Четверо и один

Глава 17

С легким недоумением Михаил осознал — он куда-то бежит, ведомый Лессой. Остался позади центр деревни… Резкий поворот: через стену зелени и неприметную калитку, мимо дома, расписанного оттенками красного. С тихим хрустом под ногами надломилась овощная ботва.

— Аккуратнее! — возмутилась Лесса. Страх страхом, а о благосостоянии Лакри она помнила всегда.

— Я не горная антилопа. — Длинным прыжком Настройщик миновал четверть огорода. Звон, скрип, топот… Враг неумолимо приближался: до радостной встречи не более минуты…

Откуда-то сбоку выбежали три женщины с грудными детьми на руках. Ни слова не сказав, догнали Лессу.

— Амерта, быстрее! — Дочь Арота споткнулась, ухватилась за плечо Михаила…

Он даже не заметил. Его внимание привлекло приземистое угловатое строение. Сто против одного — амбар. Со скрипом открылись двустворчатые двери, укрепленные металлическими полосами. Пахнуло нагретыми травами, скопищем людей. Михаил остановился на пороге.

— Чего? — Лесса, тянувшая его за руку, качнулась назад.

— Смотрю…

Просторное хранилище зерна, сена и бочек — набитое жителями Лакри. Все, от мала до велика, столпились в центре, посреди золотистых пучков сухих трав. Лучи солнца, пробиваясь сквозь щели в стенах, играли пылью, бросали на лица причудливые тени…

— Идем, — требовательно сказала Лесса. — Мы всегда прячемся здесь.

— Карателям сарай не помеха. — Михаил отступил на шаг. — Сидите, я выясню обстановку.

— Слушай его дочка. — Рядом появился запыхавшийся Арот в сопровождении семерых лакрийцев — крепких испуганных парней.

— Но…

— Ты будешь сидеть тут. — Михаил тряхнул Лессу за плечи. — Ясно?

— Да. — Женщина потупилась. — Ради отца и…

Димп не дослушал, повернулся к Ароту:

— Куда вы?

— Я выйду навстречу фэрам, пусть объяснятся, — решительно сказал Верховный Глас. — Может им хватит обычной дани…

— Запомни, в подобных ситуациях всегда убивают того, кто первым выходит навстречу.

— Эти люди на моей ответственности. Я не могу подвести их. — Арот двинулся на шум. Семеро отправились следом — плечом к плечу.

— Идиоты. — Михаил торопливо прикрыл двери.

— Мик!

— Засов поставьте.

С расстояния тридцати метров амбар выглядел простым серым кубом. Михаил устремился к центральной улице. Достигнув обзорной границы противника, замер. Коснулся теплых досок неопределенного сарая. Быстро глянул на действо, что разыгрывалось посреди Лакри, и вернулся в укрытие. Дело плохо. Враги числом около тридцати не расположены к переговорам. Двоих подручных Арота они убили, самого Верховного, не смотря на мольбы, бесцеремонно швырнули на колени.

— Говорил ведь. — Михаил привалился к стене. Если кто из фэрнайтов сунется к нему, придет время крови… но не ранее.

— Отвечай, падаль, где прячете убийцу братьев?! — Себен наотмашь ударил Арота. Мужчина ткнулся лицом в пыль. Кровь свернулась грязью. — Он шел к вам!

— Я не видел, Фэлкория огромна… Наверное, он отправился к Сейдуккам…

— Врешь! — Себен яростно оскалился. Выхватил меч, прицельно глянул на седую голову деревенского увальня. — Да прольется алый свет…

— Стойте! — Лесса упала, вновь поднялась на ноги… Ей бы только успеть. Она ковыляла к фэрам, плакала, не замечая слез… — Не трогайте!

— Ассет! — крикнул Себен.

— Я, — пискнул солдат.

— Она?

— Н-не уверен… Мужчину видел, ее нет.

— Я знаю, о ком вы. — Лесса склонилась к отцу. Стерла кровь с его губ…

Лазурное небо, шелест листьев и неопределенный рев фэров. Михаил вдохнул полной грудью. Долгая трель птицы, скользнув по нервам, окунула в тишину. Странно, вроде все звуки на месте…

Наступила тишина.

— Где? — холодно спросил Себен.

— Он ушел к Белому Свету. Вчера видела его на северной дороге.

— Именно его?

— А… — Лесса растерялась.

