Четвертый долг

ГЛАВА 5

Нила

Я не могла за ней угнаться.

Он жив!

Борясь с вертиго, бежала по следу инвалидной коляски. Недоверие наряду с подозрением неустанно проникали в мысли, пытаясь развеять в прах это опьяняющее чувство счастья.

Он жив.

Жив.

Это чудо.

Никто ещё не произносил таких потрясающих слов, словно хирург разрезал своим голосом мою грудную клетку, вынул моё несчастное сердце, перезапустил его и настолько безжалостно вживил в него надежду, что я боялась вдохнуть, не потеряв равновесие в этом опасном новом мире, и в итоге узнать, что мой любимый мёртв.

Мне хотелось плакать. Кричать. Смеяться.

Он живой.

И я прибавляла шаг, когда ускорялась Жасмин.

Я никогда не дружила с человеком с инвалидностью. Мне хотелось думать, что я не предвзята и отношусь ко всем одинаково, но общество всё ещё расставляло позорные метки равенства.

Жасмин напрочь перевернула всё моё представление о ней.

Я предполагала, что мне придётся тащиться следом. Но нет ― мне приходилось бежать, чтобы поспевать.

Думала, что придётся открывать двери и помогать на крутых поворотах. Но снова нет ― Жас маневрировала креслом, легко преодолевая дверные проёмы, и справлялась с дверными замками быстрее, чем я могла себе только представить.

Яростная и решительная, даже несмотря на то, что эта женщина казалась такой маленькой и слабой, в этом своём кресле, но сила её личности поражала.

Я была её бледной тенью.

Он жив.

Но как?

Сестра Джетро мне ничего так и не объяснила. Как только она сообщила мне о том, что мой любимый жив, я опустошила комод, оттащила его с дороги, и пошла за ней без лишних вопросов.

Может это ловушка? Жестокая шутка?

Возможно всё, но я не могу упустить шанс в спасении моего мужчины. Мне нужно прекратить эту муку, пока она первая не прикончила меня.

Наконец выслушав Жасмин, я кое-что переосмыслила. Я перестала слушать ушами и доверилась голосу сердца. Я была так слепа, что не замечала очевидных вещей. Она, несомненно, любила своих братьев. Её подкосила их боль. Но вместо того, чтобы ненавидеть меня… она… она пыталась спасти меня.

Такое возможно?

Неужели всё, что произошло ― борьба за право собственности, поправки к договору, всё это было ради него?

Он её попросил об этом?

Чтобы защитить меня.

― Ты же не собираешься меня подставить, правда? ― прошептала я, устремляясь вперёд по ещё одному лабиринту из коридоров. Свет везде был выключен, а камеры под потолком не мигали своими привычным огоньками. Ни одного красного глаза, указывающего на то, что наш полуночный побег был записан и вскоре предъявлен.

Я понятия не имела, как она их отключила. Понятия не имела, откуда она знала, что Джетро жив. Я не знала ничего.

Шла за ней, словно слепой котёнок.

― Ты вовремя догадалась, ― пробормотала она, устремляясь вперёд. ― Не сомневалась в твоих умственных способностях.

Молчаливые гобелены на стенах выглядели угнетающе. Бездушные портреты монархов одаривали нас презрением, когда мы бесшумно, словно мыши, пробегали мимо них. Пугающее ощущение, что я стою на пороге абсолютной неизвестности, заставляло мое сердце сжиматься. Мне хотелось задать так много вопросов, но что-то сдерживало меня.

Он жив.

И я хочу, чтобы так и оставалось.

― А с чего мне было догадываться? Ты была так…

― Убедительна? ― бросив взгляд через плечо, она неустанно подталкивала своё кресло вперёд. ― С волками жить ― по-волчьи выть. У меня хорошие учителя.

Наступило неловкое молчание, в котором мы продолжили погружаться в темноту.

Жасмин первая нарушила эту хрупкую паузу:

― И что же заставило тебя сомневаться?

Я замешкалась с ответом. Задавала себе тот же самый вопрос. И единственным выводом, к которому я пришла, было то, что теперь я слышу, а не слушаю.

Я промолчала, а затем ответила вопросом на вопрос:

― Всё, что произошло на той встрече… было притворством?

