Эпилог

Ветер покачивал табличку «Продается». Лето подходило к концу. Через пару недель Бенджи предстояло вернуться в школу, а Кэсси — отправиться в колледж. Правда, уже не в Бишопсдине. Мы покидали этот город и надеялись, что к Рождеству купим на деньги от продажи дома жилье поскромнее. А пока переезжали в квартиру, которую сняли на время, — неподалеку от той, где прошло детство Кэсси.

Бенджи ворчал, что не хочет расставаться с друзьями, но, кажется, понимал необходимость переезда. Для Кэсси же это был вопрос жизни и смерти. Она перечеркнет историю с фотографией и попытку покончить с собой. Начнет все заново там, где никто не знает, что с нами произошло.

Она подошла ко мне, когда я стояла в дверях и смотрела на надпись «Продается». Табличка висела рядом с тем местом, где на Карен напал Каллум.

— Тебе грустно, что мы продаем дом? — спросила Кэсси.

— Нет, не очень. Я не представляю, как мы смогли бы жить здесь теперь.

Дом моей мечты, несбыточной мечты. Мне всегда казалось, что я не заслужила его. А теперь он навеки запятнан случившимся с Карен и с Кэсси. И всем остальным.

Мне пришлось расстаться и с надеждой наказать Аарона. Ему и в голову не пришло считать свой поступок скверным, и многие люди согласились бы с ним. Даже Кэсси не была убеждена, что в случившемся нет ее вины — ведь, в конце концов, она сама отправила ему фото. По крайней мере, я больше не наткнусь ни на Аарона, ни на его ужасную мамашу в магазине. Чем больше я думала обо всем, тем сильнее удивлялась, что считала Бишопсдин и этот дом подходящим местом для себя.

Кэсси кивнула и позволила мне обнять ее за плечи.

— Бабуля приедет к нам в гости, когда мы переедем?

Мать прожила у нас целый месяц. Мне очень хотелось бы считать, что наши с ней противоречия остались в прошлом, но этого не случилось. Однако она сумела подружиться с внуками. Видимо, нашла способ показать им свою любовь — как никогда не показывала мне. Простить мать полностью за то, что она никогда не восставала против отца, я не могла. Но обещала себе попытаться понять ее, памятуя, как сама отчаянно цеплялась за привычную жизнь.

Майк уже переехал в Лондон. После трансплантации он быстро пошел на поправку и уже на следующий день очнулся в здравом уме, полный раскаяния. Мы пришли к выводу, что наш брак спасать не стоит. Как и в случае с домом, возвращение к прошлому было невозможно. Майк поселился в квартире неподалеку от той, куца переезжали мы. На работе он восстановился, и его босс, похоже, теперь стыдился своих сомнений.

Карен и Джейк вернулись в Бирмингем, и я не знала, когда увижу их снова. Слышала, что Джейк перенес трансплантацию не так легко, как мы надеялись, и несколько раз ему пришлось снова ложиться в больницу. До суда его выпустили под залог, и я рассчитывала, что ему вынесут мягкий приговор, учитывая, что он сделал для Майка. Я старалась не чувствовать себя виноватой по отношению к нему.

Что касается Каллума, то судить его должны были осенью — не только за изнасилование, но и за убийство.

Из-за тяжести преступлений его не отпустили под залог, и он находился в лондонской тюрьме. Мне предстояло увидеть их с Карен в зале суда, и я готовилась к тому, что это будет очень непросто. Мне еще повезло, что меня саму не обвинили за дачу ложных показаний, хотя констебль Дивайн прозрачно намекнул, что знал о моем обмане.

Джоди назвала сына тевтонским именем Эрик и полностью прекратила отношения со всеми нами. Мой подарок к его дню рождения вернулся ко мне по почте. Я сомневалась, что когда-нибудь мы увидимся снова. Я бы хотела сказать ей, что ни в чем ее не виню, что никто из нас не знал, каков Каллум на самом деле. Но не уверена, что она стала бы слушать.

Я снова обняла Кэсси:

— Ты начала собираться? Машина скоро приедет.

Она притворно закатила глаза, и я обрадовалась, что моя дочь возвращается к себе прежней.

— Да у нас еще полно времени, — ответила она.

— Не так уж много. На то, чтобы навести здесь порядок, уйдет несколько часов.