— Восемь братьев мертвы. — Ведущий слегка опустил меч, задумался. — Каждому найти и убить одного. Девку за вранье мне на утеху. Исполнять.

— Фэрам не получить меня, сорг! — вскинулась Лесса. Ей страшно, очень страшно.

— Воля твоя. — Себен достал кинжал. Горло пленницы выглядело чертовски привлекательным, как и тело.

Фэр занес руку для смертельного удара.

Михаил тряхнул головой, сломал маленькую веточку… услышал треск. Хвала небесам, слух в порядке. Но фэрнайты чего-то притихли. Место, где спрятаться, он выбрал отменное — удобное, неброское. Вокруг садовые посадки и дома. Михаил почесал бок; зудела недавняя рана… Решиться и добавить к ней еще парочку…

— Гнить тебе, Вечность, — тихо обратился он к миру.

Оська не успевала. Она хотела, но… Болела разбитая коленка, трава цеплялась за ботинки.

— Стойте, — пискнула она. Голос унес ветер.

Задыхаясь, Оська посетовала на свой маленький рост. Будь она взрослой, ей не пришлось бы так долго бежать.

— Не трогайте!

— Это что за насекомое? — Себен приостановил удар. — Взять!

— Ох! — Лесса рванулась к девочке.

Ее волосы перехватила крепкая рука. Очень близко она увидела твердь дороги, крохотную стоптанную травинку, песочные блестки… Удар.

— Не надо! — Оська достигла подруги и, недолго думая, укусила офицера. Яростный вопль огласил воздух.

— Убить маленькую дрянь! Исполнять, эронские дети!

Пятеро солдат хладнокровно взмахнули мечами и… остановились. Им приказано убить ребенка, не мать.

Элира в безумно рывке укрыла дочь собственным телом. Более она ничего сделать не могла. Неожиданно она вспомнила, как они с Оськой готовили печенье. Измазались в муке, перевернули вверх дном обеденную комнату, а выпечка не удалась. Спасибо Оське, раздала печенье друзьям.

— Ублюдки! — Парн, харкая кровью, сбил с ног двоих палачей. Мечи мгновенно иссекли тело.

— Действуйте! — подхлестнул солдат Ведущий.

— Молю… — Арот с трудом приподнялся.

Вечность закрыла глаза.

Пятеро фэров так и не успели понять, откуда пришла смерть. Демоническая сиреневая фигура сокрыла от них мать с ребенком. Мелькнула холодная сталь. Свист и хрип; пять тел рухнули в траву, цепляясь за остатки жизни, что утекала каплями крови.

— Ахун энергии… — Михаил дезактивировал модуль защиты.

Увидев вместо творения Эрона обыкновенного человека, фэры спохватились. С криками устремились в атаку — десяток яростных солдат, включая Себена, который не мог, да и не хотел оставаться в стороне от боя.

Плечо Михаила ожгла боль. Он действовал непозволительно медленно. Под аккомпанемент стальной песни распластался на земле. Перевернулся на спину… Блок первому и второму; лезвие собственного меча рассекло кожу на руке, так неудачно он контратаковал.

Враг воспользовался заминкой. Он крался вне поля зрения димпа — приближался на цыпочках, готовясь к удару. Искры солнца коснулись гладкого металла клинка…

— Вставай… — Лесса, охнув от натуги, подняла отца. Глянула, как там Элира и Оська… Они растеряны. Ничего удивительного, куда бежать, где укрыться — ответа нет. Вокруг ад смерти, трупы и кровь. Фэры оставили четырех лакрийцев без внимания и сосредоточились на… Лесса обозначила рывок к Мику и… вспомнила об отце, который умрет, если она не позаботится о нем. Думать, искать выход…

Солдат прикинул, кого атаковать.

«Бегите!» — мысленно взмолился Настройщик. С каждой секундой все труднее отвлекать противника от крестьян. Он вслепую крутанул меч — полезный финт, увиденный у Чета. Временами просто необходимо проверять периметр. По лезвию скользнули багровые капли. Позади осел труп.

— С тыла хотел… — Михаил поднялся на колени. Необходимо встать, иначе… Дела лакрийцев ухудшились — на них обратили внимание. — Эй потроха… Сорги чертовы, вы деретесь как бабы! И ты, урод криворукий! Да, ты!

Коричнево-зеленые, оскорбленные до глубины души, забыли о крестьянах.

