Черепашки-ниндзя на острове чудовищ

Глава восьмая Черепашки-ниндзя узнают правду

Микеланджело, Леонардо, Дона­телло и Рафаэль в это время даже не подозревали о визите шери­фа в цирк-шапито. Если бы они знали о его приезде, то итог ви­зита мог бы оказаться другим.

Но до второй палубы летающе­го корабля, где они находились в то утро, не долетало с арены ни единого звука.

Вскоре после того, как они подписали контракт и переки­нулись парочкой слов с кло­уном Бим-Бомом, за ними яви­лась гиена. Клыкастая тварь проводила черепашек-ниндзя вниз, на вторую палубу и показала комнату, в кото­рой они отныне будут жить.

В этом помещении с тёмно-коричневыми стена­ми не было ничего, кроме раскладных кроватей. Черепашки решили поутру, на свежую голову, об­судить план дальнейших действий. Они улеглись на кроватях и крепко заснули.

Всю ночь по коридору второй палубы расхажи­вал Шредер. Он совершенно не доверял черепашкам. Для этого у него име­лись веские основания!.. Галак­тический злодей надеялся, что черепашки-ниндзя попытаются покинуть свою рубку без разре­шения, чтобы осмотреть ко­рабль. Тогда Шредер мог бы уличить их в нарушении пра­вил и удовлетворить, наконец, давнюю жажду мести!

Но черепашки-ниндзя и на этот раз оставили с носом га­лактического злодея. Они так умаялись за день, что и не по­мышляли о каких-либо дейст­виях. Шредер почти до самого утра прошлялся напрасно по второй палубе. Нако­нец, когда сдерживать зевоту стало не в мочь, он отправился спать в свои апартаменты.

Было шесть часов утра. Ровно через час чере- пашки-ниндзя проснулись.

— Итак, парни, у кого есть какие-нибудь сооб­ражения? — подал первым голос Рафаэль. — Я бы с удовольствием их выслушал.

— Соображение пока единственное — найти Солли и потолковать с ней по душам, — сказал Микеланджело, спуская лапы на пол с кровати.

— Сдалась тебе эта гимнаст­ка! — удивился Донателло. — Ты можешь толком объяснить, что ты в ней нашёл? Она ведь даже не черепашка.

— Любовь по своей сути не­объяснима, — философски за­метил Микеланджело. — Нель­зя объяснить логически, поче­му тебе нравится одна мелодия и не нравится другая. Надо следовать зову своего сердца.

Оно никогда не обманет.

— Зов твоего сердца за­тащил нас в компанию, от которой всякий нор­мальный человек держался бы подальше, — осудительно покачал голо­вой Рафаэль.

— Но ведь мы не люди, а мутанты! — вступил в перепалку Микеланджело.

— Не горячитесь, парни, — остудил пыл спор­щиков Леонардо. — Тебе, Рафаэль, не следует ни­когда сожалеть о сделанном. То, что ушло, уже не вернёшь. А тебе, Микеландже­ло, следовало бы призадуматься о перспективе.

— Что ты имеешь в ви­ду? — спросил Микеланджело.

— Ты подумал о том, какие последствия может иметь лю­бовь рептилии-мутанта к де­вушке с голубиными крыль­ями?

— Как ты меркантилен, приятель! — воскликнул Ми­келанджело. — Любовь — это необыкновенное чувство. Когда я думаю о Солли, у меня точно крылья вырастают за спиной. Мне кажется, я могу так же беззаботно парить рядом с ней под куполом цир­ка. Меня приводит в отчаяние одна только мысль, что я могу её боль­ше не увидеть. Тогда вся жизнь теряет смысл. Я не представляю, как бы смог жить, если бы не встре­тил её.

— Но что будет, если твоя любовь окажется бе­зответной? — обеспокоенно спросил Леонардо. — Ведь ты не можешь не понимать, что ты ей совсем не пара...

— Моя любовь не требует вза­имности, — пылко произнёс Микеланджело. — Мне доста­точно того, что я сам люблю.

