Четвертый долг

ГЛАВА 2

Нила

Я БОЛЬШЕ не сомкну глаз.

Пока Дэниель бродит по коридорам, а Кат держит мою жизнь на волоске, буду начеку. Пока они дышат, буду настороже. Буду держать оборону, пока они планируют мою погибель.

А пока они замышляют недоброе, я тоже не буду сидеть, сложа руки.

Мы встретимся в аду, и мне уже откровенно всё равно, кто победит. Как только я с ними покончу, с радостью отдам свою жизнь на справедливый суд.

Двенадцать часов минуло.

Двенадцать часов, как моё сердце истекало кровью по Джетро, с каждой каплей всё больше стирая его след из этого мира.

Двенадцать часов, как я совсем одна.

Я не видела никого, кроме Фло. Постучав в мою дверь около девяти вечера, он принёс тушёной оленины и свежий хрустящий багет. И выглядел мужчина также паршиво: пронзительные глаза ввалились от усталости, а тёмные волосы были жутко всклокочены. Он был просто отражением неверия и отчаяния. Я хотела, чтобы он остался и защитил меня, если вдруг Дэниель решит нанести неожиданный визит, но как только ужин оказался на столе, мужчина покинул комнату.

У еды был привкус тлена, но я заставила себя есть. Откусывая маленькие кусочки и тщательно пережёвывая, обеспечивала энергию своему телу — единственному оружию, на которое могла положиться. Съев всё до крошки, уселась посреди кровати, скрестив ноги и сжав в кулаке усыпанный рубинами кортик.

Я не могла прилечь — его запах пропитал простыни.

Не могла сомкнуть глаз — его прекрасное лицо отпечаталось на веках.

Не могла расслабиться, ибо должна была быть готова к драке, если кто-либо из Хоуков явится за мной.

Другой вариант меня устраивал больше — если не явится никто и никогда.

Рассвет принёс чуточку покоя, осветив Хоуксридж, вновь загоняя зло, выползающее по ночам, в тёмные углы и под кровати.

Щёки щипало от соли пролитых слёз, а голова раскалывалась из-за обезвоживания. Всего на одно разрывающее сердце мгновение, я позволила себе уткнуться лицом в подушки. В те самые, на которых Джетро поведал мне сокровенное. Я разрешила горю обнять меня своими крепкими руками и задушить слезами.

Тело всё ещё помнило его прикосновения и поцелуи, раня видениями о том, как он скользил внутри меня, говоря в первый раз слова любви. Сжимая в руке нож и вдыхая последние оставшиеся от него воспоминания, я умирала.

Ни единой фотографии, ни любовного послания.

Всего лишь пара сообщений и то, что отпечаталось в моём сознании.

Всё это не стоило и гроша, а в один миг стало самым ценным моим сокровищем.

Вдоволь умывшись слезами, и вконец опьянев от тонкого аромата любимого мужчины, я вытащила себя из кровати и направилась в душ. Отдать своё тело на откуп горячим струям было словно предательство по отношению к Джетро — будто смывала прошлое и отправлялась в новое будущее без него.

Я думала, что слёз больше не осталось, но там, под каскадом воды, меня вновь накрыл катарсис, а вместе с ним пришло очищение. Оно солью стекало по щекам и, смешиваясь с потоком, исчезало в канализации.

Я убью их.

А потом станцую на их могилах.

***

За закатом наступил рассвет, один час сливался с другим, всё дальше унося меня от воспоминаний о Джетро.

Я пыталась уйти. Тело ослабло и требовало пищи, так же, как и моё ноющее сердце. Но ручка двери не поддалась.

Они заперли меня внутри.

Может, я могла бы сломать её? Разнести в щепки? И следует ли мне тратить драгоценную ярость на ни в чём неповинную дверь, тогда как только Кат и Дениель заслуживают, чтобы на клочки разорвали их?

Поэтому я сделала единственное, что могла. Уселась в кресле, зажав телефон ледяными пальцами, и стала молиться о чуде.

Напиши мне, милый.

Докажи, что всё это просто огромное недоразумение.

Снова и снова я повторяла слова, словно заклинание, но чёртов телефон упорно молчал. Он оставался немым, впустую расходуя жизненно важный заряд батареи. Эта борьба за сохранение иссушит меня до дна.

Я могла бы позвонить и попросить о помощи. Могла бы набрать тот же отдел полиции, в который забрали меня отсюда после выплаты «Второго Долга». Но как только я дала интервью «Вэнити Фейр», вся информация обо мне была стёрта. Я могу криком кричать, но мне никто не поверит, тем более что большинство из служителей закона куплены Катом.

А ещё я не могу оставить Вона. Я не могу дать им карт-бланш для расправы с ним.

Вместо того чтобы зацикливаться на своём несчастном будущем, я погрузилась в воспоминания, открывая каждое присланное им сообщение, вновь переживая кайф, трепетное томление и тоску от запретной переписки.

Упоительное незнание, что это ОН.

Первая трещинка в его ледяной оболочке, раскрывающая глубину этого мужчины.

Первая капля правды, когда он загадкой рассказал о своей болезни.

Проявление его не лучшей стороны, которая полностью исчезла в ту ночь, когда мы раскрыли друг другу души.

Рассказали все сокровенные тайны.

Казалось, каждую букву и запятую можно было пощупать, тогда как автор этих строк растворился в истории. Я бы всё отдала, чтобы он снова появился здесь — обернул время вспять и вернулся ко мне из небытия.

Джетро…

Сгорбившись над телефоном, я вновь отпустила свои эмоции.

Душащие рыдания разрывали грудную клетку, а моя медленно погибающая душа кричала о том, что уже ничего и никогда не будет прежним.

Он мёртв.

Он…

умер.

***

В обед появился Фло.

Мой единственный гость, но я не имела ни малейшего понятия, был ли он другом или же врагом.

В последнее время я часто пялилась в одну точку, представляя ужасные способы покончить со всем этим.

Я больше не могла плакать.

Больше не могла читать сообщения Кайта.

Все, что я могла делать, — продолжать существовать в комнате, в которой витал аромат любви, смешанный с мерзким запахом войны, который все сильнее укоренял во мне ненависть.

Фло не проронил ни слова, он только доставил еду, которая состояла из салата и вяленой ветчины. Затем с глазами, полными грусти, он удалился из моей комнаты и запер наглухо дверь.

У меня заняло чуть больше часа, прежде чем я смогла собрать остатки энергии, чтобы сдвинуться с места, которое было покрыто смятыми простынями, ко всему прочему насквозь промокшими от слез. Наряду с отчаянием, завладевшим мной от горя, я всячески подавляла чувство голода, что помогало мне совершенно не нуждаться предметах первой необходимости.

Меня била крупная дрожь, но мне не было холодно.

Мой живот урчал, но я не была голодна.

Мое сердце продолжало стучать, но жизнь покинула мое тело.

Я больше не была человеком. Я была убийцей, который жаждал первой крови.

Крови.

Только одна мысль о том, что пущу алую, липкую кровь Ката и Дэниеля, наполнила энергией мое тело. Моя ладонь сжала кинжал, когда я подползла по ковру к подносу и ткнула им в еду.

Ешь.

Оставайся сильной.

Убивай.

Вкус ветчины коснулся моих рецепторов на языке, словно солоноватый бетон. Процесс поглощения еды больше не являл собой ни удовольствие, ни насыщение голода. Этот процесс помогал лишь накопить энергию, чтобы я могла противостоять предстоящей борьбе.

Минута за минутой мой гнев усиливался. Семейство Хоуков считало себя неприкасаемыми на протяжении долгого времени. Они верили, что никакое предательство или мятеж не может свергнуть их.

Они заблуждались.

Время их правления подошло к концу. Пришло время нового лидера. Того, кто стоял на стороне справедливости и правды, а не на стороне долгов. Того, кто бы отомстил за тех, кого этот лидер потерял.

Они недооценивали меня.

И они погибнут из-за этой ошибки.

Тьма мягкими лапами неспешно пробиралась по ковру.

Нежное покрывало тьмы неспешно вытягивало свет из блестящих поверхностей, проникая своими когтистыми лапами в глубокие складки темного бархата на стенах. Каждое следующее мгновение, мрачные когтистые лапы незаметно пробирались от окна к кровати, напоминая мне, что мой мир мог бы прекратить свое существование еще вчера, но остальной части мира было на это глубоко плевать.

Солнце все еще поднималось.

Луна все также опускалась с наступлением тьмы.

А мое сердце, несмотря ни на что, продолжало биться в моей грудной клетке.

Мои уши неприятно потревожил звук ключа, поворачивающегося в замочной скважине из противоположной части комнаты. Я уселась на кровати, потирая глаза, сжимая в руке кинжал.

Дверь распахнулась.

Я резко встала на колени, держа к руке кинжал. После того, как я вчера приняла душ, переоделась в черные леггинсы и свободный кардиган кремового цвета. Но независимо от того, сколько бы слоев одежды не надевала на себя, во сколько бы одеял ни куталась, я не могла избавиться от холода одиночества, что пробирал меня до самых костей.

В моих ушах все еще звучали выстрелы.

Мой разум все еще возвращался в то мгновение, когда Кес бездыханно упал, и на его рубашке стало расплываться пятно крови, а Джетро бросился защитить сестру.

Сестра, которая не заслужила спасения.

Моя челюсть сжалась.

Жасмин.

Ненависть к ней была равнозначна той, что я испытывала к Дэниелю. Хотя она была во сто раз хуже. Она всегда создавала впечатление доброй девушки, которая ни в коей мере не была похожа на свою долбанную семейку, тогда как на самом деле она была провокатором и плела интриги сдвинутой на голову Бонни.

Но появился Фло.

Смотря на него из-за двери, я увидела, что он был одет в свою привычную одежду: черную футболку и жилетку с нашивкой «Блэк Даймонд». Его взгляд в то же мгновение устремился на кинжал в моей руке, приподнимая вопросительно бровь, он спросил:

— Если ты не хочешь, чтобы у тебя отобрали это, я бы на твоем месте хорошо припрятал эту штуку.

Мои руки охватила бесконтрольная дрожь.

— Почему ты здесь?

Я не видела в его руках подноса с едой, а вариант о визите из вежливости я сразу отмела. Приподнимаясь чуть выше, я сузила глаза.

— И вообще, какая тебе разница до того, заберут ли у меня кинжал или нет?

Он провел ладонью по своим волосам, распахивая дверь шире.

— Ну, мне не доставляет эта ситуация никакого удовольствия или радости так, как и тебе. Так что мы все заложники ситуации, всем нам есть что терять, поэтому я просто исполняю свою роль.

Его голос звучал громко и бесстрашно, раскрывая все секреты. Это был первый раз, когда я разговаривала с кем-то с тех пор, как была посажена под замок; я забыла, как это делать.

Мое сердце сжалось от боли.

— Ты тоже по ним скучаешь?

Джетро.

Кес…

Единственные, кого не затронула скверна безумия семьи Хоук.

Он отрывисто кивнул.

