Cказки и мифы папуасов киваи

82. Войны между жителями Маваты, Джибару, Саибаи, Кунини, Гово, Туритури и других селений

Как-то в Мавате была очень сильная засуха, и людям стало трудно добывать себе пищу. Некоторым из них, тем, кто в это время был в Мабудаване, было нечего есть, кроме плодов дерева био, потому что кокосы все засохли. Дети плакали и просили еды, и одна женщина, Атая, сказала своему мужу, Диди:

— Почему ты сидишь? Что есть твоим детям? Почему ты не пойдешь к жителям леса, не добудешь у них еды?

Тогда Диди встал и решил пойти поискать пищи. Жители Маваты сделали плот и переправились на другой берег реки — они решили, что обворуют огороды жителей леса. Некоторые отправились на огороды жителей Того, другие — на огороды жителей Бутураиго и Арики. Диди решил, что сам он пойдет на огороды Джибару, и вместе с ним пошли его сын и другой односельчанин, по имени Гадуду, вместе со своим сыном Гайге.

Несколько жителей Масингары увидели Диди и тех, кто с ним шел, и сказали жителям Джибару:

— Мы видели чужих людей — наверно, они идут на огороды, воровать.

Тогда жители Джибару и Масингары пошли и спрятались недалеко от своих огородов. Диди хотел пойти на огород одного своего друга из селения Джибару, которого звали Игу, но в темноте сбился с пути и попал на огород другого. Если бы не это, не случилось бы несчастья, которое вскоре его постигло.

Когда эти жители Маваты стали собираться в обратный путь, Гайге сказал Гадуду:

— Отец, веревка к моей корзине плохо привязана.

Гадуду остановился и стал ее привязывать крепче. Диди с сыном между тем шли не останавливаясь и перешли вброд реку Дуэджи. Там-то и ждали в засаде жители леса, и, увидев мужчину и мальчика, они выстрелили из луков.

— Ой, отец, я умираю! — закричал мальчик и упал мертвый. Диди упал тоже.

Гадуду и Гайге, услышав шум, бросили корзины и присели так, что вода стала им по шею. На корточках, чтобы их не увидели, они медленно пошли вниз по течению.

Жители леса отрезали у убитых головы и пошли домой, распевая свою победную песню и радостно крича: «У-у-у! Оу-оу-оу!» Корзины Гадуду и Гайге они нашли, но они понимали, что воры, которые остались в живых, постараются, услышав шум, уйти подальше. Гадуду и Гайге прислушались к голосам и подумали: «Ну, теперь все кончилось, они уходят домой». Отец с сыном вышли из воды и пошли дальше, к морскому берегу.

По дороге они увидели тлеющую палочку для добывания огня — Диди, чтобы был готовый огонь, оставил ее у тропинки, еще когда они шли все вместе из Маваты. Гадуду и Гайге вспомнили о погибших друзьях и заплакали. Вскоре перед ними начали появляться духи обоих погибших — то пропадут на миг, то начинают пугать, протягивая к ним руки, будто хотят схватить. Гадуду сказал духам:

— Я не маленький мальчик, я вас не боюсь. Вы не живые люди, вы пришли не для того, чтобы убить меня, вы просто играете.

Наконец оба духа ушли совсем.

Когда рассвело, Гадуду и Гайге увидели следы, которые накануне оставил Диди, и снова запричитали:

— О, больше след его не пойдет обратно! Его больше нет, и у него больше не будет детей!

И они измазали себе лица грязью.

Брат Гадуду, Таэ, ждал его у Мабудаване и вдруг увидел на другом берегу Гадуду и Гайге одних. Те попросили знаками, чтобы он перевез их на лодке, и показали также, что двоих их товарищей застрелили из лука. Когда все об этом узнали, то стали плакать, и те, кто сидел на земле, стали от горя раскачиваться взад-вперед или даже кататься по земле.

Игу, друг Диди в Джибару, догадался, кто приходил воровать пищу, а когда увидел тело, сразу узнал Диди.

— О мой друг, — запричитал он, — почему ты не пришел прямо ко мне? Ты сам виноват fsy пошел воровать не на мой огород, а на другой!

Он сломал стрелы, торчавшие из мертвого тела, связал в пучок и спрятал в колчан из коры.

Вскоре после этого он отправился со своими сородичами в Мабудаване встретиться с людьми из Маваты. Связку сломанных стрел он взял с собой.