Вдруг раздался хруст гравия. Я выглянула в окно и увидела, что возле дома пытается припарковаться большой фургон Билла.

— А вот и он, — сказала я Кэсси. — Давай складываться.

Джоди

— Тихо, малыш, мама рядом, все хорошо.

Было еще очень рано, около пяти утра. О, как чудесно находиться дома вместе с ним, с ее малышом! Сын. Наконец-то. После стольких лет. Когда он захныкал, Джоди взяла его из кроватки, стоявшей так близко к ее постели, что она чувствовала его дыхание, и приложила к груди. Он начал сосать, и она улыбнулась.

Ее ребенок, которого она ждала целых пятнадцать лет, с ней!

Трогая его нежную щечку, она снова подумала, правильно ли поступила. Если бы она вернулась в ту ночь и сделала по-другому, изменило бы это финал? Возможно, и нет. Она откинулась на подушки и позволила себе погрузиться в воспоминания, которые гнала от себя все эти недели.

Что-то разбудило ее. Но такое часто с ней случалось с начала беременности. Джоди просыпалась посреди ночи, волоски на коже вставали дыбом, сердце колотилось так, точно вот-вот выскочит из груди. Она не понимала, почему это происходит. То ли ее будила тень, упавшая на кровать, то ли шум машины, проехавшей мимо окон. Казалось, тело постоянно пребывает в состоянии боеготовности, чтобы защитить ребенка.

Она не сразу сообразила, что находится в комнате для гостей в доме Эли. Непривычный запах белья. Тишина за окном. Пыль под кроватью, где не очень хорошо пропылесосили. Но сейчас она вдруг уловила какой-то шум и почувствовала, как напряглись нервы.

Джоди встала и посмотрела в окно на большой темный сад. Несправедливо. У них с Каллумом имелся только крохотный внутренний дворик, хотя их дом стоил миллионы. Тревога наполнила ее, когда она дотронулась до живота. Но ведь все будет в порядке! Каллуму удалось избежать неприятностей на работе: девице, с которой он переспал, заплатили, и он обещал, что проблем не будет.

Джоди хотела дать ребенку все, включая себя, которая не должна ходить на работу. Эли ведь не работала, значит, и она, Джоди, сможет позволить себе такое.

В сад проникал только слабый, призрачный свет, льющийся из кухонного окна, и она отметила, что на улице очень темно. В Лондоне из-за светящихся вывесок ночью иногда было светло как днем.

Во тьме едва-едва виднелась какая-то фигура. По босым ногам, чуть белевшим на фоне густой черноты, Джоди узнала Карен. Джоди поцокала языком. Карен выставила себя на посмешище: надела платье, которое и для Кэсси было бы слишком коротким, да еще укладывала свои голые ноги на колени Билла. Бедняга, он ведь никогда не интересовался Карен, и ее приставания ему не нравились. Билл такой спокойный, тихий, добрый. Перед ужином он предложил Джоди руку, чтобы провести в сад к столу, а потом не отходил, пока не убедился, что ей удобно.

Что же делала Карен? Джоди подняла занавеску и всмотрелась, давая глазам привыкнуть к темноте. Карен просто бродила босиком по траве с бутылкой в руке. Такой Джоди ее уже видела однажды. Той ночью, на балу. При этом воспоминании Джоди ощутила приступ гнева. Может быть, стоило выйти и отвести Карен в постель. Ей же перевалило за сорок, у нее взрослый сын, а она до сих пор ведет себя как девчонка.

Джоди бросила взгляд на часы возле кровати. Цифры на них горели раздражающим красным светом, показывая фазу сна. Три двенадцать ночи. Черт, где же Каллум? Где-то заснул, скорее всего. Джоди вышла на лестничную площадку, и если бы кто-то спросил ее зачем, она не сумела бы ответить. Просто вдруг ее всю, с головы до пяток, затопил панический страх.

В доме висела тишина. Дверь в спальню Эли осталась распахнутой. Джоди увидела, как та спит, свернувшись клубком под одеялом, почти в позе эмбриона. Билл ночевал в комнате Бенджи, дверь в которую была закрыта. Интересно, почему Эли поселила его здесь, а Карен в гараже? Сквозь приоткрытую дверь в комнату Кэсси Джоди увидела Бенджи, который спал на раскладушке сладким и безмятежным детским сном. Постель Кэсси пустовала. Куда она подевалась среди ночи? Джоди мысленно пересчитала всех: Билл. Эли и Бенджи спят; Карен — на лужайке; Джейк — в кабинете Майка над гаражом, возможно, тоже уже спит.

