Что ты сделал

Глава тринадцатая

В больнице меня встретил Билл, и, кажется, я никогда никому еще так не радовалась. Это трудно объяснить, но, увидев его, слегка растрепанного, все в той же кожаной куртке и джинсах, я тут же поверила, что он поможет мне, как помогал много лет назад, когда возникали проблемы с учебой или я расстраивалась из-за каких-то обидных слов Майка.

Билл заметил меня и поднялся с кресла:

— Боже, что случилось?

Я бросилась к нему в объятия и, вдохнув его запах, даже, кажется, забыла, что рядом стоит Кэсси.

— Он ударил Майка ножом!

— Я знаю. — Билл мягко отстранился, но оставил руку на моем плече. — Кэсси, как ты? — обратился он к ней.

Моя дочь была бледна, на ее одежде по-прежнему виднелись следы крови.

Она оглядела себя:

— Это… папина. Не моя.

— А его уже привезли? — спросила я, оглядываясь в поисках врачей или еще кого-нибудь, кому можно адресовать вопросы.

Скорая прибыла на вызов спустя несколько минут. Люди работали четко и спокойно. В худший момент моей жизни, когда ужас происходящего буквально сбивал с ног и казалось, что я уже достигла дна, появились они — полицейские, служащие суда, врачи скорой — и стали быстро собирать воедино все, что мы разбили вдребезги.

— Пойдем посмотрим, — предложил Билл.

Он тоже был одним из тех, на кого можно положиться в критический момент.

Даже сейчас, несмотря на обострение всех прочих чувств, меня пронзило сожаление, что мы так надолго потерялись, что я не видела его со свадьбы Джоди и Каллума, где он почти все время меня игнорировал. По моей вине, как обычно. Однако я постаралась отложить эти мысли на потом.

Мы протиснулись к регистратуре через толпу таких же растерянных людей. Кто-то опирался больной ногой на стул, кто-то прижимал к голове платок. В углу, повернувшись лицом к стене, бредил мужчина. Регистратор, женщина средних лет с широкими светлыми прядями в темных волосах, выглядела неприветливой.

— Вам придется подождать. Подождите. Сядьте. Сядьте, — повторяла она людям снова и снова, и от многократного повторения эти слова будто теряли всякий смысл.

Обратившись к ней и назвав имя Майка, я ожидала услышать все то же самое. Но она, неожиданно оторвав взгляд от компьютера, позвонила по телефону, пробормотав что-то вроде «здесь жена». И страх снова вполз мне под кожу, точно улитка.

— Пусть Кэсси подождет снаружи, — сказала я Биллу.

Он кивнул, и тут рядом со мной появился кто-то в зеленой униформе, врач или медбрат, и я услышала:

— Миссис Моррис? Пожалуйста, пойдемте со мной.

Несмотря на относительную тишину, в недрах больницы, несомненно, бурлила жизнь. Создавалось ощущение, что все под контролем. Я попыталась успокоиться, слушая голос сопровождающего, мерное гудение каких-то аппаратов, шорох раздвижных дверей. Что же человек в зеленом говорил мне? Кажется, «ваш муж был сильно ранен».

— Как он?! — почти выкрикнула я.

— Сейчас стабилен. Боюсь, очень сильно повреждена печень, поскольку именно в нее попал нож. Также у него травма головы от падения.

— Он в сознании?

— К сожалению, нет. Но лучше бы он и не приходил в себя, пока ему не сделают томографию. Ждем невролога. Очень напряженный конец недели получился… Мы немного перегружены.

Я следовала за ним, ожидая указаний — куца пойти, где сесть. Хотелось снять с себя всякую ответственность. Похожее состояние у меня было, когда я рожала. Здесь за Майком присмотрят. Умелые, опытные руки совершают нужные действия с его телом, вспарывают его дорогой костюм… Но страх все равно не отпускал.

Мы шли по коридору мимо палат. В одной из них я увидела ребенка с багровыми от ожогов руками, который кричал и сопротивлялся. В другой — истощенную, на вид не старше Кэсси девушку с ногами, покрытыми язвами. Возле нее столпились врачи, а вокруг пикала аппаратура. Наркоманка, поняла я. Такое — вне сферы моей жизни. Бедная девочка.

Мы подошли к следующей палате, и доктор мягко, но уверенно остановил меня, взяв за руку:

— Подождите меня здесь, миссис Моррис.

Он скрылся за зелеными занавесками, откуда доносился гул голосов. Внутри меня все сжалось. Через секунду доктор вышел, и я заметила, что он старается заслонить от меня происходящее в палате.

— Боюсь, его увозят на операцию, — сказал он.

— Уже?

— Нас беспокоит кровотечение.

Как они умеют это преподнести: «Кровотечение. Беспокоит». От поднявшейся паники перехватило дыхание, будто на грудь положили бетонную плиту.

Доктор велел мне посидеть в комнате ожидания, а сам поспешно вернулся туда, где находился Майк. Но я не ушла, а стояла у дверей, никем не замеченная, когда целая бригада медиков вывезла моего мужа из палаты. Один из врачей держал над ним пакет для внутривенного вливания, другой, сидя сбоку на каталке, нажимал ему на грудь, рядом бежала медсестра, выкрикивая какие-то цифры. Одежда у всех была забрызгана кровью. Кровью Майка. Его самого из-за них было почти не видно. Промелькнуло лицо: сморщенное, бледное, но при этом пугающе неподвижное, словно каменное. Его повезли дальше по коридору, в операционную. И тут я услышала громкий плач. Позади меня, устремив взор вслед врачам, стояла наша дочь.