— Кес был моим другом долгие годы. Я не часто общался с Джетом до недавнего времени, но он доказал, что является хорошим парнем. Таким же, как и его брат.

Слова Фло ненамеренно задели мои чувства. Для меня Джетро был лучшим из всех. Но опять же, мое сердце вело себя предвзято. Оно любило лишь Джетро, тянулось лишь к нему одному, даже когда его собственное больше не билось. Кестрел являлся добрым и заботливым другом, который жертвовал чем-то ради людей гораздо чаще, чем они того заслуживали.

Включая меня.

Я крепче сжала в руке свой кинжал, упиваясь мыслью, что смогу пролить кровь Ката.

— Он был лучшим. Его смерть никому не сойдет с рук. И кровь виновных обязательно прольется.

Фло подошел ближе, негромко ступая по изумрудному ковру.

— Такие слова могут обернуться неприятностями.

Я провела кончиком пальца по лезвию кинжала.

— Меня не волнует это. Единственное, чего я хочу, чтобы они все умерли.

Он прочистил горло.

— Не могу сказать, что я не понимаю и не чувствую твоей боли, но лучше перестать говорить такие вещи. — Подойдя ближе к кровати, он протянул руку. — Мне сказали, чтобы я привел тебя.

Я резко вскинула голову.

— Что?

В последний раз, когда приходили забрать меня, то горничная заставила одеть меня в сетчатую рубашку и портки, затем привела меня на худшую покерную ночь.

Я крепче сжала кинжал.

— Я никуда не пойду с тобой.

Он нахмурился.

— Не усложняй.

Я быстро отодвинулась, переползая на противоположную сторону кровати.

— Скажи мне, почему я должна идти с тобой?

— Почему? Что это за такие вопросы?

Мое сердце забилось быстрее, почти так же быстро, как Мот неслась в тот день, когда Кес меня отвел меня на конную прогулку. Мне следовало быть к нему добрее. Быть менее подозрительной.

Я оскалилась.

— Если ты пришел за мной, чтобы они могли исполнить еще раз «Третий Долг», то я не пойду. Я убью тебя быстрее, чем сможешь исполнить их приказ.

Моя угроза не была пустой. Я кипела от желания сделать это — чтобы доказать, что я покончила со слабостью.

Фло сунул руки в задние карманы. Это действие заставило его казаться более располагающим к себе и менее угрожающим.

Но я не купилась на это.

Он был там, в ту первую ночь, когда Джетро украл меня из Милана. Он был свидетелем того, что они делали со мной в те месяцы, когда я была в «Хоуксбридже».

— Мне ничего не сказали. Я полагаю, тебе нужно просто пойти и выяснить это самой.

— Передай Кату, пусть сам придет за мной.

Мои глаза стремительно осмотрели комнату. У меня было оружие: иглы, ножницы, скальпели для создания кружева. Если бы я могла заманить Ката в мою комнату, то могла бы напасть на него с помощью инструментов, которыми я знала, как пользоваться.

У него не осталось бы ни шанса.

— Послушай, — он пожал плечами, — мне сказали не говорить тебе, а пошло все на хрен. Они в библиотеке, и у них гости. Я сомневаюсь, что они сделают что-нибудь… касательно этой семейной штуки… перед аудиторией.

Нет, но они хранят все доказательства моего унижения.

Их смелость, граничащая с дерзостью в хранении воспоминаний о боли моих предков приводила меня в бешенство. После того, как я их убью, я соберу все видео и документы и сожгу. Я уничтожу все улики и освобожу души моих предков.

Но почему не отнести их в полицию?

Я вздрогнула. Мысль о людях в костюмах — о мужчинах, которым Хоуки платили на протяжении такого долгого времени, чтобы те закрывали глаза, — просматривали бы видео о мучениях моей матери, практически вводила меня в состояние потери сознания от головокружения.

Стискивая простыни в ладонях, я позволила головокружению сойти на нет и восстановиться четкому видению.

Фло не двигался. Он выглядел словно расслабленный работник, который знал, что в конечном итоге у меня не было другого выхода, кроме как повиноваться.

— Почему я должна тебе доверять? Что мешает тебе лгать?

Возможно, он и был другом Кеса, но он все еще оставался членом «Блэк Даймонд». И им нельзя было доверять.

— Потому что я могу быть последним оставшимся другом в этом богом забытом месте.

Его лицо на мгновение напряглось, на нем проскальзывали мысли, которыми он отказался делиться со мной.

— Тебе нужно еще больше? Хорошо. Я знаю, что гости — адвокаты. — Протянув руку, он сказал: — Довольна? Теперь пошли.

— Адвокаты? — Я покачала головой. — Но зачем?

Какого хрена тут делали адвокаты?

Фло улыбнулся мне.

— Вместо игры в сто вопросов, почему бы тебе самой не узнать это?

Я не желала двигаться, но не могла не согласиться с его логикой.

Бросив на него последний злой взгляд, я спустила ноги с кровати и направилась к нему. Комната накренилась и грозилась закружиться перед моими глазами от такого быстрого подъема, но моя жажда лишить жизни Ката заставила меня сосредоточиться на моем якоре.

Джетро больше не был моим якорем.

Я снова была лишь дрейфующим кораблем в океане неудач.

Фло указал взглядом на мой кинжал.

— Ты планируешь взять это с собой?

— У тебя какая-то проблема с этим?

Я ждала, что он заберет его у меня из рук. Отнимет мою единственную защиту, но вместо этого он лишь поджал губы.

— Я не нахожусь в твоем черном списке.

— Сейчас нет, ты не входишь в него.

Он сделал вдох.

Откровенное неподчинение и сила в одно мгновение пронеслись по моей крови. Я не доверяла Фло, но он не был моим врагом. Выдерживая зрительный контакт, я приподняла подол своего свободного кардигана, засовывая кинжал за пояс, тем самым скрывая его от посторонних глаз.

Он не произнес ни слова.

Я играла с огнем. Он был на их стороне. Этот мужчина мог сказать им, что у меня есть оружие, и оставить меня без защиты, но в то же время мне пришлось оттолкнуть сомнения в самый дальний угол и искать союзников.

Фло был добр ко мне всякий раз, когда мы пересекались. Он провожал меня до моей комнаты поздно вечером, если Дэниель подкарауливал меня на кухне. Он был там всякий раз, когда я заходила к Кестрелу, смеялся и казался нормальным и беззаботным.

Любой, кто дружил с Кесом, не мог быть плохим — Кес не потерпел бы этого.

И я поняла это на своем горьком опыте.

Он мертв.

Как и его брат.

Мое сердце застучало сильнее, грозясь вырваться из груди. Независимо от того, насколько сильной я пыталась казаться, я не могла остановить вспышки горя. Это было похоже на блуждающую волну, то и дело захлестывающую мою душу и старающуюся утащить меня на глубину.

Фло скрестил руки на своей мощной груди, с вызовом плескавшимся в его взгляде.

— Ты же понимаешь, что кинжала будет не достаточно?!

— Понимаю.

Он поднял голову.

— Тогда к чему все эти проблемы?

Проводя руками по волосам, я скрутила их и перекинула через плечо.

— Потому что они этого не ожидают. Элемент неожиданности может превратить крошечный кинжал в меч.

Он рассмеялся.

— Глубоко. Звучит, как один из афоризмов Конфуция или какой-то другой метафорической фигни.

Я пожала плечами.

— Не имеет значения. Я знаю, что я имею в виду. Я знаю, на что я способна и что сделаю. — Мой тон перешел на лед. — И я предлагаю тебе держаться подальше от этого всего и держать рот на замке.

Он тихо рассмеялся.

— Эй. Пока ты держишься от меня подальше, у меня нет никаких проблем. Всегда знал, что все изменится. С тех пор, как Кес рассказал мне, что Джетро планировал делать на свое тридцатилетие. С того самого времени я знал, что мой образ жизни уже закончился.

Я замерла.

Но он не дожил до этого возраста.

Ему всегда будет двадцать девять, его мертвое тело навсегда замерло в этом возрасте, а душа останется бессмертной и неизменной.

— Что? Что он планировал?

— Он не рассказал тебе? — Мужчина опять скрестил свои сильные руки. — Я думал, что между вами было все серьезно. Именно поэтому все это вышло из под контроля.

Я тяжело задышала, сглатывая печаль.

— Нет, он мне ничего не говорил.

Фло смягчился.

— Прости.

Я спешно вытерла лицо, уничтожая любой намек на слезы.

— Так что он планировал?

Он был мертв. Но как ни странно, его дух был все еще здесь… он держал меня в своих объятьях, направлял мня.

Узнавать больше о Джетро, хотя он уже покинул этот мир, было очень горько, и в тоже время вызывало весь спектр противоречивых эмоций.

Фло бросил взгляд на открытую дверь, что находилась позади него. Его лицо потемнело, и на мгновение я подумала, что он не скажет мне его планов, но затем он понизил голос:

— Как только все бы стало принадлежать ему, он планировал разорвать действующие контракты и отказаться от всех этих Долгов. Покончить со всем.

Мои глаза распахнулись.

— Навсегда?

— Ага.

— Он обладал такой силой?

Фло напрягся всем телом, его мысли устремились к тому, что не особо доставляло ему удовольствие.

— Конечно. Он был Хоук. Они сами и создали этот контракт, поэтому в их же силах было положить этому конец, что Джет и планировал сделать, как только придет к власти. Джетро планировал разделить поместье поровну между своими братьями и сестрой и лишить Ката и Бонни земель, а так же возможности появляться здесь. — Он потер подбородок. — Я знаю только то, что сказал мне Кес, что через пару лет они могли уже не перевозить груз, потому что эти грузоперевозки прекратили бы свое существование.

— Он больше не хотел заниматься контрабандой?

Вау. За все это время мы сблизились с Джетро, но никогда не делились нашими мечтами и не строили планы на будущее. Никогда не лежали в постели и тихо не бормотали о том, что бы мы хотели или о чем мечтали.

Потому что будущее было размытой картиной.

Нас ждали лишь: смерть для меня — разбитое сердце и страдания для него. Зачем сосредотачиваться на фантазиях, когда реальность то и дело прилагала все усилия, чтобы уничтожить нас?!

Фло двинулся к двери.

— Продолжала бы ты делать что-то незаконное, когда у тебя было бы больше денег, чем ты могла бы потратить за сотни жизней?

Его глаза потемнели от ностальгии по друзьям.

— Когда бы поместье разделили, каждый мог бы пойти своей дорогой. Кес планировал взять отпуск на несколько лет и потратить все время на проживание в Африке, вкладывая часть денег, взятых со своей земли, обратно в население. — Он вздохнул. — Как я уже говорил, он был хорошим человеком.

Положив ладонь на дверную ручку, он склонил голову.

— Хватит болтать. Они будут ждать. Лучше доставить тебя туда, прежде чем они что-то смогут заподозрить.

Холодная сталь кинжала прижалась к моей спине. Это придало мне смелости, но не могло остановить мою внезапную дрожь, что сотрясла мое тело.

— Ты даешь мне слово, что не отведешь меня туда, где эти психопаты могут вновь причинить мне боль?