— Быстрее! — Лесса не потеряла ни минуты. Подставила плечо отцу, кивнула Элире с ребенком и бросилась к деревьям, что укроют от врагов. Мик останется… Лессе показалось, что она раздваивается — одна часть находилась с Миком, принимая удары, другая искала, где спрятать близких. Мать… Как она? Цела ли? Лишь бы она не отправилась искать семью.

— Мама. — Лакрийка увидела знакомое лицо среди цветов и веток.

— Ко мне!

— Элла… — Арот с трудом подавил стон. — Ты рядом.

— Я всегда рядом.

— Прячьтесь.

Устроив родню в укромном зеленом уголке, Лесса собралась вернуться к эпицентру боя… и была остановлена матерью.

— Не пущу, — коротко и ясно. — Чужак нам дорого обошелся. Я видела, как убили Раду и Кона, их вытащили на улицу, а потом… — Элла всхлипнула. — На части…

— Я не оставлю его одного.

Михаил выругался: фэры теснили его к домам — в особенности зверствовал офицер. Глупец, поднял руку на димпа. Шаг назад, клинки скользнули вдоль тела. Теперь ногой вдавить лезвия в грунт, пнуть фэра справа, рукояткой обласкать левого… Путь свободен.

Рывок, замах…

— Ушел… — Раздав последние остервенелые удары, димп метнулся к ближайшему строению. Тропинка, ограда, резное крыльцо, бесконечная стена, окаймленная цветами, промелькнули мимо. Повернул за угол… Меч параллельно земле, отведен в сторону…

Рьяный фэр остановился, точно с размаху уткнулся в невидимый барьер. Он никак не думал, что за углом таится смерть. Поворот, в животе сталь, хриплый крик и мир темнеет…

Михаил ломанулся через огороды… Овощные посадки истреблялись со смачным хрустом. Впереди удивленно хлопал ресницами враг. Бедняга, утомленный поисками лакрийцев, стоял, лопал оранжевые клубни и неуверенно улыбался. Он подавился… Михаил вытер меч о вражескую куртку и оглянулся. А где офицер? Умничает, идет в обход?

— Сдохни! — первый крик рассеял вопросы.

Искрилась сталь. Переплелись тела, вспахивая землю. Не счесть царапин и кровоподтеков… Далекие крики, а вокруг пустота — Михаил обессиленно плюхнулся на зад. Ни шагу боле, отныне и до скончания веков.

Дымок «Лоры Долл» свивал ароматные кольца, успокаивал дикость нервов… Пальцы дрожали.

"Дым?!" — Лесса забралась на скамейку, чтобы лучше видеть. Черные клубы на лазурном фоне. Где это? Лакрийка вскрикнула, рванулась к багровым всполохам…

— Чего-то мне не так. — Михаил принюхался. Сперва он решил, что сигареты испортились. — Ого!

За деревьями обозначился пожар — там, где прятались крестьяне.

Димп встал. Сплюнул ставшую горькой слюну и отправился в бой.

Фэрнайты ждали черными тенями, обрисованными пламенем, — пятнадцать боевых единиц. Потускнел свет, красные тени легли на тела, оружие… и бревна, что упирались в двери амбара.

Внутри у Михаила екнуло. Крематории он не любил с детства по какой-то необъяснимой причине. Атаковал молча…

Собирая бесчисленные царапины, пробился к дверям. Ухватился за подпорки и… отлетел назад. Мелькнуло небо, стая перистых облаков, крона дерева. Передний план заняли оскаленные лица. Пять копий рассекли воздух. Для Михаила, накрытого волной адреналина, они двигались медленно.

Он перекатился под ноги врагам, ударил со спины… Двое оглянулись, вскрикнули и, перечеркнутые ударом, упали.

— Кольцо! Бери в кольцо! — сообразил кто-то.

Вопли, плач, рев пламени. Багровые языки жадно касались дерева, копоть черными хлопьями стелилась над огородами. Михаил предпринял новую попытку открыть двери. Неудача… Вихрь действия, калейдоскоп цветов… Заходясь от кашля, димп вертелся на месте, парировал удары если успевал…

— Ко мне! — старый трюк.

Трое купились и оглянулись. Минус.

Кровля амбара с треском просела. Человеческие крики мгновенно сменились звериным воем. Сотрясаемая кулаками дверь чуть подалась… но не открылась.