Но где Каллум?

Чувствуя привычное давление на мочевой пузырь, она сначала сходила в туалет, обратив внимание на ржавчину вокруг старых труб. Эли выбрала этот дом за ретрошик, но, вероятно, он нуждается в серьезном ремонте. Лучше жить в современном здании. Джоди вымыла руки, глядя на свое круглое лицо в зеркале. Ждать осталось недолго. После родов она возобновит тренировки, без которых не представляет свою жизнь, и опять обретет то тело, над которым так долго трудилась. Но ребенок стоит жертв.

Она вернулась на лестничную площадку. Каллума все еще не было. Ей хотелось бы помучить его, чтобы он спал где придется, но тогда наутро на него могут наткнуться дети. Вдруг он снял брюки или даже обмочился, как уже бывало не раз. Тогда она укладывала его в постель, стирала вещи, и все это молча.

Джоди спустилась по лестнице, держась за перила, потому что много весила и постоянно боялась упасть и навредить ребенку. Это как ходить с привязанной к животу бомбой. Тревога не исчезала. Оказавшись внизу, Джоди заметила, что с двери со стороны леса снята цепочка. Она прошла на кухню, уставленную грязной посудой и полупустыми бутылками; пробки и куски фольги валялись на столах. Долго же придется прибираться. Потом что-то заставило ее выйти на улицу.

На качелях перед домом кто-то лежал. Она увидела бледное лицо Майка, он спал с открытым ртом. Джоди снова поцокала языком. Они были уже стары для такого. Из всей их компании понимали это, похоже, только Эли и она сама. Только они двое думали о еде на завтра, грязной посуде и о том, что перед тем, как уютно свернуться в постели, надо запереть двери дома.

На лужайке Джоди заметила движение. Две фигуры как-то странно шевелились — не то танцевали, не то боролись. Она остановилась неподалеку, почувствовав, что в угги начала проникать сырость. Можно было окликнуть этих двоих, но она не узнала их в темноте.

— Карен? — спросила она на всякий случай. — С тобой все в порядке?

Движение прекратилось. Кто-то грузно и неловко подался назад, а потом пошел к дому, шатаясь, как пьяный. Она прищурилась, будто это могло помочь разглядеть, что происходит. Приближавшийся к ней человек был в красном джемпере. В джемпере Майка. Но сам Майк был одет в поло с короткими рукавами, и его руки на холодном воздухе покрылись мурашками. Зачем же Каллум, а это был он, надел джемпер Майка?

— Что происходит?

Он не смотрел ей в глаза, но Джоди поняла, что муж чудовищно пьян. Он походил на свинью. Она уже видела его таким.

— Джод. Все норм… Все норм…

— А где Карен? Что случилось?

Она вгляделась в темноту. Там кто-то лежал, не двигаясь, но нельзя было различить, Карен ли это.

— Ничего. Иди спать.

Он хотел обойти ее, но она ухватила его за локоть. В нос ударил чужой запах — запах одеколона Майка. Она потащила Каллума в дом, заставив его снять у порога грязные ботинки. На подошвы налипла трава. Что-то побуждало Джоди действовать, причем действовать быстро, не успев толком подумать. Это чувство было ей хорошо знакомо. Ведь ей уже приходилось прикрывать его. Увести, не допустить, чтобы кто-то его увидел. Иначе жизнь, которую она так долго, целых двадцать пять лет, строила и доводила до совершенства, тут же рухнет.

— Ложись, — прошипела Джоди, толкнув его на диван. — Ложись, ради бога, и сними это.

Не без труда стянув с Каллума джемпер, она подумала, что надо засунуть его в ту кучу мусора, которую заметила днем за сараем. Эли говорила, что садовник сожжет мусор в понедельник. А пока надо спрятать джемпер. Времени на размышления не было, но Джоди почему-то не сомневалась, как надо поступить. Оглядевшись, она затолкала джемпер под диван.

