Chelyaber

Глава 6

В Лейк-Плэсиде, аэропорту Adirondack, самолёт, с первой частью советской делегации, приземлился вечером шестого февраля, до официального открытия Игр оставалась ровно неделя. Марина Влади, которая к их прилёту уже три недели работала в США, сняла для съёмочной группы два лесных коттеджа в пятнадцати километрах от города.

– Отлично, Марина Владимировна, но мы поселимся в олимпийской деревне.

– Нет никакой олимпийской деревни, Максим, есть самая настоящая тюрьма.

– Я в курсе. Для нашего фильма так даже лучше. Чем это ещё объяснить, если не происками мировой закулисы? – подмигнул Максим.

– Смеёшься? Это обычная бессовестная жадность. За счёт олимпиады построили тюрьму. Позорники.

– Я не смеюсь, а радуюсь. Как у нас с транспортом?

– Как ты и просил, два автомобиля и три снегохода.

– Для управления снегоходом нужны какие-то права?

– Продавец говорил, что нет, но я уточню.

– Я сам уточню. Забирайте наших артистов, пусть отдыхают, а мы в тюрьму. Мне нужно что-нибудь знать срочно?

– Paramount Pictures сделал предложение. Они готовы вложиться в рекламу фильма по первой категории за четверть прокатной кассы. Это хорошее предложение, рекламный бюджет фильмов первой категории пятьсот тысяч долларов, мы должны вложиться в полтора, то есть как раз четверть. А Paramount Pictures – это в киноиндустрии США знак качества.

– Четверть только с проката в США, или вообще?

– Только в США и только с проката в кинотеатрах. Видео наше.

– Действительно, шикарное предложение. В чём подвох?

– Почему тут должен быть подвох? В ролях Аль Пачино и Марлон Брандо, снимаем мы на свои, а ожидаемый кассовый сбор около шести миллионов. Они рассчитывают заработать миллион практически из воздуха.

– Знак качества этого стоит. Пусть зарабатывают, Мария Владимировна, мы согласны. Кстати, товарищ Бельмондо теперь говорит по-русски, не проколитесь. Он должен быть уверен, что ключевая фигура – Савельев.

– Будет. – кивнула Влади, – Кроме того, мы его и помимо фильма попользуем. Когда прилетят французы, обязательно сходим к ним в гости. Пусть поделятся впечатлениями от американского гостеприимства. Французы очень эмоциональны, такой сюжет обязательно понравится нашему телевидению.

– Я вами восхищён, сударыня!

– Бросьте, Максим. Очевидный же ход. Мы его сюда привезли, мы его и танцуем.

– У меня для вас тоже хорошая новость, даже две. Владимир Семёнович в отличной форме, берусь подготовить из него чемпиона к Московской олимпиаде.

– Вы серьёзно?

– Почему вы всё время это спрашиваете?

– Извините, Максим. Но у вас глаза смеются.

– Это они у меня радуются. Берусь подготовить чемпиона по стрельбе, или там конному спорту, он всё-таки не мальчик уже, экстремальных физических нагрузок лучше избегать.

– Чудесно! Я с ним поговорю. А какая вторая новость?

– Через восемь месяцев у вас родится сын. Вы ещё ничего не чувствуете?

– Что-то такое было, но я думала, что это от усталости.

– Вы испугались? Зря. Всё будет хорошо. До завтра, Марина Владимировна.

Тюрьма пустовала, из спортсменов они прилетели первыми. Поселились в соседних камерах. Из-за обилия инвентаря, в камере Воронова и Фатыхова можно было только протиснуться к двухярусным нарам и спать.

– Ворон, а у артистов место есть? – Фатыхов с омерзением оглядывал камеру.

– Есть. Марина на нас рассчитывала.

– И ты отказался?

– Мы не артисты, мы сюда за другим приехали.

– Ну хотя бы здесь-то можно было выбрать камеру попросторнее? Были ведь, ты самую маленькую выбрал, а у нас барахла целый самосвал.

