Чингисхан. Пядь земли

Глава четвёртая Когда ты в Риме, поступай как римляне

— Талант серебра?[14] — переспросил Эйрих.

— А вы треплете боевые отряды асдингов, — покивал Соломон. — Но на той стороне Дуная.

— Меньше чем за три таланта я даже обдумывать это не буду, — ответил на это Эйрих. — Слишком опасная затея и похоже, что ты хочешь решить свои проблемы чужими руками.

— Побойся бога, мальчишка! — возмутился викарий. — Я не увидел среди твоих воинов Ахиллеса с Аяксом! Два таланта и это моё последнее предложение — дальнейший торг начнёт портить наши отношения.

— За Дунай мы не пойдём, — произнёс Эйрих, — но асдинги не нападут на город и его окрестности.

— Как ты это осуществишь? — спросил Русс.

— Это моя проблема, — не стал ничего объяснять Эйрих. — Один талант предоплата, остальное через два-три месяца, когда станет ясно, что асдинги больше не пересекут Дунай.

— Как мы можем быть уверены, что ты не обманешь и не уйдёшь восвояси с дармовым талантом серебра? — поинтересовался Соломон.

— Мы оставим тут некоторое количество людей, — ответил Эйрих, — а вы отправите с нами своих наблюдателей, которые будут смотреть и не мешать мне.

Соломон пригубил вина из серебряного кубка.

Делая вид, что смакует вкус дорогостоящего вина, он создавал себе паузу на раздумье. Эйрих сделал зарубку на память, что нужно выработать нечто подобное. В прошлой жизни он сам, когда надо было выиграть время на размышление, внимательно изучал лезвие кинжала на предмет ржавчины или гладил бороду. Тут жест с кинжалом могут неправильно понять, а бороды у него ещё нет. Поэтому нужно продумать несколько десятков приёмов, достаточно веских, чтобы отвлекаться на них во время переговоров или важных бесед.

— Похоже, что с тобой можно иметь дело, Эйрих, сын Зевты, — произнёс викарий. — Русс — ты возьмёшь три контуберния[15] и окажешь поддержку нашему другу.

— Сделаю, — стукнул себя по груди Лузий Публикола Русс.

— Если потребуется подмога — шлите гонца, — продолжил Соломон. — Но если наши войска потребуются для уничтожения налётчиков, то остаток оплаты сократится вдвое. Тебя устраивает такое?

— Устраивает, — кивнул Эйрих, ожидавший чего-то подобного.

Два таланта серебром — это очень хорошие деньги. Римляне знают, что варвары предпочитают драгоценные металлы по весу, а не монеты, поэтому с этой стороны Эйрих подвоха не ожидал. С другой стороны, если готских воинов достаточно потреплют, то велик соблазн совсем им не платить…

— Я думаю, не надо говорить о том, что будет, если вы нас обманете? — поинтересовался мальчик.

Эйрих сегодня же отправит несколько групп гонцов с информацией о совершении сделки, поэтому отец обязательно узнает и если отряд не вернётся домой, то будут серьёзные последствия. И даже если их разобьют асдинги, кто-то из воинов обязательно выживет и расскажет, что же происходило тут на самом деле.

— Ты просто не знаешь меня, а я имею репутацию честного человека, — сказал Соломон. — Я не обманываю.

— Вот и проверим, можно ли иметь с тобой дело, — улыбнулся Эйрих.

— Когда ты будешь готов выступать? — поинтересовался викарий.

— Нам нужно подготовиться, — сказал на это Эйрих. — Некоторые мои воины имеют только паршивые топоры и щиты. У вас торгуют оружием и бронёй?

— Торгуют, — кивнул Соломон после короткого обмена взглядами с Руссом. — Лузий, ты можешь позаботиться о том, чтобы нашим друзьям продали достаточно броней и оружия?

— Сделаю, — снова стукнул себя по груди примипил.

— Я очень признателен за столь щедрый жест, — кивнул Эйрих викарию.

Ещё в Афинах он столкнулся с тем, что очень сложно купить военное снаряжение, потому что всё идёт в легионы, которые всегда нуждаются в броне и оружии. Деньги у Эйриха были, но не всё в этом мире можно купить.

Рабы начали заносить блюда. Альвомир не сумел сдержать восторга, выраженного чем-то вроде восклицательного междометия. Соломон посмотрел на гиганта недоуменным взглядом и хмыкнул что-то неразборчивое.