Его челюсти сжались.

— Я только что рассказал тебе закрытую информацию, за которую меня могут убить, если ты проболтаешься кому-то. Разве это не заслуживает хоть толику доверия?

— Засуживает, если это было сказано из понимания, а не от желания манипулировать. Я покупалась на добрые слова, которые оказались фальшью больше раз, чем мне бы этого хотелось.

Фло нахмурился.

— Поможет ли установить доверие, что я тебе даю мое полное разрешение ранить любого ублюдка из этой семейки, кто попробует причинить тебе вред вновь?

Мое сердце отчаянно застучало в груди.

— Разрешение? Ты думаешь, что мне нужно твое разрешение?

Я приблизилась к нему, чувствуя терпкие нотки его лосьона после бриться и запах кожи от его жилетки. — Дай мне что-то получше, чем твое разрешение, Фло.

Он выпрямился.

— Например?

— Например — свободу. — Я махнула рукой в сторону окна. — Я могла бы сбежать. Я постаралась бы найти способ выбраться с их земли и исчезнуть, но они держат в заложниках моего брата. Приведи ко мне Вона, и мы сбежим. Я заберу мою семью, и мы исчезнем.

А затем бы я вернулась к ним, пока они спали, и забрала их жизни во сне.

Его глаза вперились в мои.

— Тебе известно, я не могу сделать этого.

— Получается все твои разговоры о лучшем будущем и хороших людях, это что… просто лишь пустые слова?

Он нахмурился.

— Тут происходят вещи, о которых ты не имеешь не малейшего понятия.

Я вскинула свои руки в воздух.

— Что, серьезно? Забавно, что никогда не слышала о них.

Вновь какие-то мысли отразились на его лице, какие-то секреты сделали его взгляд более мрачным.

— Если все так, как ты говоришь, тогда расскажи мне, что это!

Он отвел взгляд в сторону.

— Я не могу ответить на этот вопрос.

Я рассмеялась болезненным смехом.

— Нет, конечно, ты не можешь.

— Это не честно.

Мое терпение подошло к концу, и я взорвалась.

— Это не честно? — Я ткнула его пальцем в грудь. — А что насчет того, что я обязана терпеть сумасшествие Хоуков? А может честно, что любовь всей моей жизни застрелили перед моими глазами? Или как насчет того, что жду когда, наконец, мне отрубят голову?

Его ладони сжались в кулаки.

— Знаешь, что? С меня достаточно. — Я покачала головой и прошла мимо него в коридор. — Просто отведи меня к ним, как хороший прислужник, которым ты и являешься, и убирайся с моих глаз.

Он прорычал себе под нос:

— Не смей судить меня! Не смей судить о моих действиях по тому, что ты не можешь видеть! — Преграждая мне дорогу и резко разворачиваясь, он бросил через плечо: — Я знаю, кто я, и знаю, что я поступаю правильно.

Противостояние потрескивало между нами.

Я молча следовала за ним по коридору к крылу, где я провела большую часть времени с Кестрелом. Мы прошли комнату и направились в зал, где находилась библиотека. Мой разум вернулся в то время, когда Кестрел нашел меня и спросил, видел ли Джетро меня после того, как выполнил Первый Долг.

В то время его вопрос не был слишком необычным. Но теперь это приобрело совершенно новый смысл. Он не спрашивал обо мне. Он спрашивал о своем брате — хотел знать, как причинение мне боли повлияло на его сочувствующего брата.

Господи, как отвратительное чувствовал себя Джетро? Насколько сильно мои мысли разрушили его?

— Сюда. — Фло остановился около библиотеки.

Так много воспоминаний несло это место. Так много страшных срывов, истерик, но также и замечательного момента взросления и превращения меня из девушки в женщину.

Не смотря мне в глаза, он пробормотал.

— Они уже ожидают тебя. Лучше сразу заходи. — Не произнося больше ни слова, он развернулся и направился на выход.

Вид его удаляющейся фигуры раскроила меня вновь. Он был последним мостиком, что связывал меня с добротой Кестрела и великими планами, о которых мечтал Джетро.

Вернись…

Моя душа сжалась сильнее, когда призраки Джетро и Кестрела не прекращали атаковывать стены особняка. За последние двадцать четыре часа я прошла через периоды: тяжелой утраты, неверия, шока, отчаяния, ярости… Я сомневалась, что когда-нибудь получу признание, но я приняла свой гнев, создавая барьер, который очистил мой разум и наделил мою душу хладнокровной яростью.

Но я и не желала испытывать какие-то другие эмоции, когда меня ожидала встреча с Катом и Дэниелем.

Легко задевая рукоятку кинжала, чтобы наполнить тело силой и решительностью, я выпрямила спину и рывком отворила двери в библиотеку.

Мои глаза расширились, когда я вошла в царившее очарование старого мира библиотеки и переплетов книг, которые были написаны в письмах о том, что произошло. Большие кресла-мешки, где Кес как-то обнаружил меня спящей, все ее стояли на своих местах. Подоконники ожидали утреннего солнца и человека, который бы с упоением читал, сидя на них, увлекательную книгу, которая бы погружала и увлекала в сказку, что творилась на их страницах.

Это место было храмом историй и воображения. Но затем мой взгляд опустился на антихриста, который осквернил святость этого мира.

— Очень мило с твоей стороны, наконец, почтить нас своим визитом, Нила. — Кат махнул рукой в сторону единственного свободного места за дубовым столом.

Я стиснула зубы, но не ответила.

— Подойди. — Он щелкнул пальцами. — Сядь. Мы и так прождали тебя целую вечность.

Ты сможешь сделать это.

Повинуйся, пока не представится возможность.

А потом…

УБЕЙ.

ЕГО.

Я направилась вперед под взглядами глаз, что так тщательно следили за моими действиями.

Бонни, Дэниель, Жасмин, Кат, а так же четверо мужчин, которых я не могла узнать, но которые явно ждали момента, когда я к ним присоединюсь.

Я подошла ближе к столу.

Даниэль поднялся, обнимая меня за талию.

— Скучал по тебе, Уивер.

Влажно поцеловав меня в щеку, он прошептал:

— Что бы ни случилось сегодня вечером, это ни хрена не значит, слышишь меня? Я достану тебя, и мне все равно, что они скажут.

Все мое тело сотрясло от отвращения.

Избавившись от презрения в голосе, на его лице растянулась фальшивая улыбка.

— Сядь. — Проявляя галантность, он выдвинул стул и пригласил меня присесть. — Присаживайся, это будет долгая встреча.

Я желала прикоснуться к его руке и услышать, как бьется его пульс, желала получить удовольствие от сознания, что каждый его удар сердца мог быть последним, что его дни были практически сочтены.

Скоро Дэниель, скоро…

Крепко стиснув челюсть, я не произнесла ни слова, за которые могла бы понести наказание.

Мужчины в похожих строгих костюмах не сводили своих глаз с меня. Их возраст варьировался от шестидесяти лет с легкой сединой в волосах до тридцати, судя по светлым волосам, в которых не было ни одного седого волоска.

Дэниель с такой силой задвинул стул, что мой живот с прижался к краю стола. Я сделала вдох, выпрямляя спину, при этом испытывая крайний дискомфорт, чтобы терпеть неудобную позу.

Его золотистые глаза встретились с моими, смотря на меня самодовольно с толикой тщеславия.

Я сотру это мерзкий взгляд с твоего лица.

Мои пальцы дернулись, желая обхватить рукоятку кинжала.

Дэниель уселся рядом со мной, в то время как раздалось шипение с другой стороны от меня:

— Не смей открывать свой рот, пока тебя не попросят об этом. Поняла?

Мой взгляд нашел Жасмин. Ее руки покоились на столе, вокруг ее среднего пальца красовалось симпатичное золотое кольцо, а инвалидное кресло находилось на небольшом деревянном возвышении, таким образом ее кресло находилось в одной линии со стульями других гостей. Она выглядела как наследница, одетая в черную блузу с черной лентой вокруг горла. Она была воплощением горюющей сестры.

Я не куплюсь на это.

Я недооценила ее — думала, что она была преданной и заботливой. Она сыграла свою партию лучше всех.

Отводя взгляд от нее, я посмотрела на остальное семейство Хоуков. Как и Жасмин, они были одеты во все черное. Бонни выглядела так, словно заковала свое старушечье тело в черные кружева, дополняя это блестящей бриллиантовой брошью. Кат был одет в безупречный костюм из черной рубашки и галстука. Даже Дэниель идеально вписывался в весь этот спектакль, затянутый в ансамбль из черного оникса и атласного жилета.

Я никогда не видела столько тьмы как внутри, так и снаружи. Они сняли свои кожаные жилеты, облачив себя в траурные одежды.

И все для чего?

Чтобы вызвать сочувствие окружающих? Чтобы сыграть идеальную роль горюющей семьи, даже несмотря на то, что они были теми, кто совершил убийство?

Я ненавижу тебя.

Я презираю всех вас.

Кат прочистил горло.

— Теперь, когда мы все собрались, вы можете начинать, Маршалл. — Его взгляд был обращен к более старшему незнакомцу. — Я ценю, что вы пришли во вне рабочие часы, чтобы мы смогли разобраться как можно скорее с тем, что произошло.

Бонни подалась вперед в своем стуле.

Каждый раз, когда я смотрела на старую клячу, у меня было ощущение, что именно затеяла все это. Именно она была причиной того, что Кат был таким, каким он был. Она была причиной того, что Жасмин была инвалидом, а Джетро и Кес были мертвы. Мне также казалось, что именно она была причиной того, что Джетро никогда не упоминал свою мать.

Я пребывала в их жизни на протяжении долгого времени, и ни разу никто не произнес ни одного слова о миссис Хоук.

Если конечно она на самом деле существовала, а Кат не создал своих детей из своих костей, или может в их распоряжении был какой-то злой колдун, который воссоздал ему четырех детей.

Где она сейчас?

Образы того, как Кестрел и Джетро воссоединяются со своей матерью на небесах, заполнили мое сознание, наделяя меня в равной степени отчаянием и комфортом.

Если она на самом деле была мертва.

Она могла быть заточена в этом доме, на каком-нибудь нижнем этаже, в тайной комнате, скрытой от посторонних глаз. Она даже могла быть жива и не знать, что ее мерзкий муж убил двух ее сыновей!

Господи, это было ужасно…

Незнакомец кашлянул, отвлекая мое внимание на него.

— Спасибо, Брайн. — Он переместил свою авторучку таким образом, что она лежала рядом с его папками, прежде чем перевести свое внимание на коллег. — Пожалуй, я начну, джентльмены.

Его серые глаза смотрели на меня, не давая мне сдвинуться с места.

— Вы, должно быть, и есть мисс Уивер. Мне не представлялось удовольствия познакомиться с вами до сих пор.

Я выпрямила спину, напрягаясь.

Мужчина, который изучал закон и помогал избегать Хоукам ответственности за их дела, тем самым помогая совершать их страшные преступления, не был тем человеком, с которым я хотела пообщаться или же просто познакомиться.

Дэниель толкнул меня плечом.