Боль от ожогов затерялась среди прочего. Бревна — подпорки занялись огнем, что максимально усложнило ситуацию. Михаил не мог, спасая крестьян, блокировать фэров.

— Извиняй Т'хар… — Он решился.

Миг красоты и жизни, топот сапог…

— Я рядом, — уведомила всех Лесса. — Ты моя тень, Мик. Не забыл?

— Помню, — выдохнул Михаил. Смерть неохотно отпускала. Он готовился перейти, теперь вновь изображать бретера.

Стиснув зубы, Лесса тянулась к двери. Затлел рукав платья, пахнуло горелым. Сквозь щели она видела женщин и детей — сынов и дочерей Лакри, которым всегда нравилось жить. Собирать ягоды, купаться в пруду, плести венки и смеяться до слез…

Огонь медленно снедал человеческую плоть. Лесса плакала, хотя самой ей казалось, что она тверже камня.

Людская масса с ревом вынесла дверные створки. Цунами тел поглотило бойцов и дочь Арота — бросило на землю, растоптало и… схлынуло.

— Встать! — появился Себен. В схватке он предусмотрительно не участвовал. Драка дракой, а о стратегии тоже забывать не след.

Одиннадцать помятых солдат с трудом распрямились.

— А ко мне относится? — Михаил приподнял голову.

— Да. — Офицер держал за ногу мальчика лет трех. — Нам нужен только ты, красноглазый, свершить месть. Предлагаю обмен: твоя жизнь на жизнь ребенка. Считаю до пяти.

— Мик, — простонала Лесса. Она силилась встать. — Берите меня…

— Она никто. — Настройщик кивнул. — Я, знаете ли, устал. Так что лапайте.

— Мудрое решение. — Себен неуловимо расслабился: умирать не хотелось. А он имел все шансы отправиться в чертоги смерти, заартачься враг. Одиннадцать воинов в строю — разве это сила? По счастью, красноглазый сглупил. Ведь плен подобен смерти. Бесчестье и позор.

— Отдай меч.

— Забирайте, — отмахнулся димп. Пространство вокруг плавно вращалось, дрогнули колени…

— Мик. — Лесса не могла разглядеть мужчину. — Я сейчас… Я встану…

— Цепи, — торопливо приказал Себен. Успеть бы ноги унести до того, как лакрийцы опомнятся. Потерять две трети отряда — такое и в страшном сне не привидится.

Звякнул металл, оплетая руки пленника. Грубый рывок, и Михаил поковылял сквозь развороченные палисадники к восточной дороге. Ему бы сесть, отдохнуть, а не глотать сухую пыль, поднятую сапогами. Утихни солнце, родись ливень и ветер. Пустые надежды.

— Ускорить движение! — Себен стиснул рукоять меча. Окраина Лакри скрылась за грядой холмов, и, если через мгновение на зеленых вершинах не появится волна лакрийского гнева, они спасены… — Вроде тихо.

— Да. — Адъюнкта клонило вправо. — К полудню достигнем реки.

— Не забывай о патрулях апохов.

Михаил ухватился за прутья клетки, нагретые солнечными лучами. Тряска выводила из себя, как и жара. Ныли раны. Подстегнутые ударом кнута чагары закусили поводья, рванули телегу. Очередной ухаб заставил Настройщика устало выругаться. Дороги Фэлкории оставляли желать лучшего. Неровной змейкой вились они среди природных красот: цветочного луга с правого борта, вспаханного поля с пирамидальными деревьями по периметру и причудливыми каменными столбами, увитыми плющом. Неподалеку черная тень указателя — две покрытые трещинами доски объясняли путникам, где находится Лакри, а где нечто, сокрытое птичьим пометом.

Гладкий серый валун на перекрестке. Кто и когда сидел на нем? Отдыхал, любовался танцем облаков, внимал шорохам и песням. Огненные мухи коснулись тела — раны и боль. Словно издеваясь, по курсу движения серебряной лентой возникла река Бликов. Прохлада воды смотрелась упоительно — окунуться бы в чистую глубину, смыть кровь и усталость…

Поворот направил дорогу вдоль берега. Через несколько минут димп увидел по левую руку причал; три доски, брошенные на сваи, не вызвали особых восторгов. Как и одномачтовый громоздкий корабль, что терся бортом о доски.

— Эй, Ледог! — окликнул часового Себен.

