Цитадель Теней

— Глава 10 —

Т'эрка в недоумении смотрела на шиварца. Что он здесь забыл? Как-как он ее назвал? Тайро? Может, ей все это мерещится и она продолжает спать? Неужели помимо костей со-виа повредили ей еще и мозг? Хотя, при тех ударах, что они наносили, пара-тройка сотрясений мозга не были бы удивительны. Т'эрка непроизвольно протерла глаза, но «мираж» продолжал внимательно на нее смотреть.

И судя по застывшим выражениям морд ее друзей, видела его не только она.

— Идем, — бросил Ансацу и, не дожидаясь свою тайро, скрылся в коридорах Цитадели.

Кагэми переглянулись.

— Мне кажется, он обррращался к тебе, — Гебура нервно дернул ухом. Хесед непроизвольно зеркально повторил жест брата.

— Мялгина «идет»? — наклоненная к плечу голова Хариты в истинном облике смотрелась не так мило, как в неко-обличье. Но это не помешало ее вопросу достичь цели.

Шиварец позвал подопечную за собой. Личное приглашение от Шрама могло плохо кончиться, но ослушание могло привести к куда более худшим последствиям. Девочка, не без помощи фурри, поднялась с настила и направилась к выходу из комнаты. Каждый шаг отдавал болью. Пусть переломы и были залечены, ныть мышцы от этого не перестали. Видя, с каким трудом т'эрке дается ходьба, фурри решили облегчить муки подруги. Белый зверь опустился на четвереньки и, впервые, Хесед промолчал. Более того, он помог ей забраться на спину брата. Оставив Своядж с химерой одних, Гебура, с подругой на спине, быстро покинул комнату и последовал за шиварцем.

Ансацу они нагнали уже у стен главного здания. Мужчина никак не показал, что заметил их появления. Он продолжал идти по направлению к северной башни. Все это время они не проронили ни звука. Тело девочки продолжало ныть, но она стойко терпела. По сравнению с тем, что она испытала несколько часов назад, нынешнее состояние было не более, чем легким недомоганием.

Троица подошла к кромке сада и шиварец остановился. Его примеру последовал и фурри. Мужчина полуобернулся к зверю. Тот сделал несколько неуверенных шагов на месте и опустившись на землю, помог девочке слезть.

— Дальше я не могу идти, — фурри кивнул в сторону шиварца, что уже вошел под своды крон. — Мы будем ждать твоего возвррращения.

Гебура легонько ткнулся мордой в ладонь девочки и тихо прошептал: — Бинатанг Бесар унсер[34].

Малышка тяжело вздохнула и тяжело ступая, поплелась следом за своим Амо, оставляя за спиной и белого лисо-волка и свое спокойствие. Путешествие через сад было менее комфортным, чем путь до него. Шиварец шел вперед, оставляя свою тайро один на один со всеми корнями и ветками, что решили пройтись по ее побитому телу. Мысленно девочка прошлась ласковыми словами и по шиварцу, что шел впереди, абсолютно игнорируя ее состояние, и по саду, что, некогда, казался ей столь прекрасным и загадочным, а сейчас лишь доставлял еще больше дискомфорта.

Вскоре кагэми вышли к озеру и т'эрка, облегченно вздохнув, присела на ближайший камень. К великому сожалению девочки, мужчина и не думал останавливаться — обогнув каменную возвышенность водопада, Ансацу направился дальше. Малышке не оставалось ничего другого, как, выругавшись сквозь зубы, подняться и последовать за старшим кагэми. Пройдя несколько десятков шагов, девочка увидела впереди себя то, что не могла разглядеть ранее. Сокрытая за верхушками деревьев и полностью увитая цветущими лианами, над садом возвышалась разрушенная башня. Она настолько естественно вписывалась в окружающую обстановку, что легко могла сойти за позеленевшую от времени скалу.

Шиварец отодвинул лианы, что густым покровом свисали вниз, и скрылся в башне. Девочка побрела за ним. Представшая перед кагэми комната была вся уставлена растениями в горшках. На полу, вдоль стен, на пристанных полках — всюду обилие зелени.

