Четверо и один

Интерлюдия 7

Над желтой гладью пустыни стелился ветер. Играючи перебирал золотистые крупинки, гоня их к туманному мареву горизонта. Яростно палило солнце, раскаляя песок и воздух, колебля реальность тепловыми потоками.

Адское пекло.

Перед багровой трибуной стояли на коленях геометрически идеальные ряды людей в белых халатах и чалмах. Они внимали пророку — облаченному в черное мужчине, который расположился на трибуне и судорожно тянул руки к святому белому небу. За ним, метрах в трехстах, клубилась стена тьмы, исчерченная молниями.

— Люди Веры! — Мегаватные динамики густыми волнами бросили обращение в паству.

Находившиеся поблизости от громкоговорителей приникли к земле. Им показалось, что они сейчас взорвутся миллионами алых капель. И Благословенный Край примет их к себе раньше срока.

— Люди Веры, час пробил! — Черный исступленно тряхнул головой. — Врата открылись. Как долго мы ждали этого?

— Всегда! — ответил многоголосый хор.

— Никто не звал вас, никто не гнал силой. Лишь два слова направляли вас — два слова, которые открылись мне сквозь века.

— Благословенный Край. — Дети Веры абсолютно синхронно ткнулись лбом в песок. Распрямились.

— Да! — прогремел глас. — Край, где нет страха и боли, где каждый из вас обретет любовь. Вечный сад неги, вечное счастье. — Пророк обвел взглядом подопечных: все ли прониклись речью? Жаль он не видит дальние лица…

Рев сотряс пустыню.

— Врата зовут!

Стройными белыми рядами они шли к черной стене. И каждый думал о своем.