— Здесь. — У сходней нарисовался крепко сбитый бородач. Следом еще пятеро.

— Дрыхнете на посту, сорги?!

— Никак нет, — вытянулся Ледог.

— На корабль, — проигнорировал ответ Ведущий. — И пленника достаньте.

Бесцеремонно, за цепи, Михаила вытащили из телеги. Не устояв на ногах, он рухнул на бок. Его так и подняли на судно — волоком. Удар о кормовую палубу, скрип замка и небо в крупную полоску — новая клетка. Один плюс — не запихнули в трюм, где в столь адскую погоду умереть, что блины лопать, — проще не бывает. Под открытым небом обретался простор, ограниченный лесными зарослями.

Михаил надсадно вдохнул. Звякнули цепи, напоминая о статусе пленника. Хлопнул, выгнулся дугой парус. Плеснула вода, качнулась под ногами солдат палуба. С пенным шелестом река Бликов устремилась навстречу кораблю. Привычные к картине фэры немедля занялись собой. Выискались среди них лекарь, обработавший раны, и повар, наполнивший мир запахами съестного.

Про Михаила вроде как забыли: медицина и еда обошли стороной. Он отнесся с пониманием — любовался видами и вспоминал. Когда-то давно, насколько он и сам не помнил, его перевозили в столичный город Яротты. Вонючий трюм, набитый пленниками, тихая речь Саады, ухмылка Труга — нелегкое плавание. Арена и боль… Михаил с трудом вернулся к реальности. За неимением лучшего, принялся тысячными долями бэрга лечить микротравмы. Иначе боль добьет. Он рассмеялся.

Себен удивленно присел на бухту каната, что валялась неподалеку от клетки. Отставил флягу:

— Тебе смешно?

— Парадокс… — Михаил не мог остановиться, его пробило.

— Не понял.

— Сейчас… Глубокий вдох, теперь выдох. — Я постоянно играю роль заключенного в этом мире. — Он с трудом подавил нервный смешок. — Аномалия какая-то… Я к Вратам, меня обратно.

— У нас говорят: кто создан для плена, потерян для жизни.

Веселье оборвалось столь же резко, как и вспыхнуло. Стремительно мрачнея, Настройщик поморщился: мнительность до добра не доведет. Он сосредоточился на солнечных лучах, что купались в облаках, отвоевывая у теней изумруд листвы, золото древесной коры и водную рябь — серую с голубым. Все относительно…

Плеснула рыба, по воде разошлись круги.

— Ты неплохой боец, — очнулся Себен.

— Будь я неплохим бойцом, мы бы сейчас не разговаривали.

— Справедливо. Но ты отправил в чертоги смерти две трети моего отряда.

— Только две трети, — кивнул Настройщик. — А вот мои родственники…

Он осекся, поймав себя на мысли, что действительно относится к Чету, Лаони и Ору, как к родне.

— Что твои родственники?

— Они профессионалы, Воины с большой буквы и все такое. Считай, тебе повезло.

— Для пленника ты нагл. — Себен коснулся меча. Его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным.

Демонстративно тряхнув цепями, Михаил вздрогнул: саднила кожа, натертая металлом.

— Вряд ли что зависит от моего поведения.

— Ты прав. Первый Ведущий Карол не потратит на тебя и секунды.

— Объясни.

— Позволь уточню, я беседую с тобой от скуки. Понял? — Себен мельком глянул на подчиненных. Солдаты занимались своими делами и любопытства предусмотрительно не проявляли.

— Да, — согласился Настройщик. Если Ведущий, пепельного окраса аскетичный блондин, намерен выговориться, ради бога.

— Карол решает судьбу пленных. Ты убил фэрнайтов, добровольно сдался, что само по себе великий позор… Я не стал бы беспокоить Первого из-за столь мелочной проблемы, но порядок есть порядок.

— Значит, время у меня есть, — сделал вывод Михаил. Если он успеет накопить достаточно энергии, проблема разрешится.

— Немного, — улыбнулся Себен. — К полуночи достигнем крепости. Отрядим гонца, тебя на столбы… Восход ты увидишь.

— Меня будут охранять?

— Странный вопрос. Ты что-то задумал… — Себен нахмурился. — Я позабочусь об охране.

Преисполненный досады Михаил обратил взгляд к далекому берегу. Сам напросился.

— Не думал, что ты отпустишь ребенка.