Цветы, самых всевозможных оттенков, наполняли комнату разнообразными, но приятно сочетающимися, ароматами. Небольшие деревца, напоминающие бансай, удивляли своими формами и размерами: от небольших и круглых, до довольно крупных в форме целых островов. Кусты, по большей части не отличались от деревьев в саду, но на каждом из них висели удивительные плоды, что еще не встречались девочке.

Башня была практически полностью разрушенной, оставив лишь часть стен целыми. Но и этого было достаточно, что бы жить в ней. О то, что комната была жилой, свидетельствовала приставленная к стене деревянная кровать.

Т'эрка подошла к проему в стене и осторожно посмотрела вниз.

— Не советую, — от прозвучавшего над ухом голоса, малышка дернулась и чуть не провалилась в проем, но шиварец успел отдернуть ее от края. — Кроме Пустоты там ничего нет.

Девочка отошла к середине комнаты и во все глаза смотрела на мужчину. Тот расхаживал по комнате от одного растения к другому, то что-то добавляя в землю, то обрабатывая листву.

— Для того, что бы тебе стать полноценной кагэми, ты должна принять свою сущность, — не оборачиваясь, начал мужчина, подойдя к полке с бонсаем. — Этим ты и займешься прямо сейчас, — шиварец срезал с деревца пару листочков, — Сядь, закрой глаза. Расслабься. Следи за своим дыханием. Наблюдай за каждым своим вдохом и выдохом. Не пытайся контролировать его — все равно сейчас это у тебя не получится. Наблюдай за своим дыханием словно со стороны и ты поймешь, что дыхание делятся на четыре этапа: вдох, задержка дыхания, выдох, задержка дыхания, — Ансацу перешел к соседней полке. — Ты будешь находиться в таком состоянии, до тех пор, пока не почувствуешь Тьму. Затем, — Амо обернулся и замолк. Девчонка продолжала стоять по среди комнаты. Единственное, что в ней изменилось, так это руки, что теперь были скрещены на груди. Ансацу понизил голос, — Тебе что-то не ясно?

— Да! — вздернув подбородок, уверенно произнесла Альнас.

— И..?

— Мне не понятно, что я вообще здесь забыла! С первой нашей встречи вы только и делаете, что издеваетесь надо мной. А с тех пор как у меня появились эти татуировки, вы наоборот стали игнорировать меня. А теперь вы сами пришли за мной, не понятно зачем притащили в эти развалины и несете абсолютно не понятную для меня чушь! — юная кагэми от переизбытка эмоций даже топнула ногой: — И вообще, откуда вы знаете мелодию колыбельной моей матери?!

Хоть повязка и скрывала глаза мужчины, но девочка кожей чувствовала, как он оглядывает ее с ног до головы. Малышку проняла дрожь.

— Издеваться над тобой плохо, но и игнорировать тоже? — вкрадчиво поинтересовался Ансацу, — Ты даже не знаешь, чего ты хочешь, но смеешь повышать голос на того, у кого в руках, практически, твоя жизнь и спокойное существование? Слушай меня внимательно.

Во-первых, тебя мне навязали. И, хочу я этого или нет, я обязан сделать из тебя кагэми, — мужчина сделал шаг по направлению к тайро. — Во-вторых, эта, как ты выразилась «чушь», поможет тебе этой самой кагэми стать, — еще на шаг ближе к девочке, — А, в-третьих, если ты не примешь кагэми в себе, то так и останешься целью для со-виа, — теперь двух кагэми разделяло лишь пара метров. — И это если не считать долгой и мучительной смерти от помешательства.

— Какого помешательства? — голос девочки дрогнул.

На лице Ансацу появилась злорадная усмешка.

— Помешательства кагэми. С момента, как в тебе пробуждается демеулик и ты становишься чисперия, ты всего лишь носитель сущности кагэми. И остаешься ей до тех пор, пока либо не примешь ее и сама не станешь кагэми, либо, — мужчина с нескрываемым удовольствием рассуждал о возможных последствиях, — пока кагэми внутри тебя не пожрет тебя. Медленно, частицу за частицей, принося жуткие боли и сводя с ума. И так до смерти, что покажется истинным избавлением. Вот только процесс поглощения медленен, и наслаждаться своим помешательством тебе предстоит очень и очень долго, — Мужчина выпрямился в полный рост. Теперь стала очередь шиварца сложить руки на груди. — Что, твои мохнатые друзья не сказали об опасности непринятия себя? — мужчина черной скалой нависал над малышкой.