— Рекомендую отведать фаршированных сонь, — произнёс хозяин резиденции. — Мой личный повар достиг истинного мастерства в их готовке, поэтому будет преступлением не отведать его творений.

Эйрих только слышал, что римляне любят есть грызунов, но видел впервые.

Сони чем-то напоминали белок, освобождённых от шкуры и фаршированных чем-то. Выглядели они слегка подгоревшими, будто пережаренными, но Эйрих догадывался, что так дело обстоит лишь снаружи, потому что такова цена за достаточную прожаренность фарша, что внутри.

Альвомир, получивший в руки глиняную тарелку с грызунами, с осторожностью понюхал предлагаемую еду, после чего, впервые на памяти Эйриха, отставил тарелку с едой на столик, вернувшись к ранее принесённому жареному мясу.

Эйрих тоже не стал есть сомнительное блюдо, приняв у раба тарелку с говядиной, запечённой с овощами.

А вот Русс с Соломоном с большим удовольствием приступили к поеданию мяса мелких грызунов, не забывая запивать всё это вином. На трапезу принесли не фалернское, а некое вино с душистыми травами.

— Какие новости в Константинополе? — решил завязать полезную беседу Эйрих.

— Разве не слышал? — удивился викарий. — В столице голод.

— Не слышал, — признался Эйрих. — А почему там голод?

— Египетские зерновые дельцы задирают цены, — ответил Соломон. — Поставки постоянно срываются, а императору и консулу, кажется, нет до этого никакого дела.

— Неужели никто не может наладить поставок? — удивился Эйрих. — Должны же быть излишки зерна, чтобы отправить часть в Константинополь с сильным прибытком?

— В столице живёт что-то около пятисот-шестисот тысяч человек, а может и существенно больше — никто и никогда не считал, но оценивают так, — сказал на это Соломон. — Как думаешь, сколько нужно зерна, чтобы прокормить их хотя бы день?

— На бедную семью нужно не меньше пяти модиев[16] в месяц, — начал вспоминать Эйрих сведения из биографии Октавиана Августа. — Но этого хватит, чтобы плохо прожить этот месяц.

— Как у тебя с арифметикой? — поинтересовался Соломон.

Эйрих увидел в этом возможность применить свои навыки на практике, ведь задачку можно считать очень сложной.

— Хорошо у меня всё с арифметикой, — ответил он. — Только нужна табула и стилус.

— Афр, позаботься! — приказал викарий.

Раб умчался исполнять, а Эйрих готовился к математическим расчётам. Табула и стилус были принесены в кратчайшие сроки, поэтому мальчик тут же приступил к упражнению.

— Если верно, что в Константинополе, предположим, пятьсот пятьдесят тысяч жителей, — заговорил он, начав царапать глину стилусом. — То… Выходит, что нужно два миллиона семьсот пятьдесят тысяч модиев зерна, чтобы не дать всем жителям города умереть к концу месяца.

— Теперь ты понимаешь, — усмехнулся Соломон.

— Но сколько-то ведь можно привезти и заработать на этом денег? — спросил Эйрих.

— Лучше не суйся в торговлю зерном, — предупредил его викарий. — Самые свирепые и кровожадные варвары, худшие люди, которых ты только мог повстречать, покажутся тебе святыми апостолами, по сравнению с теми дельцами, которые занимаются зерном. Ты и твои люди просто исчезнете, в следующую же ночь после того, как успешно расторгуетесь на рынке. И все в городе будут знать, что так вам и надо.

Это не походило на шутку, поэтому Эйрих воспринял его слова всерьёз и крепко задумался над ними.

— И никто не везёт зерно посуху? — уточнил Эйрих.

— Везут, — покачал головой Соломон Атратин Приск. — Но если нет разрешения от зерновой коллегии, то с наивными глупцами случаются несчастья.

— Что нужно, чтобы получить разрешение от коллегии? — спросил Эйрих.

Он хотел заработать на зерне, потому что знал, где его взять — готы, обрабатывая землю, создают некоторый излишек, который запасается на случай неурожая. Если выкупить часть запасов по фиксированной цене, то можно очень хорошо заработать.

— Разрешения бывают разовые и постоянные, но мало денег, чтобы их получить, — вздохнул Соломон. — Вижу, что ты хочешь заработать на этом, но даже не пытайся — всю прибыль сожрут поборы от различных магистров, а ещё кто-нибудь, вызнав, что ты заработал какие-то деньги, обязательно попытается тебя ограбить или обворовать, что создаст проблемы с властями.

— Я могу защитить себя, — сказал на это Эйрих.

