Что ты сделал

Глава шестая

Я выскочила из дома в пижаме и побежала босиком по саду. Она сказала: «Майк». Нужно его найти, поговорить с ним, и тогда все разрешится. Карен сошла с ума! Такого просто не может быть! Он не сделал бы этого никогда! Нужно его найти.

Потом меня еще долго беспокоили колючки, которые попали под кожу, пока я бегала по траве. Майка я нашла не сразу, было темно, и свет из кухонного окна не проникал в дальние уголки сада.

Джейк, очевидно разбуженный моим криком, вылез из палатки. Волосы его слиплись и лоснились, как барсучья шерсть. Краем глаза я заметила возле дома Кэсси в шлепанцах и кардигане поверх легкой пижамы с короткими шортиками. Я не поняла, зачем она здесь, но зацикливаться на этом не стала, ведь я искала Майка.

Из дома вышел Билл в футболке и пижамных штанах. Джоди все так же топталась на крыльце, держа кофейник. И только Майка нигде не наблюдалось. Все это очень напоминало кошмарный сон.

Обнаружила я его на садовых качелях, там, где раньше сидели Джейк и Кэсси. Он спал. Было заметно, что он пьян, волосы стояли торчком, а лицо казалось опухшим, словно от аллергии.

— Майк, — позвала я, сдерживаясь, чтобы не начать его трясти.

Он просыпался медленно и неохотно, а проснувшись, сморщился так, точно у него все болело.

— О боже! Я что, заснул?

Какого черта?! Что происходит?! — вскричала я.

Он потер лицо и скривился:

— Христа ради, Эли, не ори, голова раскалывается…

— Майк! Карен сказала, что ты… Кто-то напал на Карен!

Сколько же раз я спрашивала себя потом: увидела ли тогда что-либо в его глазах? Да, увидела. На мгновение его лицо приняло виноватое выражение.

— Она… она…

— Ах ты сволочь! — неожиданно закричал Джейк.

Он рвался к нам через лужайку, а Билл пытался его удержать, схватив за локти и что-то бормоча при этом.

— Что ты сделал с ней?! Что ты сделал?! — орал Джейк.

Майк смотрел на нас с изумлением. Мы все были перед ним — Джоди, Билл, я, Джейк, Кэсси, бледная и напуганная. А из кухни доносились рыдания Карен.

— Я вызвал полицию, — очень спокойно сказал Билл.

Я уставилась на него. Зачем он это сделал? Разве нам нужны здесь полицейские? Неужели мы не смогли бы разобраться сами?

— Зачем?! выдохнула я. — Это… это смешно. Ведь такого просто не может быть! Просто не может!

— Прости, она умоляла меня вызвать их, — проговорил он виноватым тоном, не глядя на Майка. Потом подошел, приобнял меня за плечи, и я почувствовала тепло его рук. — Эли, нужно дать полицейским возможность разобраться. Необходимо, чтобы все оставались на своих местах, пока они не приедут.

Я пыталась прийти в себя: мерила шагами заднее крыльцо, дрожа от шока. Не могло это быть правдой, не могло! Карен ошиблась. Я подошла к ней, чтобы попытаться как-то успокоить и расспросить, но она, дернувшись от прикосновения, оттолкнула мои руки. Лицо у нее было таким бледным, словно вся кровь отхлынула от щек. На кухне находились Джейк и Джоди, которая буквально выгнала меня, приказав:

— Лучше тебе выйти, Эли!

И это в моем собственном доме!

Майк все еще сидел на качелях с опущенной головой, а Билл стоял перед ним, то ли сторожа, то ли оберегая. Он тоже велел мне отойти, правда мягко. А Каллум, наверное, все еще лежал в отключке на диване в гостиной. Кэсси топталась на крыльце, завернувшись в кардиган. Я заметила на ее шлепанцах прилипшие прелые листья и траву, как будто девчонка бродила по лесу. Где же она была?

— Что случилось? Что случилось? — повторяла дочь.

Но ей не отвечали, потому что никто не мог найти нужных слов.