«Однажды пррробудившийся не может уснуть снова. Это может быть опасно и поэтому кагэми должны быть здесь», — пронеслись в голове девочки слова Хеседа. Т'эрка сглотнула и посмотрела в лицо своего Амо: — Я — умру?..

Мужчина внимательно посмотрел на лицо своей подопечной. Правильные черты, что заострились еще сильнее, учитывая скудный рацион девочки. Природная бледность, что лишь усугубилась с момента прибытия в Цитадель. Переливчатые глаза, сейчас подернутые легкой дымкой.

— Ты не умрешь, — уверено произнес мужчина. Девочка облегченно вздохнула. — Ты уже умираешь.

От шока т'эрка молча села на один из обломков башни, которые то тут, то там валялись на полу комнаты.

— В тебе проявляются первые признаки помешательства. Слабость. Усталость. Постоянная сонливость. Отторжение пищи. Если так продолжится дальше, то вскоре начнутся постоянные головные боли. Кошмары. Галлюцинации. И в конце концов — смерть, — мужчина опустился на корточки и теперь был на одном уровне с девочкой. — Так что, хочешь ты или нет, тебе придется обучаться.

Ансацу выпрямился и протянул руку к малышке. На его раскрытой ладони из темной материи соткались песочные часы с черным песком. Он молча поставил их перед тайро и отошел к своей кровати.

— Ты должна заниматься, пока все крупинки не упадут вниз. Приступай, — с этими словами, мужчина сел на кровать, расположенной позади девочки.

Юная кагэми глубоко вздохнула. Ей не нравился шиварец. Не нравилось само нахождение здесь. Но мысль о смерти пугала ее больше, чем мужчина со шрамом. Да и защищаться от со-виа нужно было научиться. Переборов себя, т'эрка спустилась на каменный пол и прислонилась спиной к камню. Она села по-турецки, в позу, что видела при медитациях в родном мире. Положила руки на колени и глубоко вздохнув, закрыла глаза. Но не прошло и пары минут, как за спиной зазвучала столь знакомая ей мелодия. Маленькая брюнетка резко обернулась на шиварца. Тот сидел на постели, копируя позу девочки и играл на тодарге.

— Все вопросы после тренировки, — опередив не высказанный вопрос подопечной, произнес мужчина.

Девочка, понимая безысходность своей ситуации и злясь на саму себя, попыталась продолжить медитацию.

Расслабиться. Закрыть глаза. Вдох. Задержать дыхание. Выдох. Задержать дыхание. Вдох. Задержать дыхание. Выдох. Задержать дыхание. Вдох. Задержать дыхание. Выдох. Задержать дыхание. Открыть один глаз и взглянуть на часы, в верхней части которых песок не уменьшился ни на грамм. Снова вдох. Задержать дыхание. Выдох. Задержать дыхание. Малышка уже сбилась со счета, сколько раз она вдыхала-выдыхала воздух. Она никак не могла сосредоточиться. Звуки мелодии постоянно возвращали ее мыслями к матери и чудовищному происшествию. А о них она хотела думать в последнюю очередь. Но мужчина продолжал играть мелодию из ее прошлой жизни. Стоило звукам прекратиться и малышке расслабиться, как мужчина начинал все по новой. Минута за минутой. Час за часом он все играл и играл колыбельную. В конце концов малышка не выдержала и, резко поднявшись, с пола, опрокинула часы. Те, несмотря на горизонтальное положение, продолжали отсчитывать время, которого оставалось еще очень много.

— Я отказываюсь! Лучше терпеть нападки со-виа, чем…

Договорить она не смогла. Холод и страх сковали ее тело. Тоже самое она ощутила при первой встрече с шиварцем.

— Сядь и продолжай, — голос мужчины резал как сталь.