Достаточно знать, что она сча­стлива...

— Относительно её счастья у меня большие сомнения, — заявил Донателло, с кряхтени­ем разгибая спину.

— Я хочу просто увидеть её, побеседовать с ней, может быть, подарить букет цве­тов, — мечтал вслух Микелан­джело.

— Насчёт цветов — это неплохая мысль, — по­хвалил Леонардо. —

По-моему, на этом ко­рабле имеется парник. Когда гиена вела нас сюда, я уловил благоухание. Такой аромат издают пар­никовые цветы. Значит, парник расположен на этом уровне.

— Тогда нечего рассиживаться! — энергично вскочил на лапы Микеланджело. — Сделаем так.

Я отправляюсь искать парник, а вы — Солли. Как увидите её, поболтайте до моего возвращения. Я не за­ставлю себя долго ждать.

— Только не вляпайся по до­роге в какую-нибудь ещё пере­дрягу, — проворчал Рафаэль.

— Обещаю, — заверил Мике­ланджело, направляясь к двери.

В коридоре второй палубы в этот час было пусто. Крэб как раз вызвал всех своих под­ручных наверх, к арене, куда явился шериф округа Лонг-Ай­ленд. Так что никто не заме­тил, как черепашки-ниндзя вышли из своей комнаты. Ми­келанджело направился на­лево по коридору, Дона­телло, Рафаэль и Лео­нардо — направо.

Удача сопутствовала отважным героям в то утро.

В то время, когда учитель Сплинтер измаялся от неизвестности, когда Эйприл О’Нил пыталась дозвониться до мэра Нью-Йорка, чтобы тот проком­ментировал ситуацию с «Межгалактическим шоу», когда шериф Лонг-Айленда направил пистолет на Крэба, черепашки-нинд­зя нашли то, что искали.

Микеланджело наткнулся на дверь, ведущую в парник. Это было длинное стеклянное со­оружение с высокими потолка­ми. Здесь царил постоянный свет, поддерживаемый генера­торами солнечных батарей.

Обилие экзотических цветов издавало такой дивный аро­мат, что у черепашки закружи­лась голова. Он начал срывать по одному цветочку с каждой грядки, чтобы букет казался экзотичнее.

А Леонардо, Донателло и Рафаэль проблуждали по длинному коридору второй палубы минут пять, пока не открыли дверь гимнастического зала.

Стены квадратного зала были покрашены в жёл­тый цвет, пол застелен синими матами. В каждом углу находились разнообразные тренажёры. Под потолком был натянут трос. По этому тросу граци­озно ходила Солли. Она как раз отрабаты­вала трюк, когда сосредоточив вни­мание, переворачивалась на лету вокруг своей оси.

Но шум открываемой двери отвлёк её внимание. Она утра­тила равновесие, несколько секунд отчаянно балансирова­ла на тросе, а затем полетела вниз.

Черепашки-ниндзя напере­гонки помчались её подхваты­вать.

Но девушка успела рас­править в полёте два крыла. Изящно спланировав вниз, она с удивлением посмотрела на нежданных визитёров и спросила:

— Кто вы? Что вам от меня нужно?

Её голос прозвучал так мелодично, что черепаш­ки-ниндзя расплылись в улыбках.

— Мы — новые актёры Крэба, — представился Леонардо. — Будем участвовать в его шоу.

— Странно, — ещё больше удивилась Солли. — Вы кажетесь слишком добрыми для того, чтобы работать у Крэба.

— Но вы же у него работаете, — заметил Донателло. — А почему?

— Не знаю, — пожала пле­чами Солли. — Я ничего не по­мню из того, что было раньше.

Помню себя с того момента, как летела на этом корабле с планеты Фобос. Крэб сказал мне, что я обязана ему жиз­нью, и я также обязана высту­пать в его шоу до конца своих дней.

— Эти провалы в памяти подозрительны, — заявил Ра­фаэль. — Человек может не помнить каких-то периодов.