— Поприветствуй важных людей, Нила.

Я с силой стиснула губы.

— Да ладно тебе. Ты же не хочешь грубо обращаться со мной. — Мерзко захихикал он. — Эти парни повидали многих Уиверов. Не так ли, Маршалл?

Мне сердце замедлило свой бег, полностью прекращая биться.

Что… Что это могло значить…

Маршалл коротко кивнул.

— Так точно, мистер Дэниель. Я удостоился удовольствия знать вашу маму, мисс Уивер. Она была хорошей молодой женщиной, которая безмерно любила вас.

Я наивно полагала, что смерть Джетро разрушила мой разум и уничтожила мои чувства, сломила меня, как личность, до основания. Что больше не было ни части меня, которую можно разрушить.

Но я заблуждалась…

Только одно упоминание о моей матери заставило меня испытать разрушительную агонию боли. Рыдания обернули свои мокрые щупальца вокруг моих легких.

Не смей плакать. Не смей.

Я больше никогда не пророню ни слезинки. По крайней мере, пока эти люди живы. Я не дам им такого удовольствия.

— Я убью вас всех. Я зарежу вас, как жалких свиней!

Жасмин снисходительно повернула голову.

— Вместо того чтобы пытать девушку и дальше, давайте уже просто приступим к своим делам, м? — Ее глаза блестели, как крошечные драгоценные камешки. — Оставьте мне право эмоционально измываться над ней, потому что как только мы закончим с юридическими вопросами, я приступлю к этому делу со всей тщательностью.

Кат рассмеялся, смотря на свою дочь совершенно по-новому, нескрываемое удивление царило в его холодном взгляде.

— Жасмин, должен признать, что никогда не думал, что ты такая способная.

Бонни горделиво скинула голову, словно заботливая мамочка.

— Это все потому, что я занималась ее воспитанием.

Белые пряди волос выбились из ее шиньона, рассыпаясь в беспорядке по голове в слабо освещенной комнате.

Мой желудок грозил опустошить его содержимое, но разум желал разрушить ее тело на части. И то, и это устраивало меня.

Как кто-то, кто должен быть добрым и нежным в таком возрасте, мог быть настолько бессердечным и жестоким?

Жасмин слегка качнула головой, принимая комплимент, как принцесса, достойная своего титула, обращая вновь всеобщее внимание к убийце, душегубу и похитителю душ, адвокату самого дьявола.

На морщинистом лице Маршалла растянулась гаденькая улыбочка.

— Будет, как вы пожелаете, мисс Жасмин. — Подавая знак рукой своим партнерам, он проговорил: — Мисс Увивер, прежде чем мы приступим, мы должны соблюсти исполнение некоторых обязательств. Начнем с того, что я представлюсь вам. Я главный директор фирмы «Маршалл, Бэкхем и Коул». Многоуважаемую семью Хоуков мы представляли на протяжении нескольких поколений. Мой отец имел честь оказывать юридические услуги для отца мистера Хоука, а мой дед для его отца. Нет никакого дела, о котором бы нам не было известно. — Он сузил глаза. — Ты понимаешь, о чем я сейчас пытаюсь сказать?

Я прекратила дышать.

Он был в курсе всего? Был частью этого кошмара наяву?

Так люди, не состоявшие в родстве с Хоуками, тоже все знали? Они были в курсе того, что говорилось за этими стенами? Адвокатам было известно, что подразумевает под собой Долг по наследству, и они не были против происходящего?!

Мне тело запульсировало от еще одной волны гнева.

Теперь уже я не просто хотела отнять всего лишь три жизни, но и их тоже. Коридоры Хоуксбридж Холла будут наполнены кровью, когда я уничтожу всех этих людей, когда я закончу свою миссию. Их внутренности будут покрывать каждый миллиметр Хоуксбриджа, а кости будут гнить вместе их мерзкими идеалами.

Вот что будет с ними.

Богатые, напыщенные, красноречивые убийцы, которые прикрываются и прячут свое мошенничество за контрактами, документами и подписями. Это те, кто они есть.

Подпишут ли они новый контракт, даруя мне право разрезать их глотки и разорвать их сердца в уплату за то, что совершили предки?

Это не имело значения.

Мне не нужно было их разрешение.

Я вновь сосредоточилась на столе, на вихрях и водоворотах деревянной текстуры, а не на его выражении лица. Если бы я подняла взгляд вверх, то я не смогла бы сдержать себя на месте.

— Вы имеете в виду, что руководили казнями моих предков? Что помогали скрывать правду, чтобы защищать этих больных выродков?

Кат прокричал, вскакивая на ноги:

— Нила! Заткнись.

Я проигнорировала его, мои острые ногти вонзилась до боли в ладони.

— Так вы говорите о том, что помогали изменить закон, чтобы помочь связать руки одной семье для того, чтобы другая могла разрушать ее? Вы говорите, что приложили руку к тому, что убили моих предков? Я вас так поняла?

Я резко отодвинула свой стул назад, мой голос поднялся вверх на одну октаву:

— Вы говорите мне все это, а сами сидите здесь, говорите со мной, запудриваете мне мозги очередным дерьмом, зная, что у них есть право отрезать мне голову, и вас нет никаких проблем с этим?

Жасмин дернула меня за запястье.

— Ради всего святого, опусти свою проблемную задницу на место!

— Отцепись от… — закричала я, когда Дэниель схватил меня за волосы и толкнул вперед. Я потеряла равновесие, с силой ударяясь лицом о поверхность стола. В ту же секунду кровь хлынула из моего носа, а боль с сильной пульсацией отдалась в моем черепе.

Головокружение омыло меня, подпитывая болью.

— ОТПУСТИ ЕЕ, ДЭНИЕЛЬ! — раскатистый крик Ката сотряс комнату.

В тот же миг пальцы Дэниеля освободили мои волосы, позволяя мне встать и опуститься на стул. Жасмин оказала сопротивление своему брату, отпихивая его в сторону, вкладывая каждую крупицу силы в свой удар.

— Не смей трогать ее. Что я сказала? Власть в моих руках. Я самая старшая!

Мои глаза наполнились слезами, когда больше крови хлынуло из моего носа. Я не думала, что он был сломан, но комната неудержимо трудилась, повышая вероятность приступа вертиго.

Господи, о чем я думала?

План заключался в том, чтобы я вела себя тихо и незаметно, ожидая, когда мне подвернется идеальный шанс.

А теперь я не могла связно соображать из-за пульсирующей боли.

— У тебя нет никакой власти, Жас. Она принадлежит мне. — Дэниель указал на Маршалла. — Скажи ей. Подтверди это, чтобы моя сестренка, наконец, заткнулась насчет правил.

Маршалл перевел взгляд на Ката.

— Сэр?

Кат провел рукой по лицу, неспешно откидываясь назад.

— Нет, тот разговор еще в силе. — Его уголки губ приподнялись в зловещую улыбку, когда он наблюдал, как увеличивалось кровяное пятно. Каждая красная капелька крови, что падала на стол или украшала мой кардиган, дарила ему отличное настроение. — Ради всего святого, может кто-то даст ей салфетку?

Жасмин спешно достала из своего инвалидного кресла белый носовой платок и протянула его мне.

— Держи.

Вручая мне платок, в ее глазах проскользнула толика сочувствия.

Это только разозлило меня сильнее.

Сминая материал, я прижала его к носу, получая извращенное удовольствие от того, что порчу белоснежный материал. Заложенность носа после удара не позволила мне нормально дышать. Когда мои глаза скользнули к уголкам платка, я задрожала, когда увидела инициалы на нем.

ДКХ. (Джетро Кайт Хоук*)

Я уронила платок.

О господи.

Моя ладонь оставалось раскрытой, каждый миллиметр кожи покалывал от красной липкой жидкости, которая покрывала татуировки на моих пальцах. ДКХ.

Жасмин хранила платок своего брата.

Но зачем ей это? Чтобы посмеяться над моей открытой раной или же сохранить напоминание того, как она обвела его вокруг пальца?

Я встретилась с ней взглядом, вкладывая каждую унцию ненависти в свой взгляд.

— Ты заплатишь за то, что совершила. — Переводя взгляд на Бонни и Ката, я прошипела: — И вы заплатите за все!

Маршал деликатно откашлялся, прочищая горло.

— Я полагаю, что данное небольшое представление все-таки подошло к концу? Можно нам продолжать?

— Да, конечно, — фыркнула Бонни. — Никогда в своей жизни не видела кого-то настолько неуправляемого. — Фыркнув, она опустила подбородок. — Еще одно слово из твоего рта, Уивер, и тебе не понравятся последствия.

Дэниель застонал от досады.

— Но бабушка.

— Базард, закрой рот, — прорычал Кат. — Оставайся с нами или же вали отсюда. Но не смей больше открывать рот.

Дэниель что-то пробормотал себе под нос, но, несмотря на это, опустился на стул.

Жасмин схватила материал, пропитанный кровью, и толкнула мне под нос.

— Держи это и закрой рот, и не влезай в еще большие неприятности.

Перепалка прекратилась; никто не двигался.

Тишина тяжелым покрывалом накрыла стол.

Единственным звуком было тяжелое тиканье старинных часов, которые располагались у золотистой витиеватой лестницы, что вела к редкой коллекции, которая висела над ней. Боковые лампы были включены, наполняя огромное пространство теплым светом, в то время как тяжелые шторы полностью препятствовали проникновению солнечного света в комнату, во избежание того, чтобы лучи не тронули старинные бесценные книги, слова которых представляли такую важность для этого семейства.

Наконец Маршалл вздохнул. Он вновь покрутил в руках свою авторучку.

— Теперь, когда мы все поняли друг друга, я продолжу. — Посмотрев на меня, он сказал: — На протяжении всей этой встречи вы можете обращаться ко мне — Маршалл или по имени Колин. Это — мои коллеги.

Указав на человека, который сидел рядом с ним — на пузатого лысого парня с водянистыми глазами, — он продолжил:

— Это Хартвелл Бэкхем, возле него Сэмюэль Коул и мой сын Мэтью Маршалл.

Мой нос болел, но, к счастью, кровотечение прекратилось, оставив меня с заложенным носом. Я взглянула на мужчин. В их взглядах не было ни капли милосердия. Отлично, потому что во мне его не осталось в тот момент, когда Джетро испустил свой последний вздох.

Они были здесь, чтобы выполнить порученную им работу. Их верность была непоколебима. Их намерения неизменны. Так же, как и мои: смерть за смерть — была моим приоритетом.

Сомневаюсь, что эти люди рассматривали меня в качестве человека — просто пункт в контракте и не более.

Даниэль пихнул меня под столом.

— После твоего маленького трюка, меньшее, что ты можешь сделать — это быть милой и послушной. — Его голос стал тише: — Поприветствуй этих мужчин.

Еще один способ заставить меня повиноваться. Он не заботился о хорошем тоне или воспитании, только о том, чтобы заставить меня подчиниться каждой его детской прихоти.

Я уселась прямее.

Я не собираюсь делать ничего такого.

Жасмин подтолкнула меня локтем.