— Сколько человек вернулось? — спросил он жителей Маваты.

— Двое, Гадуду и Гайге.

— Диди виноват сам, — сказал Игу, — не дошел до моего огорода, вот почему с ним случилось плохое. Я принес те стрелы.

Он передал Таэ связку сломанных стрел, но незаметно, чтобы спутники Таэ их не увидели. Игу сказал:

— Мне жалко моего хорошего друга, я унес его тело и закопал в землю.

И он вернулся назад в Джибару.

Однажды после этого в Мабудаване приплыл старейшина Саибаи, которого звали Каиаси, и Таэ дал ему связку сломанных стрел и сказал:

— Каиаси, когда ты поплывешь назад, убей жителей Джибару, сородичей Иму.

Иму был старшим в роду Джибару, люди из которого убили Диди и его сына. Игу, когда был в Мабудаване, попросил жителей Маваты, чтобы они мстили не сами, а попросили отомстить друзей из других селений, а то его односельчане могут догадаться, что он изменил.

Каиаси и другие люди с Саибаи поднялись на лодке вверх по реке и пристали к берегу у Кураэре, а оттуда пошли в Джибару. Там Каиаси встретился с Иму, и тот рассказал, как были убиты те двое.

— И правильно сделали, что убили, — сказал Каиаси. — Они сами виноваты — пришли воровать. Каждый раз, как появятся жители Маваты, стреляйте в них из луков, мы этому будем рады.

Он говорил так, чтобы Иму ни о чем не догадался. На самом деле Каиаси и его спутники были очень рассержены и думали: «Ну ничего, в следующий раз Иму уже не будет, и не будет его народа», — но вслух они этого не говорили.

Когда-то, задолго до этого, один житель Саибаи унес из Джибару во время набега маленькую девочку по имени Кава, привез ее на Саибаи, и там она выросла. Позднее ее отдали в жены Иму в уплату за друга Иму, которого убил один человек с Саибаи.

Когда Каиаси со своими спутниками стал собираться в обратный путь, он сказал Иму:

— Мы возьмем Каву с собой на Саибаи, набьем дюгоней и черепах и опять к вам вернемся. Дюгоней и черепах вы возьмете себе, и свою жену ты возьмешь себе тоже.

И Кава пошла вместе с жителями Саибаи.

Таэ и Каиаси договорились, что они спрячутся в месте на морском берегу, которое называется Гидо, и там подстерегут Иму с его односельчанами. Через шесть дней жители Саибаи вернулись и причалили около Аугаромубы, а оттуда пошли по берегу моря к Гидо. Но Кава, если бы увидела так много лодок и людей в них, могла заподозрить неладное, и, для того чтобы этого не случилось, Каиаси поплыл с ней раньше, а когда они пристали к берегу, дал ей мяса дюгоня и черепахи и послал одну в Джибару, наказав передать Иму и его односельчанам, чтобы те пришли в Гидо встретить людей с Саибаи и забрать еще мяса.

Таэ и другие жители Маваты расположились лагерем близ Гидо, но о том, как он задумал поступить с жителями Джибару, Таэ своим односельчанам не сказал ничего, потому что у некоторых в Джибару были друзья и они бы почти наверняка их предупредили. Люди из Маваты даже не знали, что совсем близко от них воины с Саибаи подстерегают в засаде жителей Джибару.

Кава принесла Иму мяса дюгоня и черепахи и сказала ему, как велел Каиаси:

— Пойдем завтра в Гидо, там для нас много мяса.

На другой день Каиаси послал двух мальчиков передать Иму и его односельчанам, чтобы те поторопились, и мальчики сказали:

— Иму, приходи скорее со своим народом! Ветер попутный, и уже пора возвращаться, Каиаси хочет скорее отплыть назад, а то будет прилив.

— Хорошо, пойдемте, — ответил Иму.

Он и его народ взяли много овощей и плодов и отправились в Гидо. Двое мальчиков вернулись раньше и сказали Каиаси:

— Они идут.

Тогда еще больше воинов с Саибаи спряталось в кустах и за деревьями.