— В трущобах Константинополя обитают крупные банды, достаточно многочисленные, чтобы твоих воинов было недостаточно для защиты, — Соломон взял новую соню с подноса. — А ещё они хорошо знают город и имеют связи в среде вигилов и легионеров городских когорт, что сделает твоё сопротивление бесполезным, потому что ты чужак, ещё и гот.

— А что не так с тем, что я гот? — слегка удивился Эйрих.

— Ты вообще ничего не знаешь о Константинополе, да? — поинтересовался Русс с усмешкой.

— Я живу в глухой деревне, — признался Эйрих.

— Тогда это неудивительно, — произнёс Соломон и начал есть соню. — Русс.

— Гайна, — произнёс примипил. — Был такой гот, не знаю, твоего ли племени, но он очень хорошо возвысился лет восемь назад. Рос в чинах, продвигал своих людей на высокие должности и полностью погряз в интригах императорского дворца. Очень влиятельный человек, некогда. Но затем он начал интриговать по-крупному, решив, совместно с Требигильдом, другим готом, захватить власть в Константинополе. Правда, куда ему до настоящих интриганов? Его перехитрили и переиграли, он пытался спастись за Дунаем, но его схватил и обезглавил небезызвестный тебе гунн Улдин, ныне покойный, твоими стараниями. Голову Гайны доставили в Константинополь, в бочке с солёной водой.

А Эйрих даже не подозревал о существовании Гайны. Нужно срочно побольше узнавать о жизни римлян и их политике.

— Я видел голову Гайны, — вдруг заговорил молчавший до этого Иоанн Феомах. — Император был очень рад, что всё закончилось именно так. И я тебе скажу, Эйрих, у Гайны почти получилось захватить власть, но лишь почти. После того, как стало ясно, что Гайна предал императора, в городе начались погромы. Говорят, убили не меньше тысячи готов.

— Это значит, что к готам в Константинополе относятся не очень хорошо, помня о Гайне и Требигильде, так? — уточнил Эйрих.

— Поэтому лучше не распространяться о том, что вы готы, — покивал Соломон. — Была пролита кровь, много обиженных ходит по городу — пусть думают, что вы какие-нибудь германцы.

— Буду разбираться с этим только после того, как асдинги перестанут вам досаждать, — решил Эйрих. — Кстати, отличные мясо и вино.

— Благодарю, — степенно кивнул Соломон. — Скоро принесут сладости с юга, а также фруктовое вино — это в честь успешного заключения сделки. Тебе не понравились фаршированные сони?

— Слишком уж необычное блюдо, — ответил Эйрих. — Попробую как-нибудь в другой раз.

В прошлом, в бытность нищим бедолагой Темучжином, ему доводилось есть барсуков и, иногда, сурков, но это точно не от хорошей жизни. А тут, когда есть нормальная еда, есть что-то, похожее на белку — это не то, к чему он хотел бы стремиться.

«Оставлю крыс римлянам», — мысленно усмехнулся он.

— Многое теряешь, — произнёс Соломон. — Раз уж мы договорились, может, поделишься, как ты собрался уничтожать асдингов?

— Лучше я покажу это в деле, а Русс расскажет вам подробно, со стороны опытного воина, — улыбнулся Эйрих.

— Что ж, тогда буду ждать новостей, — ответил ему Соломон улыбкой.

— Сорок серебряных монет за вот эту кольчугу?! — возмущённо воскликнул Иоанн. — Да ей красная цена тридцать, если не меньше!

Кольчуга, на взгляд Эйриха, была хороша: юбка её доходила до середины бедра,

— Либо бери, либо иди искать, где продадут дешевле, — устало произнёс торговец, представившийся Афением.

Лысый и морщинистый, он символизировал вселенскую усталость от необходимости каждый день слышать одно и то же от приходящих людей. Возможно, Феомах даже не десятитысячный возмущённый ценами в этой лавке.

— Мы берём, — вступил в разговор Эйрих. — Это хорошая кольчуга.

— Вот и хорошо, — кивнул Афений. — Сколько надо?

— Всё, что есть, — ответил Эйрих.

— В табуле написано, что я могу продать тебе не больше четырёхсот комплектов, — поднял со стола дощечку торговец. — И четыреста комплектов придётся собирать целую декаду.

— Давай все четыреста, если они такие же, как эта, — решил Эйрих. — Шлемы, щиты, топоры и копья?