Жасмин улыбнулась какой-то загадочной улыбкой.

― Ты уже знаешь ответ.

― Я уже больше ничего не знаю.

― Это подтверждает мои отличные навыки планирования, ― тихонько рассмеялась она.

Мы прошмыгнули под ещё одной камерой слежения.

― Ты не боишься, что они нас засекут?

Она улыбнулась.

― Неа.

― А Кат не посмотрит записи?

Жас улыбнулась ещё шире.

― Неа.

Я не стала настаивать. Она что-то сделала. И полагаю, мне никогда не узнать, что именно.

Блуждать по лабиринтам старинных коридоров было непросто даже с моим уровнем физической подготовки, но Жасмин не сбавляла скорость. С каждым ударом сердца меня питала единственная мысль, кажущаяся невообразимой.

Он жив.

Жив.

Скорее к нему.

Пока я старалась не отставать от облаченной в черное и стремительно передвигающейся Жасмин, мой разум атаковало множество вопросов. Где она была все эти дни? Как оказалась тут? Как ей удалось держать все это в секрете?

― А как ты перемещаешься с первого этажа наверх?

Ее глаза расширились, по всей видимости, от того, что мой вопрос был весьма неожиданным.

― Для этого у меня есть лифт, расположенный в центре дома. Он помогает мне перемещаться между этажами.

Их несколько?

― Да ладно тебе, ― фыркнула Жасмин. ― Разве ты не видела размер этого места? Должно быть ещё сотни комнат, в которых ты не была.

Темницы, спальни и тайные комнаты, полные сокровищ.

Может ли мать Джетро скрываться в одной из них? Что если там скрыты тайны, которое только и ждут, чтобы вырваться на поверхность?

По спине пробежал холодок.

― Скажи, что происходит? Где Джетро?

― Ты просто должна довериться мне. ― Покачала головой Жасмин.

― Я уже сделала это.

То, что я отбросила в сторону все лишнее и последовала за Жасмин, доказывает две вещи: во-первых, я доверила ей свою жизнь, а во-вторых, не собиралась пасовать ни перед чем, чтобы спасти ее брата.

Он жив.

Жив.

Это ещё не конец.

― Всё, что тебе нужно знать ― он пока держится, и мне нужна твоя помощь.

― Всё, что угодно. Я сделаю всё, что от меня потребуется.

― Я надеялась, что ты так скажешь. ― Взгляд её потеплел. Маска слетела, и под видом собранной и всё контролирующей женщины оказалась боящаяся за жизнь братьев сестра.

― Кес. Он тоже жив? ― Сердце ёкнуло.

И я вся превратилась в камень, ожидая услышать плохие новости. Новость о воскрешении Джетро казалась невероятной, и было страшно услышать что-то другое про его брата.

Жасмин тяжело вздохнула.

― Да. Пока что.

― Что значит «пока что»? ― сжав руки в кулаки, спросила я. Захотелось бежать, бежать быстрее.

Ее взгляд был устремлен вперед, а на лице читалось напряжение.

― Мы спрятали их до того, как Кат смог бы избавиться от них. Мы сделали все, что могли, но и этого оказалось мало. ― Она судорожно сглотнула. ― Медлить нельзя.

Мы…

Она и Фло?

― Где они сейчас?

― Есть лишь одно место, которое не контролируется.

― Что за место?

― Не важно, ― понизив голос, ответила она. ― Ты со мной не пойдёшь.

Под ложечкой засосало. Я должна его увидеть. Должна обнять, поцеловать его и сказать, что люблю и никогда не перестану любить.

― Ты обратилась ко мне за помощью. Я иду с тобой.

Жасмин поджала губы.

― Я сказала ― нет. Всё нужно провернуть сегодня. Сейчас. И чем дольше ты препираешься, тем меньше времени у нас остаётся и тем же хуже будет всем нам. Ясно?

Мне хотелось поспорить: стукнуть её, позволив всей беспомощности и злости расправить крылья и вырваться наружу. Но вместо этого, усмирив свой пыл, я прошипела:

― Хорошо.

Но как только он будет в безопасности и с ним всё будет хорошо, я заберу его. Он мой, не твой.

С лёгкостью обогнув угол, Жасмин прошептала:

― Теперь тихо. Все ответы потом.