Когда Иму и его сородичи пришли, Каиаси и еще несколько людей с Саибаи вышли их встретить. Тут же были и люди из Маваты. Каиаси попросил гостей оставить оружие в лагере жителей Маваты, и те так и сделали, а потом они все вместе пошли к лодке Каиаси. В это время воины Саибаи вышли из леса и стали хватать оружие, которое оставили у людей из Маваты жители Джибару. Люди из Маваты растерялись и от страха справили свои нужды, а потом бросились бежать кто куда — думали, что их хотят убить, хотя воины с Саибаи шептали, пытаясь остановить их:

— Шш-ш! Не убегайте, вас мы убивать не будем! Каиаси обернулся и, увидев, что происходит, подумал: «Ой, они разбегаются, теперь люди из Джибару всё поймут!» Он приказал человеку, которого звали Байра, схватить Иму, и так же схватили двух других жителей леса. Когда остальные люди из Джибару увидели, что на них напал враг, они бросили пищу, которую несли, на землю и, как жители Маваты, от страха справили свои нужды. Спастись они не могли, и все они, мужчины, женщины и дети, были убиты. Таэ подбежал к Иму и сказал:

— Ты убил моего брата. Ты мужчина, я мужчина тоже, я поступаю с тобой, как ты поступил со мной.

Иму ответил:

— Это жители Масингары подговорили нас убить твоего брата.

Таэ одним ударом убил его, и голову Иму отдали Байре, который его схватил. Кава хотела убежать, но Каиаси сказал:

— Не убегай, ты больше не вернешься в Джибару. Твой муж умер, и теперь ты снова вернешься с нами на Саибаи.

Но воин, которому не досталось ни одной головы, убил Каву, хотя Каиаси пытался остановить его, и ее голову отрезали тоже. Некоторые рассердились на того, кто убил Каву, потому что она была очень красивая.

Жители Маваты, которые были в Гидо, бежали оттуда к себе домой. Один из них, Нану, опередил остальных и первым из всех пришел в Бамио, где расположились лагерем трое мужчин, Хамана, Кемесу и Кери, и жена Хаманы, Маяи. Нану заночевал у них, и Маяи, проснувшись в темноте, увидела, что от него исходит какой-то странный свет. Казалось, что он весь покрыт кровью, светящейся, как огонь, и такой же свет исходил от его рта и заднего прохода. Это предвещает смерть того, кто так светится. Одни говорят, что этот свет — кровь из будущей смертельной раны, а другие — что это дух, предчувствуя близкую смерть тела, выходит из него и светится в темноте.

Ночью несколько жителей Маваты по пути домой из Гидо прошли через Бамио, и Нану, увидев их факелы, пошел вместе с ними. Утром Маяи рассказала мужу о том, что видела, но Нану уже ушел, и Хамана очень рассердился на жену за то, что она не сказала о том, что видела, Нану.

Вскоре после этого часть жителей Маваты пошла во главе с Савокари и Ауто Отой в Диримо. Жители Гово и Кунини увидели, как те идут, и решили: когда жители Маваты будут возвращаться, они перебьют их. Один житель Диримо, которого звали Мипа, услышал о том, что они задумали, и, не говоря прямо, дал понять жителям Маваты, что возвращаться им лучше другим путем. Однако они его не послушали и назад пошли той же самой дорогой, и внезапно воины Гово и Кунини, спрятавшиеся в засаде, разом выстрелили в них из луков. Меседе, шедшего впереди, пронзило несколько стрел, и он упал, следующим упал Нану, а за ним Ауто Ота. Савокари был ранен, но убежал в лес, а Инави был бы убит, если бы его не спас один из жителей Кунини, его друг. Этот житель Кунини, чтобы помешать своим товарищам стрелять, поднял перед ними на вытянутой руке свой лук и остановил их, крикнув: «Ка-ка-ка!»

С тех пор старики всегда говорят детям, чтобы те даже в голод не ходили добывать себе пищу в других селениях. «Оставайтесь на месте, дома, посадите овощей, и они скоро вырастут»,— говорят старики.

Савокари, со стрелою, застрявшей в теле, побрел домой через лес, потому что боялся также и жителей Туритури, но Инави пошел по берегу. Один из жителей Туритури, Саэ, увидел его, позвал односельчан, и они погнались за Инави, а тот бросился от них бежать. Одна женщина родом из Маваты, Байна, которая была замужем за жителем Туритури, увидела это и громко позвала двух старейшин Туритури, Абари и Баэ-намо:

— Вставайте, вон гонятся за человеком, похожим на Инави, его хотят убить!

