Четверо с базарной площади

Приключения Фата. Неожиданное вмешательство знакомой организации

Пока объекты их наблюдения находились рядом, Фат и Слива коротали время вдвоем.

Мужик в серой телогрейке и болотных сапогах не поставил свои пятьдесят рублей сразу после сотенного выигрыша, а, как и предполагал Фат, выждал, пока сыграют несколько желающих. Эти несколько, само собой разумеется, проиграли.

Охотников ставить на пиковую даму заметно поубавилось. Тогда мужик бросил на табурет свою мятую пятидесятирублевку.

Парень, метавший карты, одобрительно кашлянул по этому поводу. И… проиграл.

— Давай на все! — заплетающимся голосом сказал мужик.

И хотя на этот раз деньги ушли в карман парня, Фат больше не сомневался, что эти двое из одной шайки: мужик в болотных сапогах, как и тот, что взял сотню, играли в расчете на простаков.

Снова нашлись два или три охотника испытать глупое счастье, а мужик, равнодушно махнув рукой, опять побрел сквозь толпу к пивному киоску — заливать мнимый проигрыш.

Фат затаился под прикрытием широкой спины какой-то торговки.

Мужик не пил свое пиво, а смаковал. Перед каждым новым глотком отправлял в рот щепотку соли, щурился от удовольствия и как бы полулежал, опершись локтями о прилавок за спиной.

Потом направился к тиру.

Здесь Фату удалось пристроиться близко от него, и Фат слышал ворчание мужика по поводу ружей. Однако, поворчав, он достал деньги и сначала сделал пять выстрелов по вращающемуся кругу, ничего не выиграл, добавил Арсеньичу тридцатку и выбил два окошка в домике-мишени.

— Перебрал малость… — разъяснил он окружающим, когда третья пуля ушла в неизвестном направлении, и опять втерся в толпу.

Долго торговался с известной спекулянткой Мефодихой по поводу вязаных носков, а потом вдруг вытянул из-за пазухи кончик пуховой шали и спросил:

— Сколько дашь?

Внутренне Мефодиха наверняка встрепенулась, но виду не подала. Шерстяные вещи были ее главной монополией. Она думала, что нарвалась на простака, но мужик знал цены, и они базарили по поводу каждого рубля минут двадцать. Наконец пуховая шаль перекочевала в бездонную сумку Мефодихи, а тугая пачка новеньких десяток — в карман мужика.

Фат не отставал от него ни на шаг. Раза два еще мужик, «обмывая» выручку, прикладывался к пиву, раз чокнулся с базарным пропойцей Митей стаканчиком водки и, напевая себе под нос, даже мысли не допускал, наверное, что за ним следят.

Фат исколесил базар вдоль и поперек. Мужик оставался на толчке до тех пор, пока не начали расходиться самые стойкие торгаши.

И лишь на улице Фат понял, что мужик не так прост, как это могло показаться.

Надежда на то, что он сразу отправится по какому-нибудь адресу, не оправдалась.

Мужик шел-шел прямо — в сторону выселков, потом вдруг свернул на полпути и зашагал на татарку, хотя от базара до татарки был другой, более короткий путь.

Но и здесь он ни к кому не зашел. Попетляв кривыми улицами татарки, он (опять мимо базара!) двинулся на левый берег.

Фат стал осторожнее и пробирался где огородами, где быстро перебегая от дома к дому.

На противоположный берег Быстряка можно было попасть через один-единственный мост, который летом служил пятиметровой вышкой для заядлых ныряльщиков.

Пришлось ждать, пока мужик прошагает своей неторопливой пьяной походкой по бревенчатому настилу и затопает дальше, по улице Сакко и Ванцетти на той стороне.

Положение Фата оказалось до невероятности глупым, когда, перебежав мост, он увидел, что мужик повернул и теперь идет навстречу ему.