Эта часть дома просто дышала древностью.

Нас больше не окружали роскошные убранства гостиных, комнат отдыха и библиотек.

Эта часть здания дышала аурой таинственности.

Аурой заброшенности.

Атмосферой тревожности и смерти.

Отсутствие портретов демонстрировало выцветшие потрепанные стены. С потертых ковров поднимались клубы пыли, когда наши шаги нарушили первозданное запущение, а кардигана и леггинсов на мне явно было недостаточно для того, чтобы укрыться от пробирающего до костей холода, исходящего от стен.

Безусловно, поместье Хоук существовало в одном ритме с его обитателями, но здесь… все словно одичало, годясь лишь для обитания всяческих гадов и грызунов.

Я подула на свои руки, стискивая зубы от дрожи.

― Это здесь. ― Жасмин внезапно остановилась. ― Та самая комната.

Я резко притормозила, уставившись на массивную дверь, закрытую на медный засов, украшенный гравировкой изображающей ласк и горностаев.

― Что это за место?

― Раньше здесь жила прислуга, до того момента, как сотню лет назад произошла авария с водопроводом, которая привела здесь все в негодность. Мой дед так и не удосужился устранить последствия, и с тех пор на это крыло все забили.

Это не удивляло. Казалось, что Хоуков заботили только те, кто был полезен им в достижении их целей и удовлетворении потребностей. Как только они получали то, что хотели, они списывали их со счетов.

В моем поле зрения промелькнула юркая мелкая тень. Я неуверенно приблизилась к креслу Жасмин. Я бы непременно воспользовалась возможностью запрыгнуть к ней на колени, если вдруг сюда наведаются крысы.

― Что мы здесь забыли?

Он жив.

Он жив.

Естественно, она не держала его здесь.

Ее бронзовые глаза сверкнули в полумраке.

― Пожертвовать одним, чтобы спасти другого.

Дрожь, вызванная вовсе не холодом, пробежала по моей спине.

― О чем ты?

Последнее время я только и делаю, что задаю этот вопрос.

Она отвернулась, расправляя черное одеяло на ногах.

― Поймешь.

Достав винтажный ключ, Жасмин вставила его в замок.

С протяжным стоном проржавевший механизм, не без сопротивления, поддался, и массивная отсыревшая дверь со скрипом распахнулась.

Внутри послышался шум ― едва уловимый, похожий на тихий вздох от испуга.

― Вперед. ― Жасмин провернула колеса, передвигаясь из коридора в комнату. Как только мы ступили за порог, она закрыла за нами дверь. ― Включишь свет? Выключатель находится слева от тебя.

Я пошарилась рукой в темноте, скользя по холодной стене, и нащупала ветхую выпуклость, которая, по моим предположениям, и служила выключателем.

Я нажала на кнопку.

На потолке зажглась одна единственная затянутая паутиной люстра. Теперь я могла рассмотреть комнату. Из всех помещений, которые я видела в поместье, это выглядело наиболее удручающе. Стены вокруг покрыты облупленной, местами выцветшей краской мятного оттенка. Бежевый ковер, застилающий пол, изъеден молью и поражен плесенью.

И очень холодно.

Я обняла себя за плечи, пытаясь спастись от ледяного дыхания зимы.

В этом месте словно царило именно это время года. Ни центрального отопления, ни какого-либо другого источника тепла, чтобы побороть мороз и снег.

Бывал ли Джетро в этом месте? Может быть, именно оно воспитало в нем присущую ему холодность?

Он жив…

― Кто… кто здесь?

О, боже, нет!

Все внутри меня сжалось, а от головокружения потемнело в глазах.

Но мне и не нужно было видеть, чтобы понять.

Этот голос я бы узнала в любом случае.

― Это я. ― Я сорвалась с места, пересекая пространство комнаты по направлению к единственной койке, установленной возле стены. Конденсат стекал по холодной поверхности, подобно леденеющим слезам, а одинокое окно абсолютно не защищало от воздействия внешних факторов. Великолепное витражное полотно превратилось в изрешеченную мишень. Замысловатые цветочные узоры были частично разбиты, свободно пропуская свистящие сквозняки, обнимающие изображения ромашек и одуванчиков и непрошено проникающие внутрь комнаты.