— Если ты собираешься слушать его — не надо, но исполни это ради меня.

Я стрельнула в нее злобным взглядом.

— Да что ты? С чего бы мне это делать!

— Потому что ты принадлежишь ей, неблагодарная корова. — Схватив свою трость, Бонни с силой ударила ей по ножке стула, так будто ее стул мог превратиться в лошадь и поскакать галопом по первому ее требованию. — А ты быстро приступай к делу, хватит тянуть.

Маршалл поспешно приступил к действиям.

— Конечно, мадам Хоук. Мои извинения. — Хватая и открывая папку перед собой, его партнеры последовали за его действиями. В одно мгновения документы открылись и ручки были готовы к записям.

— Позвольте мне еще раз выразить вам мою благодарность, что для нас большая честь снова служить вашей безупречной семье, — протараторил Маршалл, как шут.

Кат издал болезненный стон, сцепляя пальцы.

— Заканчивай со своим подхалимством. Ты принес документы или нет? И, в конце концов, заканчивай тратить наше время.

В ту же секунду на стол опустились документы, они усыпали стол, словно белоснежные снежинки, напоминая мне лед и холод, которым Джетро укутывал себя, чтобы защититься от своей ненормальной семейки. Но даже арктическая прохлада не смогла защитить его от таяния, которое вызвала в нем моя любовь.

Боль вновь отдалась в сердце.

Он мертв!

Мертв!

Старайся не думать об этом.

Наконец, Маршалл остановился на определенной странице.

— Я все выполнил. — Взглянув на своего сына — светловолосого ублюдка, — он указал кивком головы на коробку, что располагалась у входа в комнату. — Можешь подать ее, Мэтью?

Мэтью в ту же секунду подскочил на ноги.

— Конечно, отец. — Сопровождаемый тихим шуршанием кашемирового костюма, он направился к большой белой коробки.

Любопытство разбирало меня узнать, что же там такое. Но в то же время мне было глубоко наплевать.

Еще больше дерьма. Еще больше гребанных игр.

Ничего из этого больше не имело никакого значения, потому что я играла в другую игру. Никто из них ничего не поймет, пока не станет слишком поздно.

Жасмин немного откатила свое кресло-коляску назад, предоставив Мэтью доступ к столу.

Он одарил ее кроткой улыбкой, располагая большую и тяжелую коробку на столе перед его отцом. Маршалл поднялся на ноги и раскрыл коробку, в то время как его сын уселся вновь на стул.

Я сделала резкий выдох, стараясь освободиться от засохшей крови, что скопилась в ноздрях. Из-за сильной головной боли все стало нечетким, расплывчатым. Я приложила все силы, чтобы оставаться в сознании и сохранять четкость мысли.

Никто не произносил ни слова, когда Маршалл раз за разом доставал документы, складывая их в аккуратные стопки на столе. Чем больше он доставал, тем потрёпанней и старее становилась бумага. Первая стопка была чисто белого цвета с аккуратными краями и ворд-текстом.

Следующая стопка документов имела кремовый оттенок, в то время как листы были тонкими и потрепанными, с размытыми краями и нечеткими блоками текста от пишущей машинки.

Что происходит?

Третий документ был пожелтевший от времени и сморщенный, потертый с рваными краями и витиеватым наброском человеческого почерка.

Последняя стопка документов была потрёпана до такой степени, что в некоторых местах зияли дыры, цвет бумаги был почти кофейного цвета, а аккуратный каллиграфический почерк был словно реликвия, которая была давно утрачена.

Этот оттенок…

Документ Долга по наследству был похожего кофейно-коричневого оттенка, который Кат мне давал на приветственном обеде.

Был ли это тот же документ?

Все мое внимание сосредоточилось на Кате.

— Рискнешь догадаться, что это такое, Нила?

Я втянула судорожный вдох от того, с какой отеческой манерой Кат произнес мое имя, так, словно это было каким-то семейным нравоучением. Словно это было чем-то, что вызывало в нем гордость от участия в данной процедуре.

Мне даже не нужно было строить догадки.

Я вскинула подбородок.

— Нет, не стану.

Он тепло рассмеялся.

— Да ладно тебе, я уже вижу по твоим глазам, что ты поняла, что это такое.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

Жасмин фыркнула:

— Господи, будь хоть раз честной в своей жизни. — Ее голос перешел на жесткий шепот: — Не усугубляй ситуацию, ради всего святого.

Вот это да…

После всего того, что она сделала. После того, как она бросилась к отцу, когда он застрелил Кеса и Джетро, и после того, как пообещала наказать меня за то, что именно я виновата в этой трагедии, она имеет наглость говорить, что я неблагодарная и не иду на встречу?

Больше это ей не сойдет с рук.

Пошло все в задницу, пошло нахер мое молчание и покладистость.

Я устала от этого.

Я взорвалась.

Поворачивая свое лицо к ней, я ощетинилась, мои когти, которые я отрастила за время нахождения тут, вновь показались, и я не желала ничего более, как расцарапать этими когтями ей лицо.

— Следи за тем, что ты мне говоришь… сука.

Комната стала похожа на темную дыру, словно в один момент весь воздух исчез, все покрылось льдом, и смертельное молчание накрыло всех.

Ругательство, произнесенное мной, висело между нами, тяжесть не исчезала, наоборот, она только усугублялась по мере того, чем дольше затягивалось молчание.

Я никогда не произносила ругательства. НИКОГДА. Я никогда не оскорбляла людей матерными словами и не опускалась до уровня, когда нужно применять словесный абьюз. Но с того момента, как Джетро был убит, меня постоянно сопровождало состояние, в котором я постоянно хотела всех унижать и оскорблять. Сила этого слова подстегнула мою смелось, увеличивая ее в тысячу раз.

Я обожала, какую силу оно мне дало.

Я обожала то, в какой шок повергло всех.

Жас пораженно распахнула рот.

— Как ты… назвала меня?

Я улыбнулась, как будто у меня был полный рот приятной сладости.

— Сука. Я назвала тебя сукой. Чертовой сукой, и я думаю, ты сама догадываешься, насколько это имя подходит тебе.

Бонни ударила своей тростью по столу, ослабив ощутимое напряжение.

— Следи за своим языком, неблагодарная. Или я вырву его, прежде чем ты сможешь…

Жас подняла руку.

— Бабушка, позволь мне разобраться с этим. — Ее глаза сузились, напоминая бронзовые лезвия. — Позволь мне спросить, ты меня назвала сукой? Я — сука, потому что так сильно люблю своих братьев, что теперь хочу отомстить за их смерть, убив человека, который их забрал? Я — сука, потому что я отдала Джетро все, пожертвовав даже своими ногами, и теперь не заслуживаю почтить его память тем, что заставлю тебя страдать?

Ее лицо стало ярко красного цвета.

— Прошу простить меня, если по твоему ограниченному мнению я не достойна этого, мисс Зазнайка. А постойте-ка, может нам убить твоего брата и посмотреть, кем ты станешь?

Мое сердце разорвалась на миллионы кусочков от упоминания, что она может навредить моего брату.

— Не смей… Не смей делать этого! Не смей даже прикасаться к нему.

— Обращайся ко мне, как полагается, и тогда мы посмотрим. Может и не трону твоего брата. — Жасмин приблизила свое лицо к моему. — Веди себя, как тебе подобает, и тогда твой братик уйдет на своих ногах, когда ты сдохнешь. Или можешь и дальше вести себя, как конченая мразь, какой ты и являешься, и тогда его голова падет с плеч и будет в корзине еще до того, как там окажется твоя!

Ох… О, господи.

Я не могла дышать.

Я не могла произнести ни слова, издать ни звука от ужаса того, что она говорила.

— Только попробуй прикоснуться к нему…

— И что ты мне сделаешь, сука? Ага, конечно. — Жас закатила весело глаза. — Как будто кто-то верит, что ты способна на это, маленькая Уивер. Даже Джетро знал, что ты никогда не причинишь ему вред, поэтому он….

Я с силой захлопнула ладонями уши.

— ПРЕКРАТИ!!! ПРЕКРАТИ!!!

Дэниель мерзко захихикал:

— Что ж, черт бы меня побрал. Сестричка, ты вроде как крута.

Жас перевела взгляд на своего младшего брата. Жестокий огонек в ее глазах разгорался все сильнее и сильнее, как и ее злость.

— Ты даже не представляешь насколько, братик.

Кат хлопнул в ладоши, прекращая их разговор.

— Маршалл, продолжай. Скоро моей матери нужно идти отдыхать, а нам предстоит еще много работы. Не обращай внимания на последующие всплески недовольства и истерии, просто продолжай делать свою работу.

Маршалл кивнул.

— Да, конечно, сэр.

Жасмин отвернулась прочь от меня, разворачиваясь к юристам. Ее дыхание было спокойным и размеренным, не было ни единого намека на то, что на нее как-то повлияла наша словесная перепалка.

Адвокаты складывали и доставали новые документы, занимаясь спокойно своим делом. Никто не был обеспокоен тем, что Жас только что сообщила все отвратительные и мрачные детали. Что она призналась, что удерживала меня и моего брата в заложниках, или, что они жестоко спланировали двойное убийство.

Но и с чего бы им выглядеть удивленными или ошеломленными?

С рождения Хоуки принадлежали телом, сердцем и душой дьяволу.

Маршалл указал на стопки старых документов.

— Мистер Хоук сказал мне, что вам были показаны оригиналы документа Долга по наследству. Это так?

Мои мышцы дрожали от необходимости сбежать и в то же время кинуться в драку, дать им всем отпор.

Мой разум наполняли только самые отвратительные ругательства и проклятья.

Пошел на х*й, урод.

— Ответь ему, Нила, — резко проговорил Кат.

— Вы и так знаете, что это правда.

Маршалл, наконец, справился со своей задачей, получив ответ на один своих многочисленных вопросов, и это даже не привело к концу света.

Господи, как же я хочу, чтобы Джетро был тут. Сидел рядом со мной, даруя мне силу и смелость.

Но я была совершенно одна…

***

— Превосходно. Этот документ — первый из многих, с которыми вы скоро ознакомитесь.

Положив руку на самую старую на вид стопку, он понизил голос:

— Это оригинальные документы, прошедшие через нашу фирму и наши связи с Хоуками, чтобы сохранить безопасность и защиту. Здесь каждая заметка, поправка и каждый оговоренный пункт обновленной информации. Они были составлены в соответствии со временем и людьми, находящимися у власти, минуя всех королей, королев и, в конечном счете, премьер-министров и дипломатов.

Моя головная боль вернулась от всей чепухи, которую он нес.

— Вы хотите сказать, что люди, которые были у власти, продолжали подписывать… они все время знали, что происходит?

Голос Хартвела Бэкхема звучал густо, как полированная медь, когда он ответил:

— Не стоит недооценивать силу фамильного герба или авторитет старейшей юридической фирмы Англии. Мы веками пользовались расположением, и наши клиенты подписывают то, что мы предлагаем. Они доверяют нашему суждению, и у них нет времени на такие трудоемкие дела, как чтение каждого документа, который попадется им на глаза.