— Шлемы — всё, что видишь за моей спиной, — махнул рукой Афений. — Щиты, топоры и копья — ищи у других торговцев, я занимаюсь только бронёй.

— Четыреста шлемов, вот таких, — Эйрих указал на висящий на стене стальной шлем, — возможно?

Шлем блестел полированной сталью, имел два больших нащёчника, полностью закрывающих голову сбоку, а спереди имелся глубокий наносник с дугами над глазницами. Сталь скреплялась бронзовыми заклёпками, держащими каркас единым куском. Выглядит шлем просто и надёжно, что и требуется.

— Возможно, — кивнул торговец. — В табуле так и написано. Займёт ту же декаду.

— Будут точно такими же? — уточнил Эйрих.

— Будут, — едва улыбнулся торговец. — Через декаду заберёте. Половина суммы вперёд.

— Годится, — согласился Эйрих. — Давай скрепим всё это письменным договором.

— Но ты же варвар! — удивился Афений.

— Варвар варвару рознь, — усмехнулся Эйрих. — Есть знакомые юристы?

— Я кликну Пробуса, — ответил отошедший от удивления торговец.

Спустя полчаса, после скрепления письменного договора, обязывающего Эйриха оставить предоплату в виде восьми тысяч силикв, что являлось четвертью его походной казны, а Афения поставить по четыреста шлемов и доспехов указанного качества, Эйрих покинул лавку и направился искать торговцев оружием.

Римские доспехи, как ни крути, лучше готских. Деревенские кузнецы, даже именитые мастера, прибывшие в деревню в поисках больших заказов, нехотя признавали, что лучше римских доспехов в этом мире не сыщешь. Римские кольчуги прочнее, шлемы крепче, а мечи дольше держат заточку. Именно поэтому Эйрих решил не пожалеть денег и снабдить всех своих воинов римскими доспехами, щитами и оружием — так будет надёжнее.

Иоанн Феомах отлучился по каким-то своим надобностям, но Эйрих отправил с ним Альвомира, «охранять дорогого друга».

Дальше Эйрих пошёл искать оружие и щиты.

Филиппополь примечателен тем, что тут есть ипподром, термы и даже до сих пор действующий театр — Эйрих доподлинно знал, от Марцеллина, что это признак успешного города. Ещё здесь имеются мануфактуры, обрабатывающие поступающее из окрестностей сырьё. В городе тянут проволоку для кольчуг, делают кольчуги, куют мечи и наконечники для копий, а ещё есть мастерская, производящая аркобаллисты, которые варварам продавать никак нельзя. Эйрих, будь он на месте императора Флавия Аркадия, обязательно защитил бы этот город, хотя бы ради сохранения производства высококачественных кольчуг и оружия. А вот об аркобаллистах ещё предстоит подробно разузнать…

— А мне кольчугу дадут? — Эрелиева догнала неспешно идущего по улице Эйриха.

— Дадут, — ответил он. — Вечером.

Сестра жаждала вступить в свой первый бой, потому что шуму вокруг её персоны очень много, ведь она первая, за несколько десятков лет, дева щита в их деревне. И этот шум следовало веско и громко оправдать, к чему Эрелиева и стремилась, навязываясь в поход. Пусть поход имеет мирные цели, но сестра даже не сомневалась, что без боёв не обойдётся.

«В чём-то она права», — подумал Эйрих. — «Время неспокойное».

— А сейчас что? — спросила она с нетерпением. — Когда мы пойдём бить асдингов?

Асдинги — это крупный вандальский род, ушедший под руку гуннского рейкса. Никто не знает точно, что творится за Дунаем, в безраздельных владениях гуннов, но какие-то сведения всё же известны. Например, Эйрих знал, что род асдингов имеет не меньше пяти тысяч воинов, что означает их слабость — остготов существенно больше, даже несмотря на понесённые в прошлом потери. Но асдинги славятся боевыми успехами в схватках с покоряемыми племенами, поэтому находятся на особом счету у гуннов — пришельцы с востока ценят тех, кто хорошо убивает их врагов и сохраняет верность. Правда, после смерти Улдина верность встала под большой вопрос, раз асдинги решились на дерзкий поход.

Эйриху не нравилась мысль, что победа над асдингами сыграет на руку гуннам, но ему нравилось серебро, которое поможет купить больше товаров в Филиппополе и Константинополе. Два таланта — это безумные деньги, если смотреть с позиции обычного воина, но Эйриху этого уже мало. Впрочем, он только начал…

— Пойдём тогда, когда придёт время, — ответил Эйрих, осматривая вывески на встречаемых зданиях. — Напрасно и бездумно торопиться — давать врагу дополнительные шансы на победу.

