Чёрная сотня

ГЛАВАХ Крушение

ПАДЕНИЕ САМОДЕРЖАВИЯ

1917 год стал для черносотенцев годом крушения всех их надежд и чаяний. Они многократно предупреждали правительство о надвигавшейся революционной буре, но когда она разразилась, сами оказались застигнутыми врасплох. Впоследствии председатель Главного совета Союза русского народа Н.Е. Марков признавался: «Революции я не предвидел и предвидеть не мог». Февраль 1917 г. прошел для крайне правых в заботах о подготовке всероссийского монархического съезда, сопровождавшихся обычными склоками и интригами. Обновленческий Главный совет Союза русского народа направил своим отделам чрезвычайно резкое «окружное послание», в котором, кроме традиционных упоминаний о «грязных щупальцах масона еврейской гидры», осуждались «забывшие присягу сановники, попавшие в ГЪсударственный совет», и «крамольные бояре на дворянском съезде». Главная палата Союза Михаила Архангела немедленно откликнулась на это послание постановлением участия в предстоящем съезде не принимать и назвала идею съезда «не простой ошибкой, а провокацией, граничащей с государственным преступлением». Дубровинцы воздержались от официальных заявлений, но в частных письмах А.И. Дубровин раздраженно писал своим сторонникам: «Со съездом плюхнулись в лужу, вышла одна провокация...»⁹⁹⁸ Никто из черносотенных вождей не подозревал, что монархический съезд, призванный продемонстрировать верность русского народа самодержавному царю, не состоится из-за падения монархии.

Суровая зима 1917 г. сопровождалась перебоями в снабжении столицы продовольствием. Петроградское охранное отделение докладывало: «Если население еще не устраивает голодные бунты, то это еще не означает, что оно их не устроит в самом ближайшем будущем: озлобление растет». Предсказание исполнилось с пугающей быстротой. Забастовали рабочие на Выборгской стороне, встал Путаловский завод. Вести об этом дошли до черносотенцев в провинции. 21 февраля Н.Н. Тиханович-Савицкий отбил очередную телеграмму на имя министра внутренних дел: «Где правительство? — Что оно делает? — Дела нет, слова одни. — Надежд не оправдываете. Почему не просите у царя увольнения, если чувствуете себя неспособным справиться с развалом и мятежом»⁹⁹⁹. Однако АД Протопопов не собирался испрашивать отставку. Вечером того же дня он докладывал Николаю II о том, что для беспокойства нет ни малейших оснований, так как столица находится в надежных руках. Успокоенный этими заверениями Николай И отбыл в Ставку. Сразу же после его отъезда в столице начались демонстрации под политическими лозунгами. На митингах уже выкрикивали «Долой самодержавие!», а Николай II все еще не осознавал серьезности происходящего. Царь был введен в заблуждение своей любящей супругой и верными министрами. Императрица сообщала ему о хулиганском движении: «Мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба», а министр внутренних дел АД Протопопов приказал своим подчиненным смягчать донесения о положении дел.

25 февраля Николай II распорядился «завтра же прекратить в столице беспорядки». На следующий день он подписал манифест с повелением прервать до весны занятия Государственной думы. Очевидно, царь по-прежнему думал, что волнения инспирированы депутатами. На самом деле в Таврическом дворце господствовала апатия. Председатель IV Государственной думы М.В. Родзянко признавал: «Настроение в Думе было вялое, даже Пуришкевич и тот произнес тусклую речь. Чувствовалось бессилие Думы, утомленность в бесполезной борьбе и какая-то обреченность, на роль чуть ли не пассивного зрителя»¹⁰⁰⁰. Когда на улицы выплеснулась народная стихия, думцы были ошеломлены и напуганы не меньше министров. Подчинившись манифесту о перерыве в законодательных занятиях, депутаты собрались на частное совещание в полуциркульном зале Таврического дворца. По словам В.В. Шульгина, даже люди, много лет враждовавшие друг с другом, почувствовали вдруг, что есть нечто, что всем одинаково опасно, грозно, отвратительна «Это нечто — была улица... уличная толпа... Не приближавшееся дыхание уже чувствовалось... По улице, окруженная многотысячной толпой, шла Смерть...» Из опасения, что события окончательно примут неуправляемый характер, депутаты избрали Временный комитет Государственной думы, в который вошли представители всех фракций, от социал-демократов до националистов. Для фракции крайне правых, противопоставившей себя Прогрессивному блоку, места во Временном комитете не нашлось.

Николай II все еще не отдавал себе отчета в серьезности положения. Утром 27 февраля, когда от М.В. Родзянко, возглавившего Временный комитет, пришла телеграмма с паническими словами: «Настал последний час, когда решается судьба родины и династии», Николай II с усмешкой бросил министру императорского двора В.Б. Фредериксу: «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать». Но в тот же день к полудню в Ставку одна за другой начали поступать телеграммы, свидетельствовавшие о том, что речь действительно идет о судьбе династии. Командующий военным округом доложил, что войска отказываются стрелять в народ. Военный министр подтвердил, что столица вышла из-под контроля. Председатель Совета министров НД Голицын сообщил, что министры собираются уйти в отставку. Брат царя великий князь Михаил Александрович советовал сформировать правительство, ответственное перед Думой.

Николай II уповал на преданные ему воинские части и полицию. Черносотенцы тоже надеялись на беспощадное подавление мятежа и побуждали сановников заранее к этому подготовиться. За месяц до революции Н.Н. Тиханович-Савицкий допытывался у НА Маклакова: «Скажите, Николай Алексеевич, откровенно, если бы у нас произошел мятеж посильнее 1905 г. и с участием войск, вы взялись бы усмирить его, если бы вас назначили в это время министром внутренних дел? Есть ли у вас план на этот случай? Не можете ли вы узнать и указать мне нескольких военачальников, популярных в войсках, сильно правых, на которых можно было бы вполне положиться»¹⁰⁰¹. Однако, когда пробил решающий час, выяснилось, что у властей нет ни плана, ни «сильно правого» военачальника, который мог бы спасти самодержавие. Николай II приказал генералу Н.И. Иванову взять батальон георгиевских кавалеров, занятый охраной Ставки, и отправиться на усмирение взбунтовавшейся столицы. Однако карательный отряд был остановлен на подступах к Петрограду. От дальнейшего наступления генерал отказался, поскольку георгиевские кавалеры, считавшиеся самой надежной воинской частью, проявляли явные признаки неповиновения.

А в это время столица полностью оказалась в руках восставших. Над Зимним дворцом взвился красный флаг. Толпа разгромила окружной суд и сожгла охранное отделение. Под радостные крики толпы из Петропавловской крепости были выпущены политические заключенные, и тут же появились новые арестованные. Вооруженные отряды врывались в квартиры царских министров, хватали на улицах жандармов и прочих «прислужников старого режима» и тащили их в Государственную думу. Одним из первых был схвачен И.Г. Щегловитов, за два месяца до революции поставленный во главе ГЪсударственного союза. Теперь же председателя верхней палаты под конвоем привели в нижнюю палату, откуда его вместе с другими сановниками отправили в крепостные камеры.

Черносотенцы были ошеломлены беспомощностью правительства, отдавшего власть без сопротивления. Впоследствии Н.Е. Марков пришел к выводу, что последний министр внутренних дел АД Протопопов, бывший октябрист и думский деятель, лишь хитро притворялся, что порвал со своими единомышленниками по Прогрессивному блоку: «У меня нет данных, что АД. Протопопов был масоном, но основываясь на многих, иначе почти необъяснимых поступках этого человека, я считаю, что это весьма вероятно... Протопопов ни с кем и ни с чем не боролся и все время распускал и сбивал с толку врученное ему ведомство государственной охраны... Единственной опорой закона и порядка в столице оставалась полиция, которая в руках хорошего начальника представляла немалую силу, состоявшую из десяти тысяч отборных солдат. И вот эту единственную опору Петрограда Протопопов в самую решительную минуту убирает с улиц и передает распоряжение городом «военному начальству», у которого в руках вместо воинских частей были батальоны запасных бунтарей, а сам бежит из министерства и прячется»¹⁰⁰². В.В. Шульгин, соглашаясь со своим бывшим коллегой по фракции крайне правых в том, что правительство допустило непростительную оплошность, разделив полицию, находит более простое объяснение: «Но кто это мог сообразить? Протопопов? Александр Дмитриевич? Министр внутренних дел с прогрессивным параличом. А ведь мы же сами его и подсунули... Ведь он был товарищем председателя Государственной думы... Это положение ведь и был тот трамплин, с которого он прыгнул в министры...»

До революции вожди черной сотни твердили, что их союзы объединяют несколько миллионов верноподданных, готовых спасти царя и отечество. Они говорили, что в случае бунта по набату соберут народ на соборных площадях для противодействия крамольникам. Однако в толпах людей под красными знаменами, заполнивших петроградские улицы, не было замечено ни одного союзника. Не подал признаков жизни черносотенный рабочий отдел на Путиловском заводе, с которого, как и в 1905 году, покатилась революционная волна. Патриархальная глубинка также не оправдала надежд монархистов. Как отмечал в своем исследовании Ю.И. Кирьянов, «предполагавшееся же некоторыми правомонархическими лидерами выступление крестьян, провинции в критический момент, когда «грянет гром», в защиту монархии и царя не произошло. Правомонархические партии и организации ни в центре, ни на местах, в провинции, не смогли выйти из «летаргического сна», в котором, согласно их же признанию, они пребывали с 1916 г.»¹⁰⁰³

Н.Е. Марков вспоминал: «Уже вечером 27 февраля главный Совет русского народа в Петрограде был разгромлен, а председатель его едва успел спастись за полчаса до появления на его квартире банды вооруженных убийц». Либеральная пресса с нескрываемым злорадством описывала подробности этого бегства: «...около 3 часов дня Маркову опять-таки по телефону сообщили, что толпа направляется к его квартире. Марков, отойдя от телефона, стал рвать на себе волосы, крича, что он погиб... Затем Н.Е. Марков бросился бежать из квартиры, надев пальто только в один рукав»¹⁰⁰⁴. Даже сделав поправку на предвзятое отношение либеральной газеты к черносотенцам, следует признать, что лидеры крайне правых в эти горячие революционные дни скрывались по домам или бежали из столицы.

Николай II решил вернуться в Петроград, когда столица уже полностью находилась в руках взбунтовавшихся солдат и митингующих обывателей. Но когда было получено сообщение, что железную дорогу перекрыли две роты взбунтовавшихся солдат с пулеметами, императорский поезд свернул в Псков. Прибыв в этот город, где размещался штаб Северного фронта, Николай II, по всей видимости, не думал не только об отречении, но даже о сколько-нибудь серьезных уступках. В разговоре с начальником штаба Северного фронта генералом Н.В. Рузским царь сказал, что никогда не согласится на кабинет министров, ответственный перед Государственным советом или Государственной думой. На слова Рузского, что государь может править, а правительство управлять, Николай II резко ответил, что для него лично эта конституционная формула неприемлема: «Надо было иначе быть воспитанным, переродиться». Этот разговор состоялся в десять вечера 1 марта, далее счет шел на часы — последние часы царствования Николая II.

В половине двенадцатого 1 марта Николай II получил телеграмму от начальника штаба Ставки Верховного Главнокомандующего генерала М.В. Алексеева, который просил во избежание беспорядков в тылу уполномочить Государственную думу составить кабинет народного доверия. Очевидно, после этой телеграммы в настроении царя произошел резкий перелом. Буквально через несколько минут он приказал отправить на имя председателя Государственной думы М.В. Родзянко шифрованную телеграмму, смысл которой сводился к следующему: «Предлагаю вам составить новое министерство во главе с вами, но министр иностранных дел, военный и морской будут назначаться мной». Несмотря на оговорки, это было то самое ответственное министерство, против которого столько лет выступали крайне правые.

Но события в Петрограде развивались так стремительно, что эта уступка запоздала. Пока Николай II отдыхал в спальном вагоне, между Псковом, Петроградом и Могилевом шел интенсивный обмен телеграммами. Рузский связался по телеграфу с председателем Государственной думы и сообщил ему о согласии царя на создание думского министерства. Родзянко ответил: «Очевидно, что его величество и Вы не отдаете себе отчета, что здесь происходит....Считаю нужным Вас осведомить, что то, что предполагается Вами, уже недостаточно, и династический вопрос поставлен ребром*. Копии телеграмм были направлены начальнику штаба Ставки генералу Алексееву, который пришел к выводу, что у Николая II не осталось иного выбора, кроме отречения от престола в пользу сына. Утром 2 марта начальник штаба приказал, чтобы генерал Рузский, отбросив придворный этикет, немедленно разбудил царя. Известие о том, что от него требуют отречения, Николай II воспринял спокойно, но своего согласия не дал. Он сказал Рузскому, что народ не поймет отречения, почему-то вспомнил про старообрядцев, которые не простят измены, если он изменит клятве в день священного коронования, и так далее. Но днем пришли телеграммы от командующих фронтами — все они коленопреклоненно молили царя отречься от престола. Несмотря на верноподданнический тон телеграмм, они свидетельствовали о том, что армия отказала в поддержке своему Верховному Главнокомандующему. И только получив ответ, что ему нечего более рассчитывать на войска, Николай II понял, что его судьба решена.

В три часа дня царь собственноручно составил телеграмму, адресованную Родзянко: «Я готов отречься от престола в пользу моего сына, с тем чтобы он оставался при мне до совершеннолетия, при регентстве брата моего, великого князя Михаила Александровича». Всех придворных поразило невероятное спокойствие императора, отрекшегося от самодержавной власти. «Словно эскадрон сдал!» — горько шептались в свите. Но это решение не было окончательным. Когда было получено сообщение о скором прибытии в Псков двух представителей Временного комитета ГЪсударственной думы, А.И. Гучкова и В.В. Шульгина, Николай II приказал Рузскому задержать отправку телеграммы.

Пгнерал Рузский даже подумал, что оба думца, известные своими монархическими взглядами, привезут какой-нибудь новый план, позволяющий Николаю II остаться на троне.

Однако посланцы Временного комитета везли текст отречения, набросанный в пути Шульгиным. Свою политическую карьеру он начинал крайне правым, потом перешел к националистам, перед войной в связи с делом Бейлиса окончательно разошелся со своими бывшими соратниками по черносотенному лагерю, а в годы войны вступил в Прогрессивный блок. Он продолжал считать себя монархистом и думал, что отречение Николая II спасет монархию: «Я знал, что в случае отречения... революции как бы не будет. Государь отречется от престола по собственному желанию, власть перейдет к регенту, который назначит новое правительство. ГЪсударственная дума, подчинившаяся указу о роспуске и подхватившая власть только потому, что старые министры разбежались,— передаст эту власть новому правительству. Юридически революции не будет».

Около десяти вечера 1учкова и Шульгина, небритых, в смятом после дороги платье, привели в вагон-гостиную императорского поезда, обитую зеленым шелком. Царь вышел к депутатам, облаченный в серую черкеску. Он сел за маленький четырехугольный столик, 1учков, разместившийся напротив, сбивчиво рассказал, что весь Петроградский гарнизон, не исключая личного царского конвоя, перешел на сторону восставших.

Шульгин вспоминал: «Гучков окончил. Государь ответил. После взволнованных слов А.И. голос его звучал спокойно, просто и точно. Только акцент был немножко чужой — гвардейский:

— Я принял решение отречься от престола... До трех часов сегодняшнего дня я думал, что могу отречься в пользу сына, Алексея... Но к этому времени я переменил решение в пользу брата Михаила... Надеюсь, вы поймете чувства отца...»

Эти слова стали совершенной неожиданностью для посланцев Временного комитета. До сих пор во всех проектах, связанных с отречением, речь шла 6 воцарении Алексея, при котором ввиду его несовершеннолетия назначался регентом великий князь Михаил Александрович. Юного государя нельзя было обвинить в ошибках предшествовавшего царствования. «Прекрасный миф мог бы быть создан вокруг невинного и чистого дитя», говорил Гучков. Но Николая II волновали не политические расчеты, а семейные дела. Шульгин вспоминал: «К этому мы не были готовы. Кажется, А.И. пробовал представить некоторые возражения... Кажется, я просил четверть часа — посоветоваться с Гучковым,,. Но это почему-то не вышло...И мы согласились, если это можно назвать согласием, тут же»¹⁰⁰⁵.

Николай II переписал манифест об отречении: «В эти решительные дни в жизни России почли Мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственной Думой, признали Мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с Себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном Нашим, Мы передаем наследие Наше брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на Престол Государства Российского». По просьбе 1учкова и Шульгина в тексте манифеста было сделано еще одно добавление: «Заповедуем брату

Нашему править делами государственными в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях...», что должно было обозначать превращение самодержавной монархии в конституционную.

С юридической точки зрения манифест об отречении был сомнительным, так как Николай II не имел права передавать трон кому-либо, кроме своего сына. Император Павел I, установивший четкий порядок наследования престола, особо подчеркивал, что это делается, «дабы Наследник был назначен всегда законом самим». Некоторые современники даже высказывали подозрение, будто Николай II намеренно подписал незаконный акт, чтобы оставить для себя возможность возвращения на престол. На самом деле нет никаких оснований подозревать Николая II в лукавстве. Он остался верен себе вплоть до последней минуты своего царствования. Воспитанный в убеждении, что воля самодержавного монарха есть единственный источник права, он не стал считаться с законом о престолонаследии или даже не вспомнил о его существовании.

Впоследствии лидеры черносотенных союзов утверждали, что царь в Пскове оказался пленником заговорщиков, вырвавших у него отречение. «Явно предательскую роль играли и старшие военачальники армии Алексеев, Рузский, Брусилов, Юрий Данилов, Бонч-Бруевич и другие. Они находились в заговоре против своего законного государя и за спиною своего Верховного Главнокомандующего вели преступные переговоры с государственными изменниками — главарями Прогрессивного блока», — писал Н.Е. Марков и подводил итог: — Пока революции в России делались бомбистами и разрушителями, они неизменно проваливались. Возглавленная же господами в белых перчатках и произведенная во имя спасения Родины, революция сразу получила широкий успех и увлекла за собою и разрушителей, и равнодушных, и охранителей. Всеми оставленный и преданный ближайшими своими сотрудниками, несчастный Пэсударь мог только записать в дневнике роковые слова: «Кругом измена, трусость и обман».

На эти роковые слова, процитированные Марковым, часто ссылаются в сочинениях, посвященных судьбе последнего самодержца. Большинство этих произведений откровенно идеализируют образ Николая II, а недавняя канонизация царя-мученика окончательно подменяет научные исследования жанром житийной литературы. Однако обман, на который сетовал отрекшийся император, скорее следовало бы назвать самообманом. Николай II не верил, точнее, не хотел верить людям, пытавшимся открыл, ему глаза на истинное положение дел. Он слушал только тех, кого хотел слушать, и только то, что хотел услышать, например заверения черносотенцев, что верноподданный русский народ боготворит своего государя. Царю изменили слуги, но он сам выбирал таких слуг. На протяжении всего своего царствования он избавлялся от самостоятельных и решительных государственных деятелей, которые могли заслонить его фигуру. На высшие посты назначались ничтожества, чьими единственными талантами была лесть и угодничество, причем в последние годы правления Николая II этот процесс приобрел гротескный характер. Неудивительно, что царские министры оказались несостоятельными при первых же признаках опасности и не предприняли никаких решительных мер.

Отречение Николая II не означало ликвидации монархического строя. Официально на престол вступил новый император Михаил II. К нему со словами «ваше императорское величество» обращался в телеграмме старший брат, скромно подписавшись «Ники». Великий князь Михаил Александрович с 1899 по 1904 год являлся наследником престола и носил титул цесаревича. После того как у царской четы родился сын Алексей, он стал одним из великих князей, а незадолго до войны впал в немилость из-за скандального по понятиям придворного этикета брака с незнатной и трижды разведенной женщиной. Великий князь был вынужден уехать за границу. В Россию он вернулся после начала Первой мировой войны и принял командование Дикой дивизией. По всеобщему мнению, он был человеком благородным и честным. Однако об умственных способностях Михаила весьма скептически отзывалась даже его родная мать. Он не имел ни навыка государственной деятельности, ни желания заниматься политикой. Подобно большинству великих князей, интересы Михаила ограничивались военной службой. Для большинства своих новых верноподданных Михаил был одним из Романовых, чьи имена в взбунтовавшейся столице произносили с ненавистью и презрением.

Великий князь узнал о том, что он стал императором, в шесть часов утра 3 марта после телефонного звонка Родзянко, и был весьма удивлен и раздосадован поступком старшего брата, возложившего на него такой груз ответственности. К тому же настроения, господствующие на петроградских улицах, никак не походили на ликование по поводу восшествия на престол нового царя. Эти настроения передались членам Временного комитета Государственной думы, съехавшимся на Миллионную улицу, в дом княгини Путятиной, где временно остановился новый император. Из воспоминаний участников этих переговоров следует, что резко отрицательно по поводу сохранения монархии высказался А.Ф. Керенский. Это было понятно, учитывая его социалистические взгляды. Гораздо удивительнее была позиция националистов и октябристов, чьи политические программы базировались на монархических принципах. Между тем М.В. Родзянко, занявший председательское место, рекомендовал Михаилу отказаться от престола. А.И. Гучков выступил за сохранение монархии, но, вопреки обыкновению, говорил вяло и слабо. В.В. Шульгин сказал, что при сложившихся обстоятельствах у него не хватает мужества советовать великому князю принять трон.

Из всех присутствовавших наиболее ярым приверженцем монархии проявил себя П.Н. Милюков, которого черносотенцы всегда обвиняли в скрытом республиканизме. Кадетский лидер в одиночестве отстаивал конституционную монархию. По словам Шульгина, «это была как бы обструкция... Милюков точно не хотел, не мог, боялся кончить. Этот человек, обычно столь учтивый и выдержанный, никому не давал говорить, он обрывал возражавших ему. Обрывал Родзянко, Керенского, всех... Белый как лунь, лицом сизый от бессонницы, совершенно сиплый от речей в казармах и на митингах, он каркал хрипло». Сам Милюков утверждал, что в его хриплом «карканье» была система: «Я доказывал, что для укрепления нового порядка нужна сильная власть и что она может быть только тогда, когда опирается на символ власти, привычный для масс. Таким символом служит монархия»¹⁰⁰⁶.

Лидер кадетов призывал Михаила Александровича не бояться революционной улицы, в крайнем случае покинуть взбунтовавшуюся столицу и уехать в Москву, откуда можно было вести борьбу за спасение страны и монархии. Шульгин прокомментировал предложения кадетского лидера: «Что значит совет принять престол в эту минуту? Я только что прорезал Петербург. Стотысячный гарнизон был на улицах. Солдаты с винтовками, но без офицеров, шлялись по улицам беспорядочными толпами... А за этой штыковой стихией — кто? — Совет Рабочих Депутатов и «германский штаб — злейшие враги»: социалисты и немцы. Совет принять престол обозначал в эту минуту: На коня! На площадь! Принять престол сейчас — значило во главе верного полка броситься на социалистов и раздавить их пулеметами».

Выслушав все аргументы, Михаил Александрович попросил Родзянко переговорить с ним наедине. По словам Родзянко, великий князь спросил его, может ли Государственная дума гарантировать его личную безопасность. Председатель Думы ответил отрицательно, и Михаил заявил, что отказывается от престола. От имени Михаила был составлен новый манифест, который он подписал в шесть вечера. В манифесте говорилось: «Одушевленный единой со всем народом мыслью, что выше всего благо Родины нашей, принял я твердое решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому и надлежит всенародным голосованием избрать представителей своих в Учредительное Собрание, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского». Таким образом, Михаил был императором менее суток. Династия Романовых началась с Михаила и Михаилом же завершилась. Теоретическая возможность возвращения к монархическому строю сохранялась, так как вопрос передавался на усмотрение будущего Учредительного собрания. Никто и предположить не мог, что Учредительное собрание просуществует еще меньше, чем процарствует Михаил. 3 марта 1917 г. российская монархия прекратила свое существование.

Следующие несколько месяцев запомнились как период двоевластия. Официально власть принадлежала Временному правительству, сформированному в основном из представителей либеральных партий. Однако реальная власть принадлежала Петроградскому совету рабочих депутатов, точнее, его Исполнительному комитету, в который вошли представители левых социалистических партий. Следует заметить, что членов Исполкома никто, в том числе рабочие, не выбирал, более того, на первых порах никто точно не знал их имен (список был неудобен для оглашения, так как состоял в основном из еврейских, польских, латышских и грузинских фамилий). Тем не менее Исполком был хозяином положения и действовал по своему усмотрению. Черносотенные газеты первыми подверглись преследованию после свержения самодержавия и провозглашения демократических свобод. В канун падения самодержавия редактор «Земщины» С.К. Глинка-Я нчевс кий рассуждал: «Все понимают, конечно, что если в борьбе двух начал — самодержавия и парламен-

таризма, — торжество останется за русскими началами, то русское правительство никого преследовать не будет, тогда как в случае торжества жидовского парламентаризма все приверженцы монархии, как это было во Франции, во время первой революции, или в Турции после переворота 1909 — подвергнутся не только лишению службы, но и свободы, а пожалуй, и жизни»¹⁰⁰⁷. Рассуждение оказалось пророческим. В первые дни Февральской революции редактор «Земщины» и его сын были арестованы. Репрессиям подверглось и «Русское знамя». 5 марта 1917 г. Исполком Петроградского совета запретил издание этой черносотенной газеты. И хотя никто не уполномочивал Исполком вводить политическую цензуру, никто не посмел протестовать.