Его слова были настолько неправильными, это поразило меня.

— Вы хотите сказать, что…

Маршалл прервал меня, сделав то, что сказал ему Кат, в ответ на мое возмущение:

— С годами долги по наследству должны были… как бы это сказать? Корректироваться.

Я не могла спорить. Я не могла победить.

Все, что я могла сделать, это сидеть и молча кипеть от негодования.

— Во все контракты в тот или иной период вносятся изменения, и этот не является исключением.

Маршалл снял колпачок со своей ручки.

— Надеюсь, это не требует пояснений, поэтому я могу перейти к следующей теме.

— Нет, это требует пояснений, — прорычала я. — То есть, вы хотите сказать, что все эти договоры, высеченные на камне, и законопослушная фирма на самом деле… просто переписывали все в соответствии с вашими интересами без участия моей семьи?

Мой желудок скрутило от несправедливости. Как они могли изменить правила и нести их над нашими головами, как Евангелие? Как они могли что-то нотариально заверить без согласия обеих сторон?

Кто были эти коррумпированные, жаждущие денег, адвокаты?

Кат пробубнил себе под нос:

— Не заставляй меня затыкать тебе рот, мисс Уивер.

Его глаза потемнели, как будто я оскорбила его моральный кодекс.

Какой моральный кодекс?

Он был мразью.

— Все, что мы делаем, находится в рамках, установленных нашим действующим законодательством. Мы позаботились о том, чтобы ничего не было сделано до тех пор, пока это не будет написано, подписано и засвидетельствовано.

— Даже изнасилование и убийство?

Бонни наклонилась вперед.

— Следи за своим языком.

Кат сжал пальцы.

— Я позволю тебе задать последний вопрос. Возможно, если ты, наконец, поймешь, что все это скрупулезно зафиксировано, то перестанешь настраивать себя против меня и страдать от несправедливости.

Выпрямившись в кресле, он принялся полировать ногти о манжету.

— Вещи, выходящие за рамки понимания, могут быть утверждены, если они подготовлены и согласованы. Как ты думаешь, Нила, что такое война? Это контракт между двумя странами, который подписывают люди в своих уютных офисах. Одной подписью они предоставляют бесчисленные ресурсы и подписывают смертный приговор огромному количеству жизней. Это убийство. И все это делается без всякой компенсации, потому что у них был контракт, в котором говорилось, что они в полной мере используют жизни рядовых солдат ради жадности, денег и власти.

Я ненавидела то, что в его словах был смысл; ненавидела то, что соглашалась со своим заклятым врагом. В этом отношении мир всегда был извращен. Отправлять людей на войну только для того, чтобы они умирали в тот момент, когда приземлятся на вражескую землю… Затем посылать еще больше людей на то же самое поле боя, зная, что результатом будет смерть.

Это было убийство в глобальном масштабе по неосторожности, и власть имущие никогда не платили за свои преступления.

Я молчала.

Кат улыбнулся, понимая, что каким-то образом достучался до меня.

— Когда я говорю, что все было сделано по закону, я имею в виду все. — Он кивнул на стопки бумаг. — Там ты найдешь все отклонения от долга по наследству, а также подпись Хоуков и Уиверов.

Мое сердце болезненно сжалось.

— Ты хочешь сказать, что моя семья подписывала это? — фыркнула я. — Я в это не верю. Вы принуждали их силой?

Маршалл фыркнул:

— Ни в коем случае моя фирма не согласилась бы на такое. У нас есть надежные записи, которые защищают репутацию наших клиентов. У нас есть доказательства, подтверждающие, что подписание поправок не было принудительным.

Как будто я ему поверю. Он позволял убийцам безнаказанно совершать преступления в течение шестисот лет.

Выдернув листок из четвертой стопки, он протянул его мне.

— Посмотрите.

Часть меня хотела скомкать листок и бросить ему в лицо, но я сдержалась.

Я спокойно взяла листок и посмотрела на него.

Обрывки, которые Кат дал мне ранее, были взяты из этого документа. Долг по наследству был описан в полном объеме.

Мои глаза выделили некоторые строки, вспоминая нелепый контракт.

«За поступки, совершенные Перси Уивером, его судят и хотят наказать».

Даже я согласилась с этим после того, как он послал невинную девушку на смерть с помощью позорного стула, и мальчика, которого насиловали в течение двенадцати часов.

«Беннетт Хоук требует публичного извинения, денежного возмещения, но, прежде всего, телесного возмездия».

Сколько денег заплатил Уивер? Было ли их достаточно, чтобы Хоуки каким-то образом покинули Англию, нашли свои алмазы и стали неприкасаемыми благодаря богатству?

«В соответствии с законом, обе стороны согласились, что документы являются обязательными, нерушимыми и неоспоримыми отныне и навсегда».

В эту часть я не верила, но спорить было бесполезно. Хоуки были убеждены, что Уиверы должны погрязнуть в долгу.

Но Джетро положил бы этому конец.

Мы могли быть последним поколением, которому когда-либо приходилось иметь дело с этой жестокой ерундой.

«Перси Уивер торжественно клянется подарить своего первенца, Соню Уивер, сыну Беннета Хока, известного как Уильям Хок. Это сведет на нет все волнения и неприятности до тех пор, пока не придет новое поколение».

Значит, мальчик, которого изнасиловали из-за карточных долгов Уиверы, был тем, кто получил первый долг по наследству? Получил ли он удовольствие, причиняя боль дочери своего врага, или он ненавидел это так же сильно, как и Джетро?

«Этот долг будет связывать не только нынешнее владение 1472 года от Рождества Христова, но и каждый последующий год».

То, что продолжалось так долго, было свидетельством вражды и недовольства богатых безумцев.

Как только я прочла страницу до конца, Маршалл протянул мне еще одну.

— Это была последняя поправка к контракту перед сегодняшней встречей.

Сделав паузу, я просмотрела новый документ. Страница была белой и современной… всего несколько лет, а не десятилетий.

«В случае последних из рода Альфреда «Орла» Хоука и Мелани Уоррен наследство Долга перейдет к Брайану «Стервятнику» Хоуку вместо его недавно умершего брата Питера «Скопа» Хоук».

Я нахмурилась, вникая в юридический жаргон.

Что это значит?

Я посмотрела в самый низ листа, втянув в себя воздух, дважды проверив женскую размашистую подпись.

Нет.

Подпись моей матери.

— Что…

Я прочитала документ еще раз. Как бы мне ни хотелось, чтобы это было неправдой, это было так. На бумаге стояла подпись моей матери, чопорная и правильная, в точности такая, какой я помнила ее стиль письма.

Рядом с ней были мужские каракули Ката.

В голове у меня все перемешалось, я уставилась на Ката.

— Ты не был первенцем.

Кат лукаво улыбнулся.

— Я никогда не говорил, что был.

Красные губы Бонни растянулись в презрительной усмешке.

— Печальный день для всех вовлеченных. — Она постучала пальцами по столу. — Я вырастила своего первенца достойным наследником. Питер был бы хорошим лидером, но обстоятельства, которые я не предвидела, раскрылись.

Она прищурилась, бросив на Ката взгляд полный упрека и воспоминаний.

Кат пожал плечами.

— Небольшой несчастный случай. Только и всего.

Бонни закашлялась.

— Называй это как хочешь. Я еще не простила тебя.

Кат лишь рассмеялся.

Что же произошло в том поколении? Что насчет возраста мужчин? Как ему удалось заявить права на мою мать? Почему у нее были дети? Услышав, что первенец Хоук умер, она поверила, что не связана долгами?

Если это так, то почему мне ничего не сказали, почему я ничего не знала о будущем, пока Джетро не появился в Милане? Текс скрыл это от меня. Эмма была предупреждена заранее.

Так много вопросов. Так много сценариев.

Когда умер Питер Хоук?

Если он умер, когда моя мать была маленькой, возможно, поэтому она так сильно влюбилась в моего отца. Опьяненная мыслью о свободе, она завела семью намного моложе, чем могла бы, думая, что мы все… в безопасности.

Какая ужасная, ужасная шутка!

Так много вопросов крутилось у меня на языке. Я выбрала случайный, но самый острый.

— Что произойдет, когда у вас закончатся Уиверы для пыток? У меня не будет детей. Вон тоже не собирался их заводить. Что тогда?

Дэниель рассмеялся.

— Помнишь ту сестру, о которой я шутил?

О, боже мой! Это правда?

Кат прервал его:

— У тебя нет других братьев и сестер, Нила. Я бы сказал тебе, если бы это было так. Просто фарс.

Дэниель нахмурился.

— Спасибо, что испортил мое гребаное веселье. Она верила в это месяцами.

Я не верила в это… Но мне было интересно.

— Так это все чепуха?

Кат покачал головой.

— Не совсем. У тебя есть троюродная кузина, и она все еще носит имя Уивер. Мы будем рассматривать все варианты, если этого потребует будущее.

Бедная кузина.

Меня переполняла ярость.

— Ты когда-нибудь слышал себя? Ради бога, ты говоришь о людях.

Даже если Кат пойдет за моей неизвестной кузиной, это не объяснит предыдущие поколения, у которых не было детей, или они были убиты, прежде чем продолжить род. Почему это продолжалось так долго, если рождение ребенка никогда не было гарантией?

Я знала, почему. Они внесли поправки. Подправили так называемый нерушимый контракт, чтобы он соответствовал безумным идеалам Хоуков.

Маршалл вырвал листок из моих рук.

— Кажется, мы отклонились от темы, мисс Уивер. — Помахав листом, он сказал: — Давайте сосредоточимся на сегодняшних темах. Теперь вы счастливы, увидев доказательства собственными глазами?

— Счастье — это больше не то слово, которое мне известно. — Я оскалила зубы. — Она не подписала бы этот документ, если бы ей не угрожали. Меня не интересует, что вы говорите.

Словно вспышка, мне вспомнился тот день, когда мама вернулась домой, ее шею украшал бриллиантовый ошейник, и она очень крепко обнимала меня. Она была напугана, но смирившаяся. Сломленная, но сильная. Тогда я ничего не понимала, но теперь понимала.

Она достигла той же стадии, что и я. Стадии, когда ничто не имело значения, кроме мести, и требования справедливости.

В этой встрече есть смысл.

Мое сердце замерло, понимая.

— Уверяю, я ничего не буду подписывать. С таким же успехом ты можешь собраться и свалить, потому что я разорву на куски все, что ты положишь передо мной.

Жасмин зарычала, Кат просто усмехнулся.

— Я уверен, что если ты сделаешь это, Дэниель будет самым счастливым человеком.

Дэниель обнял меня одной рукой.

— О, пожалуйста, Уивер. Сделай это для меня. У тебя есть мое благословение отклонить поправку и исключить Жас из нового соглашения.

— Черта с два она сделает это, — агрессивно сжав пальцы в кулаки, сказала Жасмин. — Ты подпишешь, Нила. Не сомневайся.

Я не ответила, вместо этого уставилась на стол.

Маршалл зашуршал бумагами.

— Ладно, давайте продолжим.