Те поднялись и схватили оружие, и, когда Саэ хотел уже пронзить Инави копьем, Баэнамо ударил Саэ между лопаток дубинкой, а потом сломал его копье.

— А ну-ка посмотри на меня, Саэ! — закричал он. — Ты ведь знаешь: здесь, в Туритури, я старейшина. Ты что, рехнулся? Хочешь, чтобы я убил тебя и твою семью! Хорошо, что я все это увидел! Будь я в лесу, ты бы убил его, и тогда бы я убил тебя и твоих родных. Хорошо, что я был здесь — я спас твою жизнь!

А Инави он сказал:

— Ты не бойся! Пойдем ко мне в дом; не бойся, тебя больше никто не тронет. Все эти люди — всё равно что мои собаки и свиньи.

Так спасся Инави.

Раненый Савокари встретил в лесу своего друга, жителя Туритури — тот работал на огороде.

— Оставайся здесь, — сказал житель Туритури, — стрелы у тебя есть, а я пойду приготовлю тебе поесть и принесу воды.

Но на самом деле он задумал Савокари убить и попросил нескольких односельчан, чтобы те взяли оружие и пошли с ним вместе. Он первым выпустил в Савокари стрелу, а вслед за ним выстрелил из лука его односельчанин. Этот случай до сих пор хорошо помнят в Мавате, и даже теперь, если какой-нибудь из жителей Маваты зовет односельчан пойти драться с Туритури и о нем напоминает, жители Маваты идут с готовностью.

После того как Баэнамо и Абари спасли Инави от смерти, они пошли вместе с ним к Бинатури и переправились через нее в Мавату. Там Баэнамо рассказал о том, что случилось с Инави. Он сказал:

— Высокая вода из Кунини, из Гово, из Туритури не пустила людей Маваты домой. Все утонули, только одного нам удалось спасти.

Когда жители Маваты услышали, что из Диримо вернулся один Инави, они все заплакали.

Через некоторое время голод в Мавате кончился, и сил у людей прибавилось. Они посадили новые огороды, собрали большой урожай, и теперь они уже не были такими худыми. Но все это время они думали, как отомстить.

Однажды ночью Баэнамо пришел в Мавату и поднялся в дом для мужчин. Все, кто там был, очень испугались — они подумали, что напали враги.

— Помните? — спросил он их. — Пусть каждый натянет на лук новую тетиву — или вы забыли?

— Нет, не забыли, наша обида не прошла.

Они договорились, что Баэнамо приведет людей Туритури на условленное место в лесу и там жители Маваты нападут на них.

На другой день Баэнамо позвал жителей Туритури, Гово и Кунини пойти драться с людьми Маваты, а те уже ждали их в засаде. Баэнамо шел впереди, и на корне одного дерева неэре он увидел знак — его положили туда люди Маваты, чтобы дать знать Баэнамо, что они приготовились. Увидев этот знак, Баэнамо отступил в сторону. Первыми выстрелили из луков двое жителей Маваты, которых звали Кемаду и Кераи, и Кемаду ударил одного из людей Туритури дубинкой в затылок. Жители Туритури, и с ними Баэнамо, обратились в бегство, но многих из них убили и отрезали у них головы. Воины Маваты начали издалека показывать отрезанные головы людям Туритури и жителям леса, которые пришли вместе с ними, и стали кричать:

— Эй вы, лес и берег! То, что вам удалось, мы теперь смыли — вы убили много, а мы еще больше!

Вскоре Баэнамо пришел ночью в Мавату, и ему заплатили за то, что он сделал.

На этом вражда не кончилась, и жители Маваты, которые снова стали сильными, начали убивать жителей Туритури одного за другим. Те, жившие когда-то с людьми Маваты в одном и том же месте, стали переселяться от Маваты все дальше и дальше. Вражда длилась до нынешнего поколения. Никто не верил, что можно жить в мире, потому что многим мало было просто отомстить за смерть друга, и они говорили:

— Ну и что, что я убил одного? Я хочу убить еще, пойду на то же самое место и убью.

[Когда прибыли миссионеры и пытались прекратить вражду, им это не удалось, но колониальные власти этого добились.]