В свою очередь Временное правительство решило тщательно расследовать нарушения законов, допущенные старой властью. Была создана Чрезвычайная следственная комиссия, перед которой предстали царские министры и сановники. Допросы проходили в Зимнем дворце, куда из Петропавловской крепости привозили арестованных. Кроме министров, в крепостных камерах содержались некоторые руководители черносотенных союзов. Преследование за политические убеждения не укладывалось в строгие юридические рамки, но здесь превалировали соображения революционной целесообразности. Как отмечал поэт Александр Блок, привлеченный к работе в комиссии для литературной обработки стенограмм допросов, «я вижу уже, что Чрезвычайная следственная комиссия стоит уже между наковальней закона и молотом истории». Следователи Чрезвычайной комиссии заинтересовались также террористическими актами, но только теми, которые были осуществлены черносотенцами. В поле зрения комиссии попали также факты финансирования крайне правых организаций из секретного фонда министерства внутренних дел, связи крайне правых с охранными отделениями, антисемитская пропаганда ит.д.

Далеко не все лидеры черной сотни с достоинством перенесли переход на положение арестантов. А. Блок, обходивший вместе с председателем комиссии Н.К Муравьевым камеры Петропавловской крепости, оставил 1^>асочные зарисовки тюремного быта руководителей монархических организаций: «..Дубровин, всхлипнувший и бросившийся целовать руку Муравьева — потом с рыданием упал на койку (гнусные глаза у старика)». ВX Орлов, создатель железнодорожных черносотенных отделов, позже председатель Отечественного патриотического союза: «Рыдает, шепчет, голоса нет. «Вы победители, я побежденный. Благородство победителей я и взываю»¹⁰⁰⁸. Рад руководителей столичных и провинциальных отделов прошли перед комиссией в качестве свидетелей. Большинство из них спешили засвидетельствовать лояльность новым властям. Например, А.И. Коновницын заявил следователям: «Раз бывший царь отрекся от престола и тем освободил меня от присяги, то я подчиняюсь Временному правительству и всем его распоряжениям».

Но были примеры иного рода. В конце мая или в начале июня был задержан Н.Е. Марков. В качестве депутата Государственной думы он пользовался неприкосновенностью и поэтому содержался под домашним арестом в комнате с видом на Петропавловскую крепость, вероятно, для того, чтобы лучше осознал свое положение. А. Блока поразила сцена допроса черносотенного депутата, который проводила группа кадетов и эсеров: «Щипля бороду и гладя усы, Марков скалит белые зубы. Он говорит все тоном, вплотную подходящим к нахальному. «Дело ихнее там, что они знают». Родичев злобно смеется, смотря на Маркова. Такой атмосферы еще не было, я не заставал»¹⁰⁰⁹. Из стенограммы допроса видно, что Марков не отрекся от своих взглядов и откровенно, даже с некоторой бравадой рассказывал о внутренней жизни Союза русского народа и своих взаимоотношениях с правительством. Вместе с тем Марков, по свидетельству А. Блока, отказался назвать имена партийных сотрудников, боясь их скомпрометировать.

Пока Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства снимала показания с царских министров и лидеров правых организаций, произошло изменение баланса политических сил. Еще до войны правый сановник П.Н. Дурново предсказал печальную судьбу российских либеральных партий: «Лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые». Это пророчество сбылось в первые же месяцы после свержения самодержавия. Временный комитет Государственной думы во главе с MJB. Родзянко, еще в начале марта говоривший от имени всей страны, через несколько дней потерял всякое значение. Пришедшее на смену ему Временное правительство переживало кризис за кризисом. В апреле под давлением Совета рабочих депутатов были вынуждены подать в отставку военный министр А.И. Гучков и министр иностранных дел П.Н. Милюков. Много лет лидеры либеральной оппозиции мечтали о парламентском правительстве, а в результате продержались на министерских постах менее двух месяцев. О Прогрессивном блоке никто не вспоминал, партия октябристов фактически прекратила существование, кадеты после короткого взлета начали терять былую популярность.

Зато стремительно росли ряды левых партий, прежде всего эсеров и меньшевиков. Бывшие бомбисты и подпольщики контролировали советы рабочих и солдатских депутатов, занимали ключевые посты во Временном правительстве. Но их взлет был недолговечным, ибо на смену им шли большевики. Впрочем, летом 1917 г. большевики воспринимались как политические изгои. Большевистских вождей обвиняли в предательских связях с Германией и вызывали на допросы в Чрезвычайную следственную комиссию точно так же, как черносотенцев. Один из следователей комиссии вспоминал допрос В.И. Ленина: «Все стремятся посмотреть на продавца России и хоть вслед ему плюнуть: на большее пороху ни у кого не хватает, да и Ленин-то пока еще многим из нас кажется всего лишь клоуном от революции — Пуришкевичем навыворот»¹⁰¹⁰.

Что касается самого Пуришкевича, то он продолжал идейную эволюцию, начатую еще до падения самодержавия. Главным для него являлось продолжение войны, и во имя этого бывший черносотенец был готов примириться с новой властью. В марте 1917 г. за подписью Пуришкевича появилась листовка, призывавшая солдат, матросов и рабочих добиться перелома в войне с внешним врагом, ибо «его победа повела бы к возвращению России старого строя и тех людей, которые его поддерживали, вызывая проклятия к себе всех классов русского общества и всех его сословий*¹⁰¹¹. Пуришкевича, облаченного в походную форму с орденом Владимира на шее, видели в приемной министра юстиции А.Ф. Керенского. У присутствовавших даже мелькнула мысль, уж не собирается ли бывший черносотенец выхлопотать должность у Временного правительства. Когда Керенский был назначен военным и морским министром, Пуришкевич отправил ему телеграмму с просьбой поручить ему санитарную часть армии, не давая места в кабинете министров, но по собственному признанию, «я не удостоился ответа*.

Пуришкевич вспоминал слова Наполеона о том, что взбунтовавшуюся армию надо либо полностью распустить, либо омыть кровью. Он обращался с советами к Керенскому: «Да усвоит же себе это прочно военный министр Керенский, заслуги которого перед родиной, в наши дни, будут неоценимы, если он пойдет по стопам Наполеона Бонапарта, а не предпочтет, оставаясь Наполеоном Федоровичем, проводить свою, истории незнакомую, систему оздоровления армии и тыла способами, чуждыми пониманию психологии не только русского народа, но и вообще психологии народных масс, систему, основанную на призыве к «товарищам», которые все равно не оценят его полумер, продиктованных ложным великодушием, отвернутся от него и забросают его каменьями, сочтя за партийного ренегата»¹.

Вместо IV Государственной думы в Таврическом дворце заседали советы. Бывшие депутаты всех созывов собирались на так называемые «частные совещания». На некоторых из них выступал и Пуришкевич. Он, столь долгое время порицавший российский парламент, теперь называл Думу «единственным очагом порядка» и предлагал противопоставить ее советам. Понимая, что это невозможно сделать в революционной столице, Пуришкевич предлагал перенести заседания Думы в казачий Новочеркасск — «туда, где есть известная физическая сила». М.В. Родзянко, председательствовавший на частных совещаниях, отклонил это предложение как совершенно неуместное. На частных совещаниях депутатов Пуришкевич проводил идею установления твердой власти. Он не был допущен к участию в Государственном совещании в Москве в середине августа 1917 г., на котором с требованием установления твердого порядка выступил Верховный Главнокомандующий генерал Л.Г. Корнилов. Пуришкевич встречался с Корниловым, но генерал, выходец из простых казаков, имевший взгляды скорее демократические, чем монархистские, весьма холодно отнесся к бывшему черносотенцу. Хотя Пуришкевич не был посвящен в планы Корнилова, он был задержан по подозрению в связях с мятежными генералами и провел несколько дней в Крестах. Для беседы с министром юстиции АС. Заруд-ным (одним из защитников на процессе Менделя Бейлиса) его привозили в Зимний дворец. Беседовал Пу-ришкевич и с бывшим террористом Б.В. Савинковым, ставшим управляющим министерством внутренних дел. Содержание этих бесед неизвестно, результатом же стало освобождение депутата.

Положение Пуришкевича было опасным. В любую минуту он мог стать добычей солдат, потерявших последние остатки дисциплины, и отрядов рабочей милиции, которые контролировались большевиками. Сохранились апокрифичные истории о его приключениях в это время. Ему пришлось сбрить бороду и усы, изменив свою хорошо узнаваемую внешность. Однажды на его квартиру явился отряд солдат и милиционеров. Депутат сам открыл им двери и на вопрос: дома ли Пуришкевич, отвечал: «Пуришкевича ищете? Нет его, канальи...» и провел их со свечой в руках по всей квартире. Когда отряд, осмотрев квартиру, стал спускаться с лестницы, Пуришкевич из озорства выкрикнул: «Дураки, ведь Пуришкевич я». Милиционеры усомнились: «Ты нам головы не морочь — Пуришкевич с бородой».

В сентябре 1917 г., после провозглашения России республикой, Пуришкевич начал формировать монархическое подполье под прикрытием «Общества Русской государственной карпы», созданного и официально разрешенного во врюмя войны. В подпольную организацию вербовали юнкерюв военных училищ, офицеров и студентов. На тайных собраниях можно было встретить отставных генералов, например Н.И. Иванова, который с батальоном георгиевских кавалерюв не смог выполнить последнего приказа Николая II — подавить революцию в Петрограде. Руководил организацией сам Пуришкевич, его ближайшим помощником являлся ротмистр барюн Н.Н. Боде. По словам Пуришкевича, в его организации состояло более двух тысяч офицеров и юнкеров в Петрограде и около 7 тысяч военнослужащих на фронте. Вероятно, он подсчитал всех, кто получал материалы «Общества Русской государкггвен-ной карпы», и увлеченно обсуждал будущие границы России. Согласно материалам следствия, вокруг Пу-ришкевича группировалось всего несколько десятков человек.

Сторонники Пуришкевича вспоминали, что он «развивал ту мысль, что говорить в настоящее время о восстановлении монархии открыто не приходится. Слишком много еще противников монархии среди интеллигенции и широких слоев народа. Поэтому на время следует, не заикаясь пока о восстановлении монархии, мобилизовать все силы для сплочения государственных политических течений в одно русло в целях борьбы с анархией». Пуришкевич доказывал необходимость союза с кадетами и даже с эсерами, в свое время участвовавшими в убийствах великих князей и других громких террористических актах: «Пуришкевич особенно настаивал на тесной связи с Савинковым и его единомышленниками и приверженцами, объясняя, что одни монархисты сами по себе слишком слабы, чтобы достичь успеха и без правых социалистов-революцио-неров обречены на поражение»'.

25 октября 1917 г. в Петрограде свершилось судьбоносное событие, значение которого было осознано далеко не сразу. Не поняли этого многие из видных деятелей черносотенного лагеря. Через несколько дней после захвата власти большевиками Б.В. Никольский писал своему другу: «Скажу одно: мало в истории было столь жалких, безнадежных и глупых авантюр, как нынешняя проделка большевиков. Они, в сущности, уже ликвидированы, хотя, мне думается, и дни Керенского сочтены Впрочем, конец так близок, что подождем утра»^{1012 1013}. Поначалу многие черносотенцы отнеслись к низложению Временного правительства с известной долей злорадства. Сторонников самодержавия откровенно радовало, что одним из первых декретов Совнаркома были закрыты все газеты, призывающие к неповиновению новому правительству, кадеты были объявлены «партией врагов народа», и на смену мягкотелой демократии пришла железная диктатура.

Черносотенная «Гроза» радовалась большевистскому перевороту. В передовой статье, скорее всего написанной редактором газеты Н.Н. Жеденовым, большевикам пели дифирамбы: «Порядок в Петрограде за 8 дней правления большевиков прекрасный: ни грабежей, ни насилий». Более того, «Гроза» заверяла своих читателей, что «большевики имеют врагов в лице жидовского кагала, предателей и изменников из помещиков, генералов, купцов и чиновников», а «в войске против них лишь солдаты, проникшие в комитеты и заразившиеся властью». «В уездах к ним повсюду присоединяются. В Москве противники большевиков — городская дума с купцами, жидами и юнкерами, образовали комитет спасения».

Черносотенцам импонировал разгон Учредительного собрания, осуществленный большевиками 6 января 1918 г. Б.В. Никольский писал в своем дневнике «Учредилку-то разогнали, — слава Богу. Эти люди, по крайней мерю, имеют энергию, прюпорциональную их идиотизму, и топят и себя и весь наш подлый бунт, и заодно социализм». В личном архиве академика А.И. Соболевского сохранились черновики писем, в которых бывший член Главного совета Союза русского народа признавался друзьям, что его теперешними любимцами являются большевики — уж больно здорово они расправляются с либеральной слякотью. Он писал Б.В. Никольскому: «Я голосую за список большевиков (они теперь моя пассия), веду за собой сестру и братьев и убеждаю знакомых»¹.

Пуришкевич воспринял октябрьский переворот как уникальную возможность ускорить реставрацию самодержавного режима. Члены его организации вспоминали: «Он убеждал всех, что именно в настоящий момент, когда власть Советов еще не окрепла, а власть

Керенского и эсеров еще не сдалась окончательно, необходимо немедленно выступить, чтобы захватить власть в свои руки и восстановить монархию. Доя этого необходимо вмешаться в борьбу против большевиков, но при победе над ними не выпустить власть из своих рук в руки кого бы то ни было и дать после этого отпор всем претендентам на власть, будь то Керенский или кто-либо другой»¹⁰¹⁴. Характерно, что, думая о монархии, он намеревался действовать в альянсе с Комитетом спасения родины и революции, состоявшим из эсеров НД Авксентьева, А.Р. Года, В.М. Зензинова, В.М. Чернова и других. В первые же дни после захвата власти большевиками Комитет спасения родины и революции, возглавляемый правыми эсерами, попытался совершить контрпереворот. Позже Пуришкевич утверждал, что его организация стояла в стороне от этого выступления: «Если бы я руководил и одобрял движение, я был бы впереди, ибо не имею привычки идти в конце, а веду за собою людей». Однако его помощник ротмистр Н.Н. Боде вместе с юнкерами захватил Михайловский манеж, под сводами которого некогда собирались многотысячные черносотенные манифестации. Монархисты выполняли приказы эсеров, хотя и выражали недовольство тем, что приходится подчиняться недавним бомбистам. Один из членов подпольной организации вспоминал: «Я помню, что я еще заметил: «Охота вам поддерживать этот комитет спасения, стоящий за Керенского». На это мне ответили, что я в политике ничего не понимаю».

Выступление юнкеров провалилось. После этой неудачи Пуришкевич сделал ставку на донского атамана А.М. Каледина. В письме за подписью Пуришкевича был призыв: «Мы ждем вас сюда, генерал, и к моменту вашего подхода выступим со всеми наличными силами». Пуришкевич призывал: «Необходимо большевистской сволочи ударить в тыл и уничтожать их беспощадно: вешать и расстреливать публично в пример другим.

Надо начать со Смольного и потом пройти по всем казармам и заводам, расстреливая солдат и рабочих массами». Подпольная организация приобрела автомобиль, закупила оружия на 8 тыс. руб., даже приобрела яд, с помощью которого планировалось отравить красногвардейцев. Впоследствии барон Боде показывал на допросе: «Банка с цианистым калием, найденная в квартире моей при обыске, принадлежала мне, и я употреблять этот яд хотел для охоты, для мышей и пр... Пулемет был куплен мною тоже для этой цели на Александровском рынке за три тысячи рублей»¹⁰¹⁵.

Монархисты не имели навыка подпольной работы. Они пытались использовать опыт своих идейных противников, по их словам, схема организации «была масонского образца, пятками, так что члены различных пятков не знали друг друга». Многие члены организации жили в гостиницах по чужим паспортам (Пуриш-кевич в виде шутки выправил себе фальшивый паспорт на фамилию... Евреинов). Однако вся конспирация разбивалась об обычную для черносотенцев недисциплинированность и безалаберность. К тому же в организацию без разбору вербовались юнцы с неустойчивой психикой, один из которых — семнадцатилетний прапорщик Е.В. Зелинский вызвал доверие Пуришкевича хвастливыми россказнями о том, как он якобы в одиночку убил семнадцать красногвардейцев. На второй день своего пребывания в организации прапорщик по собственной неосторожности провалился и тут же выдал и всю организацию, и все ее планы, прибавив, что Пуришкевич предлагал ему «взять на себя миссию убить Ленина и Троцкого, за что обещал деньги, 10 тыс рублей».

Пуришкевич был арестован и препровожден в Трубецкой бастион Петропавловской крепости, где когда-то сидел его предок декабрист АО. Корнилович. Свою тюремную жизнь Пуришкевич описал в нецензурных виршах:

Всех здесь партий всех оттенков; Петропавловских застенков Да, скажу, е... м...

Только мертвым избежать.

Все тут были, все тут будут,

Про политику забудут,

Наложили всем замки На уста большевики!

Судебный процесс над Пуришкевичем и его сторонниками, состоявшийся в конце декабря 1917 — начале января 1918 г., почти не имел аналогов в анналах советской юстиции. То был краткий период между практически бескровным переворотом и началом массового террора. Большевики уверяли, что тюрьмы являются пережитком старого строя, что в социалистическом государстве не будет ни преступлений, ни преступников. Новая власть старалась доказать, что революционный суд не имеет ничего общего с самосудом толпы. Приблизительно в одно время с Пуришкевичем была арестована почти вся верхушка партии кадетов. Двух кадетских лидеров, Ф.Ф. Кокошкина и А.И. Шингарева, матросы зверски забили в тюремной больнице, после чего власти поспешили освободить ПД Долгорукова и Ф.И. Родиче-ва, а над С.В. Паниной был устроен быстрый суд, завершившийся удивительно мягким условным приговором. Процесс монархистов также должен был подчеркнуть справедливость и милосердие революционных порядков. Петроградский революционный трибунал судил Пуришкевича с соблюдением всех правовых гарантий. Заседания были открытыми, подсудимого защищали звезды дореволюционной адвокатуры Н.С. Таганцев и О.О. Грузенберг. Как известно, Грузенберг противостоял черносотенцам во время суда над Менделем Бейлисом, однако взялся за защиту членов антибольшевистской организации из принципиальных соображений.

Обвинителем на процессе был ДЗ. Мануильский, произнесший громовую речь: «Нити отсюда ведут туда, к Тихому Дону, к творцам гражданской войны там, и, судя Пуришкевича с компанией, вы также выносите приговор генералам, создавшим русскую контрреволюционную Вандею»¹⁰¹⁶. В Музее революции сохранился конспект речи перед трибуналом, написанный рукой Пуришкевича. Свою защиту Пуришкевич построил на тезисе о том, что абсурдно обвинять в заговоре людей, пытавшихся свергнуть власть большевиков, поскольку именно большевики захватили власть в результате заговора. Пуришкевич не отказывался от своих монархических взглядов, но подчеркивал, что является «увы, сейчас лишь идеологом монархизма», так как не видит никого достойного российской короны: «Кого ? Николая II? Больного наследника и регентство Александры Федоровны, женщины, имени которой я спокойно слышать не могу? Михаила Александровича, открыто сказавшего, что он ждет воли Учредительного собрания? Кого? Кого? Скажите мне, граждане судьи, ибо я никого не знаю».

Бывший вождь черносотенцев провозгласил здравицу социалистам и анархистам, занявшим во время войны патриотическую позицию: «Слава им, слава Плеханову, Кропоткину, Бурцеву, кристальному Церетели, Дейчу, Брешковской и сотне врагов моих, живших тем же, чем жив я, — любовью к России». По другую сторону он поставил большевиков, чей вождь прюехал через Германию в пломбированном вагоне. Он бросил в лицо большевистским судьям: «Вы правите террюрюм над Петр(оградом), над Москвой, над 5-6 другими пунктами в России, но не над Россией. Вы не правительство, не власть, вы партия дорвавшихся до власти, а властью, а правительством будет только то, что создаст и поставит Учр(едительное) собрание, и всякая попытка ниспровергнуть эту власть, которую поставит Учр(едительное) собрание от имени всей России, такая попытка была бы государственным) преступлением и заслужила бы жесточайшей кары»¹⁰¹⁷.

Приговор суда, вынесенный 3 января 1918 г., был удивительно мягким. Пуришкевича осудили на четыре года общественно полезных работ, причем после года заключения срок превращался в условный. Остальные монархисты получили еще меньшие сроки. Через два дня большевики разогнали Учредительное собрание, а через два месяца заключили Брестский мир. Узнав о национальном позоре, Пуришкевич начертал на стенах Трубецкого бастиона гневные стихи, обращенные к русскому народу:

Народ рабов, наживы и желудка,

Ты продал Русь исконному врагу.

Тобою посланы два жалкие ублюдка Припасть с покорностью к стальному сапогу.

Они предатели, их обрекут проклятью,

Но в этот час до них мне дела нет.

Мне жалок ты, что с первой в мире ратью Ликуешь в год неизгладимых бед.

Безумством Ленина растерзана Россия,

За власть на миг она им предана.

А ты?., восторженно кричишь ему «Мессия*

Мы живы — пропадай великая страна!

Писательница Ольга Форш описывала в романе «Одетые камнем», как еще в 20-х годах старик-надзиратель водил любопытных по Трубецкому бастиону: «А глядите, на стенке Пуришкевича стихи длинно написаны и подпись: «Владимир Митрофанович, несчастный Пуришкевич, краса и гордость контрреволюции». Пуришкевичу предложили свободу в обмен на обещание не бороться против новых властей. Он отверг сделку, но все равно был амнистирован к пролетарскому празднику Первое мая. Выйдя на свободу, Пуришкевич опубликовал открытое письмо, в котором заявлял, что не простит большевикам Брестского мира. Пуришкевич некоторое время пробыл в Киеве, где правил гетман Скоропадский, а после падения гетманской власти нашел убежище на территории, подконтрольной Добровольческой армии. Пуришкевич призывал относиться к большевикам как к самому серьезному врагу: «Главная причина длительности разрушительной власти большевизма на севере заключается в твердости этой власти и волевом импульсе ее проводников. Не умея останавливаться перед препятствиями, большевизм ломает все на своем пути, идя к намеченной цели, а цель же его растление христианских народов мира, в интересах иудаизма»¹⁰¹⁸. Пуришкевич пытался наладить издание журнала «Благовест» — органа созданной им «всероссийской народно-государственной партии». Главный совет партии находился в Ялте, отделы имелись в Ростове-на-Дону, Одессе, Кисловодске. Все это дало повод командующему Добровольческой армией генералу А.И. Деникину иронически заметить, что Пуришкевич создал вокруг себя большой шум, комплектуя членов народно-государственной партии в основном из обитателей курортов.

Судя по воспоминаниям очевидцев, сталкивавшихся с Пуришкевичем в последние месяцы его жизни, лидер черной сотни до конца остался верен самому себе. То он громогласно объявлял «жидовской» умеренно-либеральную газету, то порывался избить бывшего секретаря Распутина, прижившегося в тылу Добровольческой армии. Вступив на путь открытой борьбы с большевиками, Пуришкевич вновь изменил свою тактику. Он подчеркивал, что сила большевиков заключается в твердости и неуклонном продвижении к намеченной цели. Противопоставить этому напору можно только железную волю. Компромиссы, как признал Пуришкевич, себя не оправдали. Он писал: «Всякие заигрывания с социалистами и кадетами всех мастей обречены на полный провал; они увеличат только то колоссальное море святой крови русского воинства, которое пало в гражданской войне за идею единой России». В своем публичном докладе он называл А.Ф. Керенского не иначе как Аароном Кирбасом. Один из слушателей посетовал, что не имеет под рукой брошюру Пуриш-кевича, в которой тот прочил Керенскому роль Наполеона¹⁰¹⁹. Если в начале 1918 г. Пуришкевич отказывался признать власть большевиков на том основании, что она не утверждена Учредительным собранием, то в 1919 г. он называл преступной саму мысль о созыве собрания. «Большевистская власть в России, если мы желаем спасения России, должна быть заменена властью беспощадного русскою диктатора»¹⁰²⁰.