Но не может вдруг, ни с того, ни с сего забыть всю предшествующую жизнь. Вам, случай­но, не роняли на голову чего-нибудь тяжёлого?

— Не помню, ничего не помню, — грустно повто­рила Солли. — В одном могу вас заверить. Вы совер­шили большую ошибку, подписав контракт с Крэбом.

— Это он совершил ошибку, предложив нам подписать контракт, — насмешливо произнёс Ле­онардо.

В этот момент открылась дверь за­ла, и на пороге показался сму­щённый Микеланджело. Он держал в лапах огромный бу­кет благоухающих цветов.

— Как большой поклонник вашего непревзойдённого та­ланта, милая Солли, позвольте преподнести вам этот скром­ный букет, — сказал он, поту­пившись. — Красота этих цве­тов ни в коей мере не сравнит­ся с вашей красотой. Она лишь подчеркнёт её.

Краснея от стеснения, он по­дошёл к воздушной акробатке и протянул букет. Зардев­шись от смущения, та приняла букет и вдох­нула аромат.

— Как это замечательно! — закрыла Солли гла­за от восхищения. — Какие чудные цветы! Какие вы необыкновенные существа! Но кто вы? Расска­жите мне о себе.

— Мы — черепашки-ниндзя, — гордо стукнул себя в грудь кулаком Леонардо.

— Мы защищаем справедливость, по­могаем обиженным и слабым, возда­ем злодеям по заслугам, — доба­вил Донателло.

— А ещё каждый из нас умеет готовить такую пиццу, что просто пальчики оближешь, — посчитал нужным встрять в разговор Рафаэль. — Но у Микеланджело лучше по­лучается пицца с грибами, у ме­ня — с рыбой, у Донателло — с салями, а Леонардо у нас боль­шой специалист по пицце с ку­рицей.

Друзья саркастично взгля­нули на Рафаэля, но промол­чали.

Солли ещё раз взгляну­ла на букет и задумчиво проговорила:

— Что-то мне всё это напоминает...

— Может быть, какой-нибудь фрагмент про­шлого? — спросил Леонардо. — Часто случается так, что мельчайшая деталь помогает восстановить большую картину...

— Из прошлого, — повторила Солли.

Она глядела на стоящих перед ней че­репашек, но, на самом деле, её взгляд был обращён внутрь себя. В глубинах её сознания проис­ходила активная мыслитель­ная работа.

Леонардо хотел задать ещё один вопрос, но Донателло дви­жением лапы дал знать, что сейчас лучше помолчать.

— Её память похожа на ре­ку подо льдом, — прошептал Рафаэль на ухо Микеландже­ло. — Вбспоминания о про­шлом никуда не исчезли. Они просто блокированы каким-то запретом, как течение воды блокировано льдом. И, по­хоже, этот лёд стреми­тельно тает...

Он не успел закон­чить фразы, как Солли вздрогнула и испуганно за­кричала:

— Отец! Спасайся!

Она уронила букет, и цветы рассыпались по ма­там.

Микеланджело нежно коснулся её плеча и ска­зал:

— Мы здесь, Солли. Ничего не бойся. Пока мы рядом, никто не посмеет тебя обидеть. Никогда. Ни за что.

Крылатая девушка пришла в себя. Оглядевшись по сторо­нам и различив черепашек- ниндзя, она громко прошеп­тала:

— Мы должны найти моего отца. Нам всем угрожает большая опасность.

— Опасность — это наша стихия, — успокоил её Лео- нардо.

— Но опасность угрожает и всем людям на вашей планете. Крэб обладает оружием колоссаль­ной мощности. Никто не может его победить в открытом бою.

— Это уже серьёзно, — нахмурился Донател­ло. — Расскажи нам то, что вспомнила.

— Я вспомнила то время, когда была обычной девушкой, без крыльев, — со вздохом начала рассказ Солли. — Мы жили на планете Илос. Свою мать я по­теряла ещё в детстве. Меня воспитывал отец. Он был вели­кий учёный. Его звали Клос.