– Мы с тобой два сопляка, которым и без того создали небывалые условия подготовки. В этом нас не обвинят, какой с нас спрос, а вот если займём лучшие камеры – покажем себя наглецами. Знай своё место, Вадик, ты ещё не чемпион.

– Давай хотя-бы снарягу в какую-нибудь кладовку унесём? Наверняка ведь холодные есть.

– Если хочешь, свою уноси, моя мне не мешает. Я собираюсь именно здесь давать интервью иностранным журналистам. На твоей нижней полке.

– Это нары.

– Тем лучше!

Утром на двух снегоходах проехались по объектам. Бобслейная трасса располагалась в десяти километрах от олимпийской деревни, также в десяти километрах, но не на юго-восток, а на восток лыжно-биатлонное хозяйство, в двенадцати с половиной на северо-восток горнолыжное, всё остальное в самом городе. Очень удачно, даже если на дорогах возникнут пробки, снегоходы закроют все транспортные потребности. Планёрку провели в лесу.

– Итак, товарищи спортсмены, мы с вами скоро окажемся под пристальным вниманием. В нашу подготовку вложены небывалые по советским меркам средства в валюте, и об этом известно всем.

– Я уверен, что результат превзойдёт все ожидания. – улыбнулся Савельев.

– Не сомневаюсь, Семён Геннадьевич, "Группа Савельева" результат даст, но до него ещё нужно дожить. Потом, результат – это ведь наши обязательства перед Павловым, кроме них у нас есть определённые договорённости с дружественным обществом "Динамо". Сценарий все читали, входим в роль прямо сейчас. Послезавтра прилетают остальные наши, заявку они все уже знают и наверняка крутят пальцем у виска, не будем их разочаровывать. Пусть увидят в нас некое подобие тибетских монахов.

– В нашей тюрьме это не трудно. В таких скотских условиях даже монахи не живут. – буркнул Вадик.

– Тебе, между прочим, за фильм денег заплатят.

– Сколько?

– От тебя зависит. Чем больше в кадр попадёшь, тем больше заплатят. Наши сцены будут монтировать после Олимпиады. Фильм основан на реальных событиях, а всё действие в нём крутится вокруг "Группы Савельева". Роли у нас маленькие, зато натуральными сценами доберём. По поводу тренировочного процесса. До тринадцатого тренируемся только с бобом, после этого нам удастся провести всего одну контрольную тренировку – двадцать второго вечером. Вам придётся сложнее всего, Семён Геннадьевич, роль тренера многостаночника: фигурное катание, лыжные гонки, двоеборье, прыжки, горные лыжи, коньки и бобслей, причём, последний с собственным участием. Если спортсмены в целом увидят в этом шанс для себя, то тренеры только и исключительно угрозу. Общаться вам с ними так и так придётся, но по умолчанию расценивайте их в качестве противников.

– Я не потеряю голову от успехов, Максим. Роль и есть роль. Свои успехи я оцениваю трезво.

– Юрий Михайлович, думаю, что вашу принадлежность к органам скрывать не стоит, всё равно не поверят, что у нас в группе нет ни одного чекиста. Кого это отпугнёт – то и хрен с ними, контриками недобитыми. После тринадцатого и до двадцать второго у вас вольная программа.

– Я буду сопровождать Семёна Геннадьевича повсюду. Будет подозрительно, если приставленный чекист бросит такой ценный объект в тылу врага и уйдёт смотреть хоккей.

– Тоже верно. Вадик, ты должен постоянно помнить о такой добродетели, как скромность. Я не хочу потерять после Олимпиады друга. Ты меня понял?

– Понял.

– Что касается покупок. Марина Владимировна авансом выплачивает нам по две тысячи долларов, но я не думаю, что нам стоит тащить домой тюки с барахлом, и лишний раз глаза мозолить. К тому-же позориться при этом.

– За две тысячи можно классную тачку купить.

– Именно об этом я и говорю. Уйми в себе самодовольного болвана, ты работаешь в команде.