Пуришкевич настаивал на восстановлении самодержавия, хотя у него по-прежнему не было кандидата на престол. Однажды поэт Максимилиан Волошин повстречал Пуришкевича по пути из Крыма в Новороссийск и спросил: «Я знаю, Владимир Митрофанович, что вы были постоянно монархистом. Но теперь — в настоящую минуту (июль 1919 г.) — неужели вы настаиваете на возвращении к власти династии Романовых?

— Нет, только не эта скверная немецкая династия, которая давно уже потеряла всякие права на престол.

— Но кто же тогда?

— В России сохранилось достаточно потомков Рюрика, которые сохранили моральную чистоту рода гораздо более, чем Романовы. Хотя бы Шереметевы!

Он не назвал только, кого из Шереметевых он имел в виду».

Вместе с отступавшими частями Пуришкевичу довелось стать свидетелем крушения последних надеждой успел узнать о разгроме белогвардейцев в Сибири и расстреле Колчака, но до него вряд ли дошла скорбная весточка о том, что на фронте во время отчаянной кавалерийской атаки на красноармейские позиции был зарублен его сын. Сам Пуришкевич заболел сыпным тифом, свирепствовавшим в Добровольческой армии. Разрозненные номера газет, сохранившихся с той поры, не сообщили точной даты его смерти. Известно только, что он скончался от сыпного тифа в феврале 1920 г. в Новороссийске — на одном из последних клочков русской земли, еще не подвластной большевикам. Отпевал Пуришкевича его коллега по Государственной думе архиепископ Евлогий. В том же году от тифа умер Г.Г. Замысловский, пытавшийся создать на Кавказе антисоветскую организацию.

Другой вождь черной сотни — Н.Е. Марков, в отличие от Пуришкевича, не был сторонником Учредительного собрания. Наоборот, разгон собрания и окончательная «ликвидация формальной демократии» импонировали крайне правому деятелю. Он со смаком описывал конец первого и последнего заседания Учредилки, «когда по приказу шустрого иудея Урицкого пьяный матрос Желязняков вошел в зал торжественного заседания Учредительного собрания и, хлопнув по плечу председателя», велел прикрывать лавочку. Марков подчеркивал, что народ в своей массе сочувствовал не велеречивым депутатам, а большевикам: «Для простонародья (значит — для большинства) социалисты-большевики были желаннее всех, ибо все то, что социалисты остальных мастей обещали давать лишь в постепенности и в соразмерности с остатками здравого смысла, социалисты-большевики выбрасывали сразу и без всякой соразмерности»¹⁰²¹. Воздавая должное решительности врага, Марков отказывался примириться с новой властью. Подобно Пуришкевичу, он ушел в монархическое подполье.

Во вступительной статье к одному из современных переизданий сочинений Н.Е. Маркова сообщается, что в 1917-1918 гг. он вместе с Г.Г. Замысловским создал в Петрограде конспиративную организацию «Великая единая Россия», которая действовала под видом трудовых артелей. Одновременно Марков руководил «Объединенной офицерской организацией», а также входил в комитет петроградской большевистской организации, являвшейся филиалом «Правого центра»¹⁰²².

Обо всей этой многообразной деятельности известно со слов самого Маркова, описавшего свою нелегальную жизнь в красном Петрограде. Проваленные явки, неожиданные аресты соратников, полные опасности поездки по городу, где его, по собственному выражению, знала каждая собака — даже если полностью принять на веру эти рассказы, сразу же возникает вопрос, чего добился Марков и его сторонники. Даже при беглом обзоре деятельности монархического подполья возникает сильное подозрение, что оно имело бутафорский характер.

В первые месяцы после Февральской революции, по признанию Маркова, «даже и помыслить было нельзя о начинании гражданской войны. Эти месяцы ушли на восстановление порванных связей, отыскание уцелевших и не потерявших духа людей, на уяснение дальнейших способов действий. Это было время тайного сбора «на костях» ужасного разгрома». В отличие от организации Пуришкевича, с которой никаких связей не поддерживалось, группировавшиеся вокруг Маркова монархисты заявляли о своей верности отрекшемуся императору. Летом 1917 г. Николай II вместе с супругой и детьми жил в Царском Селе. Правила и условия содержания бывшего монарха, установленные Временным правительством, нельзя было назвать тюремными. Тем не менее Марков описывал детективный сюжет: в коробке папирос царственному узнику передали записку, в которой монархисты испрашивали дозволения начать борьбу за восстановление империи. В записке говорилось, что, если государь соизволит одобрить это дело, пусть благословит его иконой. В ответ была прислана икона Николая Чудотворца с инициалами императора и императрицы. Кстати, в переписке с императрицей Марков использовал в качестве условного знака древний арийский знак свастики.

Вопрос об освобождении Николая И, как подчеркивал Марков, начал обсуждаться только с сентября 1917 г., когда царскую семью по распоряжению А.Ф. Керенского отправили в Тобольск Однако в деле спасения царя монархисты проявили полнейшую несостоятельность. Разработанный Марковым план бегства императорской семьи был полуфантастическим. Нашелся шкипер дальнего плавания, который должен был войти со своей шхуной в устье Оби, в условленном месте взять на борт императорскую семью и по Ледовитому океану вывезти ее в Европу. С реализацией плана дело обстояло еще хуже. К тому же Марков вновь столкнулся с проклятым для монархистов распутинским влиянием. Григория Распутина давно уже не было в живых, но распутинский кружок во главе с фрейлиной Анной Вырубовой продолжал существовать и по-прежнему пользовался безграничным доверием императрицы. Давая объяснения следователю НА Соколову, автору книги о гибели царской семьи, Марков вспоминал: «...мне из кружка Вырубовой было дано понять, что мы совершенно напрасно пытаемся установить связи с царской семьей посылкой наших людей; что там на месте работают люди Вырубовой; что мы напрасно путаемся в это дело...* В Тюмени у распутинцев был свой представитель — некий Б.Н. Соловьев, женатый на дочери Г.Е. Распутина. Посланный Марковым корнет НЛ. Седов попал под влияние распутинского зятя, обстановки на месте не разведал и в итоге утерял связь с организацией. Для его розыска пришлось послать второго человека — корнета С. Маркова, пасынка известного черносотенными взглядами ялтинского градоначальника ИА Думбадзе. Но он также ничего не сделал и даже не добрался до Тобольска.

Впоследствии, уже в эмиграции, между Марковым-«маленьким» (корнетом) и Марковым-«большим» развернулась острая полемика. Корнет С. Марков написал книгу «Покинутая царская семья*, в которой обвинял своего однофамильца в том, что он ввел в заблуждение императрицу Александру Федоровну, уверяя ее через доверенных посредников, что монархическая организация очень сильна и «сможет совершить в Петербурге переворот, освободить государя и восстановить его на престоле, а в случае его отказа обеспечить трон наследнику». Марков-*болыной» и его сторонники, напротив, утверждали, что вовсе не они, а Марков-«маленький», распутинский зять Соловьев и прочие авантюрные личности врали им и царице, что вокруг Тобольска якобы собраны целые кавалерийские полки, ждущие сигнала, чтобы в любую минуту спасти августейшую семью. Сейчас уже невозможно точно установить, кто был прав в этом споре, но параллели напрашиваются сами собой. Когда Николай II царствовал, его убеждали в том, что черносотенные союзы спасут монархию. Когда он отрекся и был лишен свободы передвижения, его продолжали вводить в заблуждение сообщениями о верных монархистах, готовых спасти и его, и монархию.

Между прочим, Н.Е. Марков сам поведал о том, чего стоили высокопоставленные монархисты. Присягавшие отдать жизни за царя, они не захотели дать даже денег для его спасения. Бывший лидер черносотенцев с горечью вспоминал: «Зубы скрипят от бешенства, когда вспоминаешь эти неизбывные поиски помощи своему Государю, эти просьбы подачек — Царя ради, эти наглые лица недавних царских блюдолизов, всем благосостоянием, всем существованием своим исключительно обязанных Царской власти и так подло ей изменивших. Не могу забыть их гнусных сцен, когда титулованные и сановные предатели со смаком лягали ослиными копытами лик поверженного царственного Льва... Целые месяцы уходили, пока удавалось наскрести сколько-нибудь заметную сумму, но и эти небольшие суммы собирались отнюдь не среди богатых, не среди купцов 1-й гильдии, не среди владельцев фабрик, не среди русской аристократии. Иные звездоносные «монархисты» не только ничего не давали на дело спасения своего законного Государя, но даже отказывались меня видеть из боязни общением с подпольным деятелем скомпрометировать свою репутацию. Когда летом и осенью 1918 года я видел на улицах многих из этих черствых и неблагодарных себялюбцев, стадами гонимых в Кресты и Дерябинку, когда я каждый день слышал о расстрелах то того, то другого, когда я читал большевистские декреты о вскрытии и уплотнении богатых квартир, я не ужасался, я не жалел, злорадствовал и говорил: «По делам горе и мука!»¹⁰²³

При большевиках условия содержания царской семьи значительно ужесточились, а весной 1918 г. Николая вместе с женой и детьми увезли в Екатеринбург. Дом Ипатьева, где поселили царскую семью, тщательно охранялся, и всякие контакты с пленниками были затруднены. Н.Е. Марков сообщал, что в конце концов ему удалось окольными путями направить в Екатеринбург восемнадцать офицеров, но сам же признавал: «Попытка эта, конечно, не была надлежаще оборудована, и шансов на успех было мало». Драматическую ноту во всю историю вносит то обстоятельство, что преувеличенные слухи о монархическом заговоре ускорили кровавую развязку.

Трагедия царской семьи разворачивалась на фоне наступления чехословацкого корпуса, выступившего против большевиков. На тот момент Советская власть не имела сильной армии, и чешские отряды брали один город за другим. При отступлении большевики спешили расправиться со всеми, кого подозревали в связях с Романовыми. В реке был утоплен тобольский епископ Гермоген (Долганев), некогда пытавшийся избавить царскую семью от распутинского влияния и оставшийся верным монарху до конца. Прологом трагедии стало убийство в Перми младшего брата царя Михаила Александровича в ночь с 12 на 13 июня 1918 г. Характерно, что, по официальному сообщению, Михаил был похищен «организованной бандой белогвардейцев», якобы предъявивших поддельные мандаты. На самом деле последний император из династии Романовых был увезен председателем местного совета, начальником милиции и чекистами. За городом Михаила Александровича и его личного секретаря застрелили из наганов, тела завалили хворостом, а потом закопали.

Месяцем спустя пришел черед царской семьи. Чекист Я.М. Юровский, непосредственно руководивший казнью, писал, что в половине второго ночи 18 июля 1918 г. охрана дома Ипатьева разбудила Николая, его жену, сына Алексея, четырех дочерей и нескольких приближенных. Им объяснили, что в городе началась стрельба и для безопасности необходимо спуститься в подвальное помещение. Когда всех завели в подвал, Юровский наскоро объявил, что Уралисполком постановил их расстрелять. Николай успел только переспросить: «Что? Что?», как охрана открыла беспорядочную стрельбу Николай, Александра и одна из их дочерей были убиты наповал. Мальчика, стонавшего в луже крови, Юровский добил двумя выстрелами из нагана, а трех его сестер расстрельная команда заколола штыками. Тела казненных были вывезены за город, сожжены, облиты серной кислотой и зарыты в болоте.

На следующий день произошла расправа над старшей сестрой императрицы Елизаветой Федоровной, великими князьями Сергеем Михайловичем, тремя взрослыми сыновьями великого князя Константина Константиновича — Иоанном, Игорем и Константином, князем императорской крови Владимиром Па-леем и их приближенными, содержавшимися в уральском городке Алапаевске. Их рассадили по подводам, якобы для переезда в другое место, но по дороге свернули к заброшенной шахте и там убили. Когда большевики были выбиты из Алапаевска, медицинская экспертиза показала, что застрелен был только князь Сергей Михайлович, остальных сбросили в семидесятиметровую шахту живыми, а для верности кинули вслед гранаты.

Большевистское правительство возвестило всему миру о казни бывшего императора, заявив, что это произошло якобы после раскрытия контрреволюционного заговора с целью вырвать тирана из рук советов. Цареубийство было ужасающим преступлением в глазах монархистов. Но было бы ошибочно считать, что весь русский народ как один человек содрогнулся при известии о смерти помазанника Божьего. О равнодушии или даже об одобрении убийства свидетельствуют многие лица, в чьей объективности не приходится сомневаться. Так, бывший председатель Совета министров граф В.Н. Коковцов, живший в то время в Петрограде, вспоминал: «В день напечатания известия я был два раза на улице, ездил в трамвае и нигде не видел ни малейшего проблеска жалости или сострадания. Известие читалось громко, с усмешками, издевательствами и самыми безжалостными комментариями... Какое-то бессмысленное очерствение, какая-то похвальба кровожадностью. Самые отвратительные выражения: «давно бы так», «ну-ну, поцарствуй еще», «крышка Николашке». «Эх, брат Романов, доплясался» — слышались кругом, от самой юной молодежи, а старшие либо отворачивались, либо безучастно молчали*¹.

Объявив о казни Николая, большевики приняли меры, чтобы скрыть известие о зверской расправе над женщинами и детьми. Официально было заявлено, что Александра Федоровна с детьми якобы находятся в руках Советов и укрыты в надежном месте. Эта ложь прозвучала из уст председателя ВЦИК Я.М. Свердлова даже на заседании Совнаркома. Правду знали только самые доверенные лица из большевистской верхушки. Много лет спустя Троцкий рассказал в своем дневнике о беседе со Свердловым: «..л спросил мимоходом: «Да, а где царь?» — «Кончен, — ответил он, — расстрелян*. — «А семья где?» — «И семья с ним». — «Все?» — спросил я, по-видимому, с оттенком удивления «Все! — ответил Свердлов. — А что?» Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил. «А кто решал?» — спросил я. — «Мы здесь

' Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания. 1903-1919. М., 1992. Кн. 2. С 393.

решали. Ильич считал, что нельзя оставлять им живого знамени, особенно в наших условиях»¹⁰²⁴.

Показательно, что большевики, с легкостью принимавшие решения об уничтожении ни в чем не повинных людей, впадали в ярость, когда дело касалось их собственной безопасности. В конце августа 1918 г. в Москве был ранен В.И. Ленин, а в Петрограде убит председатель петроградской ЧК М.М. Урицкий. В ответ был объявлен «красный террор». Петроградская «Красная газета» угрожала: «Сотнями будем мы убивать врагов. Пусть будут это тысячи, пусть они захлебнутся в собственной крови. За кровь Ленина и Урицкого пусть прольются потоки крови, больше крови, столько, сколько возможно». Ей вторили московские «Известия»: «Пролетариат ответит на поранение Ленина так, что вся буржуазия содрогнется от ужаса»¹⁰²⁵.

На вождя большевиков Ленина покушалась правая эсерка Фанни Каплан, бывшего меньшевика Моисея Урицкого застрелил беспартийный социалист Леонид Каннигесер. Черносотенцы меньше, чем кто-либо, могли быть обвинены в причастности к этим террористическим актам. Тем не менее среди 500 заложников (официальные и весьма преуменьшенные цифры), казненных в отместку за эсеровское покушение, были видные деятели крайне правого лагеря. Ночью 23 августа (5 сентября) на Ходынском поле были расстреляны протоиерей И.И. Восторгов, бывшие министры И.Г. Щегловитов, НА Маклаков, АН. Хвостов. Вместе с ними расстреляли АД. Протопопова, бывшего директора департамента полиции С.П. Белецкого, епископа Селингинского Ефрема, а также ксендза И. Лютостан-ского, автора обличительных трудов о талмуде. Документированного описания казни не сохранилось, но, по некоторым свидетельствам (возможно, апокрифическим), всем жертвам разрешили помолиться и попрощаться друг с другом. Все встали на колени, и полилась горячая молитва, после чего все подходили под благословение духовных лиц. Первым подошел к могиле протоиерей Восторгов. «Я готов», — сказал он конвою. Палач подошел к нему со спины вплотную, взял его левую руку, завернул за поясницу и, приставив к затылку револьвер, выстрелил, одновременно толкнув отца Иоанна в могилу. Другие палачи приступили к остальным своим жертвам»¹⁰²⁶.

Долгое время не было точных сведений об обстоятельствах гибели основателя Союза русского народа А.И. Дубровина. Большая советская энциклопедия сообщала, что он был расстрелян осенью 1918 г. «за антисоветскую деятельность». Сравнительно недавно исследователи, имеющие доступ к Центральному архиву ФСБ, обнародовали материалы, проливающие свет на судьбу вождя черной сотни¹⁰²⁷. В мае 1917 г. Дубровин был освобожден Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства, не нашедшей нарушения уголовных законов в его политической деятельности. Однако у Чрезвычайной комиссии, созданной большевиками, на сей счет имелось иное мнение. Удивительно, что Дубровин довольно долго избегал ареста. Он переехал в Москву и служил врачом в Лефортовской советской амбулатории. В октябре 1920 г. Дубровин был арестован сотрудниками Особого отдела ВЧК в Москве по обвинению в том, что «с 1905 по 1917 г. являлся председателем «Союза Русского Народа», который боролся с освободительным движением в России». Доставленный на Лубянку, он пытался апеллировать к следователям и судьям в одном лице, выражая надежду, что «предержащее советское правительство стоит выше мести людям за прежние убеждения и деятельность». Но судьба его была предрешена заранее. Следственное дело № 4118 в отношении АИ. Дубровина свидетельствует, что его допрашивали на Лубянке лично В.Р. Менжинский и МЛ. Лацис. Уже через день после предъявления обвинения следователь Особого отдела ВЧК Фельдман, называя Дубровина «гнусным стариком», который «производит отвратительное впечатление на всех, кто с ним сталкивался», вынес заключение по делу и предложил расстрелять бывшего председателя Союза русского народа. На следственном деле Дубровина имеется и резолюция небезызвестного Генриха Ягоды, разрешающая поставить вопрос на рассмотрение Президиума ВЧК 21 апреля 1921 г. Президиум ВЧК постановил расстрелять Дубровина. Сведений о дате приведения приговора в исполнение и месте захоронения в Центральном архиве ФСБ России не имеется.

Еще меньше известно об обстоятельствах гибели ближайшей сотрудницы Дубровина казначея Главного совета Союза русского народа ЕА Полубояриновой (расстреляна в Петрограде), председателя фракции крайне правых IV Государственной думы профессора С.В. Левашова (убит или расстрелян летом 1919 г.), бывшего председателя Московского губернского отдела Союза русского народа Н.Н. Ознобишина (взят в заложники и расстрелян в 1918 г.), одного из руководителей московских монархистов М.В. Гйевушева, председателя Одесского отдела Союза русского народа графа АИ. Ко-новницына (расстрелян в своем имении в 1919 г.), председателя Отечественного патриотического союза В.Г. Орлова. Репрессии коснулись черносотенных идеологов и публицистов. Приват-доцент Б.В. Никольский после революции читал лекции в военно-научной секции Всеобуча, но это его не спасло. В 1919 г. он был взят в заложники и расстрелян. Его богатейшая библиотека была конфискована и разделена между несколькими государственными книгохранилищами. В 1919 г. был расстрелян П.Ф. Булацель. В Харькове расстреляли бывшего председателя фракции крайне правых АС Вя-зигина. По постановлению Петроградской чрезвычайной комиссии были расстреляны бывшие сотрудники «Русского знамени» И.В. Ревенко, Л.Н. Бобров, В.Н. Мухин, АД Гарявин, НА Ларин и другие. Вместе с ними расстреляли художника Луку Злотникова, кандидата в члены Главной палаты Союза Михаила Архангела и автора обложки «Книги русской скорби».

Расстрел Л.Т. Злотникова и сотрудников «Русского знамени» был связан с прокламацией «каморры народной расправы». В мае 1918 г. «Правда* опубликовала полученное по почте «Предписание Главного Штаба «Каморры Народной Расправы» всем представителям домовых комитетов». Текст гласил: «Милостивый государь. В доме, в котором вы проживаете, наверное, есть несколько большевиков и жидов, которых вы знаете по имени, отчеству и фамилии. Знаете также № № квартир, где эти большевики и жиды поселились, и № № телефонов, по которым они ведут переговоры. Знаете также, может быть, когда они обычно бывают дома, когда и куда уходят, кто у них бывает и тд. Если вы ничего этого не знаете или знаете, но не все, то «Каморра Народной Расправы» предписывает вам немедленно собрать соответствующие справки и вручить их тому лицу, которое явится к вам с документами от имени Главного Штаба «Каморры Народной Расправы». Справки эти соберите в самом непродолжительном времени, дабы все враги Русского Народа были на учете, и чтобы их всех, в один заранее назначенный день и час, можно было перерезать».

Чекисты быстро вышли на автора прокламации, которым оказался Злотников. Он признался, что отпечатал прокламацию на пишущей машинке и заказал печать «каморры*. Он заявил на допросе в ЧК «Вся организация «Каморры Народной Расправы» заключается лишь во мне одном: я ее председатель, я ее секретарь, я и распространитель*. Однако он категорически отказался назвать место, где печатал прокламации, а также фамилии людей, которым передал прокламации.

Поклонники конспирологии утверждают, что Злотников пал жертвой чекистской провокации, инспирированной лично председателем Петроградской ЧК Моисеем Урицким¹⁰²⁸. Якобы чекистский агент передал художнику сфабрикованную прокламацию от имени несуществующей организации, чтобы обвинить невинных людей в антисемитизме и начать массовые расправы. Мне представляется, что провокации в данном случае не было. «Каморра народной расправы» — безусловно изобретение Злотникова, причем давнее. Достаточно вспомнить, что сатирическая «Виттова пляска», для которой он рисовал свои карикатуры, издавалась от имени «Каморры». Луку Злотникова, всю жизнь исповедовавшего антисемитские взгляды, не было нужды провоцировать на издание антисемитской прокламации. Конечно, это был бессмысленный и очень опасный шаг, но вряд ли следует требовать от художника расчетливости и осторожности. Кроме того, надо учитывать фактор времени. Злотников распространял свою прокламацию и был арестован в мае 1918 г. В это время большевики аминистировали Пуришкевича и вели себя сравнительно мирно. Злотников тоже мог рассчитывать на снисхождение, он наивно упрашивал чекистов поскорее передать его дело в суд, наверное, полагая, что будет оправдан или приговорен к небольшому сроку наказания. После убийства Урицкого и объявления красного террора все изменилось. Художнику уже нечего было надеяться на спасение.

Впрочем, иногда чудо происходило. Так было с престарелым историком Иловайским. Он спасся благодаря решительности своей внучки Марины Цветаевой. Узнав о том, что ее дедушка попал в ЧК, она разыскала шапочного знакомого, крупного большевистского деятеля, которого в своих воспоминаниях именует «Икс»: «Нечего сказать, хороши ваши большевики, — столетних стариков арестовывают!» — «Каких еще стариков?» — «Моего деда Иловайского». — «Иловайский — ваш дед?» — «Да». — «Историк?» — «Нуда, конечно». — «Ноя думал, что он давно умер». — «Совершенно нет». — «Но сколько же ему лет?» — «Сто». — «Что?» Я, сбавляя: «Девяносто восемь, честное слово, он еще помнит Пушкина». — «Пом-нит Пуш-кина?! — И вдруг, заливаясь судорожным, истерическим смехом: — Но эт-то же — анекдот... Чтобы я... я... историка Иловайского!! Ведь я же по его учебникам учился, единицы получал...» — «Он не виноват. Но вы понимаете, что это неприлично, что смешно как-то — то же самое, что арестовать какого-нибудь бородинского ветерана». — «Да (быстро и глубоко задумывается) — это-то — действительно... Позвольте, я сейчас позвоню... — Из деликатности отхожу и уже на лестнице слышу имя Дзержинского, единственного друга моего Икса. — Товарищ., недоразумение... Иловайского... да, да, тот самый... представьте себе, еще жив...*. Через неделю двоюродный брат сообщил, что ходатайство увенчалось успехом: «Ну, Марина, молодец твой Икс! Выпустил деда». — «Знаю». — «фи недели просидел. Ругается!» — «А ты сказал, через кого?» — «Да что ты!» — «Напрасно, непременно передай, что освободил его из плена еврей Икс». — «Да что ты, матушка, он, если узнает — обратно запросится!»¹⁰²⁹

Но такой благополучный исход был редчайшим исключением. Мы не знаем полного мартиролога черносотенцев. Неизвестна судьба большинства председателей губернских и уездных отделов монархических организаций, не говоря уже о рядовых черносотенцах. Сумели ли они скрыться или погибли — сведений об этом не сохранилось или они по-прежнему недоступны историкам. Немало черносотенцев погибли от рук бандитов и грабителей, стали жертвами шальных пуль, скончались от болезней, голода и лишений, которые принесла Гражданская война.

