчётливыми улыбками. Я посмотрел на Александру.

- Что ты сделала с Оружейником, Алекс?

Она бесстрастно пожала плечами. - Ты же не думал, что сможешь так легко меня устранить? Я поддерживаю постоянно обновляемую защиту от всех видов ядов. Базовая мера безопасности. И ему не стоило поворачиваться ко мне спиной… Но он стал старым и мягким, как и многие в нашей семье. Мы собираемся всё это изменить.

И с этими словами всё встало на свои места. - Вы, и Мэтью… вы - часть фракции “Нулевой Терпимости”! Закоренелые фанатики Семьи, которые хотят всё изменить! Убейте всех плохих парней, и к чёрту последствия!

- Да, - сказал Мэтью. - Это мы. Только мы предпочитаем называть себя: “Манифест Судьбы”.

Должно быть, я присвистнул. Их улыбки стали шире, и Молли схватила меня за здоровую руку и крепко вцепилась в неё. Возможно, она думала, что я нападу на них. Я был слишком ошеломлён. Мэтью и Александра рассмеялись над выражениями наших лиц.

- Труман только думает, что он всем заправляет, - негромко прокомментировала Александра. - Но он лишь наше прикрытие, наше публичное лицо, так что остальной мир не поймёт, что на самом деле Друды финансируют и управляют “Манифестом Судьбы”, у нас есть свои мотивы. Не поймет, пока не станет слишком поздно.

- Но… ты сражался с их войсками, - сказал я Мэтью. - Я видел тебя в Лондоне…

Он пожал плечами. - Необходимый обман. И иногда войска нужно ставить на место. Это помогает Трумэну не зазнаваться, если мы время от времени даём ему сильную оплеуху.

- Это всегда был путь Друдов - работать за кулисами, - сказала Александра, - Не Короли, но Доминат… “Нулевая Толерантность” - это единственный путь, для Друдов, Эдди. Семья стала очень старомодной, очень упрямой и слишком самодовольной. Слишком удовлетворены тем, как обстоят дела в мире… Большинство из молодого поколения следуют за нами, стремясь изменить мир к лучшему вместо того, чтобы рисковать своей жизнью только ради сохранения статус-кво. И в конце концов, почему они должны это делать? Оглянитесь вокруг. Статус-кво - отстой. Пришло время взять на себя инициативу, раз и навсегда уничтожить всех плохих парней и сделать мир лучше, - для всех.

- Но кто решает, что лучше? - спросил я. - Друды ; “Манифест Судьбы”; Ты?

- Семья решает, - сказал Мэтью. - Кто лучше? Мы единственные, кто знает, что на самом деле происходит в мире.

- Я думала, что ты, как никто другой, поймешь, Эдди, - сказала Александра. - Ты всегда был великим бунтарём… известным вольнодумцем в нашей семье. Ты открыл мне глаза. Ты показал мне, что в жизни есть нечто большее, чем просто долг и ответственность. После твоего ухода я ждала и ждала, что ты сделаешь… что-то. Но ты согласился быть просто ещё одним полевым агентом. Такое разочарование.

- Забавно, Алекс, - сказал я. - Именно это я и думал о тебе. Я думал, что ты умнее. Мэтью всегда был себе на уме, но ты… Ты стала тем, против чего всегда выступала наша семья. Просто очередной потенциальный диктатор с манией величия.

- О, это не иллюзии, - сказал Мэтью. - Больше нет. У нас есть последователи, оружие и далеко идущие планы. Это наше время, наша судьба. Завтрашний день принадлежит нам.

- Наша семья слишком долго воевала со сверхъестественным, - бодро протараторила Александра. - Мы тратим свои жизни на бесчисленные тайные войны, чтобы сохранить их драгоценный статус-кво. Пришло время положить конец всем войнам, победив раз и навсегда. Мы уничтожим всё, что не является человеческим, не является естественным. Больше никакой магии, только надёжная, рациональная наука. Мы сделаем мир чище и проще. Человеческий мир, где человеческая судьба контролируется только людьми.

