Чудо. Встреча в поезде

20

— Пойдем выпьем чего-нибудь, — сказал Бруно. Он обрисовался из пустоты, прямо посередине тротуара.

— Я не желаю тебя видеть. Я тебя ни о чем не спрашиваю. Я просто не желаю тебя видеть.

— А мне все равно, спрашиваешь ты или нет, — сказал Бруно, чуть улыбнувшись. Взгляд у него был настороженный. — Тут, через дорогу. На десять минут.

Гай огляделся. «Вот он, Бруно», — пронеслось в мозгу. Позвать полицию. Броситься на него, прижать к тротуару. Но вместо того Гай застыл в неподвижности. Он заметил, как Бруно стиснул руки в карманах: может быть, у него пистолет.

— На десять минут, — повторил Бруно, заманивая, прельстительно улыбаясь.

Уже несколько недель Гай ничего о Бруно не слышал. Он пытался вернуть, вспомнить, собрать воедино всю ту злость, что владела им в последний раз, вечером, когда шел снег, всю ту решимость передать Бруно полиции. Наступил критический момент. Гай двинулся следом за Бруно. Они зашли в какой-то бар на Шестой авеню и заняли отдельный кабинет, подальше от стойки.

Бруно заулыбался шире.

— Чего ты боишься, Гай?

— Ровным счетом ничего.

— Ты счастлив?

Гай сидел прямо и чопорно на краешке скамьи. Я сижу напротив убийцы, думал он. Эти руки сжимали горло Мириам.

— Послушай, Гай, почему ты не рассказал про Энн?

— Что — про Энн?

— Хотелось бы знать о ней тоже, вот и все. То есть тогда, в поезде я имею в виду.

— Бруно, это наша последняя встреча.

— Почему, Гай? Я бы хотел, чтобы мы стали друзьями.

— Я собираюсь сдать тебя в полицию.

— А почему ты этого не сделал в Меткалфе? — спросил Бруно с мерзким, розоватым блеском в глазах, — спросил так, как он один способен был об этом спросить, безлико, печально и все же с торжеством. Странно: Гай задавал себе тот же самый вопрос точно таким же тоном.

— Потому что не был уверен до конца.

— Ты что, ждал от меня письменных показаний?

— Еще не поздно заявить о тебе следствию.

— Ты не сделаешь этого. У них больше фактов на тебя, чем на меня, — Бруно пожал плечами.

— О чем ты говоришь?

— Ты думаешь, что они мне предъявят? Да ничего.

— Я же все расскажу! — Гай внезапно разозлился.

— А если мне придет в голову объявить, что ты меня нанял? — Бруно, рисуясь, поднял брови. — Все сойдется как нельзя лучше.

— Да мне плевать, что там сойдется.

— Тебе, может, плевать, а закону — нет.

— Да чему там сходиться-то?

— Письмо, которое ты написал Мириам, — медленно проговорил Бруно, — потом — отказ от работы, чтобы отвести глаза. И еще такая своевременная поездка в Мехико.

— Ты сумасшедший!

— Гай, взгляни правде в лицо! Ты абсолютно ничего не добьешься! — Бруно истерическим взвизгом перекрыл музыкальный автомат, заигравший где-то рядом. Он распластал руку по столу, протянул ее Гаю ладонью вверх, затем стиснул в кулак. — Клянусь тебе, Гай, ты мне нравишься. Не так бы нам с тобой поговорить.

Гай не шелохнулся. Край скамейки больно врезался в тело.

— Я вовсе не желаю нравиться тебе.

— Гай, если ты хоть слово скажешь полиции, мы оба кончим в тюрьме. Разве не ясно?

Гай еще раньше предполагал это. Если Бруно станет упорствовать в своих измышлениях, начнется долгий процесс, и дело не решится никогда, разве что Бруно сдастся, а Бруно сдаваться не намерен. Гай судил по маниакальной пристальности взгляда, ныне устремленного на него. Не поддаваться, подумал Гай. Оставаться в стороне. Пусть с ним полиция разбирается, он сумасшедший. Он способен убить при малейшим неосторожном движении.

— Ты не выдал меня в Меткалфе, потому что я нравлюсь тебе, Гай. Ты по-своему меня любишь.

— Я нисколько тебя не люблю.

— Но ведь ты не выдашь меня, а?

— Не выдам, — процедил Гай сквозь зубы. Спокойствие Бруно ошеломляло его. Бруно совсем не боялся. — Не заказывай мне больше. Я ухожу.

— Погоди минутку. — Бруно достал купюру из бумажника и вручил ее официанту.

Гай остался на месте, удерживаемый сознанием какой-то незавершенности.

— Хороший костюм, — улыбнулся Бруно, кивнув на пиджак Гая.

Новый серый фланелевый костюм в белую полоску. Приобретен на деньги от «Пальмиры», подумал Гай, как и новые ботинки, и новый портфель крокодиловой кожи, стоящий рядом на скамье.

— Куда ты сейчас?

— В центр. — Ему нужно было встретиться с представителем потенциального клиента в гостинице на Пятой авеню в 7 часов. Гай встретил напряженный, тоскующий взгляд Бруно и понял: тот не сомневается, что он едет сейчас на свидание с Энн.

— Что ты задумал, Бруно?

— Ты знаешь, — невозмутимо проговорил Бруно. — Ведь обсуждали это в поезде. Двойное убийство. Ты уберешь моего отца.

Гай презрительно фыркнул. Он знал это еще до того, как Бруно высказался, догадывался с самого дня гибели Мириам. Он не мог оторваться от все еще тоскующих глаз Бруно, завороженный холодным безумием, сквозящим в пристальности этого взгляда. Вот так однажды ребенком, в трамвае, он все смотрел и смотрел на идиота-дебила, не в силах отвести глаз, с бесстыдным, неодолимым любопытством. С любопытством и страхом.

— Я говорил тебе, что могу все устроить, до малейших подробностей, — Бруно улыбнулся уголками рта, словно извиняясь за свой довольный вид. — Это будет несложно.

Он меня ненавидит, внезапно подумал Гай. Он бы с наслаждением убил и меня тоже.

— Догадываешься, что я предприму, если ты не согласишься, — Бруно сделал было вялую попытку прищелкнуть пальцами, но ладонь безвольно, безмятежно раскрылась. — Я наведу полицию на твой след.

Не поддаваться, подумал Гай, только не поддаваться!

— Ну вот, напугал. Легче легкого будет доказать, что ты сумасшедший.

— Такой же сумасшедший, как ты!

Через минуту Бруно первым начал прощаться. Сказал, что договорился с матерью на 7 часов.

Следующую встречу, гораздо более мимолетную, Гай тоже проиграл, хотя в первые мгновения и праздновал победу. Бруно пытался перехватить его в пятницу вечером, когда он выходил из офиса, направляясь на Лонг-Айленд, к Энн. Гай просто проскочил мимо и забрался в такси. Но ощущение, что он сбежал, в самом прямом смысле унес ноги, внезапно вызвало стыд, подорвало основы некоего внутреннего достоинства, которое до сих пор всегда оставалось незыблемым. Лучше было бы поговорить с Бруно. Лучше было бы померяться с ним.