— Да и я не надеялся на твою сдачу, — кивнул офицер. — О пацане волновался зря; фэрнайты не лгут. Воин обещал, воин сделал.

— Тебе ничего не стоит убить дите?

Себен несколько минут пристально смотрел на речные просторы и неожиданно улыбнулся:

— Ты издалека.

— Да?

— Старые говорят: за морем дух воина представляется иначе. Они там сюсюкают над кодексом боя и все такое. Чагарова хэлка… Мы убийцы, я имею ввиду нас — солдат фэрнайтов, апохов, лэндов и кэрсибов. О сейдукках не знаю. Наша цель отнимать жизни, согласись.

— И вы не видите разницы между ребенком и взрослым?

— Никакой.

— Ребенок не в силах дать сдачи. — Михаил лег. — Давай вернемся с философских высот. Ты уверен, что я достигну крепости живым?

— Уверен.

— Я голоден, ранен, крови во мне осталось только на посмеяться. — Димп уставился на офицера. — Разве вас не учили обращению с военнопленными?

— Странная речь. — Себен поднялся на ноги, оправил изрядно помятую форму. — Глупо кормить мертвеца. И лечить тоже глупо.

Посвист ветра и тишина. Стальной звон натачиваемых клинков и молчание. Скрип снастей — мерный сонный звук. Пытаясь расслабиться, Михаил изучал небосклон. Нравилась ли ему лазурная с белым даль, что уплывала назад? Да — она дарила легкость и глубину.

Удар корабля о причал заставил Михаила очнуться. Он стиснул зубы: тело затекло.

Ночь. Сияние лун мягко касалось серовато-черных облачных клубов. Алыми всполохами скользили над причалом факелы. Их количество давало понять: встреча Себена пройдет обыденно. Пяток огней, пяток заспанных солдат. Недовольные вопросы.

Сохраняя полное хладнокровие, Себен покинул корабль. Выбрался по сходням на берег:

— Кто за главного?

— Рэк, ночной смотритель. — Мужчина подтянулся. Он и представить не мог, что сегодня к нему заглянет Ведущий. — Вы от Лакри?

— Да. Эпр, ко мне!

Из темноты вынырнул адъюнкт. Особого рвения он не демонстрировал. Ему бы сейчас бабенку, что умеет лечить раны, да постель мягкую. А пленник может убираться на все четыре стороны.

— Эпр, возьми двоих и бегом к Каролу с докладом… — начал Себен.

— Уведомить Первого о потерях?

— Э-э… — Офицер замялся и мгновенно овладел собой. — Нет. Справедливость обрела форму. Выполняй! Теперь с тобой, Рэк- смотритель… Мне потребуются воины.

— Отряд Ведущего Агола, пять десятков опытных фэрнайтов, — кивнул воин. — Расквартированы на Серой улице. Послать гонца?

— Удивляюсь, почему ты этого еще не сделал. Спин!

— Здесь, — откликнулись с корабля. Факелы выхватили из темноты перебинтованного солдата.

— Топайте домой, на отдых. Все до единого.

— А долина?

— Отдыхайте, я сказал! — Голос у Ведущего хрустел под стать щебню. Свидетели разгрома посланного в деревню отряда ему не нужны. Ни под каким видом.

Михаил вернулся к осмотру фэрской твердыни. Он ожидал увидеть форт: крепкие стены, пара башен, подъемный мост, внутренний двор и прочая атрибутика. А на деле крепость высилась причудливым городом. Настройщик разглядел темные кривые улочки, что вели от пристани к центру фэрнайтской обители. Кособокие силуэты домов, мостовые, разбитые колесами телег, редкие золотистые пятна окон. Город спал, источая букет ароматов: затхлой воды, немытых тел, острых пряностей, смолы и нагретых досок.

Пряности добили Михаила. Голод подступил нешуточным оскалом… На причал, исходя бранью, высыпали солдаты. В свете факелов они выглядели мрачно. На обнаженной стали танцевали блики.

Двое Ведущих — Агол и Себен — холодно кивнули друг другу.

— Кого охраняем? — лениво спросил первый.

— Пленника.

— Одного? — искренне удивился офицер.

— Он того стоит. Убил, падаль, нескольких моих людей и хоть бы что. Отведем эронова сына в долину Справедливости, а там как Первый решит.