83. Война из-за женщины, которую звали Сарамадо

Один житель Маваты, которого звали Джангана, его жена Сарамадо и несколько их односельчан как-то делали вместе саго на реке Ориому, и там же делал саго житель леса, которого звали Паивере. Сарамадо была очень красивая, и Паивере подумал: «Ой, какая красивая — высокая грудь, и какое тело! Еще очень молодая, детей у нее не было!» Он толкнул ногу Джанганы своей, и тот понял, что житель леса хочет его жену, однако не подпустил его к ней.

Паивере обиделся, ушел в свое селение и попросил односельчан, чтобы они приготовились к войне. Те взяли оружие и пошли к людям из Маваты, делавшим саго. Люди из Маваты не ждали ничего плохого, и только когда старая мать Джанганы увидела, что у жителей леса хорошие стрелы, и тетива на луке у каждого новая, она поняла все и закричала:

— Ой, идут воевать, война!

Остальные сперва не поверили ей, но тут Паивере схватил свой лук и выпустил стрелу в Сарамадо, а потом в Джангану. Он их только ранил, убить их ему не удалось, и они бросились в воду и переплыли на другой берег, но остальные, кто делал саго вместе с ними, все были убиты.

Джангана пришел в лесное селение Дорогори, где у него были друзья. Жители этого селения сразу дали знать о случившемся в Мавату, но сам Джангана остался в Дорогори дожидаться жены, которая отстала. Наконец Сарамадо пришла, и Джангана хотел обнять ее, но она его упрекнула:

— Джангана, ты трус, ты не можешь драться — бросил меня, а сам ушел.

Стрела попала Сарамадо в поясницу, пронзила насквозь и до сих пор была в ней — Сарамадо только обломила конец, который торчал снаружи.

Раненые муж и жена побрели вместе к берегу моря. Через некоторое время Сарамадо сказала:

— Джангана, понеси меня.

Ему стрела пронзила бедро, и он тоже отломил ту часть стрелы, которая торчала снаружи, но остальное вытаскивать из ноги не стал — если бы он сделал это, он не смог бы идти. Джангана понес жену, но вскоре она умерла. Он сделал помост из веток, такой, чтобы до него не могли достать дикие свиньи, положил на него тело и накрыл листьями и травой. После этого он пошел, ковыляя, дальше к морскому берегу и пришел наконец в Мавату. Односельчане очень удивились, когда увидели его, и он рассказал им обо всем, что случилось.

— Скоро тело жены сгниет, — сказал он, — тогда я принесу ее череп и здесь, у нас, закопаю.

Люди пустили из его ноги кровь и вытащили наконечник.

— Как только нога у меня перестанет болеть, — сказал Джангана, — я пойду драться, я отомщу за наших людей.

— Не надо, ты оставайся дома, — сказали жители Маваты, — пойдем драться мы.

Они спустили на воду много лодок, и по два воина в каждой поплыли в них вверх по реке драться с жителями леса. Пристав к берегу, они послали вперед лазутчиков. Жители леса в это время танцевали — праздновали недавнюю победу.

— Мы вас убьем, — сказали, узнав об этом, воины Маваты, — завтра все вы будете мертвые. Вы не видите акул? Посмотрите, все акулы приплыли.

Воины Маваты окружили селение, и перед самым рассветом, с военным кличем, похожим на хрюканье и рев дикого кабана, ворвались в него. Луки и стрелы воины Маваты бросили и дрались только дубинками с привязанным к концу камнем. Не щадили никого, и только немногим из врагов удалось спастись. Когда побоище кончилось, воины Маваты вернулись с головами врагов домой и отпраздновали победу. Череп Сарамадо они тоже принесли в Мавату и там похоронили.

84. Из-за чего жители Масингары напали на селение Тати

Когда я [Намай] был еще мальчиком, к жителям селения Тати часто приходил в гости один человек из Масингары, Габеу, вместе со своим сыном Уэпой. Каждый раз они приносили с собой подарки и получали взамен другие, но всегда, когда приходили, они воровали с огородов Тати овощи. Жители Тати стали очень сердиться и заподозрили Габеу в том, что с огородов ворует он. Однажды, когда он пришел, несколько человек спрятались на своих огородах и стали ждать. Они поймали Габеу и, разъяренные, выпустили в него много стрел, а потом стали бить дубинками. Тело Габеу так и бросили в огороде, но голову отрезать не стали — жители леса не отрезают у тех, кого убили, головы. Уэпа убежал в свое селение и рассказал о том, что случилось. На другое утро люди Масингары отправились воевать с Тати, но струсили, остановились на полпути, выпустили все стрелы в дерево и вернулись домой.