– В самом деле, Вадим. Не дитя ведь уже. – укорил Фатыхова Савельев, – Максим, я не думаю, что нам нужен такой большой аванс. На подарки хватит долларов по двести, а остальное получим по итогам. Тогда всем уже будет понятно – за что. В СССР же прокат планируется?

– Планируется, одновременно с американским. Вы правильно мыслите, Семён Геннадьевич, получим гонорар, заплатим налоги, и будем в своём праве. У меня всё, первая тренировка в семнадцать часов, далее по две в день – утром и вечером.

Влиться "Группе Савельева" в коллектив помогло отношение к Семёну Геннадьевичу Жана-Поля Бельмондо, который ежедневно появлялся в расположении олимпийской сборной СССР, тем более что в гостях у Франции он при этом побывал всего один раз, да и то ради сюжета для советского телевидения. Высоцкий тоже часто заезжал, но Бельмондо делал это каждый день. Он почему-то счёл своим долгом держать Савельева в курсе происходящего за кадром снимаемого фильма.

– Владимир встретил здесь своего знакомого и решил его привлечь, Марина согласовала, и это хорошо, для правильного баланса в фильме маловато энергичных злодеев, а Евгений рождён именно для этой роли. Я предлагал привлечь Денни де Вито, но ваш Леонов даже лучше.

– Леонов? На роль злодея?

– Да и очень опасного. Его злодейский рейтинг, по сценарию, теперь даже выше моего, и теперь именно он основной исполнитель от мировой закулисы, меня привлекли только для отвлечения внимания. К тому-же, его в конце убьют, чтобы зафиксировать победу по очкам, а я за счёт этого выживу и получу роль в продолжении. – хохотнул Бельмондо, – Отлично должно получиться, он по сценарию очень не любит американцев, так что тупым аборигенам это обязательно понравится. Эти дикари свято верят, что все хорошие люди их непременно должны любить.

Бельмондо был само очарование, он много шутил, рассказывал о съёмках с Аль Пачино и Марлоном Брандо, с удовольствием перемывал косточки жадным американцам, хвалил Высоцкого и Влади, фотографировался со всеми желающими, раздавал и брал автографы и всегда подчёркивал, что пришёл именно к Савельеву, так что изначально негативное отношение к группе сменилось с неприязненно-завистливого на заинтересованно-сочувствующее, уж слишком задроченными выглядели эти счастливчики из группы Савельева. Две тренировки в день и послеобеденная медитация. Со слов Бельмондо (а смысл ему врать?), а Инсбруке у них всё было точно также и даже интенсивнее. Нет, Инсбрук – это, конечно, хорошо, но такая каторга – ну её на хрен, на каторге везде плохо, даже в Австрии.

Станислав Алексеевич Жук негодовал. Он положил на стол список и впился в председателя Национального Олимпийского комитета СССР глазами, полными пролетарской ненависти. Павлов пробежался по списку.

14.02 10.00 Горные лыжи. Мужчины. Скоростной спуск.

15.02 18.00 Конькобежный спорт. Мужчины. 500 метров.

17.02 10.00 Прыжки на лыжах. 70 метровый трамплин.

17.02 18.00 Конькобежный спорт. Мужчины. 1500 метров.

18.02 10.00 Горные лыжи. Мужчины. Гигантский слалом.

18.02 18.00 Фигурное катание. Мужчины. Короткая программа.

19.02 10.00 Горные лыжи. Мужчины. Гигантский слалом.

19.02 18.00 Конькобежный спорт. Мужчины. 1000 метров.

20.02 18.00 Фигурное катание. Мужчины. Произвольная программа.

21.02 17.00 Конькобежный спорт. Мужчины. 5000 метров.

22.02 10.00 Горные лыжи. Мужчины. Слалом.

23.02 10.00 Прыжки на лыжах. 90 метровый трамплин.

23.02 16.00 Конькобежный спорт. Мужчины. 10000 метров.