Девочка медленно опустилась на свое место и закрыла глаза. Она продолжала дышать, хотя теперь ее дыхание было неровное, сбивчивое. Не прошло и десяти минут, как она почувствовала у себя на плече руку шиварца и распахнула глаза. Мужчина поднял ее на ноги и толкнул в сторону выхода.

— Прочь. Сейчас ты ничего не можешь.

Повторять дважды не пришлось. Малышку, как ветром сдуло, из покоев шиварца. Она быстро шла в сторону главного здания. Проходя мимо водоема, девочка приостановилась и, зачерпнув воды, ополоснула заплаканное лицо. Выйдя из-под древесных крон, девочка не сбавляя шага направилась в покои фурри. Там она сможет успокоиться.

Вдох. Выдох. Расслабиться. Погрузиться в себя. Не обращать внимания на посторонние звуки… Да как можно не обращать на них внимание, когда этими самыми «звуками» является мелодия, будоражащая сознание и затрагивающая самые сокровенные воспоминания?

Девочка искоса поглядела на Амо. Мужчина сидел на кровати и играл колыбельную. Раз за разом. Каждую тренировку. На протяжении трех дней. И с каждым разом это становилось все хуже.

После первой же тренировки, т'эрка прямиком направилась к своим друзьям. Стоило ей переступить порог пещеры, как малышка тут же, не стесняясь в выражениях, передвигаясь туда-сюда по пещере, поделилась с кагэми своими мыслями касательно шиварца и его тренировок. Она долго выплескивала гнев. Успокоилась девочка только спустя некоторое время, полностью сорвав голос и напугав водяного дракончика камнем, отправленным хорошим пинком в сторону водоема. Фурри объективно заметили, что могло быть и хуже, вскользь напомнив разбитую вазу.

И они оказались правы.

Последующие несколько дней, проходили для девочки по одному сценарию. Она шла на завтрак с фурри и денром. Лишь единожды к ним присоединился кагэми из расы шу'гал по имени Векс, при виде оголенного торса которого малышка покраснела, и весь завтрак смотрела исключительно в свою тарелку.

Обеденную залу она покидала следом за шиварцем. Нет, он ей не говорил следовать за ним, но один тот факт, что мужчина покидая трапезную проходил у т'эрки за спиной, свидетельствовал о его заинтересованности в ней. Когда это произошло в первый раз, кагэми виа Сацуи буквально остолбенели. В особый шок это повергло Гремучую Пятерку, которые были бы не против продолжить то, на чем их прервали в последний момент. Однако, нахождение рядом с целью одного из Октуш, остудило их пыл.

Следом за завтраком шли тренировки. Изнурительные не столько физические — чего уж проще, сиди с закрытыми глазами да дыши — сколько морально. Как только юная кагэми принимала позу для медитации, Ансацу начинал играть. Снова. И снова. И снова. И так до тех пор, пока черный песок не заполнял нижнюю часть часов.

После этого наступал ужин и спасительный сон в комнате фурри, которое она прозвала «логовом». Больше ей ночевать было негде. После первой же тренировки, фурри отвели подругу к ее покоям. Но стоило девочке открыть дверь, как зловоние окатило их. Представшее перед юной кагэми настолько ужаснуло ее, что больше она не желала находиться рядом с бывшей спальней. А кто бы захотел постоянно лицезреть отражение своей исковерканной души?

Так что вот уже несколько ночей она проводила в логове, в компании фурри, что сменялись утром в обществе шиварца.

Не стал исключением и сегодняшний день. Вот только Ансацу превзошел себя. Он не только продолжал наигрывать мелодию колыбельной, но и делал это непосредственно напротив тайро. Как только девочка приняла привычную позу, мужчина сел напротив нее и приступил к игре. И непроизвольно каждый вдох девочки совпадал с тактом мелодии. Брюнетка держалась из последних сил. У нее перед глазами постоянно стояло лицо матери. Сначала улыбающееся и полное жизни, а затем обожжённое и мертвенно бледное… И так раз за разом, сменяясь по нескончаемому кругу.