В ту ночь, больше двадцати лет назад, все произошло точно так же. Тогда, услышав, что кто-то. пострадал, и увидев пьяного Каллума, бредущего с застывшим взглядом через лужайку, Джоди уже знала: в случае чего она скажет, что он всю ночь провел с ней. А еще ей нужно как можно скорее отнести его одежду в прачечную и быть очень осторожной. Что бы он ни сотворил, она должна обезопасить их от всего, что способно разрушить ту жизнь, в которую они собирались погрузиться в Лондоне. Престижную жизнь успешных юристов: прекрасный дом, каждый год — новая машина. Для Каллума это само собой разумеющееся, ведь он вырос в богатой семье, а для бедной Джоди — это мечта всей жизни. В ту ночь, как и сегодня, она знала, что должна защитить свое будущее.

Скоро у нее родится ребенок, и она наконец окончательно получит все, чего хотела. Поэтому надо аккуратно подчистить его «косяки». Недаром она занимается уголовным правом, у нее талант к этому: латать дыры, искать недостающие детали.

В ту ночь Каллум послушно улегся на диван, закинув руки за голову. Он был очень пьян и уже начинал засыпать.

— Прости, — пробормотал он, — прости, Джод. Она сама хотела.

Эти слова Джоди спрятала глубоко внутрь себя вместе со многими другими, которые всплыли позже, и пошла к двери. Теперь надо было действовать еще быстрее, потому что наверху послышались шаги. «Она хотела», — повторила Джоди шепотом.

На кухне она выглянула в окно и увидела, что в темноте снова кто-то движется. Карен ли это? Если она, то почему не заходит в дом? Неожиданно на лестнице показалась Эли в белоснежной ночной рубашке. Джоди моментально схватила кофейник, чтобы стало понятно, зачем она спустилась на кухню. Именно в этот момент она услышала первый крик Карен.

Сын перестал сосать, захныкал и принялся толкать ее маленькими ручками, и она переложила его ко второй груди, почувствовав прилив радости. Как же это было просто и каким умным оказалось ее тело. Оно все делало правильно. Глядя, как малыш насыщается, она подумала, что ей не так уж и нужен Каллум. Наверное, она просто боялась остаться одна с маленьким ребенком, ведь ей предстояли большие расходы. Боялась признать, что ее брак неудачен, страшилась стать матерью-одиночкой. Это было весьма далеко от ее идеала. Но беспокоиться не стоило. Какой, в самом деле, толк от Каллума, вечно пьяного и слезливого, да еще ноющего, что ребенок не его. Ей надо было уже давным-давно обзавестись малышом, не беря мужа в расчет.

Еще несколько недель назад мысль, что Каллум во всем сознается Эли, приводила ее в ужас. Вот почему они так мало виделись после вечеринки. Кроме того дня, когда Каллум ездил к Эли и пытался выяснить, что известно полиции. Она очень рассердилась на него за тот глупый и легкомысленный поступок. Ее первым порывом всегда было скрыть его ошибки, убрать беспорядок — к этому привыкаешь, если ты замужем за алкоголиком.

Так она поступила и в ту ночь, еще не зная, что именно скрывает. Потом Карен обвинила Майка, и Джоди, затаив дыхание, молчала, выжидая, чем все закончится. Она, специалист по уголовным делам, понимала, что вряд ли Майка признают виновным. Но шли недели, и Каллум вел себя все хуже и хуже: спал на полу пьяный, получал предупреждения на работе — ему уже угрожали увольнением. Тогда она поняла, что ошибалась. Защищать стоило только ее с ребенком будущее, потому что общее будущее для них с Каллумом теперь исключалось.

Когда Эли сказала, что поедет искать Каллума, она могла ее остановить. Но не сделала этого, хотя была уверена, что ее пьяный, слетевший с катушек муженек все выболтает.

Теперь Каллум надолго сядет в тюрьму. Возможно, они с ним больше никогда не увидятся… Значит, и дом, и ребенок будут принадлежать только ей одной. Но кто посмеет осудить ее, зная, что он совершил.

Джоди погладила щечку сына, а тот отпустил грудь и мимолетно, еще не по-настоящему, улыбнулся ей.

Действительно, для них двоих все сложилось просто замечательно. О лучшем и мечтать не стоило.

КОНЕЦ



Загрузка...