Взяв верхний лист из другой стопки, подтолкнул его ко мне.

— Это последняя поправка, и она требует вашей подписи.

Моя кровь побежала по перегретым венам.

— Я же сказала…

— Заткнись. — Жасмин схватила листок и ткнула им в мою грудь, ожидая раскола моей жизни. — Сделай это. Это твой единственный выбор.

Наши взгляды встретились. Я ненавидела ее не только за то, что она сделала и как жестоко обманула меня, но и за то, что была так похожа на него.

Джетро.

Форма ее носа. Изгиб ее скул. Она была больше всех похожа на него, и было больно ненавидеть кого-то, кто был так похож на мужчину, которого я любила.

— Я же сказала. Я ничего не подпишу.

Щеки Жас вспыхнули. Я бы не удивилась, если бы она дала мне пощечину. На самом деле я хотела, чтобы она это сделала, тогда у меня был бы повод подраться с девушкой в инвалидном кресле. Смогу ли я ее убить? Смогу ли вонзить клинок в ее сердце, зная, что Джетро заботился о ней?

Его обманули… так же, как и меня.

Я бы почтила его память, уничтожив еще одного человека, который предал его.

Хартвелл заерзал на стуле.

— Вы еще не знаете условий. Послушайте, прежде чем спешить с решением.

Жасмин отвела свой взгляд от моих глаз и уставилась на адвоката.

— Условия заключаются в том, что я имею полное право на Уиверов — Нилу и Вона. Взамен Дэниель может получить все имущество и деньги, полученное от наследства.

Я вздрогнула от внезапной ледяной ненависти к ней.

— Это уже обсуждалось, мисс Жасмин. Я чувствую, что вы будете удовлетворены договоренностями.

Жасмин надменно фыркнула.

— Обсуждения — это не выводы. По этому вопросу не будет никаких переговоров. Я хочу получить Четвертый и Последний долг. Это мое право.

— Жасмин, успокойся. Я уверен, что ты будешь довольна новыми договоренностями.

Кат протянул руку.

— Дай мне контракт, Хартвелл. Позволь мне проверить, что все было внесено, прежде чем мы сделаем его официальным.

Маршалл выхватил у меня лист и положил на стол.

Кат взял его; он не торопливо читал, его глаза метались по мелкому шрифту.

Я тяжело дышала, испытывая сокрушительную тяжесть горя и отвращения.

Он мертв.

Это не так.

Почему Кат и Бонни не умерли вместо Джетро и Кестрела?

Потому что жизнь никогда не бывает справедливой, и я должна добиться справедливости.

Жасмин оставалась неподвижной, пока Кат, наконец, не поднял глаза и не бросил контракт через гладкое дерево стола в нашу сторону.

— Меня устраивает это. Четвертый долг будет выплачен немного иначе, чем остальные, но это уже другой разговор. — Его глаза встретились с глазами детей. — В этом случае потребуется три подписи — Нилы, Дэна и Жас.

Это прозвучало так, как будто нам всем разрешили весело поиграть.

Я фыркнула, закатив глаза.

Кат строго посмотрел на меня.

Сэмюэл Коул, который не издал ни звука с тех пор, как я приехала, заговорил:

— В таком случае, мой долг сообщить всем вам, что этот новый пункт будет навсегда известен как поправка 1-345-132.

Мои глаза расширились. Сколько поправок было внесено, чтобы оправдать такое сумасшедшее число?

Судя по стопкам бумаг… много. Слишком много. Осталось ли что-нибудь от первоначального контракта?

Мистер Коул продолжил:

— Из-за прискорбной смерти первенца Джетро Хоука…

Боль пронзила меня.

Агония разрывала мне сердце.

Несчастье превратило меня в пыль.

Джетро.

Господи, как бы я хотела, чтобы ты не бросал меня.

Я не могла сидеть прямо; завывающие порывы горя разрывали меня на части. Я сгорбилась, держась за грудную клетку, чтобы не разрыдаться.

Мне удалось справиться с эмоциями.

Но Жасмин не смогла.

Ее губы дрожали, по щекам текли слезы. Она сломалась, но это продолжалось недолго. Глубоко вздохнув, она потянулась к маленькой сумке, прикрепленной к инвалидному креслу, и вытащила еще один носовой платок.

Склонив голову, она вытерла глаза.

Мои губы скривились от отвращения.

— Я не верю в твои крокодиловы слезы. Не устраивай спектакль, когда я знаю, что ты с самого начала участвовала в этом убийстве.

Ее голова резко поднялась. Наши взгляды схлестнулись, между нами вспыхнула ненависть.

Коул откашлялся.

— В случае гибели первенца может произойти следующее: долг по наследству может быть признан недействительным, в результате чего мисс Уивер может родить и предоставить нового наследника для оплаты долга или, если обе стороны согласны, выбрать нового наследника. В случае гибели Джетро «Кайта» Хоука, следующим в очереди был, Ангус «Кестрел» Хоук, который также безвременно ушел.

Боже, сколько будет продолжаться этот кошмар?

Я вжалась в кресло, беззвучно скорбя. Меня распирало от слез словно река, но я отказывалась показывать свою боль.

Жасмин высморкалась, ее щеки блестели от слез.

Мне хотелось собрать каждую лживую каплю и запихнуть их в ее лживое горло. Дэниель ухмыльнулся, не выказывая никаких других эмоций.

— Думаю, эта ситуация делает меня счастливым.

Коул проигнорировал его.

— В данном случае нас попросили разработать следующую схему для защиты интересов всех сторон и продвижения

Надев пару серебряных очков на нос, он взял идентичную копию контракта.

— С этого дня долг по наследству будет выполняться оставшимися родословными семьи Хоук против преступлений, совершенных Уиверами. Жасмин Даймонд Хоук будет нести единоличную опеку и ответственность за благополучие Нилы Уивер до тех пор, пока не будет востребован Последний долг.

Дэниель заерзал на стуле.

— Что за х*йня? Но…

— Дай ему закончить, — приказала Бонни.

— К своему тридцатилетию Дэниель «Баззард» Хоук получит деньги и множество поместий, империи Хоук, и станет следующим бесспорным наследником, как поместья, так и будущих долгов. Его обязанностью будет предоставление первенца мужского пола, или следующее поколение будет освобождено.

Я обмякла, обретая лучик надежды.

По крайней мере, больше не будет Уиверов из моей родословной, у которых можно было бы взимать долги… и Дэниель был бы мертв. Мне было жаль потомков моей кузины, если бы у Хоуков появился еще один наследник, но у меня никогда не будет детей, и Вон не был настолько глуп. Он никогда не позволит никому из нашей семьи пройти через то, что прошли мы. Хоукам придет конец. Они полностью сжигают мосты.

Коул продолжил своим ровным голосом:

— Последнее замечание, которое следует отметить, — это вопрос о том, кто будет выполнять Четвертый долг.

В комнате повисло напряжение.

— Жасмин будет контролировать Последний долг, Брайан Хоук отклонил запрос на исполнение четвертого долга и предоставил его мистеру Дэниелю.

Напряжение срикошетило от вспышки жестокости.

— Ни за что! — Жасмин сердито посмотрела на Ката. — Отец, мы же договорились. Ты сказал, что она моя. Я доказывала это снова и снова. Отдай ее мне.

Кат сцепил пальцы домиком, ничуть не смущенный ее истерикой.

— Есть препятствие, из-за которого ты не можешь выполнить Четвертый долг, Жасмин.

Его внимание привлек Маршалл.

— Заканчивайте, пожалуйста, чтобы мы могли перейти к следующему пункту контракта.

Следующий пункт?

Боже, что еще они могут обсуждать?

Я только что узнала, что принадлежу Жасмин с лазейками для Даниэля, чтобы причинить мне вред.

Разве я не имею права голоса в этом вопросе?

Дэниель хихикнул, схватив мою руку и притянув ее к себе на колени.

— Думаю, у нас все-таки будет свидание, маленькая Уивер. — Поднеся мою руку к губам, он поцеловал костяшки моих пальцев. — Включая вопрос об окончании Третьего долга.

Я содрогнулась.

Кат усмехнулся.

— О да. Неоконченное дело. — Его глаза сузились. — Не думай, что мы забыли об этом, Нила. У тебя еще нет метки, потому что он не завершен. Мы вернемся к этому чуть позже. Дадим тебе время привыкнуть.

Кончик моего пальца с инициалами Джетро чесался. Его метка все еще существовала в отличие от него. Буду ли я по-прежнему отмечаться его именем за исполненные долги или вместо этого буду отмечена ДВХ?

Собравшись с духом, я усмехнулась:

— Боже, спасибо. Так мило с твоей стороны.

Дэниель сжал мою руку.

— Следи за своим языком.

Каждая мельчайшая часть меня хотела вырваться из его гнусной хватки.

Коул заерзал в кресле, пронзая воздух враждебности презрительным взглядом.

— Могу я продолжить?

Кат кивнул.

— Конечно.

Бонни усмехнулась, ее бриллиантовые броши сверкали, как лучи смерти.

Коул снова посмотрел на контракт.

— Первая часть Четвертого долга будет выполнена по усмотрению Ката.

Первая часть?

— Вторая часть, известная как Пятый долг, будет выполнена Дэниелем Хоуком в связи с характером и требованиями долга.

Всегда ли существовал пятый долг или он новый?

Я дрожала при мысли о новой боли, но странным образом радовалась. Это означает, что у меня есть больше времени, чтобы убить их, прежде чем они убьют меня.

— Физически здоровый человек должен получить выплату, так как… — Он посмотрел на Жасмин, в его взгляде светилась жалость, — …предстоит путешествие, не подходящее для человека в состоянии мисс Хоук.

Моя спина напряглась от его взгляда… взгляда, который я видела у многих людей, которым повезло меньше, чем им.

О чем я думаю?

Кому повезло меньше? Жасмин имела больше денег, чем она могла потратить. Она происходила из рода, который объединялся и защищал свою родословную, чего бы это ни стоило. То, что она не могла ходить, было недостатком, но не мешало ей и не делало ее более приятным человеком в ее борьбе.

Жасмин ударила кулаком по столу. Я не знаю, было ли это от неуместных сочувствий или гнев от отказа.

В любом случае, я рассмеялась себе под нос, не в силах сдержать свое насмешливое разочарование.

— Не жалейте ее.

Коул виновато отвел взгляд.

Жас бросила на меня холодный взгляд.

— Не смей говорить за меня.

Я повернулась к ней лицом, готовая к войне между нами. Я думала, что найду в себе мужество схлестнуться в схватке с Дэниелем или Катом. Только не с Жасмин. Я надеялась, что мы сплотимся в женской солидарности. Я надеялась, что она будет на моей стороне.

Глупая надежда. Глупые, глупые мечты.

Маршалл передал мне ручку, прерывая напряженное противостояние.

— Будьте так любезны, подпишите внесенные поправки, и я прослежу, чтобы все было в целости и сохранности.

Они не слушали, что я говорю. Вновь рассматривая меня как пункт, который нужно исправить, поправку, в которую нужно внести изменение.

На долю секунды я обрадовалась, что Джетро и Кес мертвы.