— ХВАТИТ! — т'эрка резко встала. Сейчас она поступала точно так же, как и в свою первую тренировку. — Хватит играть эту мелодию! Хватит ваших бесполезных тренировок! Хватит с меня всей этой вашей магии! — Мужчина продолжал сидеть, но тодарг убрал за пояс. — Я не желаю здесь больше находиться! Я хочу обратно! Домой!

— В мир, где тебя продал последний человек, которого ты считала семьей? — голос мужчины не выражал каких-либо эмоций. Девочка покраснела от гнева.

— Да лучше умереть там, чем терпеть вас рядом! Вас и вашу вечную игру! Вы не имеет права играть ее! Вы даже знать ее не должны! Это мелодия моей мамы! Это все, что осталось мне от нее!

— Как мало в тебе от твоей матери.

— Замолчите! Я не желаю слушать ни вас, ни мелодию в вашем исполнении! И не стану больше тренироваться! Не смейте ее играть! Она не ваша!

— Чья же?

— Моей матери!

— Той, что умерла? — Ансацу скептически поднял брови. — Вряд ли она ей так нужна на той стороне.

— Тогда… — задыхаясь от гнева кричала девочка, — тогда она моя!

— Твоя? — вкрадчиво спросил Амо. Что-то в голосе мужчины заставило девочку остыть.

— Да. Ее придумала моя мама, значит теперь она моя, — уверено ответила Альнас.

Мужчина молча поднялся и подошел к стене. Он отодвинул одно из деревцев, открывая широкую нишу. Из темноты проема он достал большой черный сверток и бросил к ногам девочки. Темная материя зашевелилась, предъявляя хранящийся предмет. Глаза девочки расширились от удивления.

— Откуда?.. — только и смогла выдохнуть она.

У ее ног лежал материнский футляр для скрипки. Малышка непроизвольно потянула к нему руки.

— Играй.

— Что?.. — малышка обернулась к мужчине. Тот скрестил руки на груди и, судя по лицу, смотрел прямо на тайро.

— Ты говорила, что мелодия твоя? — в голосе появилась знакомая сталь. — Что желаешь убраться отсюда? Сыграй мелодию, и я сам отведу тебя в твой мир. Раз и навсегда ты избавишься и от меня, и от Цитадели.

Малышка не верила своему счастью. Не медля, девочка бережно открыла футляр. Красивая, изящная скрипка из лакированного дерева, занимала свое законное место на бархатной отделке. Смычок был тут же. Т'эрка аккуратно извлекла инструмент и приняла стойку. Глубоко вздохнула. Волос коснулся струн и башню наполнили звуки. Вот только звуки скрипки кардинально отличались от тодарга. И дело было далеко не в различии инструментов.

Тональность, такт — все разнилось. И если игра шиварца напоминала своим звучанием плавные переплетения, то звуки, издаваемые скрипкой больше всего походили на скрежет металла.

Шиварец подошел к девочке и зажал струны на грифе своей рукой.

— Мелодию, что ты присваиваешь себе, ты даже не в состоянии повторить, — глаза девочки наполнились слезами обиды. Мужчина продолжил, — Но если ты все же желаешь избавиться от меня, ты должна сыграть ее мне. Твоя свобода за мелодию твоей матери. Разумная цена, не находишь?

Пытаясь разглядеть глаза Амо за повязкой, девочка медленно кивнула.

Смычок плавно касался натянутых струн, рождая новые звуки. Еще. И еще. И еще. До тех пор, пока у фурри не кончалось терпение и они не начинали истошно выть. Тогда молодой исполнительнице приходилось останавливать свою игру.

С того дня, как к малышке вернулась скрипка ее матери прошло практически две недели. Заключив сделку с шиварцем, она непрестанно тренировалась, пытаясь воссоздать мелодию колыбельной. Утром, перед завтраком, она выходила в коридор и начинала заниматься. Под мучительные завывания скрипки просыпался весь корпус и только запрет о нападении на кагэми, все еще сохранял ей жизнь. Хотя желающих эту самую жизнь укоротить прибавлялось с каждым днем. Тренировки с Ансацу так же претерпели изменения. Теперь мужчина сначала заставлял девочку играть. И только после очередной неудачной попытки они приступали к медитации. Амо не кривился во время ее игры и не издевался над ней словесно. Да этого и не требовалось. Куда большим ударом по ее самолюбию и психике бы тот факт, что посторонний, существо, которое она ненавидит, способен не то что повторять, а с легкостью исполнять мелодию так, словно бы являлся ее автором. Время от времени малышка пыталась вновь выяснить, откуда мужчина знает мелодию, но единственными словами мужчины стало неизменное «Играй» в начале тренировок.