В 1919 г. кара постигла Веру Чеберяк, главную свидетельницу по делу Бейлиса. Говорили, что эта фантастическая женщина якобы вошла в состав какого-то местного совета, но была опознана. Один из чекистов вспоминал: «Веру Чеберяк допрашивали все евреи-чекисты». При этом комендант ЧК Фаерман «над ней издевался, срывая с нее верхнее платье и ударяя дулом револьвера... Она отвечала: «Вы можете со мною делать что угодно, но я что говорила... от своих слов и сейчас не откажусь»¹⁰³⁰. Вера Чеберяк была расстреляна, позже расстреляли ее брата Петра Сингаевского, тоже участвовавшего в процессе Бейлиса. Главный обвинитель на процессе прокурор О.О. Виппер был судим Московским революционным трибуналом и отправлен в концентрационный лагерь. С учетом того, что ранее был расстрелян И.Г. Щегловитов, может сложиться впечатление мести за дело Бейлиса. С другой стороны, в действиях киевской ЧК трудно было найти логику. Чекисты расстреляли бывшего киевского губернатора Н.И. Суковкина, который был противником ритуальной версии, причем расстреляли, несмотря на письма евреев в его защиту. Был расстрелян весь состав киевского окружного суда, оправдавший Бейлиса.

Таким образом, нет фактов, что чекисты с особой жестокостью относились именно к членам крайне правых союзов. Красный террор обрушился на всех подряд, и это, кстати говоря, предсказывали наиболее дальновидные из черносотенцев. За несколько месяцев до Февральской революции П.Ф. Булацель обращался к противникам самодержавия: «Вы готовите могилу не только «старому режиму», но бессознательно вы готовите могилы себе и миллионам ни в чем не повинных граждан. Вы создадите такие погромы, такие варфоломеевские ночи, от которых содрогнутся даже одержимые революционною манией демагоги бунта, социал-демократии и трудовиков!»¹⁰³¹ Так и получилось. Вместе с черносотенцами в могилы были отправлены десятки тысяч кадетов и социалистов, бывших помещиков и крестьян, православных священников и лютеранских пастырей, русских, евреев, представителей всех национальностей и сословий.

Следует добавить, что большевики скопом зачисляли в «черносотенцы» всех, кто не только отрыто, но хотя бы потенциально мог выразить несогласие с их политикой. Например, в марте 1922 г. Ленин требовал сурово наказать «шуйских мятежников», осмелившихся протестовать против изъятия церковных ценностей. Вождь большевиков распорядился, чтобы судебный процесс «был проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи»¹⁰³². Приказ вождя большевиков был выполнен, но среди осужденных не оказалось ни одного члена Союза русских православных людей в г. Шуе и уездах, и наоборот, расстрелян был священник IL Светозаров, который до революции боролся с шуйскими черносотенцами.

Подавляющее большинство черносотенцев были расстреляны, несмотря на то что они не принимали активного участия в борьбе против советской власти. Нельзя приписать черносотенной пропаганде и вспышки антисемитизма, проявившиеся в годы Гражданской войны. Летом 1917 г. Н.Е. Марков возмутил следователей Чрезвычайной следственной комиссии циничными рассуждениями, что еврейские погромы были до Союза русского народа и «будут после его закрытия». Он как в воду глядел. В 1919 г. по украинским городам и местечкам прокатились еврейские погромы, многократно превзошедшие по жестокости и количеству жертв дореволюционные погромы. Погромы были допущены украинскими социалистами и националистами, которых до революции преследовали «истинно русские».

Несколько бывших черносотенцев пошли на службу к большевикам. В одной из предыдущих глав уже рассказывалось о Сергее Т^уфанове, бывшем иеромонахе Илиодоре, который пытался совершить «церковную революцию», но был вынужден покинуть пределы советской России. На путь сотрудничества с Советской властью вступил бывший товарищ председателя Союза русского народа А.И. Соболевский. Недаром он восхищался решительностью большевиков. Соболевский, как действительный член Петербургской академии наук, автоматически стал советским академиком. От политической деятельности он полностью отошел и в 20-х годах опубликовал несколько специальных научных монографий по топонимике и этнографии. Бывший деятель Русского Собрания НА Энгельгардт жил в Ленинграде, занимался литературным трудом. «Охранительной грамотой» для него служили цитаты из сочинений В.И. Ленина, который высоко ценил «Письма из деревни», написанные его отцом. Для некоторых членов Русского Собрания, например военного инженера В.К Величко, сотрудничество с новой властью закончилось трагически. Он погиб по ложному обвинению.

ЧЕРНОСОТЕНЦЫ В ИЗГНАНИИ

Монархическая эмиграция с ее многочисленными направлениями и ответвлениями — это отдельная тема, заслуживающая специальной монографии. Поэтому лишь вкратце упомянем о судьбе некоторых крайне правых деятелей, нашедших убежище за рубежом. Прежде всего следует сказать о православных иерархах, чьи имена в царской России ассоциировались с черносотенцами и русскими националистами.

Архиепископ Антоний (Храповицкий) после падения самодержавия проявил себя одним из наиболее последовательных сторонников восстановления патриаршества Помимо исключительного церковного значения избрание патриарха имело важный политический смысл, так как при отсутствии царя именно патриарх становился символом древнерусских государственных традиций. На поместном соборе, собравшемся в Москве, Антоний получил абсолютное большинство голосов, но архиереи решили положиться на волю Божью и избрать патриарха при помощи жребия. 5 (18) ноября 1917 г. жребий пал на митрополита Тихона, ставшего первым патриархом Московским и всея Руси после более чем двухвекового перерыва. До революции политические убеждения будущего патриарха можно было определить как черносотенные, и он в бытность архиепископом Ярославским даже являлся почетным председателем одного из отделов Союза русского народа.

В 1918 г. Антоний был избран митрополитом Киевским на место митрополита Владимира, убитого ма-тросами-болыпевиками. Вскоре большевиков сменил гетман Скоропадский, а его в свою очередь — Симон Петлюра. Для истинно русских, как называли себя черносотенцы, украинские националисты были не менее опасны, чем большевики. Петлюровцы не собирались терпеть в Киеве православных иерархов, не поддерживавших идею независимости Украины и автокефально-сти украинской церкви. Митрополит Антоний, архиепископ Евлогий и архимандрит Виталий (создатель Почаевского союза русского народа) были арестованы петлюровцами и заточены в униатском монастыре в Га лиции. Через некоторое время украинский плен сменился польским, но это не облегчило положения арестованных, так как поборники единства и неделимости России представляли угрозу для Польши, только-только выделившейся из состава империи. Митрополит Атоний на латыни пытался апеллировать к кардиналу Сапеге, говоря: «Мы добровольно отдали себя в руки поляков, надеялись на их великодушие, а к нам отнеслись, как к преступникам. У нас, на Кавказе, есть дикое, разбойничье племя ингушей: если кто добровольно отдается под их покровительство, тот человек для них

священный. А с нами поляки не так..» Кардинал ответил ему, что черносотенных владык держат под стражей для их же безопасности — иначе толпа растерзает их из ненависти.

Только вмешательство дипломатических представителей Антанты привело к освобождению православных иерархов. Они были отправлены в белую армию под защиту генерала А.И. Деникина. Митрополит Антоний еще успел на короткое время вернуться в Киев, архиепископ Евлогий так и не добрался до своей епархии ввиду начавшегося отступления белых. После поражения белого движения началась их эмигрантская судьба.

Митрополит Антоний председательствовал на общецерковном заграничном собрании, созванном в ноябре-декабре 1921 г. в сербском городе Сремские Кар-ловцы. Собрание (позже переименованное в Русский Всезаграничный Церковный Собор) положило начало длительному разделению Русской православной церкви под управлением патриарха Московского и зарубежной православной церкви. С одной стороны, расхождение имело канонический характер, так как карло-вацкое собрание, формально признавая высшую власть патриарха Московского и всея Руси, образовало особое высшее церковное управление за границей под председательством митрополита Антония, который без ведома и согласия патриарха Тихона был назван его заместителем. Под влиянием монархистов, верховодивших на общецерковном собрании, было принято «Послание чадам русской православной церкви, в рассеянии и изгнании сущим», в котором говорилось, что Господь «вернет на всероссийский престол Помазанника, сильного любовью народа, законного православного царя из дома Романовых». В специальном послании государствам — участникам Генуэзской мирной конференции говорилось: «Народы Европы! Народы Мира! Пожалейте наш добрый, открытый, благородный по сердцу русский народ, попавший в руки мировых злодеев! Не поддерживайте их, не укрепляйте их против ваших детей и внуков! А лучше помогите честным русским гражданам. Дайте им в руки оружие, дайте им своих добровольцев и помогите изгнать большевиков — этот культ убийства, грабежа и богохульства — из России и всего мира». С такими призывами согласились не все участники карловацкого собрания. Часть членов собрания уклонилась от участия в голосовании, сделав заявление, что «постановка вопроса о монархии... носит политический характер и как таковая обсуждению церковного собрания не подлежит», а архиепископ Евлогий призывал не ставить под удар церковь в России. Однако радикально настроенное большинство настояло на своем.

Патриарх Тихон издал указ, гласивший: «Я признаю Карловацкий собор заграничного духовенства и мирян не имеющим канонического значения и послание его о восстановлении династии Романовых и обращение к Генуэзской конференции не выражающими официального голоса Русской Церкви». Патриарх упразднил высшее церковное управление за границей. Сначала митрополит Антоний собирался подчиниться. Более того, он хотел отказаться от политической деятельности, снять с себя сан митрополита и провести остаток жизни простым монахом в Афонском монастыре. Но этим намерениям не суждено было исполниться. Епископы подчинились указу только формально. Выразив сыновье почтение патриарху, они распустили высшее церковное управление и тут же создали архиерейский Синод во главе с тем же митрополитом Антонием. Таким образом, центр управления зарубежной церковью в Сремских Карловцах полностью сохранялся, хотя и под иным наименованием.

Антоний и его коллеги по Синоду считали, что патриарх Тихон, находящийся во власти воинствующего атеистического режима, не может быть полностью свободен в своих решениях. В качестве веского подтверждения своих подозрений они указывали на тот факт, что буквально на следующий день после опубликования указа святейший патриарх был взят под домашний арест. С точки зрения советских властей, за патриархом уже числилось множество прегрешений, а последней каплей, переполнившей чашу терпения большевиков, стал протест церковных иерархов против изъятия церковных ценностей. Московский ревтрибунал постановил привлечь «граждан Белавина и Феноменова, именуемых организацией православной иерархии, первый — патриархом Тихоном, второй — архиепископом Никандром, к судебной ответственности».

Из Донского монастыря патриарха Тихона привозили на допросы на Лубянку. Через год патриарх обратился в Верховный Суд РСФСР с покаянным заявлением: «Будучи воспитан в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я действительно был настроен к советской власти враждебно, причем враждебность из пассивного состояния временами переходила к активным действиям, как то: обращение по поводу Брестского мира 1918 г., анафематствование в том же году власти, и, наконец, воззвание против декрета об изъятии церковных ценностей в 1922 г... Признавая правильность решения суда о привлечении меня к уголовной ответственности... за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в своих поступках против государственного строя и прошу Верховный Суд изменить мне меру пресечения, т.е. освободить меня из-под стражи. При этом я заявляю Верховному Суду, что отныне я Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и от внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции».

Зарубежный Синод отнесся к заявлению патриарха, как к исторгнутому силой. В свою очередь советские газеты выражали сомнение в искренности черносотенного духовенства. Газета «Известия» сообщала, что патриарх якобы направил митрополиту Антонию тайное послание по поводу своего отмежевания: «Я написал это для властей, а ты сиди и работай». «И Антоний, — подчеркивали «Известия», — действительно работает, издает от имени организованного им в Сербии синода «Церковные Ведомости*, в которых печатает небылицы о том, как советская власть травила патриарха»¹⁰³³. Скорее всего, упоминание о письме являлось пропагандистской уловкой, хотя митрополит Антоний действительно пытался объяснить эмигрантской пастве позицию патриарха: «Может быть, кто скажет: но ведь Патриарх знает, что так называемая гражданская власть в России враждебна Христу и всякой вообще религии, что она состоит на 85 процентов из христоненавист-ников-иудеев, точнее сказать безбожников, а разве не под безбожною властью были древние христиане, святые мученики, святые апостолы и, наконец, Христос Спаситель, повелевший выплачивать подати безбожному язычнику Пилату. И однако ни мученики, ни апостолы не боролись против безбожной власти, а, наоборот, требовали к ней послушания, когда не было возможности низвергнуть ее военной силой и заменить властью справедливой...»

В апреле 1925 г. патриарх Никон скончался от нефрита. После его смерти было опубликовано «Завещательное послание», в котором советская власть называлась действительно народной, а потому непоколебимой. От зарубежных епископов завещание требовало «иметь мужество вернуться на Родину и сказать правду о себе и Церкви Божией». Зарубежный синод объявил завещание патриарха как подложное. Окончательный разрыв зарубежного синода с московской патриархией произошел после издания в 1927 г. митрополитом Сергием (Страгородским), тогдашним заместителем местоблюстителя патриаршего престола и будущим патриархом, декларации о лояльности советской власти. От заграничных епископов потребовали дать подписку в том, что они не допустят в своей деятельности «ничего такого, что может быть принято за выражение нелояльности советскому правительству». Такая подписка была совершенно неприемлема для монархически настроенного эмигрантского духовенства. Архиерейский собор Русской православной церкви за рубежом постановил, что прекращает всякие отношения с московской церковной властью «ввиду невозможности нормальных отношений с нею и ввиду порабощения ее безбожной властью». Юридическое оформление разрыва произошло в 1934 г., когда из Москвы пришел указ о запрещении в священнослужении карловацких иерархов и предании митрополита Антония суду будущего собора. Митрюполит Антоний скончался в 1935 г., до конца оставшись непримиримым врагом советской власти и «сергианской ер>еси», в которую, по обвинению карловчан, впала Русская православная церковь под гнетом большевиков. При преемниках Антония управление зарубежной церковью было перенесено из Югославии в США. Вопрос о возвращении Русской православной церкви за рубежом в ведение московской патриарх™ остается открытым до сих пор. Многие десятилетия эмигрантское духовенство выдвигало в качестве непременного условия объединения осуждение «сергианства», покаяние за малодушное сотрудничество с советской властью, признание святыми Николая II и других новомучеников. Только в последнее время в этом деле наметился некоторый прогресс, хотя разногласия еще далеко не преодолены.

Следует отметить, что сама зарубежная церковь не избежала раскола — так называемого евлогианства. Архиепископ Евлогий не разделял крайних монархических воззрений карловчан. В сане митрополита (с 1922 г.) Западной Европы он обосновался в Париже, где его поддерживали либеральные общественные и церковные деятели П.Б. Струве, С.Н. Булгаков, А.В. Карташев и другие. Митрополит Евлогий провозгласил отказ от политики и вышел из подчинения карловацкого синода. Вместе с тем он отказался подчиняться московскому синоду, перейдя под юрисдикцию константинопольского патриарха. В годы Второй мировой войны митрополит Евлогий проявил себя пламенным русским патриотом. Как и многие деятели эмиграции, он отказался в какой-либо форме сотрудничать с нацистами и возносил молитвы за победу русского оружия. Помощница престарелого владыки вспоминала, с каким ликованием он следил за вступлением Красной Армии в Берлин: «В один из этих победно-финальных дней я застала Владыку счастливым, сияющим, вокруг него лежали газеты, в руках был иллюстрированный журнал,-он любовался портретами советских маршалов... — Смотрите, смотрите, подлинные орлы... Вот этот на Кутузова похож, а вот — Багратион, а вот этот — Барклай... Какие молодцы! Какие лица! Благообразные, волевые, умные... — с веселой улыбкой говорил он».

После войны митрополит Евлогий вернулся в подчинение московской патриархии и получил советский паспорт. Он умер в 1946 г. советским гражданином.

В мирской среде кипели не менее бурные страсти, чем среди зарубежного духовенства. Оказавшись вдали от родины, эмигранты не забыли прежних политических счетов. Либералы и социалисты, осуждая Октябрьскую революцию, по-прежнему исповедовали идеалы Февраля, тогда как для крайне правых катастрофа началась с отречения царя. Дискуссии по этому поводу выходили за рамки словесной перепалки Во время публичной лекции профессора Милюкова в зале Берлинской консерватории на него было совершено покушение бывшим членом Союза русского народа П.Н. Шабельским-Бором (до революции его родители часто публиковали статьи в «Русском знамени*). Со словами «Я мщу за царскую семью» черносотенец расстрелял два револьвера, но в цель не попал (возможно, потому, что находился под воздействием кокаина). Вместо Милюкова случайной жертвой пули стал другой видный кадет — ВД Набоков.

В мае 1921 г. наиболее радикальные элементы монархической эмиграции собрали съезд в баварском городке Рейхенгале, на котором был избран Высший монархический совет под председательством Н.Н. Маркова. В Высший монархический совет, базировавшийся в Берлине, входили такие известные лица, как бывший председатель Совета министров А.Ф. 'фепов, бывший саратовский губернатор князь АА Ширинский-Ших-матов, бывший депутат Государственной думы В.Н. Кру-пенский, бывший сенатор АА Римский-Корсаков, князь ПА Оболенский, профессор НД Тальберг и другие.

Более тридцати представителей совета участвовали в уже упоминавшемся соборе в Сремских Карловцах в ноябре 1921 г. и придали ему политический оттенок. Об атмосфере острой нетерпимости, которую внесли монархисты, лучше всего свидетельствует демонстративное изгнание с собора бывшего председателя Государственной думы М.В. Родзянко, обвиненного в измене монархии. Архиепископ Евлогий вспоминал, что монархисты были хозяевами положения на соборе. Архиепископ безуспешно пытался отговорить их от резких политических демаршей, чтобы не осложнять положение духовенства в советской России: «Я уговаривал наиболее влиятельных монархистов: «Поберегите Церковь, Патриарха... Заявление несвоевременно. Из провозглашения ничего не выйдет. А как мы отягчим положение! Патриарху и так уже тяжело...» Марков обратился ко мне: «Что с вами? какая перемена!..» Единомышленники его тоже яростно на меня напали». В 20-х и 30-х годах Высший монархический совет играл весьма влиятельную роль в деятельности карловчан. Поскольку архиерейский синод собирался в Сремских Карловцах всего лишь раз в год, фактическое управление зарубежной церковью сосредоточилось в руках членов Высшего монархического совета Н Д Тальберга и его единомышленников.

Однако Высшему монархическому совету не удалось добиться монопольного положения в эмигрантской монархической среде, разделенной на противоборствующие группировки. Многие эмигранты считали сторонников Маркова бесполезным балластом. Так, известный философ ИА Ильин констатировал: «Монархисты марковского толка готовятся грубо и демагогично возглавить в России назревающую стихию отчаяния, злобы и антисемитизма. Планомерно работать не умеют и не собираются, денег не имеют... Атмосфера Высшего Монархического Совета есть атмосфера Маркова. Он силен волею и темпераментом и грубо умен и грубо хитер, интрига его топорна, очень властолюбив и малообразован; одержим антисемитизмом и массобоязнью, в экономике не понимает ничего и творческих идей не имеет, духовная культура за пределами православия для него почти не существует, это не вождь и не строитель, а трибун и демон с черным блеском в зрачке. Если возникнет русский фашизм, то не от него. Его правая рука — Тальберг — такой же во всем, но только в полрюста, правее и более энергичен искусною интригою»¹⁰³⁴.

Сложными были отношения Высшего монархического совета с Русским общевоинским союзом, возглавляемым П.Н. Врангелем. Опасаясь размежевания на монархистов и республиканцев, Врангель препятствовал вступлению военнослужащих в политические организации. В свою очередь Марков и его сподвижники интриговали против Врангеля и пытались поставить под сомнение необходимость существования Русского общевоинского союза. Чрезвычайно болезненным для монархической эмиграции был спор о престолонаследии. В сущности, совершенно гипотетический и даже трагикомический, поскольку в Кремле правил Ленин, этот вопрос вызвал настоящий взрыв страстей в эмигрантской среде. В 1922 г. великий князь Кирилл Владимирович, двоюродный брат расстрелянного Николая II, провозгласил себя блюстителем престола, а двумя годами позже — императором всероссийским. Кирилл обосновывал свои претензии правом старшинства, однако у него был серьезный соперник — великий князь Николай Николаевич младший, двоюродный дядя последнего самодержца. Николай Николаевич уступал Кириллу Владимировичу в старшинстве по династической линии, но, как бывший Верховный Главнокомандующий, намного превосходил его по авторитету и популярности среди военных. К тому же крайне правые долго не могли простить великому князю Кириллу Владимировичу красного банта, с которым он ходил в начале марта 1917 г., приветствуя новую власть. Поначалу Н.Е. Марков ориентировался на Николая Николаевича, но после смерти великого князя в 1929 г. начал склоняться к Кириллу Владимировичу. Глава русской православной церкви за рубежом митрополит Антоний также признал Кирилла Владимировича носителем царской власти, исходя из принципа первородства по мужской линии. Однако не все члены Высшего монархического совета оказали поддержку императору в изгнании. Марков оказался в меньшинстве и был вынужден покинуть председательский пост. Вместо него Высший монархический совет возглавил А.Н. Крупен-ский.

Марков, лишившись поприща для политической деятельности, обратился к публицистике. В России он был известен как думский оратор, но в печати почти никогда не выступал. В эмиграции он издавал журнал «Двуглавый орел» и опубликовал ряд сочинений, самым известным из которых стал двухтомник «Войны темных сил». Оставаясь верным раз и навсегда выбранной теме, бывший лидер Союза русского народа поставил перед собой задачу разоблачить еврейско-масонский заговор с древнейших времен до современности. Отчасти он опирался на уже имевшуюся черносотенную литературу, например на труды П.Ф. Булацеля и А.С. Шмакова, отчасти — на самостоятельно сделанные умозаключения. По мнению Маркова, Первая мировая война началась по вине масонов: «Сараевское убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда произвели австрийские и сербские иудо-масоны, получившие на то приказ сатанинской власти». Еврейско-масонский заговор стал причиной падения самодержавия. И хотя, как признавал Марков, «по внешности участие еврейства в февральской революции вовсе не бросается в глаза*, тем не менее «еврейство подготовило революцию и спряталось перед ее началом». Он пришел к выводу, что «именем февральского Временного правительства правили одни евреи, именем октябрьского большевистского правительства стали править другие евреи. И те и другие являлись покорными слугами и послушными исполнителями велений всемирной власти Темной Силы, решившей, под видом Интернационала, окончательно поработить и Россию, и все прочие государства мира»¹⁰³⁵.

Весьма острая тема — это отношение монархической эмиграции к фашистскому движению, возникшему в Европе в начале 20-х годов. Антисемитская и антикоммунистическая направленность, характерная для фашизма, импонировала бывшим черносотенцам. На страницах «Двуглавого орла» появлялись благосклонные отзывы об итальянском фашистском движении. Марков восхищался Бенито Муссолини и утверждал, что Союз русского народа являлся историческим предшественником фашистских организаций. Но с начала 30-х годов Марков несколько охладел к дуче, сетуя, что тот «был вынужден склониться перед силой еврейства» и допустил евреев в свое ближайшее окружение.

Гораздо более последовательными антисемитами являлись немецкие нацисты. Поскольку эмигранты монархических убеждений в своем большинстве жили в Пгрмании, зарождение нацистского движения происходило непосредственно на их глазах. Контакты были возможны, более того, неизбежны, учитывая давние германофильские настроения многих русских монархистов. Они приглашали немецких националистов на свои съезды, сами посещали в ту пору малочисленные собрания нацистов в пивных. После провала мюнхенского пивного путча один из бывших белогвардейских генералов В.В. Бискупский прятал на своей вилле начинающего политика Адольфа Шикельгрубера, больше известного как Гйтлер. Некоторые западные исследователи придерживаются мнения, будто бы русские монархисты оказали едва ли не решающее влияние на формирование нацистской идеологии или по крайней мере ее антисемитской составляющей. В частности, эмигранты познакомили немецких националистов с «Протоколами сионских мудрецов». Следует отметить, что до революции черносотенная пропаганда не использовала «Протоколы». Широкое хождение этот документ получил позже — в годы Гражданской войны среди белогвардейцев, возможно, потому что все происходящее в России воспринималось ими как подтверждение подлинности зловещих планов сионских мудрецов. Их издавали и переиздавали в Новочеркасске, Харькове, Ростове-на-Дону, Омске, Хабаровске, Владивостоке. Отсюда «Протоколы» распространились по всем континентам. В их подлинность уверовали люди различных национальностей и самого разного социального положения. В США о них писал автомобильный магнат Генри Форд, в Германии — Григорий Шварц-Бостунич и Альфред Розенберг, оба выходцы из России. Американский исследователь У. Лакер называет Бостунича «связующим звеном между черной сотней и нацистами»¹⁰³⁶. В моем распоряжении нет сведений, указывающих на принадлежность Бостунича к какому-либо из дореволюционных черносотенных союзов, хотя нельзя исключить, что этот уроженец Киева, как многие немцы, до революции считал себя истинно русским. При нацистах он стал штандартенфюрером СС. Еще более высокое положение в иерархии Третьего рейха занял Альфред Розенберг, выходец из Прибалтики, ставший главным идеологом нацизма. Он не состоял в черносотенных союзах, но во время революции установил обширные связи с белогвардейцами, а позже — с отдельными представителями русской монархической эмиграции. В 1923 г. Розенберг выпустил книгу «Протоколы сионских мудрецов и еврейская мировая политика», которая в первый же год выдержала три издания.