— Чего ты так пялишься на эти таблички? — недоуменно спросила Эрелиева.

— Что написано там? — указал Эйрих на стоящее с левой стороны улицы здание.

— П-е-к-а… пека… р-н-я… С-т-а-б-и-я, — напряжённо вглядываясь в вывеску, прочитала сестра, а затем довольно заулыбалась. — Пекарня Стабия! Значит, здесь что-то печёт какой-то Стабий!

— Здесь пекут римский хлеб, а Стабий — это имя владельца или основателя, — поощрительно улыбнулся ей Эйрих. — А следующая вывеска?

— Сук… Суко… валь-ня… Ве-тт-и-я… — прочитала Эрелиева. — Не знаю, что такое «суковальная», но написано, что она Веттия.

— Сукновальня, — поправил её Эйрих. — Неужели ты не знаешь, что такое сукно?

— А-а-а, так сукно делают здесь?! — удивилась сестра. — А как?

— Идавада знаешь? — спросил Эйрих.

— Знаю, живёт рядом с сухим дубом, — кивнула Эрелиева.

— Он сукновал, — сказал ей Эйрих. — Думаю, у них тут тоже есть чаны для мочи, где днями топчут шерсть.

— Так поэтому от Идавада всегда так воняет?! — выпучила глаза сестрёнка.

— А ты думала? — усмехнулся Эйрих.

— Я думала, что это он просто человек такой… — призналась Эрелиева. — Не знала…

— Работа грязная, вонючая, но без неё у нас не было бы своего сукна, — сказал на это Эйрих. — Все работы нужны.

Идавад не единственный сукновал у них в деревне, есть и другие, но они прибыли недавно, по причине роста деревни. А вообще, кое-кто до сих пор самостоятельно валяет шерсть в домашних условиях, не желая платить Идаваду и его коллегам по промыслу. Поэтому, когда приходит пора изготовить сукна, из некоторых готских домов несёт так, что даже просто пройти тяжело — таков их быт.

И это сукно, изготавливаемое из шерсти, роднит готов с монголами. В прошлой жизни, когда он ещё не стал непобедимым ханом ханов, ему приходилось иметь дело с этим промыслом. Родных нужно было во что-то одевать, поэтому они запасали всю производимую мочу, после чего занимались очень неприятным действом. Деваться было некуда, потому что иного способа получить тёплую ткань просто нет.

«Надо будет что-то менять в этом укладе», — подумал Эйрих, с недовольством вспоминая запах «ещё не готового сукна».

— Тут нет запаха, — произнесла Эрелиева.

— Скорее всего, мастерская в другом месте, а здесь сидит лавочник, принимающий заказы, — предположил Эйрих. — Ладно, идём дальше.

Торговцы оружием обнаружились на смежной улице, упирающейся в реку. Здесь было несколько представительств от мастерских, расположенных за городом — Эйрих уже видел подобное в Афинах. Римская жизнь потрясала воображение не тем, что производила, а как она это делала.

В прошлой жизни Эйрих никогда не видел, чтобы кузнецы делали что-то одно и больше ничего. В римских мастерских же целые группы мастеров сосредотачивались, например, на протягивании проволоки для кольчужных колец, другие группы сосредотачивались на изготовлении самих колец, а третьи — на сборке готовых доспехов. Именно так достигается единообразие готовых кольчужных доспехов, чего невозможно достичь готским кузнецам.

Как делают кольчугу готы? А у них всё просто: один кузнец с помощниками перерабатывают руду в железо, тянут из него проволоку, делают кольца и собирают из них доспех. Эйрих интуитивно чувствовал, что это дольше и сложнее, чем если бы группы кузнецов делали отдельные детали и только их. Но это можно будет проверить позже.

Они вошли в лавку, где, если верить надписи, закупаются легионеры. Внутри было полно стоек с однотипным оружием, преимущественно короткими мечами, а также особые стойки с копьями различной длины. Оружие мог купить любой свободный гражданин, только вот, насколько знал Эйрих, большинству горожан это не нужно — все они надеются на несокрушимые легионы, которые защитят их, если возникнет такая надобность.

Ещё тут есть боевые топоры и кинжалы. Последние Эйриха не интересовали, но сильно заинтересовали первые, ведь за ними он и пришёл.

— Можно мне меч? — спросила Эрелиева.

— А ты умеешь им пользоваться? — поинтересовался у неё Эйрих.