— Почему ты говоришь — был? — спросил Микеландже­ло. — Он умер?

— Он жив. Хотя трудно на­звать жизнью то, что с ним стало... Но лучше я буду всё рассказывать по порядку. Ты не возражаешь, милый Мике­ланджело?

От этих слов на щеках чере­пашки зарделся румянец. Ми­келанджело потупился и от смущения не нашёлся, что ответить.

Он дарил мне на дни рождения цветы, — продолжала Солли. — Именно такие роскошные букеты, какой преподнёс мне Микеланджело. Благодаря виду и аромату этих цветов, я сумела всё вспомнить. Хотя не могу сказать, что меня радует возвращение памяти. Быть может, для меня было бы лучше и дальше оставаться в неведении...

— Но мы здесь как раз для того, чтобы твои грустные воспомина­ния сменились радостным бу­дущим, — сказал Леонардо.

— Вы так добры! — с чувст­вом произнесла Солли. — Я впервые встречаю таких сме­лых и благородных черепашек. Моему бы отцу вы очень понра­вились. Он был не только гени­альным изобретателем. Он был добрым и хорошим человеком.

— А что изобрёл ваш отец? — поинтересовался Ра­фаэль.

— Он изобрёл космический корабль, на борту которого мы с вами сейчас нахо­димся, — с гордостью ответила Солли. — Корабль может перемещаться по галактике со ско­ростью света. Но это не обычное грузовое судно. Это межпланетный корабль-цирк.

— Ваш отец — большой оригинал, — заметил Донателло.

— О, да! — согласилась Солли. — Мой отец был очень весёлым человеком. В нашем доме почти никогда не смолкал смех. Он беспрерывно конструировал для меня игрушки, придумывал и показывал фокусы. Отец был страстным поклонником цир­кового искусства. Он любил выступать в роли конферансье и клоуна. И я не берусь вам точ­но определить, когда зрители смеялись больше — когда он объявлял очередной номер, или когда выходил на арену. Он был жизнерадостным челове­ком, с большим чувством юмо­ра. И вот однажды его осенило.

Он решил сконструировать межгалактический цирк, ко­торый мог бы странство­вать от планеты к плане­те. Он хотел прини­мать в свой цирк необыкновенных людей и живот­ных, выступать в разных уголках Вселенной. Ему хотелось приносить радость и счастье обитателям галактик...

— Так значит, «Межгалактическое шоу» — это его идея? — догадался Леонардо.

— Разумеется, — кивнула Солли. — Мы путешествовали по Галактике поч­ти два года. Везде наше шоу поль­зовалось грандиозным успехом. В нашем зоопарке были самые невероятные звери. Они легко поддавались дрессировке и обла­дали хорошим нравом. В труппе отца были фокусники и клоуны высочайшего класса. На каждой планете, куда мы ни приземля­лись, отец собирал букет из са­мых красивых цветов и дарил мне. И эта весёлая жизнь про­должалась до того времени, по­ка однажды мы не приземли­лись на планете Фобос...

На глазах у Солли навер­нулись слёзы. Она отвер­нулась от черепашек и замолчала.

Через несколько минут молчания Микеландже­ло решился задать вопрос:

— А что же всё-таки стряслось с вами на Фо­босе?

Солли вытерла слёзы, повернулась к друзьям и сказала:

— Во время гастролей на Фобосе к от­цу пришёл Крэб. Он сказал, что вос­хищён нашим шоу, и хотел бы лично участвовать в нём. Как вскоре выяснилось, Крэб не обладал никакими цирковыми способностями, кроме умения беззастенчиво льстить, кляуз­ничать и наушничать. Мой отец не умел отказывать, ког­да его долго о чём-нибудь про­сили. Он согласился взять Крэба на один сезон в шоу на должность униформиста. Ког­да же мы улетели с Фобоса, то узнали, почему Крэб так ак­тивно напрашивался на учас­тие в «Межгалактическом шоу».