Рухнув у кровати на колени, я потянулась к лицу столь дорогого мне близнеца.

― Это я, Ви.

― Ниточка? ― Он перевернулся на спину, являя взору распухшие скулы, поврежденную челюсть и рассеченную губу. Его руки были связаны и зафиксированы на животе, а половина лица скрыта под темной повязкой, хлопающей по носу при каждом вдохе.

― Боже, я оторву им яйца! ― Я просунула руку ему под голову. ― Подайся вперед, я сниму с тебя это.

Он подчинился и, застонав, приподнялся с подушки.

Вцепившись в узел, я ослабила его и сдвинула повязку.

Открыв глаза, он несколько раз моргнул. Теперь я видела его покрытое кровоподтеками лицо. Мое сердце вновь кольнуло от осознания чудовищности избиения, которому он подвергся от рук Ката и Даниеля.

В один из дней Кат чуть ли не расправился с моим братом и его сыновьями. И все же, несмотря на всю причиненную боль, он не сделал этого.

Возможно, еще есть надежда.

Добро восторжествует над злом.

Одолеет его.

Стоит подождать и все станет ясно.

Как только Вон совладал со зрением, его лицо исказилось от нахлынувших эмоций.

― Ниточка. Черт побери, как я рад тебя видеть. ― Он попытался сесть, но тут же взвыл от боли. Его пальцы имели нездоровый розовый цвет, а губы были белесо-синими от пребывания в этой арктической тюрьме.

― Полегче. ― Я слегка толкнула его в плечо. ― Давай я развяжу тебя.

Поднявшись с колен и переместившись на край кушетки, я переключилась на веревки, сковывающие его запястья. На моих глазах выступили слезы, когда затянувшиеся раны на его руках вновь начали кровоточить. Веревки пропитывались свежей алой влагой, делая узел слишком скользким и не позволяя развязать его.

― Проклятие, ― прошипела я.

― Возьми это. ― Прямо перед моим носом мелькнуло лезвие ножа, и я инстинктивно отпрянула. В этой суете с братом, я совсем позабыла о Жасмин.

― А ты кто, черт возьми? ― рявкнул Вон, сверля ее взглядом.

Я взяла нож.

― Спасибо.

Кинжал на моем поясе упирался мне в живот, заставляя меня проклинать себя за то, что я не догадалась воспользоваться им.

Жасмин окинула взглядом моего изувеченного близнеца. Ее взгляд оставался безэмоционально холодным, но голос стал заметно теплее.

― Вскоре ты все узнаешь.

Как только я расправилась с веревкой и освободила Вона, она понимающе откатилась назад, предоставляя нам немного уединения.

Как только Вон получил хоть какую-то свободу движений, он приподнялся и обнял меня. Его мускулистое тело абсолютно не излучало привычного тепла, так как холод в помещении сделал свое дело, и я почувствовала себя словно в объятиях мраморной статуи.

Он крепче прижал меня к себе.

― Боже, Ниточка. Что тут, в конце концов, творится?

Я просто растворилась в нем.

Вон был жив.

Джетро был жив.

Даже Кес был жив.

Три повода для счастья, но я хотела лишь разрыдаться.

― Это долгая история. ― Я втянула носом столь родной аромат лосьона для бритья.

Он вздрогнул, касаясь подбородком моей макушки. Нет, он не отпустил меня, а только крепче прижал к себе.

― Господи, я был уверен, что они убили тебя. ― Вон замотал головой. ― Эти выстрелы. Этот гребаный убийца. Какого черта это было?

Я взяла себя в руки.

― Я же уже говорила, это долгая история.

Ярость захлестнула его.

― Где во всем этом чертовы копы?! Они пришли за тобой. Они вернули тебя домой. Но ты все равно транслировала прессе всякую ересь и все испортила. Из-за твоей лжи, Ниточка, все мы оказались в дерьме…

― Успокойся, прошу тебя. Я признаю, что совершила несколько вещей, которые не поддаются логике. Даю себе отчет, что выставила всю семью на посмешище, опровергая все ваши слова, отчего полиция умыла руки, но все это уже не имеет значения. ― Одарив его неуверенной улыбкой, я вытерла глаза, стараясь не терять самообладания. ― Важно, что ты еще жив. Что со мной все в порядке, и что мы готовы нанести ответный удар.