— Мама, что случилось?!

— Где ты была? Куда ходила? — ответила я вопросом на вопрос.

— Выходила подышать. Вы так шумели. Что с Карен?

Еще совсем недавно она называла ее тетей Карен.

Но я не ответила. Внезапно меня пробрал дикий озноб. В голове крутились слова подруги: «Это Майк. Он изнасиловал меня». Мой разум отказывался в это верить. Как он мог?! Мы же все здесь друзья! Но то, что она действительно подверглась насилию, было видно и по отметинам на шее, и по тому, как она дрожала, ссутулившись и обхватив себя руками.

Она просто ошиблась насчет Майка. Это ошибка!

Впервые за много лет я не представляла, что делать. К кому идти? Что вообще происходит? И снова Джоди попыталась взять контроль над происходящим. Выйдя на крыльцо, она приобняла Кэсси, но та стряхнула руку.

— Тете Карен плохо, — сказала Джоди. — Она говорит, что ее кто-то избил. Советую тебе подняться к себе и лечь. Тут сейчас будет не очень приятно.

— И правда, — добавила я хрипло, словно проговорила всю ночь, — вам с Джейком лучше пойти наверх.

Естественно, детям не нужно присутствовать здесь. Хотя Джейк, конечно, не ребенок, ему скоро восемнадцать. Но не сообщать же Кэсси, в чем обвиняют ее отца. Ведь это недоразумение. Полиция приедет и обязательно во всем разберется.

Хотя нам с моей матерью не особенно-то помогали полицейские, когда мы их вызывали.

Кэсси как будто только сейчас заметила Джейка, который, присев на корточки, одолевал мать вопросами:

— Мама, скажи, что случилось! Скажи. Он сделал тебе больно?

Карен же, казалось, не слышала его. Она тряслась, вцепившись в локти так сильно, что даже пальцы побелели.

На лестнице послышались шаги. Боже, я совсем забыла о Бенджи! Он выглядел таким маленьким и невинным в пижамке с надписью «Звездные войны», из-под которой торчал голый животик.

— Что случилось, мама? Вы так кричите, что я проснулся.

Я хотела броситься к нему, защитить от всего, хотя сама не понимала, что именно происходит, но тут по садовой дорожке зашуршали колеса. Приехала полиция.

— Пойдем наверх, Бендж, — сказала Кэсси.

Наконец-то до нее дошло.

Мы напились, с Кэсси что-то не так, и у всех очень виноватый вид. У всех! Неожиданно у меня в памяти всплыла та ночь, в 1993-м, когда погибла Марта Рэсби.

Точно такую же смесь страха, стыда и вины я испытывала тогда.

Полицейские вели себя очень вежливо. Я узнала констебля, он приезжал в наш приют несколько месяцев назад. Непонятно, кто из нас смутился больше — я или он. Мои надежды не оправдались. Я ожидала от них категорического опровержения: никто из присутствующих не мог напасть на Карен, ведь ее окружали друзья. Но вместо этого они просто потихоньку увели ее. Я знала, что в Мэйдстоуне есть центр для жертв сексуального насилия, поскольку писала об этих новых учреждениях, никогда, конечно, не думая, что они будут как-то связаны с моей жизнью. Там у Карен возьмут анализы, мазки и… не знаю, что еще. Несмотря на мои попытки ухватить суть происходящего, та ускользала от меня.

Когда, написав краткий протокол, они повели Карен по лужайке, я все еще стояла на крыльце.

— Подождите! Надо, чтобы кто-то из нас поехал с ней! — крикнула я.

В первую очередь, конечно, это стоило сделать мне, ведь она моя лучшая подруга.

Но Карен испуганно оглянулась и прохрипела:

— Нет! Только не она!

Я отпрянула, точно меня ударили.

Билл, который тоже был здесь, взял куртку и спокойно произнес:

— Я поеду. Если можно.

Она закусила губу и протянула ему руку. Полицейские тихо посовещались и разрешили Биллу поехать, если он обещает ни с кем не обсуждать произошедшее. Он был свидетелем, как и все мы.