24.02 10.00 Бобслей четвёрки.

Намеченные старты Воронова. Всё известно было ещё месяц назад, мало того, этот график утвердил сам Брежнев, очень уж заинтересовал его доклад КГБ о методике Ци. Павлову даже не пришлось ручаться головой, надежд на награды в этих дисциплинах всё равно никаких не было. Кроме, разве что очень смутных в фигурном катании.

– Вы прочитали что-то для себя новое, Станислав Алексеевич?

– Нет, Сергей Павлович. Просто прочитанное старое заиграло новыми красками. Воронов совсем не тренируется, вернее тренируется только с этими дурацкими санями.

– Подготовкой Воронова занимается Савельев. Ему видней. Даже я не могу это оспорить, Станислав Алексеевич. Статус "группы Савельева" утвердил лично Брежнев, курирует группу сами понимаете кто, на троих аж целого капитана из Центрального аппарата командировали и не скрываются, а наоборот это подчёркивают. Вы хотите скандала с КГБ? Ваше право, но без меня, я пас.

– Я, конечно, понимаю, эксперимент, секретность и всё такое… – чуть стушевался Жук, – Но зачем губить готового чемпиона. То, что мы видели в Инсбруке – фантастика. И ради чего мы ей жертвуем?

– Почему вы думаете, что мы чем-то жертвуем? Савельев уверяет, что Воронов полностью готов.

– Это я от него уже слышал. Но они сменили программу, и её пока никто не видел. Кроме того, короткая программа в один день с горными лыжами, а произвольная через день после конькобежной тысячи. И вообще старты каждый день, а иногда и по два в день. Верная ведь медаль была…

– Савельев меня уверил, что все медали верные.

– Что значит все?

– Все, за которые они заявились побороться.

– Все двенадцать?

– Пятнадцать. Фатыхов заявлен в лыжной гонке на пятнадцать километров, эстафете и двоеборье. У него тоже график через день, Быстров уже тоже приходил жаловаться. Тоже верные медали оплакивал.

– И вы в это верите, Сергей Павлович?

– Скажем так, удивлюсь уже гораздо меньше, чем когда увидел в нашем самолёте Бельмондо. Кстати, оный Бельмондо мечтает попасть в ученики к Савельеву.

– Даже так… А вы что-нибудь знаете об этом Ци?

– Только то, что мне этому учиться уже поздно. А почему вы просто не попросили Савельева, чтобы он организовал вам просмотр программы Воронова?

– Я разве не главный тренер? Я должен просить?

– Над Савельевым сейчас семь главных тренеров, Станислав Алексеевич, и все у него что-то требуют. А вы возьмите и попросите. Мне он на просьбы никогда не отказывал, хоть бумагу ему и сам Брежнев подписал. Семён Геннадьевич – отличный мужик. Обратитесь к нему по-человечески, с уважением – не прогадаете.

– У Максима нет программы, Станислав Алексеевич, и быть не может. Он просто танцует, постоянно импровизирует. Что бы мы вам сейчас не показали, к двадцатому будет уже другое. Это непрекращающийся процесс самосовершенствования Ци. Ци не может находиться в статичном состоянии, оно будет совершенствоваться до тех пор, пока не угробит адепта. Воронов здоров, как… даже не знаю, как кто, но здоровее него придумать трудно. Не волнуйтесь, Станислав Алексеевич, мы вас не подведём. И, конечно, именно вы будете выпускать Максима на лёд. Двадцатого у меня Фатыхов бежит в эстафете, четвёртый старт подряд через день, а Вадик пока не настолько железный, как Ворон. Поздновато начал… – печально вздохнул Савельев.

На какого-то Фатыхова Жуку было откровенно наплевать.

– Но хоть что-то увидеть можно, Семён Геннадьевич? Мне очень интересен весь процесс.

– Юра, позови Воронова.

– Он спит, Семён Геннадьевич.

– Разбуди. Начальство бдит, а он спит. Совсем охренели…