Его челюсть напряглась.

― Ты права, они ответят за все. Я жажду, чтобы каждый их Хоуков был мертв.

― Не каждый из них заслуживает смерти, ― от тона Жасмин повеяло холодом.

Я посмотрела на нее, тепло улыбнувшись.

― Только самые гнилые из них.

Он жив.

Он жив.

Наши братья еще с нами.

― Они все напрочь прогнившие. Все до единого, ― прорычал Вон.

Жасмин нахмурилась.

У нас не было времени на пререкания.

― Мы обсудим это позже. А сейчас, скажи мне, с тобой все в порядке? Нет переломов или чего-то в этом роде?

Вон вздохнул, вновь прижав меня к себе. Сила объятий свидетельствовала о том, что, если не брать в расчет несколько синяков, он в порядке.

― Я сильнее, чем может показаться, сестренка.

Вон беспрестанно касался меня, заправляя мои волосы за уши, скользя пальцами по моим щекам и рукам. Это было наполнено нежностью, но не продиктовано любовью или потребностью в единении.

С тех пор, как нашу маму забрали Хоуки, Вон залечивал мои раны. Находил меня распростёртой после атаки вертиго у подножия лестницы, и закрывал пластырем царапины на моих ладонях. Каким-то невероятным образом он всегда оказывался рядом, если я падала и расшибалась ― и всегда при нём были бинты и обезболивающие для его непутёвой сестрёнки.

Он так привык к тому, что я постоянно травмировалась, что выработал какую-то свою систему. Свой ритуал.

Если ты упадёшь, можно солгать, что тебе не больно, просто отмахнуться, словно это пустяк. Но прикосновение всегда выдаст правду о том, насколько серьёзна рана. Пальцы почувствуют жар от нового синяка, или воспаление от перелома.

Даже поранившись сам, он всё равно в первую очередь старался помочь мне и защитить меня.

― Я в порядке, Ви. Честное слово, ― оттолкнув брата, сказала я.

― Нам нужно вытащить тебя отсюда. ― Вон спустил ноги с кровати. ― Сегодня. Сейчас.

― Ты никуда не пойдёшь.

Мы одновременно посмотрели на Жасмин. Она подкатилась ближе и сложила руки на коленях, будто сама невинность. Но я ни на секунду в это не поверила. Под своим покрывалом эта женщина могла прятать целый арсенал.

― Я предоставила вам возможность увидеться, хотя могла этого и не делать. А теперь ты пойдёшь со мной.

― С тобой я никуда не пойду. ― Напрягся Вон, с силой сжав мою руку. ― Я забираю сестру, и мы уходим.

― Нет. ― Жасмин изменилась в лице. ― Ты сделаешь так, как скажу я.

Я замерла. Я снова на распутье. Ведь раньше я целиком и полностью принадлежала Вону. Он моя кровь. Он практически моя копия. Но его место в сердце занял другой мужчина.

Который умер, но восстал из мёртвых.

И мы уже никогда не будем так близки с братом, потому что никогда не будем нуждаться друг в друге, как прежде.

Это было грустно, но в то же время приносило некое освобождение.

― Так и есть, Ви. Мы не можем уйти. Пока что.

― Что это, нахрен, значит? ― выпучив глаза от возмущения, воскликнул Вон, а потом, ткнув пальцем в Жасмин, произнёс: ― Погодите-ка… кто ты такая? ― Голос его упал до шипения. ― Ты одна из них? Потому что если так, убереги Господь, я сверну тебе шею и не посмотрю, девчонка ты или нет.

Жасмин не отступила. Она даже не вздрогнула.

― Если ты спрашиваешь Хоук ли я, то ответ будет ― да. Если ты спрашиваешь, люблю ли я своих братьев так же сильно, как ты любишь свою сестру, то ответ будет ― да. Но если ты спросишь, на чьей я стороне ― ответить будет не так-то просто.

Вон отпустил меня, встал с кровати и навис над женщиной в инвалидном кресле. Его немного качало, но и это не помешало ему глубоко вдохнуть и заставить пространство в комнате вибрировать от напряжения.