Интересно, что он сказал по телефону, когда вызывал их? Повторил ли ее абсурдное обвинение?

Лужайку уже оцепили как место преступления. Офицер поддерживал Карен, точно жертву какого-то ужасного несчастного случая. На ее бедре все еще просматривался кровавый след. Я почувствовала, как мне тяжело отпускать Билла, и подумала, что его присутствие всегда действовало на меня успокаивающе. Любая тревожная ситуация становилась более-менее сносной, если он был рядом.

Начало светать, и я поняла, что прошло уже несколько часов. Мы с констеблем сидели в гостиной. Меня трясло, и я хотела закутаться в синее шерстяное покрывало, лежавшее на спинке дивана. Но вдруг тогда полицейский решит, что я эгоистка, заботящаяся только о себе?

— Что с ней будет? С Карен, — спросила я.

Констебль не ответил, а вместо этого попросил:

— Расскажите, что случилось, миссис Моррис.

Интересно, сколько ему лет? Слегка за двадцать, наверное. Иногда от смущения он заливался краской до самой шеи. Я не запомнила, как его зовут, хоть он и представился.

— Ну, я легла спать, потом проснулась и спустилась попить, а потом она, в смысле Карен, пришла и сказала… то, что сказала. Но, господи, он, конечно, не мог этого сделать! Он не такой! На него это совсем непохоже.

Констебль строчил в своем блокнотике, который мне внезапно захотелось разорвать.

— Как давно вы знакомы с мисс Рэмплинг?

— О боже, двадцать пять лет! Мы вот недавно об этом говорили. Мы все здесь друзья, старые друзья.

— Вместе учились, верно?

— Да, все шестеро.

— И ваши дети тоже были здесь. — Это прозвучало как обвинение.

— Да… Кэсси — пятнадцать, Бенджи — десять. И еще Джейк, сын Карен. Ему восемнадцать. Скоро исполнится.

Я старалась помочь констеблю понять: мы — приличные люди, и Майк никогда не совершил бы такого.

Он продолжал записывать.

— А отец Джейка?

— Мы не знаем, кто он. Она никогда не рассказывала. Не уверена, что она сама знает. В те времена Карен была очень… Но… — Я поняла, что сказала нехорошее о своей подруге, которая обвиняла кого-то в изнасиловании. Вернее, не кого-то, а моего мужа.

— А где Майк? — вдруг опомнилась я. — Где он?

— Мы забрали вашего мужа в участок. Он арестован. У него тоже возьмут анализы: мазки из-под ногтей, лобковые волосы, щетину, чтобы сделать ДНК-тест. Итак, вы сказали, что проснулись…

— Ну да.

— Вас что-то разбудило?

— Нет, просто сама проснулась. Захотела пить, пошла на кухню за водой. Обычно я ставлю стакан рядом с кроватью, а тут забыла. Хотя, может быть, меня разбудила Джоди.

— Миссис Макинтош?

— Да, но она предпочитает свою девичью фамилию — Шейферт. Джоди беременна и плохо спит. Когда я спустилась, она заваривала кофе и сообщила, что ее муж Каллум заснул на диване.

— А дети ваши спали?

О нет! Ведь Кэсси была на улице, я видела грязь на ее обуви.

— Мои — да. Джейк, наверное, был в кабинете мужа, над гаражом.

Действительно ли Карен оставила его там? Голова разболелась от всех этих мысленных расчетов — кто, где и когда находился.

— Значит, вы пошли спать, а в саду оставались мисс Рэмплинг, мистер Макинтош и ваш муж?

— И Билл. Билл Агарвал, еще один наш общий друг.

Я подумала о косячках в жестяной коробочке Билла и об алкоголе. Уже светало, утро выдалось серым, а я до сих пор не выпила воды, и горло было сухим, как те листья, что валялись в куче позади сарая.