И она играла. Играла, полностью отдаваясь игре душой. Каждый день, каждую свободную минуту. И не столько из-за сделки и возможности покинуть это место, сколько из-за близости с единственной вещью, что сохранилась у нее от матери. И как бы девочка не относилась к Ансацу, в глубине себя она понимала, что благодарна этому мерзкому мужчине за столь бесценный подарок.

— Хватит мучить нас этими чудовищными звуками с самого утррра! — Хесед навис над подругой. Его глаза пылали огнем. — Даже химеррра не может от них скрыться.

И действительно. Харита, не выдержав звучания скрипки, попыталась принять облик, сильно напоминавший шипастого броненосца. Да вот только звуки были настолько ужасны, что сконцентрироваться кагэми-денром не могла. И каждая попытка принять какой-либо облик, помимо настоящего или же неки, заканчивался предстанием химеры в виде непонятного скопления конечностей. Вот и сейчас Харита больше всего походила на огромное желе песочного цвета, в которое кто-то, по неосторожности, запихнул хвост рептилии, несколько разномастных крыльев, шипастый панцирь, клешню, рога и жвала. При виде этой субстанции маленбкая брюнетка скривилась и все таки убрала скрипку в футляр.

— Может, тебе попррробовать пррринять в себе кагэми? — Гебура, вытащив из ушей пучки травы и мха, встряхнул головой. — Тогда ты сможешь и сама покинуть это место. Без помощи Октуш Ансацу.

Девочка задумалась. Фурри и денром знали о сделке с шиварцем. Они были расстроены услышать, что она все еще стремиться покинуть Цитадель, но благодарны, что в этот раз, она поделилась с ними своими планами. Скрепя сердцем, они приняли ее желание. И малышка была им безумно благодарна, что сейчас они не только поддерживают ее, но и хотят помочь осуществлению ее планов.

— Я пробую это каждый день, но ничего не выходит. Я просто не понимаю, что от меня требуется. И сегодня повториться тоже самое. Да и постоянная игра шиварца не дает мне сосредоточиться, — т'эрка забралась на настил и села уже в привычную позу лотоса.

— Тебя она хотя бы не доводит до такого состояния, — проворчал Хесед, помогая «собраться» Харите в облик неки.

— Но сейчас ведь тебя ничего не отвлекает, — Гебура лег у девочки в ногах. — Попррробуй. Может, что и выйдет. Ведь ррраньше ты пыталась только с шиварцем. Что ты террряешь?

— Да и мы отдохнем от твоей деррревяшки, — черный фурри и химера подошли к настилу и сели справа от белого собрата.

— Давай, — голос Гебуры звучал очень мягко, — я помогу тебе.

Юная кагэми глубоко вздохнула и закрыла глаза.

— Рррасслабься и смотррри в темноту перрред глазами. Дыши ррровно. Не торрропись. Пррросто слушай мой голос, — девочка расслабилась. Ее дыхание было спокойным и ровным. — Есть только ты и темнота. Она не вррраг тебе. Она мягко обволакивает тебя. Прррими ее, — на теле т'эрки начали проявляться дэне эшекей. Сначала на ногах, медленно поднимаясь вверх, к торсу. Затем проступили они и на руках, двигаясь в сторону плеч. Спустя нескольких минут, все тело девочки было покрыто узорчатым рисунком. — Она не пррриченит вррреда. Кагэми есть тьма. Тьма есть кагэми. Мы одно целое. Позволь тьме вокррруг слиться с кагэми внутррри тебя. Впусти ее в себя, — теневая одежда начала медленно шевелиться, полностью обволакивая юную кагэми. — Молодец. А теперррь, открррой глаза.