— Почему же? — спросил Леонардо.

— У него были нелады с законом на Фобосе. Этот аферист уже числился в розыске. Местная по­лиция буквально гналась за ним по пятам. Он не мог бежать с планеты. У него не было документов и денег. Во всех космопортах его искали. Наш кос­мический корабль оказался для него спасительной соломинкой. Поначалу он и не мечтал ни о чём другом, как только вырваться любой ценой за пределы Фобоса. И если бы мой отец не оказался слишком доверчив, Крэб удрал бы от нас после первого же вы­ступления на другой планете.

— Какую же ошибку допус­тил профессор Клос? — спро­сил Донателло. — Как он мог доверять Крэбу? Ведь у этого типа на лице написано, что та­кого мерзавца ещё следует по­искать!

— В то время Крэб был сов­сем другим, очень вежливым, деликатным и угодливым, — вздохнула Солли. — Он всех нас сумел перехитрить. Зная мою страсть к цве­там, он дарил мне букетики фиалок. Он проявлял такую активность и старательность, что сделался личным секретарём моего отца. Отец был искренен с ним. Однажды, во время дружеской беседы, он показал Крэбу своё изобретение, которое сконструировал ради забавы. И Крэб сразу же понял, каким страшным оружием может обладать.

— О каком оружии идёт речь? — спросил Рафаэль. — Местные твари вооружены только хо­лодным оружием...

— Вы обратили внимание на то, что Крэб никогда не рас­стаётся с золотым жезлом? — напомнила Солли.

— Я помню, что, когда он направил на тебя этот жезл во время представления, ты поте­ряла равновесие и чуть не раз­билась, — сказал Микеланд­жело.

— Внутри этого жезла нахо­дится миниатюрный аккуму­лятор человеческой психо­энергии, — разъяснила Солли. — Это устройст­во способно вбирать в себя ту энергию, которую мы излучаем — страх или радость, добро или зло. По желанию того, в чьих руках находится жезл, аккумулятор спосо­бен нагонять на окружающих ужас или веселье. Аккумулятор может перемещать предметы. Его принцип действия универсален. Во всей Вселенной нет такого явления, которое могло бы ему противодействовать.

— Как бы мне пригодилась эта штучка во время опытов по магии! — мечтательно произ­нёс Рафаэль.

— Отец надеялся использо­вать жезл для цирковых фоку­сов, — пояснила Солли. — Но когда он увидел, что аккуму­лятор может влиять не только во благо, но и во вред людям, то положил его в сейф. Крэб спровоцировал отца на спор о сущности власти. Отец сказал ему, что любая власть развра­щает. Абсолютная же власть развращает абсолютно. И в качестве примера привёл этот аккумулятор пси­хоэнергии. Видимо, тогда у Крэба и зародилась впервые мысль о том, чтобы стать властелином какой-нибудь планеты. Он не стал убегать из нашего цирка. Вместо этого он взломал ночью сейф отца и схватил жезл.

Солли в ужасе закрыла глаза руками. Черепаш- ки-ниндзя поняли, что подошли к самой печаль­ной части рассказа.

— Может, не стоит дальше про­должать? — робко спросил Мике­ланджело. — Тебе так трудно даются эти воспоминания...

— От воспоминаний никуда не деться, — ответила Солли. —

Когда в руках Крэба оказался золотой жезл, то проявился гнусный характер этого него­дяя. Излучая энергию ужаса, он подчинил своей власти весь корабль. Мне он имплантировал крылья, превратив, таким обра­зом, в воздушную гимнастку.

Всех талантливых артистов и добрых зверей он изгнал из шоу. Вместо них насобирал с разных планет всякого от­ребья, хищников, мон­стров и чудовищ.

— А что же стало с твоим отцом? — спросил Леонардо.

В этот момент открылась дверь зала. В проёме показались две головы Бим-Бома.