— Нет… — ответила сестра.

— Тогда купим тебе новый топор, — покачал головой Эйрих. — Мечом надо уметь пользоваться, иначе это будет очень дорогая безделушка на поясе.

— Чем могу помочь? — спросил торговец за прилавком, успевший оценить платежеспособность Эйриха по дороговизне одеяния.

Судя по всему, однозначного вывода он не сделал, потому что Эйрих был очень молод и одет не сказать, чтобы богато, но и не бедно.

— Меня зовут Эйрихом, сыном Зевты, — представился Эйрих.

— Валентин… сын Геты, — на его манер представился торговец, а затем обвёл рукой стойки с оружием. — Интересует что-то?

— Мне нужно четыреста вот таких копий, — указал мальчик на копьё, примерно на пару голов длиннее, чем Альвомир.

— Это ланцея, — сказал торговец. — В таких количествах продать не могу, потому что…

— Вот разрешение, — Эйрих показал ему табулу от Соломона.

Римлянин принял табулу и прочитал текст, после чего скрупулёзно рассмотрел печать викария.

— Четыреста ланцей продать могу, — кивнул он, оторвав взгляд от табулы. — По пятнадцать силикв за единицу. Что-то ещё?

— Четыреста топоров, вот таких, — Эйрих указал на образец.

— Такие мы не производим, — покачал головой Валентин. — Это…

Римлянин ещё раз, но уже с некоторой настороженностью, оглядел Эйриха.

— … это товар из другого города, — сказал он.

Эйрих понял, что это приведённые в порядок боевые трофеи. Скорее всего, то, что теоретически можно продать хоть за какие-то деньги.

— Сколько возьмёшь за все топоры? — спросил Эйрих.

— Это считать надо… — почесал затылок римлянин.

— Считай, — потребовал Эйрих, беглым взглядом пробежавшись по стоящим на стойках топорам.

Есть несколько топоров, типичных для вандалов, есть пара-тройка из готских, если верить характерным особенностям, имеется несколько образчиков гуннского ремесла, но основную массу трудно как-то чётко определить — инструменты войны стремятся к простоте и скромности.

— Всего восемьдесят четыре единицы, каждая по пять силикв, — насчитал Валентин. — Это значит, что итоговая сумма…

— Четыреста двадцать силикв, — произнёс Эйрих.

— А ты хорошо считаешь, — похвалил его торговец. — Да, четыреста двадцать силикв.

Шесть тысяч четыреста двадцать силикв — столько Эйрих оставит в этой лавке. Цены неважны, ведь сталь — это сталь. Сталь помогает получать больше денег, чтобы купить ещё больше стали. Так работает варварская экономика.

Щиты нашлись в соседней лавке, у мастера Клавдия Седула. В лавке, очень кстати, присутствовал сам мастер, поэтому обсуждать сделку пришлось с ним.

— Я, обычно, с варварами не торгую, но раз у тебя разрешение… — произнёс гладко выбритый русоволосый римлянин зим сорока. — По двенадцать силикв за скутум, но это я прямо от груди отрываю.

Скутумом римляне называли овальный щит,[17] хотя Эйрих читал, что раньше они были другими. На представленном образце в лавке жёлтой краской была нанесена хризма, что не противоречило арианству, а напротив, подчёркивало связь готского арианства с другими направлениями христианства. Ну и воины Эйриха являются благочестивыми христианами-арианами. Официально, конечно же.

— Четыреста единиц, — произнёс Эйрих, которому не понравилась надменность римлянина, но ему с ним не брагу пить, а торговать. — Когда будет готово?

— А у меня уже есть четыреста щитов, — усмехнулся Клавдий Седул. — А у тебя есть деньги?

— Деньги есть.

Вечером этого же дня Эйрих заседал в стабуле и считал приобретённые товары военного назначения. Пусть у римлян не в ходу боевые топоры, в лавку попали отменные образцы, всяко лучшие, чем у многих воинов в отряде Эйриха. Это была хорошая покупка, о которой он ничуть не жалел.

Теперь осталось дождаться изготовления или доставки брони, копий и прочей экипировки, заказанной Иоанном Феомахом, после чего можно отправляться в путь — защищать диоцез Фракия от поползновений асдингов.

«Быть „хорошим варваром“ у римлян — это не очень почётно, но очень выгодно», — подумал Эйрих, откладывая в сторону очередной овальный щит. — «Когда бы ещё римляне, без принуждения, продали мне столько всего?»