— Нескольких, говоришь, убил? — спокойно осведомился Агол. — А часом не всех ли?

— Завтра встретимся у «Рябого Сорга», — быстро ответил Себен, прикидывая, какую часть тела Агола пробьет клинком. Оскорбительные намеки смоет кровь, «Рябой Сорг» — трактир, где испокон веков проводились неофициальные дуэли.

— Ну зачем так рьяно, — улыбнулся Агол. Личная смерть не входила в его планы. Но если он шепнет Каролу о некомпетентности идиота… О да, это сделает его фаворитом Первого. А там, кто знает…

— Ты… — Себен не договорил.

— Кончай наматывать! — раздался вопль с корабля. — Я к хренам устал от ваших споров. Несите меня куда полагается и дело с концом.

— Несите? — приподнял брови Агол. — Достаньте мне наглеца!

Звякнули ключи, скрипнула дверь клетки. Михаил напрягся от прикосновения сильных рук. Тени солдат обступили, опрокинули на палубу. Он не сопротивлялся. Только когда сходни неприятно пересчитали ребра, дернулся… и распластался на каменном причале.

— Встать!

Димп приподнялся. Тысячи игл кольнули мышцы, мир рванулся куда-то вверх, потом вправо… Двое фэров заставили пленника распрямиться. Они убрали руки … Пленник упал.

— Какие трудные, — сказал Михаил камням, что влагой искрились у глаз. — Вам придется меня нести.

— Волоком! — Себен пнул ненавистного Красноглазого. — Улицы у нас неровные, кое-где попадаются черепки и прочий хэлк.

— Не нуди. — Михаил оперся руками о мостовую, собрал остатки сил и встал.

Гулкий топот сапог разбил ночную тишину. Пятьдесят воинов, конвоируя заключенного, мерно шагали вдоль улицы. Плыли мимо стены домов, запертые двери и окна — темные как омуты. Город вымер… В одном из домов звонко грохнула посуда.

— Эрон тебя побери, растяпа! — крикнул женский голос.

Поворот, короткий переулок, три лавки, уютный огонек в таверне — Михаил старался запомнить путь, которым его вели. Помнится, в Эгоре знание дороги изрядно пригодилось.

— Шевели ногами! — гаркнул Себен.

Усердно делая вид, что вот-вот помрет, Михаил оценил себя как потенциального беглеца. Организм слегка оклемался, восстановил часть былой силы. Но пусть о нем думают, как о ходячем мертвеце.

Очередной уличный изгиб вывел отряд на маленькую овальную площадь. Пустая и неприметная, она упиралась в десятиметровую стену, а точнее — в арку запертых ворот. Угловатые тени стражников на вершине стены молчаливо повернулись на стук каблуков.

— В долину Справедливости, — объяснил Агол.

От будки, что у ворот, навстречу Ведущему качнулась приземистая фигура:

— Ночью?

— Для Справедливости время не значимо.

— Эрон с вами. Мое дело открыть, закрыть…

Скрипнули петли, легкий ветерок скользнул над мостовой. Михаил попытался сориентироваться. Впереди камни, чахлый кустарник и дорога — сотня метров беспросветности. Ни фонарей, ни идей о спасении. Михаил оглянулся. Громада крепости напомнила усеченную пирамиду.

Цепь натянулась…

— Спешить некуда, — уведомил он конвоиров.

— Ты прав, мы на месте, — согласился Себен.

Долина Справедливости — блюдце диаметром метров восемьдесят, зажатое скалами, ровное точно стол плотника. Многочисленные выходы из долины вели в полную неизвестность. Столбы — их Михаил увидел сразу. Два черных обелиска на фоне серости песка и постамент между ними.

— Внимание. — Агол поднял руку. Воины стиснули мечи, напряглись, готовые к броску и удержанию.

— Я совсем тихий. — Настройщик безропотно направился к столбам. Звякнули массивные цепи… Он улыбнулся, растянутый меж обелисков. Слава Хранителям, ноги касались постамента.

Фэрнайты споро обустроили временный лагерь: костры, питье, еда. Михаил отвернулся и посмотрел на горные пики, чьи вершины тонули в серебристом лунном свете. Красивые и холодные пейзажи… Ночь задалась.

Медленно цеплялись друг за друга секунды; время, по обыкновению, растянулось в бесконечную череду мгновений — томительных ожиданием. Михаил, наученный терпению, лениво покачивался на цепочной подвеске, иногда напрягал мышцы рук и ног для проверки работоспособности. Результаты отвратные: к утру тело превратится в набор мертвой плоти.