Фат шмыгнул за угол ближайшего дома — благо, дома подступали здесь к самому берегу. А мужик спокойненько прошествовал через мост в обратном направлении. Боясь обратить на себя внимание, Фат не рискнул гнаться за ним в открытую. На мосту, как назло, всего три человека — за спинами не спрячешься…

Однако на этот раз ему повезло.

Фат услышал гудение мотора, и план его созрел. Допотопная, с погнутыми фарами трехтонка на подъезде к мосту чуть сбавила ход. В кузове никого не было. Фат покинул свое укрытие и мгновенно повис на заднем борту, так что заметить его через заднее окошко кабины нельзя было. Теперь Фат даже радовался, что все получилось именно так.

Машина благополучно доставила его на правый берег. И опять замаячил перед Фатом разорванный хлястик…

Но когда мужик свернул в пустынный Бурьянов переулок, Фат решил пробраться огородами, чтобы остаться незамеченным, а заодно и сократить себе путь: забежал в случайные ворота, перелез через чей-то забор, утихомирил маленькую лохматую дворняжку, пересек дымившийся на солнце огород с кучами прелой ботвы в бороздах и уже притаился за штабелями кизяка в угловом дворе, одним глазом через щелку оглядывая переулок, как вдруг чья-то сильная рука больно сжала ему плечо.

— Ты что здесь делаешь?

Фат рванулся и уже хотел вцепиться в эту руку зубами, но увидел милиционера перед собой и сделал безразличное лицо. Его неожиданный противник был высок и могуч — вступать с ним в единоборство было явно не по силам Фату.

— Играю! Что делаю! — сказал Фат.

— По чужим дворам играешь? Я за тобой от самого моста наблюдаю. Ты не из тех ли, приятель, что железнодорожника вчера избили? А ну, идем-ка…

Фат выдернул руку.

— Кто-то избивает, поймать не можете, а я буду идти с вами!

Милиционер стиснул ему локоть и вывел со двора через калитку.

— Идем, идем…

Фат метнул взгляд в одну сторону, в другую — мужика нигде не было.

— Отпустите! — снова рванулся Фат. — У меня своих дел хватает — с вами ходить! Может, у меня сейчас как раз самое главное дело!

— Если будешь трепыхаться, — сказал милиционер, — поведу до самого отделения вот так… за плечо. Если будешь идти спокойно, пойдем рядом, вроде встретились знакомые — и гуляем. Понял? Не вздумай бежать.

— Идемте быстрей тогда! — обозлился Фат.

Но милиционеру спешить было некуда.

Пока шли, пока в приемной милиции Фат ждал вызова к дежурному, пробежало много минут.

А дежурным оказался тот самый капитан, что приезжал к убитому полковнику.

— О! — обрадовался он при виде Фата. — Старый знакомый! За что тебя?

— А я откуда знаю, за что! — ответил Фат. — Цапают на улице кого попало да еще плечи жмут! А кого надо цапнуть — гуляют!

— Кто гуляет? — спросил капитан.

— Все! — сказал Фат. — Корявый гуляет! И другие…

— Ну, может, они не все время будут гулять… — Капитан засмеялся, что еще больше не понравилось Фату. — Сержант! — крикнул капитан в дверь. — За что вы его взяли?

— Да вот, товарищ капитан, лазал по дворам… Я решил на всякий случай, думаю: из тех, может, из вчерашних…

— За этого я ручаюсь, сержант. Он не из тех. И впредь не ведите в милицию кого попало… Выпустите его.

Фат даже не попрощался, выходя из кабинета.

На улице он что было мочи пустился бежать назад, к Бурьянову переулку, метнулся в одну сторону, в другую… мужика в болотных сапогах нигде не было.

— Ми-ли-ция! — неистовствовал Фат на третьем этаже бывшего мужского монастыря, рассказывая о своих приключениях. — Кур ловить — и то умеючи надо! Так хорошо шло все!.. Ведь он, гад, следы запутывал! Теперь ищи ветра в поле… Сидят, хаханьки разводят!

Но ругаться Фат мог сколько угодно, а мужика в болотных сапогах надо было искать заново.