― Если всё сказанное тобой правда, то, наверняка, ты знаешь, что я чувствую, и что сделаю всё для того, чтобы защитить сестру. И никогда я не поставлю твои желания вперёд её. Никогда.

Жасмин сжала зубы, а в глазах вспыхнуло разочарование наряду с беспокойством за Джетро и Кеса. Чем дольше мы препираемся, тем меньше времени у нас остаётся.

Мы им нужны. Срочно. Пока не слишком поздно.

― Вон, послушай…

― Нет, Нила, это ты послушай. Я не знаю, как она промыла тебе мозг, но на этом закончили. Они все ― скверна и потому должны умереть. ― Он сделал шаг к Жасмин. ― И если ты, нахрен, не откатишь с моего пути, будешь первая, кто отправится к праотцам.

Она практически пригвоздила его взглядом, вызывающе вытянув тонкую шею.

― Я расскажу вам кое-что, мистер Уивер, что вы наверняка не знаете. А затем мы увидим, будете ли вы делать то, о чём вас просят.

Вон фыркнул, но Жасмин проигнорировала этот выпад.

― Твоя сестра выживает в моей семье уже практически полгода. Она единственная, кто дал отпор. Она единственная, кто спасла моего брата только потому, что поверила в него. Она могла его уничтожить, но не стала. И, думаю, она заслужила убить тех, кто должен умереть. ― Жас тяжело сглотнула, заставляя себя продолжать: ― Тяжело наблюдать за вами двумя. Близнецы в полном смысле. Мы с моими братьями разного возраста, но нас кое-что объединяет не менее сильно ― стремление к свободе. И я не позволю отнять это у нас.

Она перевела взгляд на меня.

― Ты сказала ему, Нила? Сказала, кто для тебя Джетро? Или ты дальше позволишь полоскать ему имя моего брата в СМИ, когда нас покинешь?

Я вздрогнула.

Она была права.

Оказавшись в западне Хоукстриджа, я вкусила жизнь гораздо больше, чем когда-либо в Лондоне. У меня не хватило смелости взглянуть в глаза моему близнецу или отцу и признаться им в том, что я влюблена в Хоука. Что я принадлежу ему, а он мне. Что предала свою фамилию.

― О чем это она, Ниточка? ― Ярость искрила в глазах Ви вперемешку с легким испугом. ― Скажи мне.

― Ви, я…

Как я могла сказать ему о том, что люблю Джетро так же сильно, как его? Как объяснить ему, что между нами теперь не все так просто?

― Она отняла его у меня, Вон, ― вкрадчиво произнесла Жасмин. ― Она влюбилась в моего брата, и я в одночасье отошла в его жизни на второй план, ― она ухмыльнулась, глядя на меня, вроде как и принимая эту истину, но в тоже время отвергая. ― Он больше не принадлежит мне, как и она тебе.

Вон заметно напрягся и провел рукой по своим темным волосам. Борода, которой он щеголял в Лондоне, была коротко острижена, но несколькодневная щетина затеняла его подбородок.

― Я не… не понимаю…

― В один прекрасный день и ты станешь принадлежать тому, кого любишь. Но сейчас ты принадлежишь мне. Я та, кто пришла, чтобы спасти тебя. Та, от кого зависит твоя жизнь. И ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу.

― Не уверена, что это лучший способ побудить его помочь тебе.

Жас одаривает меня суровым взглядом.

Я пожимаю плечами.

Я сама стала жертвой целеустремленности Жасмин ― ее идеального обмана. Она была чрезвычайно изобретательна и способна дать жизнь любой лжи. Она мастерски одурачила меня при встрече, и я никогда не стану недооценивать ее. Ненависть внутри меня еще была жива. Но Жасмин абсолютно не знала моего брата и того, насколько он может быть упрямым, особенно когда ему пытаются указывать, что делать.

Вон посмотрел на меня.

― Так, Ниточка, это… правда? Ты влюбилась в этого ублюдка? ― Его лицо исказилось. ― Поэтому ты спала с ним?

Жасмин вздохнула, наблюдая за нами, словно за событиями в мыльной опере.

Я поднялась на ноги.