Звериный крик эхом облетел скалы. И вновь тишина.

— Кто-то идет! — рявкнул дозорный.

Себен и Агол мгновенно вскочили. К лагерю, в неверном лунной свете, брела парочка — кавалер с дамой. Оба в состоянии подпития, как отметил Михаил.

— Ассет. — Себен успокоился. — Я ведь отпустил… Какого Эрона ты приперся, идиот?

— Красноглазый пойман, благодаря мне, — гордо молвил Ассет и пьяно качнулся. — Мне хотелось увидеть.

— Пусть, — отмахнулся Агол. Тише добавил: — Бабенку охмурить.

Офицеры вернулись к кострам — Себен неохотно, Агол с многозначительной улыбкой. Ассет с подругой достигли Михаила.

— Смотри, Хельва, я его взял.

— О! — Женщина приникла к спутнику. Если эронова красотка из соседнего дома увидит ее с героем… — Ты моя гордость.

— И в кино ходить не надо. — Михаил изобразил любопытство.

— Молчать! — Ассет плюнул в заключенного. — Сорг! Я тебе…

Он не договорил, прерванный ответным плевком. Пискнув что-то неопределенное, Ассет вырвался из рук Хельвы и потянулся к мечу.

— Не делай глупостей, — спокойно сказал Себен. — Иначе висеть тебе на столбах.

Бледнея, солдат вытянулся по струнке:

— Я ничего…

— Умница, — похвалил Михаил. — Меня выследил ты?

— Да, — гонора у Ассета поубавилось. Хмельной дурман рассеялся.

— Ты в курсе, воин обещал, воин сделал?

— Завтра я увижу, как ты умрешь! — Асет сглотнул. — Идем, Хельва, выпьем за смерть красноглазого.

Они торопливо удалились.

— Смельчак. — Михаила унял нервную дрожь злости; стих звон цепей.

Серый рассвет наполнил долину тенями. Туманная дымка заклубилась меж камней и пропала, согретая лучами солнца. Величественно и медленно над скалами всплыла огненная корона.

Жмурясь, Михаил созерцал начало дня. Чего-то фэры медлят…

— Всадник. — Себен с хрустом потянулся.

Чагар взбил копытами пыль. Остановился, позволяя Эпру спешиться. Вид у адъюнкта усталый и, вместе с тем, довольный: он успел получить благословение Карола, собрать вершителей Справедливости и выпить с красотками в таверне.

— Где вершители? — осведомился Агол. — Мне надоело морозить задницу.

— Едут. — Эпр оглянулся.

Три телеги, груженные тюками, пять всадников в белых одеяниях — сущие призраки смерти. Ассоциативный ряд Михаилу не понравился.

В долине закипела лихорадочная работа. Солдаты вытащили из телег и привычно собрали атрибуты казни: пяток флагов, помост, обитый красной тканью, и фэрнайтский аналог гарпунной пушки. Полотна знамен развернулись на ветру …

— Острый? — Михаил рассматривал гарпун, что упирался ему в сердце.

— Острый.

— На чем работает?

— Пыльца Эрона, — пожал плечами Себен. — Любопытная пыльца, ее Старые придумали. Взрывается от огня.

Настройщик дрогнул. Хватит ли энергии на защиту?

— Почему не используете в бою?

— Мало ее — только на Справедливость. Не мечами ведь тебя рубить, — хмуро ответил Себен.

— Пора, — кивнул человек в белом.

Пять десятков солдат мгновенно образовали две шеренги. Пройдя между ними, на красный постамент взобрался тучный плешивый мужчина.

— Начнем! — Вершитель достал из-за пояса свиток. — Обвиняемый…

— Отсутствует! — Удар заставил Михаила подойти к делу серьезнее.

Фэр долго и нудно перечислял грехи пленника. Димп считал птиц и облака. На цифре тридцать семь его прервали четверо белых — расчет орудия.

Время рванулось экспрессом. Два бэрга — мало, непозволительно мало!

Затлел фитиль, меряя последние секунды.

Концентрируя внимание, Настройщик наблюдал за язычком пламени. Главное, не пропустить момент… Дробь сердца гулко билась в ушах. Подмоги нет…

Раскатисто грянул выстрел.