Н.Е. Марков также внес посильный вклад в доказательство подлинности «Протоколов». Он даже согласился выступить свидетелем на судебном процессе в Берне, который был начат в 1933 г. по ходатайству местной еврейской общины. Он предлагал не вступать в спор о том, кто именно создал протоколы, а рассматривать их как продукт иудейской психологии. На суд Марков вызван не был. Дело ограничилось экспертизой полковника Ульриха Флейшауэра, руководителя антисемитского издательства и редактора антисемитской энциклопедии. Свидетельства Маркова в защиту подлинности «Протоколов» были опубликованы в книге. Бернский суд постановил, что эти документы являются фальшивкой, сфабрикованной в недрах царской охранки. Флейшауэр, разумеется, с этим не согласился и выпустил книгу, доказывавшую подлинность «Протоколов». В этой книге были приведены и свидетельства Маркова. Как антисемит с богатым стажем, Марков представлял ценность для нацистских идеологов. В Третьем рейхе сочинения Маркова переводились на немецкий язык и неоднократно переиздавались, сам он писал статьи для журнала «Мировая служба», издававшегося ведомством Геббельса.

Вторая мировая война, начавшаяся в сентябре 1939 г. и особенно нападение Германии на СССР в июне 1941 г. поставили русскую эмиграцию перед тяжелейшим нравственным выбором. Выразить солидарность с Советским Союзом означало отказаться от многолетней борьбы с большевистским режимом, встать на сторону фашистской Германии означало предать собственный народ, обреченный гитлеровцами на рабство. Эмигранты, в том числе те, чьи имена были символами белого движения, решали эту дилемму по-разному.

А.И. Деникин в 1939 г. выступил с обращением к белоэмигрантам не поддерживать фашистскую Германию в случае ее войны с СССР. П.Н. Краснов помогал гитлеровцам в формировании казачьих частей. В идейном отношении Марков был ближе к Краснову, тем более что он всегда симпатизировал фашистскому режиму. Однако (по крайней мере в моем распоряжении) нет достоверных сведений об активном сотрудничестве бывшего лидера черносотенцев с нацистами во время Отечественной войны. Возможно, он, не найдя для себя приемлемого решения, самоустранился, или же это произошло просто в силу преклонного возраста и состояния здоровья. Известно только, что жизнь Маркова завершилась в двадцатых числах апреля 1945 г. в городе Висбадене, когда до безоговорочной капитуляции фашистской Германии оставались считаные дни. Причина смерти неизвестна — возможно, он скончался естественной смертью или же погиб под бомбежкой. Современные биографы Маркова высказывают предположение, что это произошло не без содействия советских спецслужб. Версия вряд ли обоснованна, так как советская разведка или контрразведка, скорее всего, попыталась бы захватить бывшего лидера монархистов живым, как это произошло с В.В. Шульгиным.

Судьба В.В. Шульгина поистине необычна. Он прошел Гражданскую войну. Победил на выборах в Киеве с «русским списком» во времена Центральной Рады, не захотел служить гетману Скоропадскому, которого поддерживали немцы, был одним из создателей Добровольческой армии, руководил разведывательной сетью ♦Азбука», собиравшей сведения для белых. Впрочем, нет смысла пересказывать его приключения во время войны, достаточно отослать читателей к книге «1920 год», написанной Шульгиным с присущим ему литературным блеском. Свою книгу он завершает описанием галлиполийского лагеря, где временно разместилась армия Врангеля после эвакуации из Крыма. И тем не менее в обстановке поражения и отчаяния Шульгин приходит к выводу, что белая идея одержала победу. «Но отчего, скажут, мы все-таки в Галлиполи, а не в Москве? Почему мы не воспользовались тем временем, когда Красные в военном отношении еще не мыслили «по-белому» и потому были бессильны? Потому что нас одолели Серые и Грязные... Первые — прятались и бездельничали, вторые — крали, грабили и убивали не во имя тяжкого долга, а собственно ради садистского, извращенного грязно-кровавого удовольствия...*¹⁰³⁷ Шульгин доказывал, что красные непроизвольно восприняли от белых идею державности и им только кажется, что они воевали во славу «Интернационала». На самом деле они лили кровь за восстановление границ российской державы: «Интернационал «смоется», а границы останутся™»

Книги Шульгина пользовались популярностью не только в эмигрантской среде. Они издавались в большевистской России, а когда один из иностранных журналистов спросил Ленина, чем он занят на отдыхе, вождь мирового пролетариата ответил: «Внимательно изучаю «1920 год» Шульгина...» С точки зрения Ленина, бывший депутат был, конечно, врагом, но таким врагом, которого можно было использовать в интересах революции. Они начали полемизировать еще до захвата власти большевиками. В мае 1917 г. Ленин обращался через газету «Правда» к Шульгину, предостерегавшему об экспроприаторских замашках большевиков: «Не запугивайте, г. Шульгин! Даже когда мы будем у власти, мы вас не разденем, а обеспечим вам хорошую пищу на условии работы, вполне вам посильной и привычной!» Шульгин считал, что он продолжает заочный спор с вождем большевиков из эмиграции. Делал он это весьма своеобразно — писал письма друзьям в уверенности, что они будут перехвачены агентами ЧК «В этих письмах я преимущественно давал советы Владимиру Ильичу Ленину под видом рассуждений на тему, как бы я поступил на его месте. Так что если покойник сделал что-нибудь путное в последние дни жизни, то это, очевидно, под моим влиянием...»

Под словами «что-нибудь путное* Шульгин понимал «новую экономическую политику», на которую возлагал большие надежды как на первый шаг по пути перерождения советского строя. Он получил возможность собственными глазами увидеть, как живет страна при НЭПе. В эмигрантских кругах были получены сведения о том, что в СССР действует тщательно законспирированная антисоветская организация «Трест», в которую вовлечено большое количество военных и даже партийных работников. Сведения вызывали некоторые сомнения, и Шульгин добровольно вызвался проверить, существует ли столь масштабное антисоветское подполье. К тому же у него были личные причины посетить родину. Старший сын Шульгина погиб в боях с петлюровцами, средний пропал без вести во время атаки красной конницы на позиции белогвардейцев. Отец хотел узнать наверняка, погиб его сын или находится в советской тюрьме. В 1925 г. Шульгин нелегально пересек советскую границу, побывал в Киеве, Москве, Ленинграде. Позже он описал свои впечатления в книге «Три столицы. Путешествие в красную Россию». Вернувшись из СССР, Шульгин подтвердил, что «Трест» существует и ведет активную подрывную работу. На самом деле операция «Трест» была тщательно спланирована на Лубянке. Шульгин не знал, что агенты ОПТУ опекали его с первой до последней минуты пребывания в СССР. Целью операции являлось завоевание доверия лидеров эмиграции, проникновение в руководящие органы эмигрантских союзов и дезорганизация их работы.

В 1930 г. Шульгин опубликовал в Париже полемическое сочинение «Что нам в них не нравится...» с подзаголовком «Об антисемитизме в России*. Поводом стала статья еврейского публициста С. Литовцева «Диспут об антисемитизме», в которой искренним русским антисемитам предлагалось без лукавства сказать, что им не нравится в евреях Шульгин взялся ответить на этот вопрос и написал книгу, имевшую резкий антиев-рейский и отчасти даже расистский оттенок. Вряд ли появление этого сочинения вызвало бы большой шум, если бы оно принадлежало перу Маркова, никогда не скрывавшего ненависти к евреям. Но никто не ожидал такого от человека, выступавшего в защиту Бейлиса и протестовавшего против еврейских погромов. Вероятно, взгляды Шульгина претерпели изменение после революции и Гражданской войны. Обращаясь к евреям, Шульгин писал: «Не нравится нам в вас то, что вы приняли слишком выдающееся участие в революции, которая оказалась величайшим обманом и подлогом. Не нравится нам то, что вы явились спинным хребтом и костяком коммунистической партии. Не нравится нам то, что своей организованностью и сцепкой, своей настойчивостью и волей вы консолидировали и укрепили на долгие годы самое безумное и самое кровавое предприятие, которое человечество знало от сотворения мира. Не нравится нам то, что этот опыт был сделан во исполнение учения еврея — Карла Маркса. Не нравится нам то, что эта ужасная история разыгралась на русской спине и что она стоила нам, русским, всем сообща и каждому в отдельности, потерь неизрекаемых». Свою роль сыграло и увиденное автором в Советском Союзе широкое представительство еврейского элемента во всех партийных и советских учреждениях, сфере образования и культуры: «Не нравится нам то, что вы фактически стали нашими владыками. Не нравится нам то, что, став нашими владыками, вы оказались господами далеко не милостивыми; если вспомнить, какими мы были относительно вас, когда власть была в наших руках; сравнить с тем, каковы теперь вы, евреи, относительно нас, то разница получается потрясающая. Под вашей властью Россия стала страной безгласных рабов; они не имеют даже силы грызть свои цепи. Вы жаловались, что во время правления «русской исторической власти» бывали еврейские погромы, детскими игрушками кажутся эти погромы перед всероссийским разгромом, который учинен за одиннадцать лет вашего властвования!* Подытоживая длинный список обвинений, Шульгин с горечью восклицал: «И вы спрашиваете, что нам в вас не нравится!!!»

Антисемитизм Шульгина не привел его на службу Гйтлеру. Когда нацисты оккупировали Югославию, ставшую его пристанищем, он замкнулся в себе и за всю войну не перемолвился ни одним словом с немцами. Тем не менее после освобождения Югославии в 1944 г. агенты СМЕРШа арестовали его в Сремских Карловцах вместе с пособниками гитлеровцев. Его судили за многолетнюю антисоветскую деятельность... чуть ли не с 1913 г. Шульгина не повесили, как П.Н. Краснова или А.Г. Шкуро, однако вынесенный ему приговор — 25 лет тюрьмы был для семидесятилетнего старика ничем не лучше смертного. Он отбывал наказание в печально знаменитом Владимирском централе, поддерживал силы при помощи йоги и писал исторический роман, а в соседней камере завершал свою «Розу мира» Даниил Андреев. Шульгин был уверен, что закончит свои дни за тюремной решеткой, но смерть Сталина, развенчание культа личности и массовые освобождения репрессированных изменили его положение к лучшему. В 1956 г., после двенадцатилетней отсидки, он вышел на свободу впрочем, весьма относительную, так как глубокого старика поместили в Гороховецкий дом инвалидов.

Вскоре основательно забытое имя монархиста и белогвардейца понадобилось советской пропаганде. В 1961 г. выходит книга Шульгина «Письма к русским эмигрантам», в которой он призывал своих бывших коллег по иммиграции покончить с враждебным отношением к СССР и КПСС Он писал: «То, что делают коммунисты в настоящее время, то есть во второй половине XX века, не только полезно, но и совершенно необходимо для 220-миллионного народа, который они за собой ведут. Мало того, оно спасительно для всего человечества, они отстаивают мир во всем мире». Обращение к эмиграции было вознаграждено, хотя совсем не так, как хотел Шульгин. За границу его не отпустили, зато дали квартиру во Владимире, назначили пенсию и в 1961 г. даже пригласили в качестве почетного гостя на XXII съезд КПСС Шульгину, участнику многих монархических и эмигрантских съездов, было любопытно присутствовать на съезде, на котором Н.С. Хрущев провозгласил программу построения коммунизма. Вряд ли умудренный опытом Шульгин верил в возможность достижения этой утопической цели. Критиковать он, конечно, не мог, но под маской простодушия позволил себе тонкую иронию по поводу хрущевских экспериментов в сельском хозяйстве и культуре: «...Мы смотрели в Кремле балет. Балет этот очень занятный, в него вложена мысль. Представлено было, как добродетельная кукуруза борется со скверными сорняками».

Шульгин принял предложение режиссера Ф.М. Эрмлера сыграть самого себя в документальном фильме «Перед судом истории». Писатель Эдвард Радзинский вспоминал, как пришел взглянуть на живого свидетеля истории: «В тот день в павильоне режиссер обсуждал со стариком эпизод «Отречение царя». Когда-то в своей книге старик все это подробно описал... И сейчас он опять вспоминал, как они с Гучковым вошли в вагон». Где стоял граф Фредерикс... И как вошел царь. Старика когда-то знала вся Россия. Это был Василий Шульгин». Согласно режиссерскому замыслу, актер, игравший советского историка, вооруженного марксистско-ленинской теорией, должен произнести обвинительный приговор царизму и заставить подсудимого Шульгина признать полный крах своих идей. Но у зрителей сложилось впечатление, что победителем из этого спора вышел монархист и белоэмигрант.

Шульгин стал легендой. Его однокомнатная квартира во Владимире стала местом паломничества множества людей — от историков, писателей, художников до праздных любопытных. Там побывали Александр Солженицын, Игорь Ильинский, Владимир Солоухин, Илья Глазунов, Мстислав Ростропович и другие.

Умер Шульгин в феврале 1976 г., не дожив двух лет до столетнего возраста. Он родился, когда правил император Александр И, и скончался при дряхлеющем Л.И. Брежневе. С его смертью ушел, наверное, последний очевидец черносотенных собраний и манифестаций, бурных выступлений в Таврическом дворце, партийных интриг и массовых выступлений, трех революций и двух великих войн.

1

ГЛАВА XI

НАСЛЕДНИКИ ЧЕРНОЙ СОТНИ

В советскую эпоху черносотенная идеология находилась под строжайшим запретом, а доступ к документам черносотенных союзов был ограничен. Тем не менее отзвуки черносотенных идей, скорее в их славянофильской обработке, звучали в произведениях писателей-почвенников и публицистике литераторов, близких к редакции журнала «Наш современник». Курс на перестройку, провозглашенный в середине 80-х, подразумевал гласность. Возродился свободный обмен мнениями, были открыты спецхраны, к читателям вернулись находившиеся под цензурными запретами книги и забытые авторы. КПСС еще сохраняла монополию на власть, но во второй половине 80-х годов появились «неформальные», т. е. не находящиеся под официальным контролем, общественные организации.

К изумлению и шоку представителей либеральной интеллигенции, ориентированной на западные ценности, первой неформальной организацией, открыто заявившей о себе, стало общество (впоследствии — фронт) «Память». Общественная организация «Память» брала свое начало еще в доперестроечный период. Свое название она взяла от известного романа-эссе Владимира Чивилихина «Память». Общество являлось историко-культурным объединением активистов из московского отделения Общества охраны памятников истории и культуры (инженер Минавиапрома Г. Фры-гин, рабочие В. и Е. Поповы, слесарь К Андреев, артист В. Кузнецов, полковник МВД А. Лобзов). Цели были вполне легальными, однако особое внимание, которое общество уделяло сохранению исторической памяти русского народа, многие десятилетия вытравляемой коммунистической идеологией, вызывало настороженность официальных органов. В какой-то мере «Память» повторяла историю «Русского Собрания», чья забота о сохранении русской и славянской культуры вызвала подозрение царских властей.

Превращение «Памяти» в организацию, претендующую на роль главного идеолога русского националистического движения, было связано с приходом в общество ДД Васильева. В отличие от инженеров, рабочих и военнослужащих, ранее стоявших у руля общества, Дмитрий Васильев являлся представителем творческой интеллигенции. «Дим Димыч», как его называли в богемных кругах, представлял собой весьма колоритную фигуру. Ходили слухи, что он якобы незаконнорожденный сын «случайно спасшегося* наследника Алексея Романова. Сам Васильев тайну хранил, но постоянно намекал, что рождения он незаурядного и что со временем все раскроется. Основную причину бедственного положения России и мира он видел в сионизме и масонстве.

Он окончил театральную студию при МХАТе, снимался в эпизодических ролях в кино, например, сыграл роль ПА Столыпина в фильме «Лев Толстой». В основном Васильев занимался художественной фотографией, говоря, что не мог терпеть дураков-начальни-ков, поэтому остановился на свободной профессии. Он снимал разрушающиеся церкви и монастыри, старую Москву и Ленинград. Сегодня многие памятники старины остались только на его фотографиях. Боль по преданной забвению Руси сблизила Дмитрия Васильева с писателями Владимиром Солоухиным, Валентином Распутиным, Владимиром Крупиным, а также с художником Ильей Глазуновым. Впоследствии, рассорившись с художником, Васильев уверял, что болыпин-ство картин Глазунова якобы являются копиями его фоторабот. В период застоя ДД Васильев участвовал в распространении самиздатовской литературы. Он делал фотокопии запрещенных в СССР книг Александра Солженицына, а также копии «Протоколов сионских мудрецов», которые произвели на него неизгладимое впечатление.

В 1985 году, как отмечают его единомышленники, «впервые за годы талмудического тайновластия в России» на вечере в ДК имени Горбунова в присутствии 1500 слушателей Дмитрий Васильев «озвучил тайную программу сионистов по уничтожению России и захвату власти во всем мире». Усилиями ближайших соратников «Память» провела еще двенадцать подобных вечеров. Выступления записывались на магнитофон, и кассеты с записями вечеров тиражировались и расходились по всей стране. В мае 1987 г. активисты общества провели на Манежной площади в Москве один из первых митингов протеста против «угнетения русского народа». Участники митинга потребовали встречи с генеральным секретарем ЦК КПСС МС. Горбачевым и с первым секретарем Московского горкома КПСС Б.Н. Ельциным. Глава московской партийной организации посчитал необходимым встретиться с представителями обеспокоенной общественности и принял активистов общества «Память» в Мраморном зале Моссовета.

Встреча Б.Н. Ельцина с активистами «Памяти* вызвала большой резонанс, так как в целом партийные органы негативно отнеслись к «Памяти». Программа «Памяти», стремившейся «возродить русский народ»¹⁰³⁸, не укладывалась в систему ценностей перестроечной интеллигенции. В прессе появились критические статьи о «Памяти», в которых организацию характеризовали как фашистскую или «протофашистскую, дублирующую дореволюционные черносотенные организации»¹⁰³⁹. Следует заметить, что лидер «Памяти» сам подчеркивал преемственность своих идей с черносотенством и фашизмом: «Только безграмотный человек боится слова «черносотенцы», думая, что это какие-то погромщики. Нет, черная сотня — народное ополчение, возглавляемое воинами, монахами-черне-цами. Когда княжья дружина не справлялась с врагом, то в бой вступала черная сотня и побеждала. Поэтому для меня это самое почетное название. Как и слово «фашист». Я люблю это слово — связка, единство, пучок. Я — фашист, русский фашист, ничего страшного в этом нет. Если хотите, я монархофашист, соединение нации во имя монархии — это прекрасно»¹⁰⁴⁰.

Единомышленники ДД Васильева предполагали, что за критической кампанией в прессе стоит секретарь ЦК КПСС А.Н. Яковлев, считавшийся главным идеологом перестройки. «Прорабы* перестройки во главе с Александром Н. Яковлевым, видя опасность нарастающего влияния объединения «Память», начинают кампанию травли. Многих руководителей объединения выгоняют с работы, партийных исключают из партии. По указке Яковлева, начиная со статьи Лосото в «Комсомольской правде», более пятидесяти советских газет и журналов печатают клеветнические статьи и материалы. Их подхватывает сионистская пресса на Западе. Европарламент принимает обращение к руководству СССР с требованием запретить деятельность общества «Память». Единственный член Европарламента, проголосовавший тогда против этого обращения, — вождь патриотов Франции Жан Мари Лепен»¹⁰⁴¹.

В 1986-1987 гг. организации с названием «Память» появились и в других городах России. В то же время в рядах общества разгорелись конфликты. «Память» раздробилась на несколько групп: Национально-патриотический фронт «Память» (Дмитрий Васильев), Национально-патриотический фронт «Память» (Николай Филимонов — И. Кварталов), Православный национальный патриотический фронт «Память» (А. Кулаков — Сергей Воротынцев), Русский народно-демократический фронт — Движение «Память» (Игорь Сычев), Союз за национально-пропорциональное представительство «Память» (Константин Смирнов-Осташвили), Всемирный антисионистский и антимасонский фронт «Память» (Валерий Емельянов), Координационный совет патриотического движения «Память» (братья Вячеслав и Евгений Поповы), Русское собрание «Память» (Игорь Щеглов) и др.

Все перечисленные организации кроме общего названия объединяла неприязнь к либеральным и демократическим ценностям. «Памятники», как иронически называли членов объединений, организовали несколько акций протеста. Самой громкой была акция в Центральном доме литераторов, которую организовал Константин Смирнов-Осташвили, рабочий, увлекавшийся литературой. Он был членом редколлегии журнала «Наш современник», основателем и руководителем Клуба друзей журнала и членом Патриотического объединения «Отечество*. Правда, на людей, которым приходилось с ним сталкиваться, наладчик вакуумного оборудования, входивший в редколлегию популярного почвеннического журнала, производил странное впечатление. Юрий Чекалин вспоминал: «Встречал я и Осташвили- Он жил недалеко, через несколько дворов от меня. Пожилой, маленького роста, где-то под метр шестьдесят, в мятом пиджачке. Говорил много, но как-то двух слов связать не мог. Видно было, что шестерка»¹⁰⁴². После раскола «Памяти* Смирнов-Осташвили возглавил «Союз за национально-пропорциональное представительство «Память», который выступал с требованием «максимально сократить присутствие этнических евреев*, а также их жен и мужей в органах государственной власти, науке и культуре. Пропагандировал свои взгляды Смирнов-Осташвили в основном в московском сквере на Пушкинской площади, причем зачастую полемизировал с В.И. Новодворской, выступавшей поблизости перед своими сторонниками из Демократического союза.

18 января 1990 г. Осташвили во главе своих сторонников ворвался в Дом литераторов, где происходило заседание общества «Апрель» (писатели в поддержку перестройки). Члены «Памяти» развернули в зале плакаты антисемитского содержания: «Долой сионизм!», «Апрель! Кто ваш спонсор?», «Москва — не Тель-Авив, Верховный Совет — не кнессет, КПСС — не херут!». В результате завязавшейся драки был избит литератор Анатолий Курчаткин. Инцидент вызвал широкий общественный резонанс. Смирнов-Осташвили был арестован и осужден на два года заключения Через некоторое время он был найден повешенным в тюремной камере, что дало повод его сторонникам говорить о ритуальном убийстве разоблачителя врага еврейского заговора. Современные исследователи задаются вопросом, почему к этому инциденту было приковано внимание мировой прессы: «Возникает вопрос о случайности или неслучайности проявленного мировой общественностью интереса к инциденту, происшедшему 18 января 1990 г., — в самом деле, пол года информировать читателей о вполне интеллигентской потасовке довольно-таки странно, тем более что в 1990-м г. в СССР проходили куда как более кровопролитные события (в первую очередь в Закавказье)»¹⁰⁴³.

Подобная неадекватная реакция прослеживалась и по другим акциям «Памяти», например по скандалу в редакции газеты «Московский комсомолец»», куда ворвались активисты «Памяти». Тысячи публикаций и новостных сюжетов были посвящены в общем-то незначительным эпизодам. Возможно, столь бурный отклик на выступления «Памяти» объяснялся тем, что эта организация была первой, открыто провозгласившей себя националистической и антисемитской. Между тем сама «Память» проделала определенную идейную эволюцию. Сначала «памятники» высоко оценивали деятельность И.В. Сталина. С 1989 года идеология организации приобрела «православно-монархический» характер. Выступая за установление в стране самодержавного строя, «Память» отказывает потомкам Романовых в праве на российский престол, считая, что нового монарха должен «призвать» сам народ на Земском соборе. Дмитрий Васильев отмежевался от фашизма, заявив: «Мы не нацисты и не экстремисты, мы — убежденные сторонники самодержавия, наш идеал — Русь в виде православного царства».

В конфликте между президентом Б.Н. Ельциным и Верховным Советом в 1993 г. «Память» поддержала сторону Президента. Лидер организации одобрил ввод войск в Чечню, а во время президентских выборов 1996 г. поддержал Бориса Ельцина, рассматривая усиление его позиций как очередной шаг по пути к реставрации в России самодержавия. Дмитрий Васильев был доверенным лицом Ельцина.

После смерти Дмитрия Васильева «Память» сначала возглавил Олег Кассин, а с июля 2005 г. — Георгий Боровиков. Организация существует до сих пор, видоизменив свое название на Русский Фронт Освобождения «Память» (РФО «Память»). Во время так называемых «Русских маршей» колонна «Памяти» идет первой в знак признания заслуг этой организации перед русским национализмом. Хотя в настоящее время «Память» не имеет даже малой толики той известности, которой она пользовалась в начале 90-х годов, она стала образцом для подражания для многих патриотических организаций. В этом усматривается еще одна параллель с дореволюционным «Русским Собранием», давшим начало множеству черносотенных союзов.