― То, что она сказала, правда. Я люблю его, Ви. И у нас мало времени. Жасмин нуждается в твоей помощи. Я хочу, чтобы ты помог ей. Ради меня. Прошу тебя, ― прошептала я, положив ладонь ему на грудь.

От моего прикосновения его сердцебиение участилось, а его глаза встретились с моими.

― Это сейчас не сон? Ты влюблена в мерзавца, который собирался убить тебя? ― На его лице читалось недоумение. ― Неужели ты настолько глупа?

― Он бы никогда не смог сделать этого. ― Жасмин подкатила кресло ближе. ― Он влюбился в нее раньше, чем она в него. Я поняла это еще тогда, когда даже он еще не признал.

Она притормозила и встретилась с Воном взглядом.

― Если ты не хочешь помочь мне, потому что я требую, то помоги мне, потому что я прошу. Не дай ему умереть. Не губи свою сестру и не осуждай моего брата, когда он единственный, кто может положить всему этому конец раз и навсегда.

В воздухе зависла самая долгая пауза, и мы все затаили дыхание в ожидании, что Вон уступит и согласится помочь. Но вскоре его плечи заметно напряглись, и он замотал головой.

― Я не верю ни одной из вас. Мне кажется, что вы обе облажались, и нам просто нужно убираться куда подальше из этой чертовой дыры.

Схватив меня за запястье, он потащил меня к двери.

Для человека, побывавшего в драке и оказавшимся запертым в холодильнике, он передвигался крайне стремительно.

― Ви! Отпусти меня. ― Головокружение снова дало о себе знать, когда я следовала за ним.

― Вон, прислушайся к ней, ― Жасмин резко развернулась, костяшки пальцев, вцепившихся в диски колес, побелели. ― Ты не можешь уйти.

Вон проигнорировал ее и потянулся к дверной ручке.

― С чего это вдруг? Как не странно, но я ухожу.

У меня перехватило дыхание.

― Ви, я никуда с тобой не пойду. Если ты не хочешь нам помочь, дело твое. Но я не собираюсь оставлять его…

― Да, не хочу. Потому что я делаю то, чего никогда не делал он. ― Наши носы соприкоснулись, когда он притянул меня ближе к себе. ― Спасаю твою задницу.

― Ты просто не понимаешь!

― Нет, Ниточка, это ты не понимаешь. Они удерживали тебя здесь, чудовищно обращаясь с тобой на протяжении нескольких месяцев. Они сломали твою психику и заставили тебя страдать от этого, мать его, Стокгольмского синдрома. Теперь все кончено. Мы едем домой.

Его рука опустилась на дверную ручку, дергая ее из стороны в сторону.

Заперто.

Вон устремился в сторону Жасмин, таща меня за собой, словно пленницу.

― Ключи. Сейчас же, ― угрожая кулаком, прорычал он.

Она гордо вздернула подбородок.

― Ни за что. Пока ты не согласишься мне помочь.

― Не дождешься. Дай сюда ключи. ― Он навис над ней, обезумев от ярости. ― Я не собираюсь упрашивать.

― Это я не собираюсь упрашивать. Я просто заставлю тебя помочь мне.

Вон замахнулся.

― Стой! ― Я вырываюсь вперед, преграждая путь для удара. ― Не надо!

Вон разинул рот.

― Ты всерьез защищаешь ее, Ниточка? После всего, что ее семья сотворила с тобой?

Мне тоже с трудом верилось в это. Если бы это случилось сразу после встречи с адвокатами, я бы собственноручно зарядила пистолет и вложила его в руку брата. Но так было бы до того, как я начала слушать ― по-настоящему прислушиваться. Жасмин была на нашей стороне.

Он жив.

Но как долго это продлится?

― Хватит! Да, я на ее стороне. Да, я влюблена в Джетро. И нет, я никуда не пойду с тобой, пока не буду уверена, что он в безопасности, ― размахивая руками, выплеснула я, стараясь сдерживать эмоции, прежде чем посмотреть через плечо в сторону Жасмин.

Она держалась невозмутимо, сжимая в руке черный пистолет, который прятала под одеялом.

Я так и знала! Я предчувствовала, что у нее там скрывается целый арсенал.

Мы встретились взглядами.

Я могла бы заострить свое внимание на оружии или же сосредоточиться на более насущных проблемах.