- Больше никакой магии? - воскликнула Молли. - Больше никаких чудес, никаких крылатых единорогов, больше никаких танцев в лунном свете, или смеха в диком - первобытном лесу?

- О, мы, вероятно, оставим здесь - некоторых из вас, - сказал Мэтью. - В качестве домашних зверюшек.

- Под присмотром семьи Друд, - сказала Молли.

- Конечно, - сказала Александра. - Мы больше не будем скрываться в тени, творя добро на расстоянии. Мы заслужили софиты и внимание. Мы так долго это планировали… Только ты был так ужасно близок к тому, чтобы всё это пустить под откос, Эдди…

- Правда? - сказал я. - Это так на меня похоже…

- Мы были теми, кто нашёл и перепрограммировал Катехизатор Кармы, - сказал Мэтью. - Мы планировали использовать его накопленные знания в предстоящей войне. Только процесс пошёл не так… Знаете, за эти годы он прошёл через столько рук; столько разных групп с разными взглядами и целями.

Должен сказать тебе, Эдди, в его голове царил настоящий бардак. Поэтому мы тайно поместили беднягу в больницу Святого Бафомета, чтобы его привели в порядок. Медицинские эксперты, что сочувствуют делу “Манифеста Судьбы”…

- А потом появился ты, - сказала Александра. - Что ты вообще делал в его комнате, Эдди? Это не было частью твоей миссии. Ты даже не должен был находиться на его этаже! Тебе нельзя доверить элементарную работу… Мы не могли рисковать тем, что он мог рассказать тебе о нас и наших планах. Он знал наши имена, знал всё. И мы знали, что ты не согласишься с тем, над чем мы все так усердно работали… Поэтому мы шепнули на ухо Матриарху, сказали ей, что ты намеренно убил Катехизатора Кармы, потому что ты из “Манифеста Судьбы”. На самом деле убедить её было не так уж сложно. Ты всегда был в семье чёрным агнцем. Не поименованным изгоем. Мы убедили её, что ты представляешь явную, истинную угрозу для семьи, и Эдди… она подписала твой смертный приговор, даже не задумываясь. Ужасная старуха.

Мэтью широко улыбнулся. - Мы всегда знали, - она наш путь к власти. Поэтому мы… обрабатывали её. Подпитывали её паранойю. Мы могли не быть членами совета, но мы были её фаворитами в течение многих лет, и она ничего от нас не скрывала.

- Он ничего мне не рассказал, - жёстко возразил я. - Катехизатор Кармы. Он сразу покончил с собой. Всё… всё, что произошло… всё это было совершенно ненужным. Напрасным.

Александра пожала плечами. - Мы дали ему ядовитый зуб и запрограммировали его использовать, если он почувствует себя скомпрометированным. Может быть, не стоило давать ему такой спусковой

триггер. Но это ничего не меняет. На самом деле ты был очень полезен для нас, Эдди. Ты стал таким замечательным козлом отпущения, притягивал внимание семьи, пока мы тихо приводили в действие наши планы.

- Нам всё равно пришлось бы сначала дестабилизировать и ослабить семью, прежде чем мы смогли бы взять её под контроль, - сказал Мэтью. - Но теперь вы сделали это за нас! Вы деморализовали семью, вывели из строя большинство её тяжеловесов и уничтожили Матриарха, уничтожив её любимого Алистера. Джеймс мёртв, Джек мёртв…

- Александра - ты убила его? Ты убила Оружейника? - сказал я потрясённо, и она вздрогнула от того, что услышала в моём голосе.

- Он стоял на нашем пути, - сказала она. - Он давно должен был уйти в отставку.

- Я посмотрю, как ты будешь гореть в Аду за это, - сказал я, и мой голос был достаточно холодным, чтобы на мгновение сбить с них спесь.

- Ты всегда была сентиментальным, - сказала Александра.