Через три дня Габеу, про которого жители Тати думали, что он убит, встал. Когда-то один дух научил его залечивать любую рану, какая бывает от стрелы; поэтому Габеу поел растения, которое называется дараи, и все стрелы еами вышли из его тела. Он натерся соком этого растения, и его раны затянулись. Опираясь на палку, он вернулся к себе в Масингару. Односельчане, когда увидели его, подумали, что это его дух, и бросились бежать в разные стороны, но он им закричал:

— Не бойтесь, я не дух, я просто вытащил из себя стрелы и выздоровел!

Тогда они повели Габеу в его хижину и стали за ним ухаживать. Но жители Тати думали, что он мертвый и гниет на огороде, на который они, после того что случилось, ходить перестали. Габеу хотелось отомстить, и он, натянув тетиву своего лука, сказал:

— В следующую луну людей Тати уже не будет.

Он пошел и позвал помочь ему народ Маваты, а Маиноу, предводитель воинов Маваты, отправился па Саибаи — звать воинов оттуда, а с теми вместе приплыли люди с Диване и из Литы. Габеу сказал всем, кто собрался:

— Там свиньи на поляне, пойдемте убьем их и испечем их мясо.

Он это сказал про жителей Тати.

Все воины приготовились к бою. Жители Туритури, увидев лодки с острова Саибаи, пришли тоже. Когда все было готово, они отправились во главе с Габеу в Тати.

Недалеко от Тати воины остановились отдохнуть, а перед закатом несколько воинов, оставив других присматривать за кострами, незаметно пробрались в селение. Там каждый выбрал, на какую хижину ему напасть, и после этого воины вернулись в лагерь и сказали:

— Все будет как надо — свиньи там, на поляне.

Некоторые проговорили всю ночь, другие спали. Перед самым рассветом все воины двинулись к селению, а лазутчики пошли вперед, и каждый залег у хижины, которую себе выбрал, На рассвете воины бросились в селение, и шум их голосов был как вой ветра в бурю. Самые сильные врывались в дома первыми и били дубинками всех подряд, а за ними, добивая раненых и отрезая у них головы, шли остальные. Воины разграбили и сожгли все жилища и перебили из луков всех свиней и собак.

Когда воины вернулись домой, Габеу за удачу, которую он принес своему народу, подарили много разных вещей — так всегда делают после победы в войне. Взятые головы воины Маваты и Саибаи оставили себе, потому что люди Масингары — жители леса, и они не отрезают головы у убитых врагов.

85. Как жители Маваты напали на селение Тати

Когда я [Гамеа] был еще юношей, отец однажды послал меня на Саибаи — позвать жителей острова на войну против людей Тати. Воины Саибаи надели свои украшения и приплыли в Мавату, и народ Масингары тоже захотел драться на их стороне.

Первую ночь воины провели в Масингаре. Там, где тропинка разветвляется на две, к селению Баду и к Тати, они стали колдовать, чтобы узнать, чем кончится война, и чтобы оружие их хорошо убивало, но колдовство было такое, что от него могло быть плохо только жителям Тати, а жителям Баду никакого вреда бы не было.

Великий воин Саибаи, Джапиа, так рвался в бой, что пошел вперед, не дожидаясь остальных, и когда жители Масингары попытались удержать его, он едва на них не бросился.

Маиноу посоветовал не нападать на селение днем, а подождать рассвета. Вперед послали несколько оборо-руби — «людей-духов», как называют лазутчиков, и те залегли у домов и стали все высматривать. Ничего плохого жители Тати не ждали. Когда на рассвете запели птицы, воины окружили дома и ворвались в них. Остальные, ждавшие неподалеку от селения, слышали, как ударяют тяжелые дубины и кричат жители Тати: «Ау-ау-ау!» — и слышали военный клич Маваты: «Оо-оо-оо!» Джапиа одной рукой схватил руки сразу двух жителей леса и дубиной убил сначала одного, потом другого, а Маиноу убил старейшину Тати Джару, его жену и четырех других людей. Никого, как и требовал обычай, не пощадили.

Когда побоище кончилось, Маиноу совершил обряд для того, чтобы у жителей леса затуманился разум и в других войнах побеждать их было так же легко. Победители совершили также и другие церемонии и применили колдовские средства для того, чтобы юноши стали непобедимыми воинами.