В 90-х годах национальный вопрос стал центральным в программных документах целого ряда групп и движений: «Русского национального единства (РНЕ)*, основанного выходцем из «Памяти» Александром Бар-кашевым, и «Славянского союза», который возглавил выходец из РНЕ Дмитрий Демушкин. Активно использовала националистическую риторику Национал-боль-шевистская партия (НБП) Эдуарда Лимонова. В начале 2000-х годов на волне антиамериканских и антикав-казских настроений в связи с событиями в Косове, Чечне и терактами в Москве возникло Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ). Лидером движения стал Александр Белов (настоящая фамилия Поткин).

Националистические лозунги нередко использовались и продолжают использоваться политиками в популистских целях. Начало этому положил Владимир Жириновский. Успех его партии ЛДПР на выборах 1993 г. связывают с громкими националистическими заявлениями Жириновского. Десятилетие спустя его примеру последовал Дмитрий Рогозин, возглавлявший в 2003 году блок «Родина». Избирательный блок добился определенного результата, выразившегося в формировании фракция «Родина» в Государственной думе.

Наплыв мигрантов в российские города способствовал росту ксенофобии и популярности националистических идей в молодежных субкультурах, клубах футбольных фанатов и т.д. Возникли различные неофашистские группировки, хотя их численность была сравнительно невелика. В настоящее время на российской политической сцене присутствуют различные группы и движения, которые используют националистическую идеологию, имеющую определенное родовое сходство с дореволюционным черносотенством. Однако в России произошло не только заимствование, но и настоящее возрождение черносотенных организаций, провозгласивших себя прямыми наследниками

Союза русского народа, Русской монархической партии и общества хоругвеносцев.

Первая из черносотенных организаций так и называлась «Черная сотня». Она была создана летом 1992 г. выходцем из «Памяти» А.Р. Штильмарком. Он был сыном офицера и вспоминал, как вместе с отцом ездил по заброшенным монастырям и осматривал храмы, отданные под хозяйственные нужды. Постепенно он пришел к убеждению, что мерзость и запустение воцарились целенаправленно: «Я вообще заметил, что в тех монастырях и храмах, где устраивали гаражи, библиотеки, тюрьмы, больницы — везде туалет оказывался на месте алтаря. Пройдет несколько десятков лет, прежде чем я познакомлюсь с книгой «Кицур Шулхан Арух» и ужаснусь тому цинизму, с которым иудеям настоятельно предлагается глумиться «над храмами акумов»¹⁰⁴⁴. Он окончил педагогический институт, стал учителем географии. Размышления над причинами несчастий России привели его в «Память», но он вышел из этого общества, когда оно «опустилось до поддержки Ельцина». А.Р. Штильмарк задумал создать организацию под названием «Черная сотня». В начале 90-х годов название прозвучало как вызов: «Мы осознанно пошли на некий эпатаж: да, мы — «Черная сотня», Русская организация, бескомпромиссная в своей идеологии, искренняя, непримиримая к врагам России, какие бы посты они ни занимали и какие бы маски на себя ни надевали».

Программа организации гласила: «Черная сотня стремится к возрождению в России православного государства и общества в интересах русского и иных коренных народов¹⁰⁴⁵. Черносотенцы считали самодержавную монархию «наилучшей из возможных форм государства», но в то же время подчеркивали, что являются реалистами в политике и, не ожидая немедленного выполнения своих требований, видят один из путей восстановления самодержавия в «установлении сильной национальной власти». В программе указывалось, что Россия должна проводить политику воссоединения со странами «так называемого ближнего зарубежья» в единую державу — Российскую империю. В их понимании Россия является моноэтническим государством. При этом «Черная сотня», подобно дореволюционным черносотенцам, не признавала деления русских, украинцев и белорусов, считая их одним народом, «искусственно разделенным для захвата России тайными международными силами». Программа «Черной сотни» также отвергала принцип отделения церкви от государства и отстаивала «историческое единение Церкви с Царской властью и другими государственными структурами». Под экономической частью программы подписались бы коммунисты. Черносотенцы выступали против приватизации, начатой реформаторами в правительстве, и требовали национализации предприятий оборонной промышленности, основных видов транспорта, транспортных путей, крупных промышленных предприятий, предприятий добывающей промышленности. «Природные ресурсы России, а также банковский капитал находятся исключительно в пользовании государства. Частные банки прекращают свою деятельность».

«Черная сотня» выпускала одноименную газету, представлявшую собой малоформатный листок. Компьютерная техника в ту пору была доступна не каждому, макет верстался вручную при помощи ножниц и фломастера. В период политического кризиса осени 1993 года «Черная сотня» приняла сторону Верховного Совета Российской Федерации, очевидно, не из симпатии к Александру Руцкому и Руслану Хасбулатову, а из-за неодобрения политики, проводимой президентом Б.Н. Ельциным и командой реформаторов. Среди защитников Белого дома они выделяли только генерала Альберта Макашева. В защите Верховного Совета черносотенцы, по крайней мере их молодежь, не участвовали, так как отправились в агитационную поездку по Волге. Один из членов организации вспоминал напутствие защитников Белого дома: «Думаю, ваша задача будет не менее важной, чем наша, — сказал какой-то депутат. — Очень важно, чтобы регионы поддержали нас, а не преступников»¹⁰⁴⁶.

По словам руководителя группы, в Костроме молодых черносотенцев, к их великому возмущению, приняли за фашистов. Характерное свидетельство с учетом того, что еще со времен эмиграции черносотенцев часто называли фашистами, да и некоторые из бывших черносотенцев откровенно заявляли о себе как о фашистах. Появился отряд ОМОН во главе с полковником милиции и запретил раздавать агитационный материал. Положение спасла одна из соратниц. «Дяденька, ну разрешите, мы же не фашисты! — А кто же вы? — Мы эти, черносотенцы, то есть черносотенки! — выпалила самая бойкая и самая юная соратница. — Мне еще черносотенцев в городе не хватало! Да еще третьего октября! — уже значительно помягчев, промолвил полковник». Во время поездки черносотенцы и черносотенки следили за телерепортажами о событиях в Москве и надеялись: «вдруг случится чудо, и вместо картавоязычных появятся русские дикторы и скажут, что Ельцин арестован, Гайдар расстрелян, армия и спецслужбы перешли на сторону законной власти, результаты приватизации отменены...»

«Черная сотня» носила грозное название, навевавшее шокирующие ассоциации. Как-то во время выступления на телевидении Бориса Немцова попросили перечислить экстремистские организации, которые ему известны, и бывший вице-премьер с ходу выдал: «Черная сотня. Так прямо и называется, представляете?» Но страшная «Черная сотня», в сущности, сводилась к немногочисленным единомышленникам, устраивающим протестные пикеты на улицах и выпускающим малоформатный листок Впрочем, в 2002 г. издание газеты «Черная сотня* прервалось. В последнем номере издатели пожаловались: «Стоит только показаться где-либо с «Черной сотней», как тут же появляется милиционер и в лучшем случае запрещает торговлю или даже раздачу газеты, а в худшем — тащит наших распространителей в кутузку к бомжам и хулиганам «разбираться», — а не фашисты ли наши распространители и сотрудники редакции, а не экстремистские ли идеи мы пропагандируем»¹⁰⁴⁷. В то же время черносотенцы признавали, что тиражи их газеты не шли ни в какое сравнение с тиражами изданий, выражающих противоположную точку зрения. Дореволюционные истинно русские точно так же жаловались на непопулярность своих изданий и засилье левой и либеральной прессы. Вместо газеты «Черная сотня» было решено выпускать журнал «Православный набат» в надежде, что такое название не будет отталкивать потенциальных читателей.

А.Р. Штильмарк признавал, что черносотенные идеи не слишком популярны, и сетовал на близорукость сограждан: «Обидно за то, что мы который раз наступаем на эти грабли. Еще задолго до революции черносотенцы предупреждали о том, какая трагедия ждет Россию, о том, какой кровью обернется равнодушие одних и предательство других! Но ведь черносотенцам руки не подавали, над ними смеялись, их выгоняли из «культурного общества» за «клевету» на добропорядочного Абрама. И лишь когда это «культурное общество» оказалось в застенках ЧК, когда «добропорядочный Абрам» в кожаной куртке спокойно расстреливал из нагана представителей «культурного общества», тогда они возопили, тогда вспомнили о предупреждениях, тогда заядлые либералы, вроде Зинаиды Гиппиус, стали вдруг отъявленными антисемитами и даже поддержали Гйтлера».

«Черная сотня» существует и в настоящее время, имеет сайт в Интернете, на котором размещаются материалы «Православного набата» и заодно продаются майки и шарфы с черносотенной символикой. Однако, в отличие от дореволюционных черносотенных союзов, эта организация не является массовой. В сущности, сейчас это весьма малочисленная группа, представленная публикациями в Интернете и время от времени устраивающая отдельные акции.

В 1992 г. одновременно с «Черной сотней» возродились хоругвеносцы. Союз православных хоругвеносцев заявлял: «В общерусской битве за Россию мы сражаемся на духовном фронте, то есть ведем борьбу через Крестные ходы, Православные шествия, Народные собрания на площадях, у памятников, молебны с участием как можно большего числа Русских людей, объединенных идеей Православия, Самодержавия и Народности»¹⁰⁴⁸. Основателем и главой Союза православных хоругвеносцев является ЛД Симонович-Никшич. Как он рассказывал, его родители не были верующими, в семье не сущестовало православной традиции. В советские времена он учился в аспирантуре Института славяноведения и балканистики Академии наук, ездил на стажировку в Югославию и за границей впервые соприкоснулся с верой. В одном из интервью иностранному корреспонденту он рассказал, кем, по его представлению, были хоругвеносцы: «Она — эта организация — существовала до революции. Она была многотысячная. Сразу, как только произошла революция, большевики их всех — «под корень». Расстреляли. Первых расстреляли именно хоругвеносцев, а не Союз Русского Народа, как обычно думают. По спискам, всех до единого»¹⁰⁴⁹.

«Братчики* Союза православных хоругвеносцев, облаченные в черные одеяния, выглядят весьма колоритно и даже на участников русских маршей производят впечатление «пришельцев из иного мира». Хоругве-

носцы издают журнал «Священная хоругвь* и издавали газету «Земщина», по стилю и содержанию весьма напоминавшую дореволюционную черносотенную газету с тем же названием. Газета была снабжена лозунгом «Демократия в аду, а на небе — Царство*. Братчики обошли множество святых мест, высоко подняв хоругви, которые называют своим «сакральным оружием». Они совершали паломничество в Почаев, являвшийся до революции оплотом черносотенного движения. В 2003 г. они побывали на торжествах по случаю столетия прославления святого Серафима Саровского. Один из братчиков писал в «Земщине», что, совершив крестный ход, они расположились на отдых: «Вот и раздался уже поздно ночью звонок Нам сказали, что хорошо бы собрать 200 хоругвей и двинуть всю эту силу в Саров, где утром 31-го состоится торжественный молебен и будут выступать Путин и Патриарх Алексий II с поздравительными речами... Двухсот у нас не было, но было 80, и вот рано утром 31-го одна группа поехала в эмчэ-эсовскую часть забирать знамена, а остальные поехали на некий импровизированный автополигон, откуда мы все и должны были отправиться в Саров на специально выделенном для этого автобусе»¹⁰⁵⁰.

Хоругвеносцы известны своим девизом «Православие или смерть!». В отличие от членов «Черной сотни», которые не считали возможной немедленную реставрацию монархии, Союз православных хоругвеносцев настаивал на возвращении к законной государственности через призвание царя на всероссийском Земском соборе. Они считают русский народ жертвой всемирного тайного заговора: «В настоящее время на всей территории бывшего Советского Союза идет целенаправленное истребление Русского Народа всеми возможными способами. Русских отстреливают, травят паленой водкой и наркотиками, призывают и заставляют делать как можно больше абортов, истребляют стариков, а детей еврейские маклеры продают за границу на органы или для услаждения педофилов-садистов, совершающих человеческие жертвоприношения»¹⁰⁵¹.

Братчики взяли на себя обязанность блюсти общественную нравственность. Под лозунгом «Москва не Содом!» они разгоняли гей-парады. Они также устраивали публичные сожжения «безбожных» сочинений, в частности книг о Гарри Поттере. ЛД Симанович-Никшич заявлял: «Мы против пропаганды оккультно-магических идей под видом детских книжек. Мы не допустим, чтобы наших детей вовлекали в сатанизм, в черную магию»¹⁰⁵². Хоругвеносцы выступали против преподавания теории эволюции на уроках биологии в школах. В октябре 2007 г. на Славянской площади в Москве они устроили символические похороны теории Ч. Дарвина. В гроб был положен игрушечный орангутанг с табличкой на груди «Дарвинизм. Атеизм». Участники митинга вбили в грудь обезьяне осиновый кол, а затем отнесли на плечах гроб за памятник святым Кириллу и Ме-фодию. Нетрудно заметить, что акции хоругвеносцев имеют разительное сходство с эпатажными выходками черносотенного монаха Илиодора, о которых взахлеб сообщали российские и иностранные газеты.

В 1998 г. была предпринята попытка возродить Союз Архангела Михаила Во главе организации встал генерал-майор в отставке А.П. Солуянов, заявлявший, что его группу якобы поддерживает Министерство обороны. В любом случае эта попытка не слишком удалась, и ныне Союз Михаила Архангела существует в основном на бумаге. Более серьезным проектом стало возрождение Союза русского народа.

Идея возродить крупнейший из дореволюционных черносотенных союзов вынашивалась в православно-монархических кругах, близких к митрополиту Иоанну (И.М. Снычеву), по чьему благословению был уже создан Союз православных хоругвеносцев. Родившийся в 1927 г. и принявший монашеский постриг после демобилизации из армии в 1945 г., он прошел все ступени церковной иерархии и достиг сана митрополита Ленинградского, а после переименования Ленинграда — митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского. Митрополит был весьма противоречивой фигурой. Еще в семинарии он обратил на себя внимание религиозной экзальтацией, которая одних людей отталкивала, а других — привлекала и побуждала говорить о подвиге подвижничества. Его имя значилось на богословских и исторических трудах, породивших оживленные споры. Например, митрополит Иоанн стоял у истоков движения за причисление к лику святых Ивана Грозного, считая свидетельства о его жестокости грубой выдумкой иноземных памфлетистов, принятой на веру российскими историками. Он также предлагал канонизировать Григория Распутина, доказывая, что святой старец стал жертвой клеветы со стороны антимонархических сил. В исторических трудах митрополита говорилось о заговоре против святой Руси и разрушительной работе масонов. Некоторые священнослужители, придерживавшиеся менее ортодоксальных взглядов, даже утверждали, что на самом деле митрополит Иоанн не являлся настоящим автором антизападных, антимасонских и антисемитских книг, вышедших под его именем. Труды эти будто бы принадлежали перу ультраправославных публицистов, пользовавшихся его благоволением.

Митрополит Иоанн скончался в 1995 г., однако его дело было продолжено его единомышленниками. После его смерти был создан научно-исследовательский и издательский центр «Энциклопедия русской цивилизации», а в 2003 г. на его базе был основан «Институт русской цивилизации». Подчеркивалось, что институт создан «для осуществления идей и в память великого подвижника православной России митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева)». Руководитель института ОА Платонов, доктор экономических наук, в советское время являлся ведущим научным сотрудником Института труда Госкомтруда, а после распада СССР посвятил себя написанию серии книг, чьи названия исчерпывающим образом характеризуют мировоззрение автора: «Загадка Сионских протоколов», «Масонский заговор в России», «Тайное мировое правительство. Война против России», «Русское сопротивление: война с антихристом», «Почему погибнет Америка» и многие другие.

В своих книгах ОА Платонов касался ряда эпизодов, связанных с историей черносотенного движения, например погромов в октябре 1905 г., которые оценивал следующим образом: «Гйев русского народа справедливо поразил всех, кто стремился к разрушению Русского государства. Руками народа были казнены люди, лишенные всего святого, национально невежественные, поднявшие восстание против законной русской власти, против самого Русского народа. Всего в результате Отечественной войны Русского народа против бесовщины численность еврейских террористов и агитаторов снизилась примерно на 4 тыс. человек, а около 20 тыс. в панике бежали за границу». Он затрагивал также дело Бейлиса, которое однозначно трактовал как ритуальное преступление: «Несмотря на моральный и физический террор еврейских и либерально-масонских кругов, суд довел дело до конца. Однако уничтоженные во время предварительного следствия улики и гибель свидетелей лишили суд юридического основания вынесения обвинительного приговора, М. Бейлис был оправдан за «недостаточностью улик».

Публикации по истории черносотенного движения стали одним из направлений деятельности Института русской цивилизации. Были переизданы публицистические сочинения лидеров и идеологов черносотенных союзов А.И. Дуровина, П.Ф. Булацеля, ВА Грингму-та, Н.Е. Маркова, Б.В. Никольского, В.М. Пуришкевича и других. Одновременно с этим институт издал ряд исторических работ о различных аспектах черносотенного движения, в том числе объемную историческую энциклопедию «Черная сотня».

Автором нескольких работ по истории черносотенства, написанных самостоятельно и в соавторстве с ОА Платоновым, а также одним из составителей энциклопедии «Черная сотня» является АД Степанов. Он учился в аспирантуре Санкт-Петербургского университета на кафедре истории России и в то же время состоял сотрудником пресс-службы митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева). Как воцерковленный человек, он был членом редколлегии газеты «Русь Православная», редактором газеты «Русский православный патриот», научным редактором издательства «Царское дело», а с 2004 г. — главный редактор православного информационного агентства «Русская линия». АД Степанов оказался причастен к восстановлению Союза русского народа.

По его свидетельству, к этому приложили руку кремлевские политтехнологи из команды заместителя руководителя Администрации Президента В.Ю. Суркова Он отмечал: «Поначалу Союз тоже был чисто сурковским проектом. К Клыкову пришли два «ходока» из Администрации Президента и предложили создать национально-патриотическую партию с прицелом на новые выборы. А Клыкову предложили стать «свадебным генералом»¹⁰⁵³. Здесь напрашивается параллель с дореволюционным Союзом русского народа, созданным с одобрения высших властей.

В.М. Клыков, которому предложили роль «свадебного генерала», был известным скульптором, автором памятников Сергию Радонежскому, Александру Невскому, Серафиму Саровскому, Николаю II и маршалу Г.К Жукову. Он являлся человеком глубоко религиозных и монархических взглядов. К нему обратились по инициативе СИ. Кучерова и казачьего деятеля АТ. Ветрова, представлявшегося как «атаман Ветер». Оба придерживались националистических взглядов, но при этом их нельзя было назвать монархистами и верующими. По первоначальному замыслу организация задумывалась как патриотическая и державная, но без упора на религиозную и монархическую составляющую. Как отмечает АД Степанов, «Вячеслав Михайлович переиграл кремлевских игроков, начал подтягивать в проект своих людей». В организационном комитете шли бурные дебаты: «Кучеров, будучи атеистом, активно гнул линию, чтобы Союз имел внеконфессиональный характер, из-за чего произошел его конфликт с клыковским большинством оргкомитета, и Кучеров вынужден был выйти из его состава». Из оргкомитета также был изгнан АТ. Ветров, который решил сработать на опережение и в сентябре 2005 г. объявил о создании своего Союза русского народа, который, впрочем, канул в Лету.

Учредительный (или восстановительный) съезд Союза русского народа состоялся 21 ноября 2005 г. и был приурочен к столетию основания первого Союза русского народа. В.М. Клыков считал важным подчеркнуть, что Союз русского народа возрождается по благословению Русской православной церкви, однако открытие учредительного съезда продемонстрировало, что современные черносотенцы не могут рассчитывать на единодушную поддержку православных кругов. Было заранее объявлено, что съезд состоится в зале церковных соборов комплекса храма Христа Спасителя. Однако в последний момент В.М. Клыкову сообщили по факсу, что в зале начали ремонт. Отказ предоставить зал свидетельствовал о желании церковного руководства дистанцироваться от новых черносотенцев. Прибывших к храму Христа Спасителя делегатов на автобусах перевезли в ДК имени Горбунова, где в середине 80-х проходили вечера общества «Память».

Съезд начался с запозданием. Тем не менее в зале было много гостей, в том числе депутатов Государственной думы от фракции «Родина». Открывший съезд В.М. Клыков объявил, что главной задачей является возобновление деятельности массовой патриотической организации русского народа — Союза русского народа, впервые организованного столетие назад. На съезде выступил ряд политиков патриотической ориентации, в том числе С.Н. Бабурин и С.Ю. Глазьев.

Подчеркивая преемственную связь с дореволюционным черносотенством, восстановительный съезд принял устав Союза русского народа в редакции 1905 г., которая была подписана А.И. Дубровиным. «Мы знаем, что дело осталось незавершенным, — говорили на съезде, — но мы знаем и пророческие слова Преподобного Анатолия Оптинского, сказанные накануне революции 17-го года о том, что корабль России будет разбит на мелкие части за ее отречение от Помазанника Божия, но не погибнет окончательно».

Первый съезд принял ряд постановлений¹⁰⁵⁴. В постановлении «О чине всенародного и соборного покаяния» говорилось о необходимости покаяния «в самом страшном грехе нашем, в котором повинны активно или пассивно все русские люди — в грехе бунтарства против самодержавной власти и невозбранения убийства нашего Царя, Помазанника Божия». В постановлении «О преодолении последствий антихристианской, богоборческой и русофобской революции в России» предупреждалось, что, хотя падение коммунистической диктатуры открыло путь для возвращения русского народа на самобытный путь развития, «революция не думает отступать добровольно. Она умело маскируется под лозунгами «демократии, прав человека, либерализма и рынка».

В постановлении «Об объединении ныне разделенного триединого русского народа в единое государство с именем «Россия» подчеркивалось: «В декабре 1991 года в Беловежской пуще было совершено вопиющее преступление перед природой Русского народа и перед Богом, пагубные последствия которого для нашего народа нами еще до конца не осознаны, "фе-мя подвыпившими партаппаратчиками, тремя «президентами», через край хватившими «суверенитета», вопреки всесоюзному референдуму, было подписано соглашение, которое по живому разрезало экономические, социальные, культурные, семейные и родовые связи русского народа. Мириться с этим все равно что соучаствовать в этом преступлении расчленения нашего народа и наших территорий. Не может быть трех стран и одного народа»¹⁰⁵⁵. В постановлении «О восстановлении законной российской государственности — православной самодержавной монархии, незаконным образом узурпированной в феврале, октябре 1917 г. международными террористическими организациями» выдвигалось требование созвать Земский собор и восстановить монархию: «По молитвам и Вере нашей Господь да укажет нам и имя Помазанника Божьего».

Съезд также признал необходимым вернуться к юлианскому календарю, чтобы новогодний праздник не приходился на рождественский пост; изгнать из армии «сатанинско-революционные символы: красные знамена и пентаграммы и вернуть исторические названия городам и улицам, переименованным в честь революционеров. Вместо революционного пантеона необходимо создать пантеон борцов с революцией: «Необходимо средствами живописи, скульптуры, музыки, кино, театра, литературы создать галерею образов русских борцов с Революцией, героев и идеологов черносотенного движения и Белой борьбы XIX—XX веков. Увековечить их память памятными крестами, памятниками и памятными досками, топонимами и наименованиями в их честь улиц и площадей».

Изучая постановления восстановительного съезда, нельзя не заметить, что современные черносотенцы вознамерились вычеркнуть из истории не только имена революционных деятелей, но и вообще весь советский период; словно его никогда не существовало. Покаяться и вернуться в начало 1917 г. — таков был лейтмотив решений восстановительного съезда Союза русского народа в 2005 г. Российская и зарубежная пресса весьма критически отнеслась к известию о возрождении черной сотни, за которой еще с прошлого века тянулась слава антисемитов и погромщиков. «Вашингтон пост» писала: «В России идут горячие споры по поводу планов воссоздать «Союз русского народа». Одни видят в появлении такой организации угрозу зарождающейся российской либеральной демократии, другие же считают это необходимым условием для возрождения величия России».

На восстановительном съезде было выбран Главный совет Союза русского народа в составе 60 человек Среди них фигурировали имена К.Ю. Душенко-ва, М.Н. Любомудрова, Б.С. Миронова, М.В. Назарова, АД. Степанова, А.С. Турика, А.Р. Штильмарка и других Председателем Главного совета был избран В.М. Клыков. Как оказалось, взгляды этих деятелей были весьма различны. Изгнав атеистов еще на подготовительном этапе, православные вступили в жаркие споры друг с другом. Несогласия проявились уже на съезде и, в частности, касались редакции постановления «Об объединении двух ветвей православной церкви». Участники съезда в подавляющем большинстве принадлежали к Русской православной церкви. Однако активную роль играли учредители союза, ориентировавшиеся на Русскую православную церковь за границей. Они внесли в редакционную комиссию ряд поправок, в частности фразу, что соединение церквей должно происходить на основе истинного православия «с целью совместного сопротивления модернизму и строящемуся царству антихриста», однако редакционная комиссия не приняла эти поправки во внимание.