Малышка медленно выполнила просьбу фурри. На мир смотрели глаза, заполненные непроницаемой тьмой. В матовой поверхности отражались сидящие напротив кагэми. Т'эрка вошла в состояние до-во. Прошло несколько томительных минут и пещеру огласил пронзительный крик. От неожиданности фурри и денром закрыли уши. Юная кагэми истошно орала, не приходя в себя. Ее друзья с паникой в глазах бросились к ней. Волко-лисы трясли ее и звали, но ничего не менялось.

— Что пррроисходит?! — Хесед тряс девочку за плечи, но та не реагировала и продолжала орать.

— Я не знаю! — впервые Гебура не знал, что делать. — Все шло пррравильно. Она должна была слиться с кагэми, после того, как повторррно перрреживет перррвый момент пррробуждения демеулик! — зверь резко замер. Только произнеся все это вслух, он понял, что произошло, и какой именно момент предстал сейчас перед внутренним взором его подруги. — О, Бинатанг Бесар. Нам нужно верррнуть ее или может случиться непопррравимое! Харита, пррриведи Октуш Ансацу! — денром приняла истинный облик и выскочила из комнаты. — Он должен нам помочь…или мы ее потеррряем.

Девочка полностью расслабилась. Где-то на краю сознания она слышала голос Гебуры. Рычащие интонации друга успокаивали ее. Она видела темноту перед глазами, что постепенно окружала ее. Миллиметр за миллиметром, в голове малышки предстал образ абсолютно черной комнаты, в центре которой стояла она сама. Как и во время перехода между своим миром и Цитаделью, здесь не было ни пола, ни потолка ни стен. Вот только окружающая тьма была подвижна. Медленно, но уверенно, она двигалась к девочке, тянула свои щупальца. Юная кагэми хотела отклониться, но тело словно парализовало. Темные отростки дотянулись до ее ног и вязкая субстанция начала медленное, но упорное, движение наверх, щекоча ее кожу и заставляя волоски на теле вставать дыбом от прикосновений. Сантиметр за сантиметром, двигаясь все выше. Когда субстанция коснулась бедер, девочка попыталась стряхнуть ее, но та лишь обвила ее запястья, устремившись дальше. Прошло не более нескольких минут, когда тьма покрыла собой практически все тело малышки. Шелестя, покров коснулся шеи и дрожь прошла по телу кагэми. Материя затягивала лицо и, словно вода, заливалась в глаза, нос и открытый в немом крике, рот, накрывая т'эрку. Лязг закрываемых дверей и сообщение по внутренней связи заставили девочку открыть глаза. То, что увидела перед собой маленькая брюнетка, был ярко освещенный вагон метро.

— Просим всех соблюдать спокойствие, — раздались по внутренней связи знакомые слова. — Временные неполадки на линии. В скором времени они будут устранены и движение продолжится.

Девочка не верила своим глазам. Она находилась в том самом поезде. Знакомые лица, не одну ночь приходившие в ее кошмарах, сейчас вновь предстали перед ней. С тихим трепетом в душе, девочка медленно обернулась, сдерживая эмоции. Рядом с ней, улыбаясь самой доброй из своих улыбок и смотря прямо на дочь, стояла ее мама. Живая и невредимая.

Осторожно, боясь развеять мираж, малышка коснулась руки матери. Такая теплая, такая родная. Слезы хлынули неудержимым потоком из глаз т'эрки, но это не мешало улыбке озарить ее лицо.

Вдруг мужчина стоявший рядом толкнул ее и футляр со скрипкой упал на пол. Девочка непроизвольно потянулась за ним, но услышав в отдаленности серию хлопков, оцепенела на месте. Следующее, что она ощутила, была волна жара. Вот только кромешной тьмы как в прошлый раз не последовало.

В облике до-во, юная кагэми стояла в вагоне, наполненном агонией смерти.

Словно в замедленной съемки она наблюдала, как от взрывов, принятые ранее за хлопки, стекло пошло неуловимой, для обычного взгляда, рябью, выгнулось подобно мыльному пузырю, покрылось росчерками трещин и, наконец, взорвалось, крошась на осколки, сияя в свете ламп сродни брызгам алмазной пыли, неся увечья и смерть. Они срезали куски плоти и вонзались в незащищенные тела. Один из таких осколков разорвал плоть мужчины, пронзив горло. Несколько мгновений он оставался жив, выплевывая пенящуюся кровь из рта, не осознавая своего плачевного положения.