- Сейчас в сердце семьи образовался вакуум власти, - сказал Мэтью. - И кто же может заполнить эту брешь, как не признанные фавориты Матриарха? Особенно когда у нас есть такие влиятельные и решительные сторонники в семье?

- Совет не узнает, что его поразило, - сказала Александра. - Пока не станет слишком поздно.

- Вы знаете о Сердце? - спросил я. - О сделке, которая была заключена, и о цене, которую мы все ещё платим за наши доспехи и нашу силу?

- О, это, - сказал Мэтью. - Матриарх давно рассказала нам об этом. У неё не было секретов от своих любимых фаворитов. Признаться, это было немного неожиданно, но, как сказала Лекси, в семье, которая идёт к цели, нет места сентиментальности. Мы должны исправить Мир. Что такое несколько жизней на фоне этого? Просто… так сложились обстоятельства.

- Вы не можете изображать моралистов, когда на ваших руках кровь невинных! - сказал я.

Тогда смотри, как мы это делаем!, - ответила Александра.

- Или нет, решай сам, - предложил Мэтью. - Это зависит от тебя, Эдди. Сдайся и служи “Манифесту Судьбы” (после соответствующего качественного промывания мозгов и перепрограммирования, конечно), или умри прямо здесь и сейчас.

Я рассмеялся ему в лицо. - Оружейник открыл для меня Кодекс Армагеддона. У меня есть “Клятвенник”.

Александра и Мэтью пристально посмотрели друг на друга, их уверенность впервые пошатнулась. Это не входило в их планы. Но они всё ещё не верили, что могут потерпеть неудачу, зайдя так далеко, и надменно смотрели на меня.

- Эта деревянная палка - могучий и легендарный Клятвенник? - сказал Мэтью. - Я так не думаю.

- У тебя не хватит смелости использовать Клятвенник, - сказала Александра. - Он чрезмерно мощный для такого мелкого человека, как ты.

- У нас есть оружие, - сказал Мэтью. - Настоящее оружие. Ужасное оружие! И желание использовать его.

Александра подняла правую руку, и вдруг в ней появился длинный скальпель, сияющий сверхъестественно ярко.

- Это Диссектор, совершенный скальпель, созданный совершенным хирургом, бароном фон Франкенштейном. Он может разрезать что угодно, аккуратно и чётко. Он может вскрыть вас и разложить на составные части одним лишь движением мысли. Если ты просто прикоснёшься к этому мерзкому старому посоху, Эдди, я отрублю тебе руку по запястье. А может, я просто перережу горло твоей маленькой ведьме.

- Ты действительно начинаешь меня доставать, - сказала Молли.

- Ты всегда была мстительна, Алекс, - сказал я.

- А у меня Доминатор, - более чем величественно произнёс Мэтью. Он властно щёлкнул пальцами, и на его голове появился лавровый венок из чистого серебра. - С ним мои мысли становятся твоими мыслями, мои желания - твоими желаниями. Мне будет приятно видеть, как ты преклонишь передо мной колени, Эдди.

- Неужели? - сказал я. - Я всегда слышал, что у тебя несколько иные предпочтения…

- Сдавайся или умри, - резко сказала Александра. - Больше никаких разговоров. Твой драгоценный дядя Джек на этот раз не придёт, чтобы спасти тебя своими умиротворяющими речами.

Мэтью мерзко захихикал. Вокруг его головы уже формировался ореол из психической энергии.

Я обратился к Александре, пытаясь достучаться до неё. - Не делай этого, Алекс. Ради прежних времён… ради того, кем мы были друг для друга… Ты не должна этого делать. Это недостойно ни тебя, ни семьи.

- Что ты знаешь о семье? - резко сказала она. - Ты не был частью этого уже десять лет. И был ли ты с нами когда-нибудь? Тебе всегда приходилось идти своим путём, жить своей собственной жизнью, оставляя нас бороться под гнётом… пока мы не нашли свой собственный выход. И как ты можешь говорить о том, что семья достойна, зная тайну Сердца? О сделке с Дьяволом, которую наши предки заключили так давно? Мы не те, кем мы себя считали, Эдди. И никогда не были. Всё это было ложью. “Манифест Судьбы” - единственная истина.