АД Степанов констатировал: «Споры внутри Союза русского народа возникли практически сразу после его создания по двум принципиальным вопросам: отношение Союза к светской власти и к церковной власти. Я настаивал на том, что отношение к церковной власти, т.е. к Священноначалию Русской Православной Церкви, должно быть предельно лояльным. Мы, руководство Союза, должны провозгласить, что являемся верными чадами Русской Православной Церкви, почитаем Святейшего Патриарха как Великого 1Ьсподина и Отца нашего». Однако в Главном совете были представлены «чада РПЦЗ», настаивавшие на том, что у Союза русского народа не должно быть никакого сотрудничества с «соглашательской и экуменистической» Московской патриархией. Столь же острые противоречия возникли в связи с отношением к действующей власти. АД Степанов отмечал: «Я предлагал занять мягкую позицию, призывал, по крайней мере, не враждовать против светской власти, критиковать власть только за конкретные действия. Моя позиция многими радикально настроенными членами руководства принималась в штыки».

Разногласия между умеренными и радикалами наглядно проявились при формировании Петербургского отдела Союза русского народа в январе 2006 г., когда наметилось противостояние главного редактора православного информационного центра «Русская линия» АД Степанова и главного редактора газеты «Русь Православная» КЮ. Душенова. В середине 90-х они сотрудничали в пресс-службе митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева). КЮ. Душенов возглавлял пресс-службу. Критики митрополита даже утверждали, что ряд сочинений Иоанна, выдержанных в духе воинствующего фанатизма, на самом деле принадлежали перу КЮ. Душенова, что он категорически отрицал. Газета «Русь Православная», которой руководил КЮ. Душенов, публиковала материалы, которые, по оценке правоохранительных органов, имели экстремистский характер.

Поскольку АД Степанов и К.Ю. Душенов имели равное число сторонников, по предложению священнослужителей, принимавших участие в учредительном собрании, было решено положиться на волю Божью и бросить жребий. В результате жребий указал на АД Степанова. Однако сторонники КЮ. Душенова с этим не примирились и открыли в Петербурге второй отдел — Северо-Западный, председателем которого был избран КЮ. Душенов. Как человек, осведомленный в печальной истории раскола дореволюционного черносотенного движения, АД Степанов предупреждал: «В 1907 году В.М. Пуришкевич, не получив удовлетворения своего честолюбия, с шумом вышел из до тех пор единого Союза Русского Народа. Он учредил свою организацию — Русский Народный Союз им. Михаила Архангела — начал создавать параллельные отделы, которые занялись борьбой с уже существовавшими отделами СРН. При этом Пуришкевич все время ратовал за единство. К чему это привело, всем известно»¹⁰⁵⁶.

В свою очередь КЮ. Душенов вопрошал «Да и вообще, чем плохо сосуществование двух отделов СРН в Петербурге? Ничем! Просто «умеренные* боятся: а ну как начальство не станет разбираться, кто есть кто, и всех чохом запишет в экстремисты? И придется им, «умеренным», оправдываться и отмываться от нашего «экстремизма». Ведь не случайно главными «возмутителями спокойствия» в сообщении «Русской Линии» названы Душенов и Никольский, против которых питерская прокуратура по наущению жидов пытается «сшить» дела по 280-й и 282-й статьям Уголовного кодекса — о «разжигании межнациональной розни» и «публичных призывах к экстремистской деятельности»¹⁰⁵⁷. Как вспоминал АД Степанов, поскольку сторонники Душенова настроили против него председателя Главного совета В.М. Клыкова, он был вынужден отойти от Союза русского народа.

В июне 2006 г. В.М. Клыков скончался, пробыв главой Союза русского народа всего семь месяцев. Его соратники выражали глубокие соболезнования: «Выдающийся русский патриот, скульптор и общественный деятель, был образцом настоящего, крепкого силою и духом русского человека». Смерть первого председателя восстановленного союза пагубным образом отразилась на единстве современных черносотенцев. Примечательно, однако, что во внутрипартийной борьбе, разгоревшейся сразу же после его кончины, каждая из сторон апеллировала к имени Клыкова, называла себя верными продолжателями его дела, а своих противников честила предателями его великих заветов. В уменьшенном масштабе это напоминает использование имени Ленина различными группировками ВКП (б), схватившимися в борьбе за ленинское наследие.

После смерти В.М. Клыкова исполнение обязанностей председателя Главного совета и подготовка нового съезда были возложены на генерал-полковника запаса Л.Г. Ивашова. В советский период он служил в центральном аппарате Министерства обороны СССР, был начальником секретариата министра обороны маршала Д.Ф. Устинова. После распада СССР он продолжил военную службу и до 2001 гг. являлся начальником Главного управления международного военного сотрудничества Министерства обороны. Генерал заслужил популярность в патриотических кругах, будучи твердым противником расширения на восток блока НАТО. Его также считали инициатором марш-броска на Приштину в июне 1999 г., когда российские десантники, входившие в состав международного миротворческого контингента, взяли под контроль аэропорт Приштины. Неожиданный бросок десантников, осуществленный без санкции и вопреки планам командования международного контингента, контролируемого блоком НАТО, был с восторгом воспринят российской общественностью и превратился в культовое событие, свидетельствующее о самостоятельности внешней политики России и удали российских солдат. Ходили упорные слухи, что последовавший в скором времени уход генерала Л.Г. Ивашова из министерства обороны якобы был вызван сильным давлением со стороны США и чуть ли не лично со стороны государственного секретаря Мадлен Олбрайт. Так или иначе, но Л.Г. Ивашов имел большой авторитет в патриотических кругах.

Покинув военную службу, генерал основал и возглавил «Военно-державный союз России». Он выступал с заявлениями, критикующими прозападный, с его точки зрения, курс российского руководства: «Проводимая в современной России политика, направленная на разрыв с традиционными для нашей страны ценностями православно-славянской цивилизации и замену их иными цивилизационными моделями (западной или исламской), является губительной для государствообразующих народов России, в первую очередь — русского народа, ведет к дальнейшему ослаблению и уже в обозримой перспективе — к уничтожению российской государственности»¹⁰⁵⁸. Большая часть членов Главного совета Союза русского народа полагали, что присутствие в их рядах популярного генерала поднимет значимость черносотенной организации.

Второй съезд Союза русского народа состоялся в ноябре 2006 г. Л.Г. Ивашов, избранный председателем Главного совета, выступил с докладом об идеологии, задачах и стратегии организации. Он подчеркнул, что «Союз должен стать массовой организацией русского народа, объединяющей в своих рядах всех честных и совестливых русских людей, а также представителей коренных народов России, впитавших в себя русскую культуру и разделяющих идеологию, цели и задачи Союза».

Л.Г. Ивашов демонстрировал лояльность власти, в частности, заявлял, что президент В.В. Путин «проявил себя не только лидером России, но и одним из лидеров большей части человечества». В своих выступлениях в средствах массовой информации он подчеркивал, что у прежнего председателя союза В.М. Клыкова была «православно-монархическая маргинальная идея, она превалировала на первом Съезде. Но... я такую организацию возглавлять не буду». Он старался привлечь в свои ряды широкий спектр сторонников державной и имперской идеи, включая сталинистов. В союз вернулись атеисты-патриоты, изгнанные В.М. Клыковым еще в период подготовки к созданию Союза русского народа. Общественная приемная союза была поручена С.И. Кучерову, который подчеркивал заслуги Л.Г. Ивашова: «Он за четыре месяца сумел приручить клыков-скую бесноватую клинику и заложить основы для формирования реальной, многомиллионной, влиятельной и серьезной общественной силы»¹.

Однако группу, названную «бесноватой кликой», не так-то легко было «приручить». Союз русского народа фактически разделился на «красных» и «белых». Первых представлял Л.Г Ивашов и его сторонники, считавшие, что архаичная православно-монархическая риторика обрекает союз на роль маргинальной группировки, обреченной пребывать на обочине политического процесса. «Белые», или монархисты, сожалели о том, что на втором съезде дали кредит доверия Л.Г. Ивашову, человеку нецерковному и чуждому православной и монархической традиции. Для них был неприемлем блок с людьми, ностальгирующими по советским временам. Они возмущались тем, что в Союзе русского народа поют дифирамбы Великой Октябрьской социалистической революции, а Главный совет заседает под портретом Сталина.

Оппозицию «красному» руководству возглавил член Главного совета и председатель московского отдела Союза русского народа М.В. Назаров. Он имел давние счеты с советской властью. Его прадед и дед были священниками, расстрелянными большевиками в 1920 г. Тем не менее начало биографии внука репрессированного священнослужителя было вполне благополучным и включало учебу на престижном переводческом факультете Московского института иностранных языков имени Мориса Тореза, а затем заграничную командировку, что в советские времена считалось великой удачей. М.В. Назаров работал переводчиком на строительстве металлургического комбината в Алжире. В 1975 г. переводчик стал по терминологии той эпохи «невозвращенцем», бежав в ФРГ. В эмиграции он вступил в Народно-трудовой союз, посвятил себя журналистике и стал ответственным секретарем журнала «Посев», название которого в СССР употреблялось только в сочетании с прилагательным «антисоветский». Взгляды М.В. Назарова, окончательно сформировавшиеся в эмигрантской среде, можно было охарактеризовать как ортодоксально монархические и православные. Он был прихожанином Русской православной церкви за рубежом и принимал активное участие в деятельности церкви, находившейся вне юрисдикции московского патриархата. М.В. Назаров был делегатом от Германской епархии на ряде эмигрантских съездов. Он являлся составителем сборников «Жить без Бога нельзя...» и «Россия возвращается к Богу». Большое внимание М.В. Назаров уделял волновавшему монархистов вопросу о правах различных представителей дома Романовых на российский престол. В обширном исследовании «Кто наследник российского престола» он выступил против кирилловцев, доказывая, что «эта ветвь не пригодна для Российского Престола ни по Основным Законам Российской Империи, ни по канонам Православной Церкви, ни по своему нравственному облику».

Политика перестройки открыла заядлому антисоветчику возможность публиковать свои работы на родине. Характерно, что статьи публициста из Германии появлялись в газетах и журналах антизападной направленности «Литературная Россия», «Москва», «Наш современник». В 1994 г. М.В. Назаров вернулся в Россию, был избран секретарем Союза писателей России и основал издательство «Русская идея», издающее книги православного исторического и политического содержания. Он был причастен к подготовке в декабре 2004 г. обращения в Генеральную прокуратуру с просьбой проверить законность издания конгрессом еврейских религиозных общин книги «Кицур Шульхан арух», содержащей, как было указано в обращении, предписания ненависти к неевреям: «Просим учесть, что это не просто древний исторический текст, а предписанный к выполнению в наше время».

Обращение получило известность как «письмо 500» по числу подписавших, среди которых оказалось 19 депутатов Государственной думы от фракции «Родина» и КПРФ. Правда, ряд депутатов отозвали свои подписи, так как письмо вызвало громкий скандал на международном уровне. Министерство иностранных дел Израиля выступило с резким протестом, а российское внешнеполитическое ведомство выразило сожаление, «что опубликование данного обращения совпало с проведением специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН, посвященной 60-й годовщине освобождения узников фашистских концлагерей, которая в том числе стала и данью памяти международного сообщества жертвам Холокоста». В связи с дискуссией, вызванной «письмом 500», М.В. Назаров опубликовал книгу «Жить без страха иудейска!»¹⁰⁵⁹, выдержавшую шесть переизданий. Книга, в частности, утверждала, что евреи практикуют ритуальные убийства, что было доказано в деле Бейлиса. В книге также указывалось, что главный раввин России Берл Лазар является хасидом: «Бейлис принадлежал к тому же любавичско-хасидскому направлению в иудаизме, которое ныне представляет Берл Лазар, играющий роль добродушного, по-американски наивного, любящего Россию «пастыря». «Письмо 500» и книга дали начало одноименному движению, которое его поборники квалифицировали как очищение от еврейского влияния, а противники называли антисемитским.

В 2007 г. М.В. Назаров активно включился в борьбу с «узурпаторами», как он называл лидера Союза русского народа Л.Г. Ивашова. Он заручился поддержкой нескольких местных отделов, в основном сибирских. Отделов было всего шесть, зато их объявили истинными «клыковскими» в отличие от узурпаторов из СРН (ЛГИ). Аббревиатура в кавычках была составлена из инициалов Л.Г. Ивашова, которые читались как глагол «лги». В мае 2007 г. в Иркутске в рамках Всесибирского Беломонархического совещания прошел Третий (чрезвычайный) съезд Союза русского народа. Его участники назвали свой съезд «очистительным».

Третий съезд принял обращение¹⁰⁶⁰, в котором говорилось: «Необходимость III (чрезвычайного) съезда СРН продиктована решением совести членов право-славно-монархических отделов СРН с целью защиты нашего Союза от организованного в нем обманного переворота. Наша верность заветам основателей СРН в 1905 г., многие из которых стали Новомучениками, верность делу почившего В.М. Клыкова, воссоздавшему СРН в 2005 г., обязывает нас выступить за сохранение СРН в его традиционном виде, на основе идеологии «Православие — Самодержавие — Народность». В обращении перечислялись грехи узурпаторов: «Нынешнее руководство СРН во главе с Л.Г. Ивашовым (далее СРН/ ЛГИ), пришедшее к власти в результате провокации спецслужб и переворота на так называемом II съезде, открыто отказалось от православно-монархической идеологии, назвав ее «маргинальной», фактически создавая под названием СРН другую организацию с другой историей и другой целью, направленной на поддержку нынешней партии власти». Съезд исключил из союза Л.Г. Ивашова и ряд его сторонников.

Одна из претензий, предъявленных Л.Г. Ивашову, заключалась в том, что он выступил против движения «Жить без страха иудейска!», возникшего на основе «письма 500». В обращении подчеркивалось: «В ходе запланированного переворота в СРН с целью «очищения его от антисемитизма» провокационная деятельность была направлена на движение «ЖБСИ!» и главных представителей клыковской традиции». Третий съезд подтвердил, что движение «Жить без страха иудейска!» является составной частью деятельности Союза русского народа.

Съезд подтвердил незыблемость устава 1905 г. Но поскольку архаичность документа, принятого столетие назад, не могла не бросаться в глаза, съезд поручил разработать «Временное положение о принятии новых членов Союза русского народа»¹⁰⁶¹. В этом документе говорилось, что членами союза могут быть «только природные русские люди». К природным русским лицам Положение относило без различия великороссов, малороссов, белорусов, карпатороссов и русин. Указывалось, что «национальное происхождение лиц, желающих стать членами СРН, устанавливается по родителям*. Данный пункт породил ряд вопросов у посетителей интернет-сайта Союза русского народа. Некая Ольга интересовалась: «А если кроме русских и украинцев среди предков есть греки, то как быть в таком случае?» Алексей задал сложный вопрос: «Скажите, а если человек, вступая в СРН, не знал о своем еврейском происхождении? Ведь и такое бывает».

Не меньшее смятение вызвало дополнение к уставу 1905 г., в котором предписывалось: «Все кандидаты в члены СРН обязаны указать в анкете свое членство в богоборческих и русофобских организациях, как то: КПСС, «Выбор России», «Наш дом — Россия», СПС, «Единая Россия», международных глобалистских организациях, фонде Сороса, фонде Карнеги, их СМИ, тайных обществах и сектах, а также работу штатными или внештатными сотрудниками КГБ или иностранных спецслужб. В случае, если кандидат в члены СРН участвовал в деятельности подобных организаций, он обязан принести церковное покаяние. Церковное покаяние приносится Богу на исповеди православному священнику. О принесении покаяния указывается в анкете кандидата в члены СРН».

Посетитель по имени Роман недоумевал: «Могу ли я, действующий сотрудник ФСБ (Пограничная служба ФСБ), быть членом СРН? Разделяю взгляды союза по практически всем основным положениям». Николай Соколов писал: «Я бывший член НПФ «Память», к сожалению, активно сейчас нигде не участвую в политической жизни, но СРН мне нравится четкостью своих позиций с проекцией на современную политическую жизнь». Милена спрашивала: «Я вот состояла в партии «Родина», была членом политсовета местного отделения, потом вышла, когда началась «реорганизация» в Справедливую Россию. Мне надо покаяние делать?» К ней присоединялся Егор: «Аналогичная ситуация, только переведен в ряды Справедливой России».

На все вопросы, заданные на сайте, были даны обстоятельные ответы: «Членство в «Родине» не влечет необходимость покаяния. «Справедливая Россия» объявила себя партией социалистической, красной, левой, социал-демократической, а значит, безбожной, интернациональной, русофобской, масонской. Это же относится и к «Патриотам России». Покаяние необходимо. Что касается, например, ЛДПР, то при всей клоунаде и идеологической «широте» его лидера обвинить ЛДПР в русофобии и богоборчестве нельзя, хотя членство в ЛДПР свидетельствует о духовно-политической незрелости и маргинальное™ таких лиц».

фетий съезд избрал новым председателем Главного совета А.С. ТУрика, а его заместителем — М.В. Назарова. В советский период А.С. Турик был диссидентом, однако если большинство участников диссидентского движения ориентировались на западные ценности, то А.С. турик занимался распространением нелегальной антисемитской литературы, чем вызвал пристальное внимание местного КГБ. В постсоветской России он участвовал в возрождении Иркутского казачьего войска, был избран депутатом законодательного собрания Иркутской области и издавал православно-монархическую газету «Русский Восток».

Сторонники Л.Г. Ивашова не признали легитимности чрезвычайного съезда и нарекли избранное на нем руководство «туриковско-назаровской раскольничьей кликой». Утверждалось, что новоизбранный председатель Главного совета А.С. турик является номинальной фигурой, которой манипулирует М.В. Назаров. После «очистительного» иркутского съезда раскол Союза русского народа стал свершившимся фактом. Более того, этот процесс не остановился после распада организации на две параллельные структуры. В союзе под руководством Л.Г. Ивашова активизировалось левое крыло, возглавляемое С.И. Кучеровым, которое готовило свой третий съезд, на котором предлагало окончательно отказаться от православно-монархической идеологии и создать «русское движение без икон и свастики».

С.И. Кучеров опубликовал программное письмо, в котором говорилось: «Союз Русского Народа, по нашему мнению, означает именно союз всего русского народа, а не только его православной части. Если мы начнем делить русских на людей первого сорта (православных) и прочих, то встанем на скользкий путь, на котором произойдет и дальнейшее деление — на просто православных и истинно православных., и так далее — до полного самоуничтожения»¹. Он замечал, что доля истинно воцерковленных людей среди политически активной части общества очень невелика и было бы ошибочно делать на них ставку. С.И. Кучеров заявлял, что не желает повторения советских времен, когда обществу навязывалась одна только коммунистическая идеология: «Теперь те же самые полковники-политработники из Конторы, нацепив крестики и с грехом пополам научившись осенять себя крестным знамением, горят желанием использовать Православие как идеологическую дубину».

Однако для большинства членов Союза русского народа, руководимого Л.Г. Ивашовым, предложения группы С.И. Кучерова показались слишком радикальными. Руководство союза отмежевалось от них. С.И. Кучеров был вынужден покинуть союз и основать собственную организацию с той же аббревиатурой СРН, которая, однако, расшифровывалась как Собор русского народа. Примечательно, что на сайте организации¹ приводится двойное название: Собор русского народа и Союз русского народа. Не менее примечательно, что адрес сайта имеет расширения su, закрепленное на заре Интернета за Советским Союзом и в настоящее в рюмя служащее визитной карточкой левых. Впрочем, судя по всему, деятельность Собора русского народа или Союза русского народа, как его ни назови, сводится к одному малоинформативному сайту.

В ноябре 2008 г. Л.Г. Ивашов сложил с себя полномочия председателя Союза русского народа, вероятно, осознав бесперспективность превращения этой организации в массовую силу. Он попытался расширить руководимый им Военно-державный союз, сделав его ядром широкой коалиции сил в виде Национальнопатриотического фронта «Державный Союз России». Коалицию нарекли фронтом по аналогии с Народным фронтом, о создании которого объявили властные структуры, стремясь усилить поддержку партии «Единая Россия». Позиционируя себя в качестве коалиции национально-патриотических сил, противостоящих «партии власти», «Державный союз» выдвинул «народного кандидата» на президентских выборах 2012 г. в лице Л.Г. Ивашова. Однако его кандидатура не была утверждена избиркомом, и он не смог принять участия в выборах

Оставшись без председателя накануне очередного съезда, Главный совет заменил съезд более скромным мероприятием. Оно состоялось в ноябре 2008 г и было названо конференцией. Имя нового лидера союза не было названо, хотя Главный совет рассмотрел все возможные кандидатуры на этот пост. Одним из реальных кандидатов являлся Б.С. Миронов, которого, как говорили, хотел видеть своим преемником Л.Г. Ивашов. Действительно, Б.С. Миронов был достаточно известной, хотя и весьма неоднозначной фигурой на российской политической сцене. Сибиряк, корреспондент районных а затем центральных газет, он стал одним из основателей и первым главным редактором «Российской газеты». В 1993-1994 гг. он занимал министерскую должность, являясь председателем Комитета Российской Федерации по печати. Он был вынужден покинуть этот пост в результате критической кампании, развернутой против него в прессе. После своего увольнения он написал открытое письмо Б.Н. Ельцину: «Президент не пожелал принять моей национальной, патриотической программы духовного возрождения России... Семьдесят пять лет с нами обходились тах как будто мы напрочь лишены национального достоинства, национального духа, национального инстинкта. И сегодня продолжает насаждаться в русских национальная слепота, глухота, немость*.

Б.С. Миронова обвиняли в национализме, антисемитизме и даже в пропаганде фашистских взглядов. В ответ он опубликовал развернутый манифест под названием «О еврейском фашизме»¹⁰⁶², в котором заявил, что миф об антисемитизме выдуман евреями и традиционно использовался сначала для разрушения самодержавия в России, а затем для подрыва советской власти: «Но вот снова флаг над Россией сменил свой окрас, теперь он на две трети бело-голубой, больше израильский, чем русский, законом не принятый, самочинно поднятый сионократией, а чучело антисемитизма на прежнем господствующем месте, да уже не одно: рядом с ним, в родство ему, в укрепление его жиды творят еще одно чудо юдное — «русский фашизм». Между тем, по утверждению Б.С. Миронова, современная Россия представляет собой царство евреев: «Сегодня в России всецарствие жидов, они на всех ветвях, на всех сучках власти: Гайдар, Бурбулис, Явлинский, Кириенко, Шохин, Жириновский, Чубайс, Сатаров, Батурин, Лившиц, Авен, Мостовой, Ясин, Ресин, Уринсон, Кох, Музыкантский... в жидовских руках пресса: Голембиовский, Яковлев, Познер, Сванидзе, Лошак, Третьяков, Пумпянский, Игнатенко, Бергер, Швыдкой, гутионтов... у евреев наши финансы, заводы, нефть и газ: Боровой, Березовский, Гусинский, Ходорковский, Хайт, Малкин... Есть отчего жидам торжествующе, ликующе, напоказ с гигантским размахом праздновать Хануку в Москве под девизом «Эх, хорошо в стране еврейской жить!»

В 2004 г. Б.С. Миронов был объявлен в федеральный розыск по обвинению в антисемитских высказываниях. Как и за десять лет до этого, он снова опубликовал открытое письмо президенту — на сей раз В.В. Путину. В письме он вопрошал: «Что изменилось? Только одно. При Ельцине нас, русских, за наши национальные убеждения травили, шельмовали, увольняли с «волчьим» билетом... Теперь при Вашем президентстве, г-н Путин, нас, русских, убивают за то, что мы, русские, хотим жить на русской земле, быть хозяевами своей земли»¹. Взгляды Б.С. Миронова разделяла его семья — ТЛ. Миронова, доктор филологических наук и член Союза писателей России. Его сын И.Б. Миронов также был объявлен в федеральный розыск по громкому делу о покушении на А.Б. Чубайса, в осуществлении которого обвиняли полковника Квачкова.

Характерно, что Б.С. Миронов, находившийся в розыске, был заочно избран членом Главного совета на учредительном съезде Союза русского народа. Когда он был задержан вместе с сыном, а позже предстал перед судом, Главный совет Союза русского народа опубликовал следующее заявление: «Генеральная прокуратура по сути солидаризовалась с сионистами и хасидами в деле преследования русского писателя-патриота Бориса Миронова, законно требующего одного — навести порядок на русской земле, прекратить геноцид русского народа»¹. В феврале 2008 г. суд признал Б.С. Миронова виновным в разжигании межнациональной розни, но освободил его от уголовной ответственности ввиду истечения срока давности совершения преступления.