Малышка повернула голову чуть в сторону, наблюдая за происходящим вокруг.

Прогнулся искореженный взрывами металл вагона. В нескольких местах провалилась крыша. Обрывки придавили людей, не давая возможности спастись. Слетевшие, под воздействием взрывной волны, сиденья давили людей, ломая их словно кукол. Сорвавшиеся, переломанные поручни резко вошли в тела молодой пары, не успевшей уйти с линии удара, и навеки запечатлев в последнем объятии предсмертной страсти.

Проходя сквозь тело кагэми, адское пламя ворвалось в замкнутое пространство, за считанные секунды превращая людей в почерневшие головешки. Счастливчики скончались на месте от болевого шока. Тем же, кому повезло меньше, огонь опалил тела, обуглил кожу, и теперь люди медленно умирали. Кто-то захлёбывался кровью, кто-то кричал от агонии.

Всюду крики и смерть. То, что память услужливо заблокировала, сейчас вновь явственно предстало перед девочкой. Но самым ужасным во всем этом было то, что эмоции покинули ее. Стоило кагэми внутри нее пробудиться, и она стала сторонним наблюдателем. Она не могла ни закричать, ни заплакать. Она лишь продолжала стоять черным силуэтом во всем этом хаосе, неуязвимая для огня или металла.

Кагэми опустила голову и посмотрела вниз. Темная субстанция из которой она была соткана, уходила в обгоревшую спину ее матери. Но даже вид искалеченного тела матери не мог вывести ее из эмоционального ступора. Сейчас для нее все это было не важным. Главное — спастись самой.

Первое, что увидел Ансацу войдя в логово, была его тайро, бьющаяся в конвульсиях. Состояние до-во не только обволакивало ее, но еще и поглощало. Узоры на ее теле пылали так сильно, что проступали сквозь темную материю. Еще немного и на месте юной кагэми могла остаться лишь пустая оболочка.

Мужчина направился прямо к ней, на ходу погружаясь в до-во. Оттолкнув от подопечной фурри, Ансацу взял девочку на руки. Мужчина крепко прижал ее к своей груди и теневой покров на их телах пошел рябью, протягивая к малышке тонкие нити. Они словно закутывали ее в кокон. Вскоре материя на т'эрке успокоилась, свободно покрывая каждый миллиметр тела. Дэне эшекей на коже девочки подчинились ритму узоров мужчины, их свет ослаб. Малышка прекратила кричать, дыхание выровнялось. Постепенно состояние до-во стало проходить, и облик стал спадать. Материя словно впитывалась в тела двух кагэми, оголяя кожу. Лишь все еще горящие знаки дэне эшекей и громкий плач девочки, что вцепилась в одежды мужчины, как в спасательный круг, напоминали о случившемся.

— Мама…мама…прости…мама…вернись…не умирай…мама….мамочка…

Мужчина позволил девочке выплеснуть давно копившиеся эмоции. Он осторожно опустился на настил, продолжая держать на руках ребенка. Фурри и, пришедшая вместе с шиварцем, денром стояли неподалеку, молча взирая на происходящее. Они ничем не могли помочь. Им оставалось лишь наблюдать.

Когда девочка немного успокоилась, Ансацу аккуратно отстранил ее от себя и заставил смотреть ему в лицо.

— Ты хочешь научиться исполнять мелодию? — четко спросил мужчина. От неожиданного вопроса, девочка не могла понять, что ей говорят. Продолжая всхлипывать и все еще держа мужчину за нагрудные бинты, она неуверенно помотала головой. Шиварец легонько встряхнул ее и повторил вопрос, — Ты хочешь научиться исполнять мелодию? — дождавшись, пока вопрос дойдет до сознания малышки и, получив слабый кивок, Амо продолжил: — Тогда я научу тебя. Но взамен, ты будешь беспрекословно мне подчиняться. Ты согласна?

Еще один слабый кивок ознаменовал заключение новой сделки.