Но он тоже ушел спать. Спустился, только когда она… Господи, я просто не могу понять, как такое могло произойти! Карен и Майк давно дружат! Может быть… Я думаю вот что: может, кто-то проник в сад. Кто-то чужой… — Мысли лихорадочно скакали в голове. Можно ли не понять, что за мужчина напал на тебя, если ты пьяна и вокруг темно? — Майк не мог этого сделать. Он просто не способен на такое!

Помолчав, констебль заметил:

— Насколько я знаю, вы — председатель попечительского совета приюта для женщин?

Очевидно, этот вопрос означал: «Вам хорошо известно, что насильником может оказаться и друг». Да, это и правда распространенный вариант, и я сама в прошлом бросалась такими утверждениями, будто ручными гранатами. Но Майк?.. Снова я пыталась ухватиться за доводы разума, как акробат за страхующий трос, мимо которого, увы, промахнулся. Нет, мой муж, разумеется, никогда не стал бы насильником. Мне приходилось встречать негодяев, и Майк не такой.

Кивнув, я вяло поинтересовалась:

— Что теперь будет?

— Ну, мы сделаем анализы, снова допросим мисс Рэмплинг и вашего мужа. Если она будет настаивать на обвинении, назначат слушание в суде. Возможно, в понедельник или во вторник.

— Можно ли внести за него залог?

Лицо полицейского, раньше казавшееся добрым, теперь стало бесстрастным.

— Это не мы решаем, миссис Моррис.

Отпускают ли под залог подозреваемых в изнасиловании? Я снова вспомнила синяки на шее Карен, их густой чернильный цвет. Майк? Нет! Никогда! Он ведь никого и пальцем не тронул за всю свою жизнь, я уверена. Он любил повторять, что из-за маленького роста должен побеждать врагов не кулаками, а умом. Потом я подумала о Джейке, вспомнила, как тот хотел броситься на Майка.

— Где Джейк? — спросила я. Сын Карен, то есть мисс Рэмплинг. Он так устал, не спал всю ночь, у нас полно свободных комнат, и не надо ему торчать в дурацкой палатке…

— Миссис Морис, — сказал констебль вежливо, но твердо, — сегодня Джейку лучше переночевать в другом месте. Мы позаботимся об этом.

Я подумала, что он далеко пойдет, этот детектив, чье имя я забыла. И тут же до меня дошло следующее. Раньше я считала Карен и Джейка членами семьи, но теперь между нами словно провели черту. Они или мы. Они против нас. Я вспомнила бледное испуганное лицо Карен, и мое сердце сжалось. Но Майк?.. Нет. Нет, и все!

У констебля зазвонил телефон. Глядя на меня извиняющимся взглядом, он произнес в трубку:

— Да, да, да. Я понял. Все понял.

Я ждала, уставившись на ковер. Мне вспомнились пятна на лице Карен и травинки в ее волосах. Она выглядела так, будто ее вдавливали в землю.

— Боюсь, у нас плохие новости. Результаты анализов подтверждают, что есть следы спермы и следы насилия.

Я охнула. Следы спермы… Но ведь не обязательно, что это сперма…

— Мне надо сейчас же поговорить с мужем! Мне ведь не запрещено с ним общаться?! — вскричала я.

Я должна посмотреть Майку в глаза и услышать от него, что это неправда, тогда я наконец успокоюсь и смогу помочь Карен, как и полагается лучшей подруге. Что плохого, если я спрошу его? Разве этим я встану на чью-то сторону?

— Вы можете отвезти ему одежду в участок. Говорить разрешено, но только не о случившемся, — предупредил полицейский с каменным лицом.

Я вспомнила нашу предыдущую встречу. Он был так мил и учтив. Рассказывал мне, как ухаживает за больной матерью. Адам. Его зовут Адам — вдруг всплыло у меня в мозгу. Детектив Адам Дивайн. Имя ирландское, и это притом, что один из родителей у него чернокожий. Необычно для этого чистенького городка белых богачей.

Теперь он смотрел на меня, точно на преступницу, и я отчего-то чувствовала себя ею.