Вполне сочувствуя позиции Б.С. Миронова по национальному вопросу, члены Главного совета Союза русского народа не разделяли радикализма бывшего министра по отношению к российской власти. В Главном совете наметилось очередное противостояние между радикальными и умеренными элементами. Б.С Миронова поддерживала только его супруга ТЛ. Миронова. Большинство членов Главного совета проголосовали против Б.С. Миронова, который объявил о выходе из совета. Временным руководителем был избран И.Г. Стариков, но в январе 2009 г. он объявил об уходе в монастырь. Что касается Союза русского народа, руководимого А.С. Туриком и М.В. Назаровым, то они со злорадством наблюдали за раздорами в стане «лгистов», которых, впрочем, уже нельзя было так называть после ухода Л.Г. Ивашова.

Третий съезд бывших «лгистов» был назначен на май 2009 г., но в апреле того же года супруги Б.С. и ТЛ. Мироновы вместе со своими сторонниками провели собственный Т£>етий съезд, единогласно провозгласивший Б.С. Миронова главой союза. В своем выступлении перед союзниками он подчеркнул: «Я бы только хотел обратить ваше внимание на главное — целеопределяющее, — что бы мы ни делали, какую бы программу ни выполняли, мы не должны упускать из виду конечную нашу цель — национальное восстание».

Умеренные элементы, представленные Главным советом, поспешили отмежеваться от радикального призыва: «За душой у новых раскольников ничего нет, кроме завуалированных призывов к вооруженному восстанию». ВА Задерей, входивший в то время в состав Главного совета, указывал, что лозунг о восстании является всего лишь пустой фразой в отличие от революционной теории, в свое время разработанной В.И. Лениным: «Впервые идею национального восстания Б.С. Миронов высказал 11 лет назад в брошюре с одноименным названием. За это время можно было бы разработать целое учение о национальном восстании, а для начала хотя бы изучить работы классика революции «С чего начать?» и «Что делать?» и переложить их на современную действительность. Тогда бы мы действительно имели стратегию действий, а не импровизацию на тему о национальном восстании»¹⁰⁶³. В специальном заявлении Главного совета подчеркивалось: «Б.С. Миронов черной неблагодарностью платит тем, кто его поддерживал в то время, когда он скрывался от суда и следствия, что дает основания полагать, что он находится в сговорю с врагами русского народа, выполняя грязную р>аботу политического прювокатора и отрабатывая данные кому-то обещания если не расколоть, то замарать знамя и дискредитирювать имя организации, созданной православными людьми в 1905 году и воссозданной В.М. Клыковым с соратниками в 2005-м».

Б.С. Миронов не отказался от претензий на лидерство. Союз русского народа под его руководством продолжил действовать. В период с 2009 по 2012 г. было прюведено еще два съезда — Четвертый и Пятый, причем каждый роз его противники публично объявляли, что основанный В.М. Клыковым союз не имеет к этим мероприятиям ни малейшего отношения. В свою очередь Б.С. Миронов заявляет, что только возглавляемый им союз остается верным заветам В.М. Клыкова. В съезде Союза русского народа в апреле 2012 г., как сообщается в блоге Б.С. Миронова, приняли участие 274 делегата из 45 регионов России. На съезде было объявлено об учреждении премии «За верность русскому народу» имени В.М. Клыкова с вручением памятных медалей с изображением скульптуры князя Святослава, созданной В.М. Клыковым. Среди первых лауреатов были главный редактор газеты «Русь Православная» Константин Душенов и писатель Юрий Мухин — за книгу «Кнут народа». Современные черносотенцы удостоили награды коммуниста Виктора Илюхина — посмертно за героизм и самоотверженность в борьбе во имя жизни и процветания русского народа¹.

Союз русского народа, от которого откололись сторонники Б.С. Миронова, учредил временное коллективное руководство в лице НД. Меркулова, В.Ф. Калентьева и В.М. Ерчак. Главную роль в триумвирате играл журналист НД Меркулов, работавший ранее заместителем редактора газеты «Московский литератор». Соперники бывших «лгистов» теперь именовали их «остатками СРН(ЛГИ)» и «структурой Меркулова». Следует заметить, что НД Меркулов предпринимал усилия для преодоления раскола. На проведенный им съезд в мае 2009 г. в качестве делегатов с правом совещательного голоса были приглашены сторонники «туриковско-на-заровской раскольнической группировки». Впрочем, М.В. Назаров, представлявший конкурирующий союз, отказался регистрировать своих сторонников под этим неблагозвучным наименованием, и они были зарегистрированы под нейтральным термином «гости». На съезде было 119 делегатов с решающим и 75 делегатов с совещательным голосом, представлявших параллельную организацию.

Осенью 2009 г. было принято решение созвать Четвертый «объединительный» съезд. За это высказался и Главный совет, сопредседателем которого являлся НД Меркулов, и Главный совет, возглавляемый А.С. Ту-риком. О предстоящем воссоединении было объявлено в канун семидесятилетнего юбилея В.М. Клыкова и приобретало символический смысл. Как писал А.С. ТУрик, «впервые с момента воссоздания Союза В.М. Клыковым и последовавшей затем цепью провокаций и разделений, Русские православные монархисты-черносотенцы смогли преодолеть разделение и объединиться для усиления Русского сопротивления наступающему антихристианскому режиму и во славу Грядущему Русскому Царю-Победителю! Лучшего подарка для Вячеслава Михайловича и быть не могло!*

Однако не все разделяли энтузиазм А.С. Турика и Д.Н. Меркулова, приглашенного принять участие в заседании конкурирующей организации. Главный совет проголосовал за объединение только с пятой попытки. М.В. Назаров сообщал: «Я проголосовал «за» без энтузиазма, лишь уступая огромному желанию нашего руководства дать добрый знак черносотенному движению: мы способны не только разделяться, но и объединяться... Мне, по большому счету, непонятно, для чего нам нужно это «воссоединение* с теми, кто не поддержал нашу борьбу за сохранение клыковского СРН в недавней переворотной провокации в поддержку «партии власти* и был готов заседать под портретом Джугашвили*.

Объединительный съезд был назначен первоначально на май 2010 г., потом отложен на год Взаимные подозрения не прекращались. От Д.Н. Меркулова требовали точный список отделов его организации, намекая, что они существуют только на бумаге. В конечном итоге многократно откладываемый объединительный съезд так и не состоялся (по крайней мере по сведениям на начало 2013 г.). Более того, Д.Н. Меркулов занялся другим проектом, сосредоточившись на создании монархической партии «Самодержавная Россия*. Партия была образована в феврале 2011 г., а ДЛ. Меркулова избрали председателем ее Центрального комитета. Новая партия вынашивала грандиозные планы участия в выборах и формирования сильной монархической фракции в Государственной думе. Противники ДН. Меркулова в черносотенных кругах распускали слухи, что его структура якобы создана по инициативе кремлевских политтехнологов и призвана подготовить почву для превращения России в монархию и венчания на царство В.В. Путина.

Действительность оказалась куда прозаичнее фантастических слухов. Министерство юстиции отказало в регистрации монархической партии «Самодержавная Россия», что немедленно вызвало раскол среди ее членов. Президиум ЦК партии решил упразднить пост председателя и ввести в монархической партии ♦антикризисное управление». В свою очередь сторонники председателя утверждали, что бунтарями якобы манипулирует Кремль, которому неугодна кандидатура ДН. Меркулова. На это недовольные отвечали, что «имидж «могильщика» политических проектов за Дмитрием Николаевичем закреплен достаточно давно».

Можно констатировать, что в возрожденном Союзе русского народа, распавшемся на несколько течений, возобладали те же самые радикальные настроения, благодаря которым за их предшественниками прочно закрепилось название «революционеров справа». В этом смысле современных черносотенцев можно сопоставить с представителями дубровинского крыла дореволюционного Союза русского народа. Это справедливо как в отношении союза, возглавляемого бывшим министром Б.С. Мироновым, так и в отношении союза, руководимого бывшими диссидентами А.С Турином и М.В. Назаровым. В распрях современных черносотенцев много личных мотивов, как это было и столетие назад. Но точно так же, как и столетие тому назад, за личными амбициями стояли социальные мотивы.

Нельзя не заметить, что современные черносотенцы, чьи речи пронизаны нарочито православной терминологией, на самом деле противостоят Русской православной церкви. Отчасти это можно объяснить присутствием в рядах черной сотни людей, принадлежащих к Русской православной церкви за границей, которая в советское время находилась в конфликте с Московской патриархией. Однако в 2000 г. собор Зарубежной церкви провозгласил курс на сближение с Московской патриархией, а в 2007 г. был подписан акт о каноническом общении двух церквей. Тем не менее воинственная риторика в черносотенной среде не утихла. Кроме того, большинство современных черносотенцев никогда не пребывали под юрисдикцией Зарубежной церкви, что не мешало им резко критиковать политику высшего духовенства.

Так, бывшие сотрудники митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева), вошедшие в руководящие органы Союза русского народа, издавали газету «Русь Православная», публиковавшую материалы с осуждением церковной политики. В октябре 2004 г. на архиерейском соборе патриарх Московский и всея Руси Алексий II заявлял: «Мы знаем немало таких людей, которые имеют средства и издают газеты (такие как, например, «Русь Православная»), дискредитирующие Церковь и ее иерархов. Они пытаются внести раздор и сомнение в души верующих. Вся их деятельность сводится к попыткам разделить Церковь». Главный редактор газеты К.Ю. Душенов откликнулся на эти слова следующим комментарием: «Если такая небольшая по тиражу газета, как «Русь Православная», вызывает столь острую реакцию у священноначалия, то это свидетельствует лишь о потере контроля с их стороны над духовной жизнью Церкви», добавив: «А в практическом плане мы должны сказать Патриарху спасибо за бесплатную рекламу. Каждый раз, когда он публично ругает «Русь Православную», ее популярность в среде православной общественности резко возрастает»¹.

Повторяется история столетней давности, когда черносотенцы рукоплескали священнослужителям, восставшим против высшего духовенства. Сто лет назад таким был иеромонах Илиодор, в наши дни по его стопам пошел епископ Анадырский и Чукотский Диомид (С.И. Дзюбан). В феврале 2007 г. епископ Диомид разместил на сайте газеты «Русь Православная» текст, озаглавленный «Обращение ко всем архипастырям, пастырям, клирикам, монашествующим и всем верным чадам Святой Православной Церкви»¹. Епископ заявлял, что в Московской патриархии существует ряд отступлений от чистоты православного вероучения. Епископа озаботили канонические вопросы: «Постоянно набирает силу еретическое учение экуменизма». С ортодоксальных позиций осуждалось заявление представителей церкви о «единстве нравственных ценностей у православия, иудаизма, мусульманства и католицизма». Диомид отдал дань теории масонского заговора, осудив обращение церковных иерархов к лидерам промышленно развитых стран: «Большая восьмерка» является органом мировою масонского правительства, подготавливает приход единого мирового лидера, т.е. антихриста». В Обращении нашло место средневековое по сути представление о том, что введение ИНН повредит душам верующих, а также позиция консерватора, негодующего по поводу того, что церковь занимается «одобрением демократии». Вместе с тем в Обращении прозвучало осуждение официальной церкви за «Молчаливое согласие вместо обличения антинародной политики существующей власти, приводящее к распаду государства, демографическому кризису и другим негативным последствиям».

Обращение произвело большой шум, и в светской печати епископа Диомида даже называли «главным ньюсмейкером патриархии». Характерно, что официальные представители православной церкви считали, что пропагандистская кампания вокруг Обращения возникла благодаря членам Союза русского народа. Протоиерей Всеволод Чаплин, на тот момент заместитель главы отдела внешних связей Московского патриархата, утверждал, что текст якобы не предназначался для широкой публики: «некий сайт, сайт «Русь православная», сайт, который возглавляется господином Душеновым, известным церковным и политическим оппозиционером, приделал к этому тексту заголовок «Пора пресечь беззаконие* и превратил его в открытое обращение ко всей пастве Русской Православной Церкви. Затем в Интернете под этим текстом пошел сбор подписей, а потом уже на одном из интернет-форумов стали раздаваться призывы идти с пикетами к церковным учреждениям. И всем эти руководят два человека: господин Душенов, о котором я уже сказал, и господин Назаров — это бывший советский перебежчик, который остался на Западе, а в начале 90-х годов вернулся сюда — может быть, с заданием, может быть, без, — чтобы «спасать Россию». Так вот я боюсь, что вся эта история была раскручена двумя этими людьми и их общественными группами поддержки для того, чтобы в идеале устроить переворот в Русской Церкви, захватить в ней власть через дестабилизацию положения, а если по минимуму — то просто устроить очередную кампанию в свою славу, ради своих личных интересов»¹⁰⁶⁴.

Выступление епископа рассматривалось на Архиерейском соборе в июне 2008 г. Накануне созыва собора в Интернете было распространено обращение к патриарху Алексию II и архиерейскому собору от имени председателя Главного совета Союза русского народа АС. Турика, в котором черносотенцы выражали полную солидарность с мятежным епископом и предупреждали: «Если сегодня стоящего в Истине Преосвященного Диомида объявят «расколоучителем» те, кто сам дерзает публично попирать основополагающие канонические нормы — признает распинателей и врагов Христа «братьями», молится с еретиками «единому Всевышнему», называет их сообщества «Церквями», благославяяет любую самозваную власть как якобы Богом данную и т.п., то это означает, что в Московской Патриархии останется всего лишь один истинный епископ — Владыка Диомид. И именно ему и будут послушны все верные, пребывающие в лоне Русской Православной Церкви»¹⁰⁶⁵.

Архиерейский собор отстранил епископа Диомида от управления Анадырской епархией, а позже лишил его сана и запретил богослужение. Решение вызвало противоречивую реакцию общественности. Историк церкви Иннокентий Павлов, оговорившись, что нисколько не сочувствует взглядам епископа, высказал мнение, что быстрая и жесткая реакция собора была вызвана тем, что епископ Диомид осудил срастание церкви со светской властью, что было характерно и для царской и для советской эпох: «Я сразу же мысленно перенесся в далекую осень 1983 г., т.е. в самый разгар андроповщины, когда, также вопреки какой-никакой дисциплинарной процедуре, т.е. игнорируя решение воспитательского совещания Ленинградских духовных школ, их тогдашний ректор и нынешний митрополит Кирилл (Гундяев) по первому сигналу КГБ исключил из числа студентов духовной академии диакона Георгия Кочеткова»¹⁰⁶⁶.

Епископ Диомид не покорился решению собора, назвал Московскую патриархию «служанкой Антихриста» и объявил ее «вдовствующей». Кончина патриарха Алексия II, последовавшая в декабре 2008 г., словно подтверждала слухи о пророческом даре Диомида, ходившие среди его последователей. Он обрушился также на митрополита Кирилла (В.М. Гундяева), вскоре занявшего патриарший престол: «Все, что творилось на Чукотке, делалось по прямой указке Гундяева», а также добавил «Я верю, если мои прихожане искренне помолятся, то Господь и Кирилла призовет к ответу за все его деяния*. В настоящее время С.И. Дзюбан, не подчинившийся ре-

шению собора, создал религиозную общину в отдаленном чукотском поселке Мыс Шмидта. Он продолжает называть себя Диомидом и лично рукоположил в епископы своего брата. У него есть группа последователей, которые видят в нем «народного патриарха», что разительно напоминает историю «патриарха» Илиодора.

Острая борьба внутри современного Союза русского народа касается отношений не только к духовным, но и к светским властям. Во время избирательной кампании председатель Главного совета А.С. Турик направил заявление главе Центризбиркома В.Е. Чурову с протестом против массовых фальсификаций и принуждения избирателей голосовать за партию власти: «Особой виртуозности в одурачивании «голосующей скотинки» (выражение ЛД Бронштейна-Троцкого) достигла современная демократия при чекисте Путине В.В. и его подельниках из «Единой России». Главным финтом у них стал старый, испытанный веками масонский прием подставных организаций и лиц типа незабываемых «Рогов и копыт» и «Союза меча и орала». Избирательный список «Единой России» возглавляют во главе с президентом более 60 губернаторов и десятки мэров крупных городов. Они заведомо знают, что в депутаты они не пойдут, а свои фамилии включили в избирательный список только для создания дутого авторитета «Единой России» и почти легального использования административного и бюджетного ресурса для оболванивания и подкупа избирателей»¹.

На волне протеста, поднявшейся после избирательной кампании декабря 2011 г., Главный совет Союза русского народа под председательством А.С. Турика принял постановление: «В связи с нарастающим протестным движением в РФ против фальсификаций и манипуляций «власти жуликов и воров», грубо нарушающей собственные же законы, Главный совет заявляет, что мы поддерживаем справедливое возмущение граждан против нелегитимного олигархического режима»¹⁰⁶⁷. АС. Турик вошел в руководство этнополитического объединения «Русские», костяк которого составили члены двух запрещенных националистических организаций — «Движение против нелегальной иммиграции» и «Славянского Союза». По словам одного из руководителей объединения Дмитрия Демушкина, «есть коммунисты, либералы, бюрократы, «партия воров и жуликов». А партии русских нет. Мы добиваемся всеобщей этнополитической русской солидарности»¹⁰⁶⁸. Объединение «Русские» заявило о непризнании результатов думских выборов в декабре 2011 г. и призвало граждан создавать органы самоуправления, которые будут отражать народные интересы. Было объявлено о начале кампании «Путин, уходи!». В связи с участием в объединении «Русские» АС Турик временно сложил с себя должность председателя Главного совета. В Союзе русского народа было введено коллективное — «соборное» управление.

Однако у некоторых черносотенных деятелей протестные выступления зимы 2011 — весны 2012 г. вызвали серьезные опасения, поскольку ведущей силой протестов являлись столь ненавистные им либералы и левые. Кроме того, сочувственное отношение к действиям оппозиции со стороны западной общественности автоматически вызывало отторжение у антизападников. Выразителем этих опасений стал один из учредителей Союза русского народа КЮ. Душенов, только что вышедший из исправительной колонии, где он отбывал срок за размещение на сайте «Руси Православной» статей, направленных на возбуждение национальной ненависти и вражды. Осенью 2012 г. он опубликовал статью¹⁰⁶⁹, свидетельствующую об определенной эволюции его взглядов. По его словам, выйдя на свободу, он огляделся и увидел «страну, поднимающуюся с колен». Подчеркнув, что он много лет исповедовал самое радикальное мировоззрение, К.Ю. Душенов отметил, что «наша радикальность и непримиримость должны быть направлены не против российского государства, а против врагов русского народа, всякого рода жидолюбов, христоненавистников и русофобок Против космополитической интеллигенции и разномастной либеральной сволочи».

Запад пытается устроить очередную «оранжевую революцию» для подрыва русского государства: «Неужели русские националисты позволят втянуть себя в эти грязные игры? Неужели мы готовы встать под знамена еврейской «оранжевой» революции, которая является главной политической целью «болотной» тусовки?». В заключение К.Ю. Душенов констатировал, что в сложившихся условиях необходимо встать на путь сотрудничества со светской и духовной властью, чьих представителей он ранее с таким жаром критиковал: «Неужели так трудно понять, что сегодня, в условиях повсеместной апостасии, углубляющегося глобального кризиса, на пороге великих катастроф, ожидающих мир, в нашей поддержке и защите нуждаются не Путин и Гундяев, а Священное Отечество и Святая Церковь!»

Призыв К.Ю. Душенова примириться с российской властью нашел отклик на Украине. Председатель харьковского отдела Союза русского народа О.В. Зарубин писал: «Мы — группа соратников СРН в Малороссии — внимательно следили за событиями, связанными с попыткой либеральных антирусских сил учинить в России «болотный бунт» с прозрачной целью ликвидации остатков Русской государственности, даже в ее нынешнем, далеком от идеала состоянии. И одни факты, касающиеся методов участия в этих событиях сил, называющих себя националистическими, вызывали наше недоумение, а другие — понимание того, что политическая ситуация в России за последние 12 лет действительно начинает вступать в новую фазу*¹⁰⁷⁰.

В октябре 2012 г. в Харькове состоялось расширенное совещание руководства и представителей Южно-Русских подразделений Союза русского народа, на котором прозвучали призывы вступить на путь конструктивного сотрудничества с российскими властями. Сторонники конфронтации были заклеймены как сектанты: «Союз русского народа, восстановленный В.М. Клыковым, перехвачен и находится в плену у маргинальной, сектантского толка неправославной группировки, какое-либо сотрудничество с которой для православного монархиста является категорически невозможным».

Однако не прошло и месяца, как по «украинскому сепаратизму» в недрах Союза русского народа был нанесен ответный удар. В октябре 2012 г. в Москве собрался Главный совет, принявший специальное решение по данному вопросу¹. В документе констатировалось: «Часть руководителей малороссийских отделов и групп поддалась пропагандно-патриотическим иллюзиям и предприняла попытку переориентации СРН на поддержку нынешней власти РФ (аналогичную провалившейся попытке ген. Ивашова в 2006-2007 гг., провозгласившего Путина «не только лидером России, но и одним из лидеров большей части человечества»)*.

Главный совет отверг призыв К.Ю. Душенова оказать содействие власти: «Характерно, что Душенова поддержали только соратники, живущие за пределами РФ, считая, что «большое видится на расстоянии* и требуя учесть малороссийскую специфику противодействия сепаратистам, из-за чего надо защищать единство с русским народом и властью в РФ даже в нынешнем ее состоянии. Главный совет считает этот довод ложным, ибо главным аргументом у настоящих политических и церковных сепаратистов является как раз порочность всех властей РФ*. Главный совет признал грубым пропагандистским приемом тезис о том, что «протесты граждан якобы организованы внешними врагами России, стремящимися устроить антигосударственную революцию «как в 1917 году». (И это заявляют те, которые сами являются преемниками антирусской революции!)»

О.В. Зарубин и другие «украинские сепаратисты» были изгнаны из Союза русского народа. Главный совет вновь избрал своим председателем А.С. Турика и подтвердил неизменность курса на борьбу с олигархической властью.

В настоящее время (по состоянию на начало 2013 г.) существует несколько организаций, называемых Союзами русского народа: 1) Союз под руководством А.С. Турика и М.В. Назарова; 2) Союз под руководством Б.С. Миронова; 3) Союз, ранее возглавлявшийся Л.Г. Ивашовым, а потом Д.Н. Меркуловым. Кроме того, существует созданный С.И. Кучеровым СРН, что официально расшифровывается как Собор русского народа, а неофициально — как Союз русского народа. Спорадически напоминает о себе Союз русского народа «атамана Ветра» — А.Т. Ветрова, который считается атеистическим или языческим. Глава хоругвеносцев ЛД Симанович-Никшич также заявляет, что он якобы еще в 2002 г. создал самый первый Союз русского народа, который действует до сих пор. Время от времени в черносотенной среде возникает дискуссия о необходимости единства, но до сих пор ни один из планов объединения не был реализован. Судя по атмосфере нетерпимости, взаимного недоверия и вражды, доминирующей в черносотенных кругах, скорее следует ожидать не объединения, а дальнейших расколоа

Одним из учредителей современного Союза русского народа являлся мой однофамилец АД Степанов, на свидетельства которого мы неоднократно ссылались. Он автор ряда статей и книг по истории черносотенного движения, в которых, на мой взгляд, присутствует чрезмерная идеализация деятелей Союза русского народа и других союзов. Впрочем, АД Степанову выпал уникальный для историка случай участвовать в рестав-

I

рации движения, которое он изучал, и проверить теорию практикой. В 2007 г. он опубликовал статью под почти марксистским названием «История, повторившаяся в виде фарса», в которой констатировалось, что «современный СРН унаследовал только худшие черты исторического». Он отметил: «Повторяются почти буквально события 100-летней давности, которые привели монархическую организацию к разделению и развалу. Только происходят они гораздо быстрее и в виде откровенного фарса. То ли оттого, что в целом значительно ускорился ритм истории, то ли оттого, что нет той скрепы в лице Монарха, которая заставляла объединяться людей, считавших себя монархистами, то ли оттого, что значительно понизилось качество русских людей после кровавого для русского народа XX столетия, то ли сказываются 70 лет безбожия. Как бы там ни было, факт остается фактом: исторический СРН просуществовал 3 года, с 1906 по 1908-й, а потом еще лет 5 ушло на внутреннюю борьбу, нынешний просуществовал относительно мирно около полугода, а сейчас интенсивно разваливается*¹.

Дальнейшее развитие событий оправдало самые пессимистические прогнозы. Очевидно, дело не в семидесяти годах безбожия, потому что царь на троне и без малого тысяча лет христианства не спасли от развала дореволюционный Союз русского народа. На черносотенцах лежит родовое проклятие — неспособность к сплоченности, организованности и дисциплине. Черные сотни, разделенные столетием, с зеркальной точностью повторили одну и ту же судьбу.