— Вот вы где! — обрадовался клоун. — А я уже начал беспокоиться за вас. Странные дела творятся наверху. Мне кажется, Крэб опять тво­рит какую-то пакость. Он вытребовал наверх всех гиен и носорогов. К змее бросили очередного кролика... Даже представить не могу, кто бы это мог быть!

Крадучись, он вошёл в зал и плотно прикрыл дверь.

Солли с плачем бросилась к клоуну и обвила руками обе его головы,

— Папа, неужели ты не уз­наешь своей единственной до­чери? — спросила она.

Черепашки-ниндзя от удив­ления потеряли дар речи.

— Ты что-нибудь понима­ешь? — спросила одна голо­ва клоуна, Бим, у другой.

— По-моему, нас принимают за кого-то другого, — уныло констатировал Бом. — Подумай сам, какие из нас с тобой отцы этой девочке с кры­льями?

— Я всё вспомнила, папа, — торопливо загово­рила Солли. — Я только что рассказала нашим но­вым друзьям эту грустную историю. Забыла толь­ко добавить, что тебя, красивого мужчи­ну и гениального учёного, подлый Крэб превратил в двухголового урода. Он напрочь лишил тебя памяти. А чтобы ты был ту­пым, он разделил твой мозг на две части, и каждую часть по­местил в отдельную голову.

— Неплохая получилась бы антреприза из такого расска­за, — обратился Бим к Бо­му. — У девочки явно разыгра­лось воображение.

— Надо будет предложить идею хозяину Крэбу, — поду­мал вслух Бом. — Он, без со­мнения, одобрит этот номер. Зрители будут рыдать от го­ря, а он будет очень сча­стлив...

— Нет, нет, доро­гой Бим-Бом, пусть всё, что здесь прозвучало, ос­танется нашим маленьким секретом! — встрял в беседу Микеланджело. — Ведь вы же не хотите, чтобы у нашей Солли возникли неприятности?

— Нет, конечно, — заверил Бим. — Мы любим Солли. А Крэба мы терпим, как терпят плохую по­году.

— Мы будем молчать, — поклял­ся Бом.

Микеланджело подошёл к Солли и прошептал на ухо:

— Не пытайся пробудить память отца. Ещё не пришло для этого время. Мы постараем­ся завладеть жезлом Крэба. И тогда вам вернётся ваш преж­ний облик, а профессор Клос об­ретет память. Только наберись терпения.

— Я безгранично доверяю вам, — сказала Солли.

Бим-Бом, который к чему-то прислушивался, вдруг заво­пил:

— Гиены возвращают­ся! Я слышу шаги Шредера. Они уже на третьем уровне. Через пару минут будут здесь.

— У него очень чуткий слух, — сказала Солли Микеланджело. — Он может слышать сквозь стены.

— Прекрасное качество, — оценил благородный черепашка. — Возможно, оно нам очень пригодит­ся. А пока нам следует разойтись по своим комна­там. Ты продолжай тренироваться. Де­лай вид, будто по-прежнему ничего не помнишь.

— Это будет нелегко, — призналась Солли. — Теперь, когда я всё вспомнила, Крэб вызывает у меня даже большее омерзение, чем его страшная змея.

— Не отчаивайся, — успо­коил девушку Микеландже­ло. — Помни, мы всегда будем рядом. Наша сила в том, что мы знаем планы врага и его слабое место. А враг о нас не знает ничего. Очень скоро мы нанесём Крэбу такой удар, от которого ему уже не оп­равиться. Надо только дождаться подходящего момента...

И когда Шредер во главе отряда гиен спустился на второй уровень, черепашки-ниндзя уже лежа­ли на кроватях в своей комнате, Солли трениро­валась в гимнастическом зале, а клоун Бим-Бом отправился репетировать новый номер в свою гримёрную.

Казалось бы, за то время, когда Крэб превратил шерифа Лонг-Айленда в кролика, а его подручные утащили в подземный гараж полицейскую маши­ну, ничего не произошло. В действительности же, время отныне работало против владельца «Межга­лактического шоу».