- Ты не можешь использовать запрещённое оружие, запрещённые методы, ради спасения мира, - сказал я. Ты разрушишь его, пытаясь превратить в то, чем ты хочешь его видеть.

- И что? - сказала она. - Что сделал для нас мир, он только лгал нам! Лучше умереть свободными, чем прожить во лжи ещё один день. Мы заставим мир обрести смысл, хочет он того или нет, какой бы ни была цена. Это наше время, наша судьба, и ничто не может остановить нас.

- Ошибаешься, как обычно, - произнёс знакомый голос у меня за спиной.

Мы все резко обернулись, позади нас покачиваясь стоял Оружейник, - сам дядя Джек. Поверх лабораторного халата на нём был простой нагрудник из незнакомого тёмно-красного металла. Кровь коркой покрывала половину его лица; она сочилась из неприятной скальпированной раны на его лысой голове. Он отрывисто кивнул Молли и мне, а затем неприятно ухмыльнулся Мэтью и Александре. И пока они стояли и смотрели на него, он произнёс два Слова дезактивации на языке, который я даже не знал, и Диссектор исчез из руки Александры, как и Доминатор исчез с головы Мэтью. Они оба вздрогнули от неожиданности и посмотрели на Оружейника широко раскрытыми дикими глазами.

- Я думала, ты умер! - громко сказала Александра. - Проклятье, почему ты не умер?

Оружейник громко фыркнул. - Я двадцать лет был полевым агентом, помнишь? Я так просто не умру, деточка.

- У нас есть другое оружие, - слишком громко сказал Мэтью. - Сюда направляется целая армия, вооруженная до зубов!

- Видишь этот нагрудник? - сказал Оружейник. - Это комбинезон Джаггернаута. Да, тот самый, из Кодекса. Смело тащите сюда своё оружие и свою армию, - это не принесёт вам пользы. Эдди, действуй, парень. У тебя есть работа.

- Слушай, - сказала Александра. - Слышишь топот бегущих ног? Это наше подкрепление. Их десятки! Ты не сможешь остановить нас всех, старик.

И тогда появился призрак старого Джейкоба Друда. Наконец-то выйдя из своей часовни, он впервые выглядел по-настоящему устрашающе. Мы все отпрянули от него, когда он появился перед нами, в порыве холодного, как сама смерть, воздуха. Он больше не выглядел как старый ворчливый предок; он выглядел тем, кем и был: мертвецом, цепляющимся за существование благодаря ужасному волевому усилию. Его лицо было покрыто провалами и тенями, а глаза пылали неземным огнём.

От одного взгляда на него кровь застыла в моих жилах и холодная рука сомкнулась вокруг моего сердца. Сейчас мы находились в присутствии смерти, страшной, жуткой и совершенно неумолимой.

- Пора мне взять дело в свои руки, сказал призрак старого Якоба суровым и страшным голосом, который звучал у меня в голове. Это то, чего я ждал все эти годы. И хотя я часто забывал об этом, на долгие годы, я всё равно держался, только ради этого. Приведите свою армию, Мэтью и Александра, и я покажу им все те ужасные вещи, которым научился после смерти. Он посмотрел на меня, и я неожиданно для себя вздрогнул. Иди к Сердцу, Эдди. Там все ответы. И сделай… то, что ты должен сделать.

Джейкоб и Оружейник направились к Мэтью и Александре, и те быстро отступили, оставив открытым путь к двери Святилища. Мы с Молли поспешили вперёд. Дверь справа от нас распахнулась, и внутрь хлынула целая толпа закованных в броню Друдов. Увидев Оружейника и ужасный призрак старого Якоба, они остановились. Мы с Молли открыли дверь в Святилище, вбежали внутрь и захлопнули её за собой. И как только дверь закрылась, раздались крики.