Они были свободны от этого. Свободны от еще большего безумия.

Мое сердце сжалось, когда Джетро завладел моим разумом. Его блестящие волосы, золотистые глаза и невыносимая многогранность.

Он мертв.

Мне не оставалось ничего другого, как играть в их игру, пока не будет победителя и проигравшего.

Я буду победителем.

Я взяла ручку. Твердыми руками щелкнула авторучкой, и внезапно у меня возникла мечта сломать ее пополам и залить чернилами, так называемый контракт.

В моей голове мелькали мысли о матери. Сидела ли она в этом самом кресле, подписывая предыдущую поправку? Почему Кат стал наследником, и что случилось с его братом?

Он и его убил?

Я враждебно уставилась на него.

Кат свирепо посмотрел в ответ.

Я хотела получить ответы, но не знала, как?

Дневник Уивер?

Может ли в дневнике содержать правдивая информация, а не чушь для промывания мозгов, в которую Кат хотел, чтобы я поверила? Это меня не беспокоило, потому что каждый раз, когда я касалась его страниц, ощущение зла заставляло меня держаться подальше.

Ложь, несчастье и обман.

Я подозревала, что Кес дал его мне, чтобы я не питала иллюзий, читая о невзгодах моих предков… стремясь быть лучше, чтобы избежать подобных ситуаций… но что, если он дал его мне по другой причине? Что, если он пытался помочь мне с самого начала?

Почему я не изучила эту чертову штуку?

Потому что была поглощена Джетро. Влюблялась, посещала матчи по поло и принимала лошадей в качестве подарков.

Боже, я такая глупая.

— Мисс Уивер. — Маршалл ударил ладонью по столу, прерывая мои мысли. — Будьте так любезны…

Жас застыла в кресле.

— У нас нет времени, ты же знаешь. — Вырвав у меня лист, она схватила ручку и подписала под своими инициалами и датой.

Оттолкнув меня, она подвинула контракт и ручку Дэниелю.

— Видишь, Нила? Это было не трудно.

Дэниель ухмыльнулся.

— Посмотри еще раз, как это легко. — Он подписал неразборчивыми закорючками. Подписываешь контракт своей жизни, буквально. Забавно, не так ли? — Он положил передо мной ручку и лист. — Твоя очередь.

— Я удивлена, что ты не ожидаешь, что я подпишу кровью.

Бонни перестала быть молчаливой матроной и продемонстрировала свой раздражающий характер.

— Черт возьми, глупая девчонка! Будь благоразумна!

Стол застыл.

Мое сердце билось с неприязнью. Она хотела поссориться? Я могу обеспечить ей гребаный бой.

— Я веду себя разумно. Вы ждете, что я умру за вас. Было бы разумно заставить меня расписаться кровью, я уверена, что ты получишь удовольствие от этого, ведьма.

Я улыбнулась, горя от негодования. Во время одной из встреч я назвала Жасмин сукой, а ее бабушку ведьмой. Неплохо, учитывая, что в прошлом я была застенчива и боялась конфликтов. Даже головокружение давало мне передышку, сохраняя меня уравновешенной и сильной.

Бонни от ярости покраснела.

— Почему ты, маленькая…

Маршалл вскочил, размахивая руками прекращая перепалку.

— Мы не ожидаем подписи кровью. Подписи ручкой будет более чем достаточно.

— А если я этого не сделаю?

— Не сделаете чего?

Коул нахмурился.

— Если не подпишу контракт, я твержу это с тех пор, как приехала сюда. Что тогда?

Маршалл бросил быстрый взгляд на Ката. Его челюсть напряглась, их глаза обменивались сообщениями выше моего понимания. Наконец он склонил голову.

— Тогда будет использован определенный тип убеждения.

Я громко рассмеялась.

— Убеждение? Вы имеете в виду пытки? Я думала, вы должны придерживаться нейтралитета. Разве вы только что не сказали, что у вас есть доказательства того, что все документы были подписаны без… как вы выразились… принуждения?

Маршалл сгорбился.

— Ну… э… в некоторых случаях…

— Подпиши эти гребаные бумаги, неблагодарная!

Бонни с трудом поднялась, держа в руке трость.

— Нила, бл*дь… — прорычал Кат.

— Заткнитесь! Вы все.

Внезапно Жас обхватила мои руки, сжимая ручку. Проведя рукой по бумагам, она пробормотала,

— Я это, бл*дь, сделаю.

— Подожди, что ты сделаешь?

Я боролась, но обнаружила, что она, возможно, и не может использовать свои ноги, но в ее руках была сила, с которой я не могла справиться.

— Я положу этому конец. Я потратила слишком много времени, чтобы справиться с этим.

Она прижала ручку к бумаге.

— Нет, подожди!

Впившись ногтями в мою руку, она взяла ручку и написала печатными буквами имя.

Мое имя.

Подписала и засвидетельствовала поправку о наследовании долга.

— Какого черта ты наделала?

Она отпустила меня.

— Я сделала то, что должна.

Мой стул со скрежетом отодвинулся назад, когда я нависла над ней.

— Что с тобой, бл*дь, не так?

Она отвернулась от стола, слегка наклоняясь вперед.

— Что с тобой, бл*дь не так? — Она ткнула меня пальцем в живот. — Ты тянешь время, когда знаешь, что выхода нет. — В ее глазах блеснули слезы. — Он мертв. Они оба мертвы. Чем скорее ты это примешь, тем лучше.

Мое сердце упало вниз. Голос Джетро, прикосновения, запах, поцелуи — все это обрушилось на меня.

Он мертв.

Он мертв.

Боже, как больно.

— Я бы хотела, чтобы это была ты! — закричала я. — Ты никогда не была достойна его. Ты должна была умереть вместо него. Он заслонил тебя собой, чтобы спасти, и вот что ты делаешь, чтобы отплатить ему! Я надеюсь, дьявол…

— Достаточно! — Кат вскочил со стула, его глаза метали золотые искры. — Жасмин, успокойся. Нила, немедленно заткнись. — Он развел руки, словно мессия, ищущий мира. — Дело сделано. Очень жаль, что случилось это несчастье, но…

— Смерть моих братьев несчастье, отец? — Щеки Жас покраснели. — Я тебе скажу, что означает несчастье… иметь дело с этим дерьмом! — Ее руки вцепились в хромированные колесные диски. — Меня тошнит от всего этого. Я хочу, чтобы она ушла. Сейчас же! Я хочу, чтобы это закончилось!

Адвокаты вскочили на ноги.

— Думаю, нам пора уходить.

Стопки бумаг быстро исчезли в коробках.

Мужчины поклонились.

— Рад снова быть вам полезным. Мы свяжемся с вами, как только… э-э… как только состоится заключительная часть наследства.

Заключительная часть?

Заключительная часть?

Это была моя заключительная часть… последняя капля для моей силы воли.

Я сломалась. Я была девушкой, а теперь превратилась в монстра.

С меня хватит.

Довольно!

Обойдя вокруг стола, я встала на пути Колина Маршалла. Его глаза вспыхнули. Моя ладонь дернулась. И я ударила этого ублюдка по щеке.

Моя рука горела огнем, но мне это нравилось.

Я погрузилась в эту боль.

Я полностью отдалась ярости.

Его рот приоткрылся.

— Какого черта? Мисс Уивер!

Стулья заскрипели, когда Хоуки вскочили на ноги. Я проигнорировала их.

— Послушай меня, — я наступала, а Маршалл отступал. — Заключительная часть, о которой ты так небрежно упомянул, — это моя смерть. Тот день, когда они отрубят мне голову и заберут свое ожерелье с моего обезглавленного тела. — Я просунула пальцы между шеей и бриллиантовым ошейником. — Как ты можешь стоять здесь и обсуждать мою жизнь, как простую деловую сделку? Как ты можешь вычеркнуть из жизни двух людей… двух людей, которые положили бы конец этому безумию и думать, что отстаиваешь закон? Как кто-то из вас может дышать тем же воздухом, что и я, и не быть сбитым с ног дьяволами, которыми вы являетесь?

Мои руки внезапно заломили назад, и прижали к нижней части спины. Пальцы Дэниеля крепко сжались.

— Мы так не поступаем с адвокатами, Нила. — Отойдя назад, он не оставил мне выбора, кроме как отступить вместе с ним. — Ты заплатишь за это, и я с большим удовольствием научу тебя хорошим манерам.

Я слишком далеко зашла, чтобы беспокоиться.

Маршалл потер щеку. Поклонившись в последний раз Кату, он высокомерно продолжил:

— Как я уже сказал, мы свяжемся с вами. — Прикоснувшись к волосам, он улыбнулся Бонни. — Рад был увидеть вас, мадам Хоук.

Накрашенные губы Бонни сжались.

— Не могу ответить взаимностью.

Дэниель не отпускал меня, пока четверо мужчин собирали свои портфели и коробки и не вышли из комнаты в море черных костюмов и фиолетовых галстуков.

В тот момент, когда они исчезли, Жасмин соскользнула вниз по пандусу и сердито посмотрела на брата.

— Отпусти ее. Она не твоя, чтобы с ней играть.

Не сказав больше ни слова, она повернула колеса своей коляски и исчезла вслед за адвокатами.

Мое сердце перестало биться. Я приготовилась к боли. Мой срыв ранее наполнил комнату эхом кровопролития, но… невероятно, Дэниель меня отпустил.

Кат провел рукой по лицу, глядя на мать.

— Ну что, это не было миролюбиво, не так ли?

Бонни не отводила от меня взгляда.

— Нет. Совсем не так.

Дэниель рассмеялся, обнимая меня за плечи.

— Ты свободна, маленькая Уивер. Но не заходи слишком далеко. — Он поцеловал меня в щеку, как любовник или влюбленный. — Не забудь, что я сказал о нашей приватной встрече.

По моему телу прошла дрожь.

Приватная встреча превратится в войну.

Я превращаюсь в убийцу; пути назад не было.

Не оглядываясь, повернувшись на каблуках, я вылетела за дверь.

Мне нужно было пространство, чтобы подумать и расставить все на свои места. Мне нужно было время, чтобы подготовиться и принять решение.

Дэниель умрет первым.

Выйдя из библиотеки, я свернула за угол и резко остановилась.

Моя грудь поднималась и опускалась, когда я прижалась к стене, наблюдая за тем, что происходило передо мной.

Я оставалась в тени, пока Жас вытирала слезы.

Она была не одна.

Перед ней на корточках сидел мужчина, положив руку ей на колено, и что-то быстро и тихо говорил. Она кивнула, переплетая их пальцы. Они склонили головы друг к другу; она схватила мужчину за лацкан его жилета «Блэк Даймонд».

Ее измученное, бледное лицо оживилось от его тихого шепота.

Они не заметили меня, Жас притянула мужчину ближе и заговорила ему на ухо.

Я была скрыта в тени, когда мужчина кивнул.

Он что-то сказал, что заставило ее вздрогнуть, и снова хлынули слезы.

Мое сердце замерло, когда мужчина обнял ее.

Мужчина…

Это был Фло.