Джетро и Кес…

― Какой у нас план? Чем мой брат может помочь? ― поинтересовалась я, игнорируя пистолет в ее руках.

― Мистек Уивер отвезет меня туда, куда нужно, и сделает все, что я ему скажу.

― С хрена ли… ― вмешался Вон.

― Ви! ― Я нахмурилась. ― Просто… выслушай, хорошо?

― Мне не по силам провернуть это в одиночку и, Нила, тебе придется вернуться в свою комнату.

Я отрицательно замотала головой.

― Я пойду с тобой. Я не собираюсь возвращаться…

― Не важно, что хочешь ты. Это необходимо. Мы отлучимся ненадолго. Мне нужно, чтобы ты солгала ради меня, если это понадобится.

― Солгала ради тебя?

― Тебе нужно взять мое кресло и сказать, что эту ночь я провела с тобой. ― Она перевела взгляд на Вона, который метался по комнате, словно дикий зверь. ― Пока он будет моими ногами и силой, ты станешь моей защитой. Мне нужно, чтобы ты выдумала какую угодно историю, лишь бы сохранить правду о том, что мои братья живы, в тайне. Мне плевать, что ты наплетешь, главное, сохрани все в секрете.

Я совершенно растерялась, понятия не имея, что я буду делать, если Даниэль или Кат объявятся.

― А почему вам понадобился именно я? ― спросил Вон, не скрывая своего недовольства. ― С какого хрена я должен рисковать своей жизнью?

Жасмин скользнула взглядом по его изувеченному лицу и окровавленной футболке.

― Вы хотите детей, мистер Уивер?

Брови Вона взметнулись вверх.

― Что? Черт подери, это тут причем…

― Ответьте на мой вопрос. Да или нет.

Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди в ожидании ответа. Я выросла вместе с Воном, но мы никогда не делились планами на будущее. Мы никогда не говорили о том, как видим нашу будущую семейную жизнь, будучи слишком увлеченными продвижением и планированием деятельности компании, которая была по большей части важна нашим родителям, нежели нам самим.

Брат тяжело вздохнул.

― Ранее, возможно, я и лелеял подобные мечты, но сейчас ― нет. Не после того, что случилось с Нилой. ― Он перевел взгляд на меня. ― Или с нашей мамой.

― В этом и суть. Моя семья слишком долго омрачала жизнь вашей. Ты имеешь право реализоваться, как отец, будучи уверенным, что твои дети будут в безопасности до конца своих дней. ― Она продвинулась ближе, а в ее тоне читалась уверенность в собственных словах. ― Мне нужна твоя помощь, чтобы это стало реальным.

Я напрягалась, предвкушая очередной всплеск эмоций и брани.

Но мрачный взгляд она встретился с моим, впитывая мою невысказанную мольбу о помощи. В его силах было не только спасти человека, которого я любила, но и наше будущее.

Наконец он отступил.

― Если я помогу тебе, ты защитишь мою сестру? Ты проследишь за тем, что все действительно закончилось?

Жасмин прижала кулак к сердцу.

― Обещаю. Если ты сохранишь жизнь моим братьям, то, клянусь, все это останется в прошлом.

Вон сделал шаг ей навстречу, на мгновение задержав взгляд на кресле Жасмин, прежде чем, поколебавшись, протянуть ей руку.

― В таком случае, считай, что мы договорились.

На глазах девушки выступили слезы, она опустила пистолет и вложила свою руку в руку Вона.

― Спасибо. Моя благодарность к тебе несоизмерима.

Я не хотела прерывать этот внезапное проявление нежности, но мое сердце работало, как часы, отсчитывая минуты, наполненные тревогой.

Он жив.

Он жив.

Нужно спешить.

― Что мы делаем дальше? ― осторожно спросила я.

Губы Жасмин дернулись в улыбке.

― У нас с Воном свидание в склепе.

Вон в недоумении уставился на нее.

Жасмин достала ключ и направилась к двери.

― Это наш последний шанс.

― О каком шансе речь? ― Я рванула с места, окрыленная надеждой и верой в справедливость.

Она вставила ключ в замок.

― О последнем шансе спасти Кеса и Джетро и доставить их в больницу до того, как они отдадут концы.