Когда воины вернулись из Тати, они отпраздновали победу танцем пипи, а женщины танцевали танец, который называется некеде.

86. Как жители Маваты и Масингары враждовали между собой

Когда люди Маваты еще только поселились там, где они живут теперь, огородов у них не было, пищи было очень мало, и потому они воровали овощи с огородов жителей леса. Хозяева огородов не знали, кто ворует, и думали, что воруют другие жители леса. Но как-то ночью один житель леса остался стеречь свой огород и поймал одного из людей Маваты, когда тот воровал овощи.

— Вот теперь я узнал! — воскликнул хозяин огорода. — Я думал, воруют жители леса, а это, оказывается, вы, люди из Маваты, у нас воруете!

И он выстрелил из лука тому в поясницу тупой стрелой, которой оглушал птиц. Житель Маваты схватил свой лук и хотел убить жителя леса, но тот стал просить:

— Не надо, не стреляй в меня, я сам выкопаю таро и тебе дам.

Он дал жителю Маваты таро и сказал:

— Возьми таро и больше не приходи воровать.

Житель Маваты вернулся с таро домой. Он не рассказал односельчанам о том, что случилось, и потому вскоре после этого трое других жителей Маваты тоже пошли воровать овощи. Им повстречался житель леса, и они сказали ему неправду — будто они охотятся на кенгуру. Но тот не поверил им и позвал нескольких односельчан пойти с ними вместе и проследить, что будет дальше. Жители Маваты быстро надергали из земли таро и убежали по другой тропинке. Жители леса увидели, что их таро украли, и поняли, кто воры.

— Все это время воровали только они, — сказали жители леса, — хорошо, что теперь мы узнали, кто воровал. Если они придут опять, надо, пожалуй, убить хоть одного.

По дороге домой одни жители леса говорили другим:

— Если увидишь жителя Маваты, стреляй в него из лука.

— Не надо, у них ничего нет, — говорили другие, — нехорошо в них стрелять. Они живут здесь недавно, огороды у них еще небольшие, не трогайте их.

Началось время северо-западного ветра, и люди Маваты стали воровать плоды с деревьев горо и абе, принадлежавших жителям леса. Обычно плоды с этих деревьев срывают женщины, но теперь, для того чтобы их украсть, на деревья взбирались мужчины — они это делали скорее. Жители леса узнали, что воры приходят из Маваты, и решили поймать кого-нибудь из них и в наказание опалить.

У одного из жителей Маваты не было никаких плодов, и сколько он ни просил у односельчан, те ничего ему не давали. Тогда он пошел воровать у жителей леса, и его поймали. Жители леса стали прикладывать к его телу и к голове, и даже к лицу, тлеющую головню, и он кричал от боли и изо всех сил старался вырваться. Наконец они отпустили его, и он со стонами, едва держась на ногах, заковылял прочь. Придя домой, он рассказал людям о том, как с ним поступили. Из-за ожогов он не мог сидеть, и односельчане сделали для него постель из бананового стебля и еще насыпали на нее сверху листьев.

Воины Маваты приготовили оружие и отправились мстить. Жители леса встретили их на полпути, и противники начали стрелять друг в друга из луков. Когда один из жителей Масин-гары был убит, бой кончился, а когда заключили мир, народ Маваты заплатил за убитого. Некоторые из жителей Масингары отказались принять плату, и однажды, когда один человек из Маваты, Сораре, пошел, не зная об опасности, к себе на огород, житель леса, взбиравшийся на дерево, увидел его издалека, с несколькими односельчанами подошел к нему ближе и выстрелил в него из лука. Сораре закричал, зовя на помощь, люди Маваты прибежали и отнесли его домой. Там он умер, а людям из Масингары удалось убежать.

Когда мертвого похоронили, жители Маваты стали спорить, мстить им за убитого или же потребовать, чтобы за него заплатили. В конце концов они решили требовать платы. Двое мужчин пошли в Масингару, и им дали в уплату за Сораре девушку. Она вышла замуж за брата Сораре, Море, и их ребенок со временем должен был занять место Сораре. Кроме девушки, жители Масингары также подарили семье погибшего много луков и стрел.

Но Море по-прежнему хотелось мстить, и через некоторое время он с несколькими друзьями заманил одного жителя леса в ловушку. Они потгросили его нарвать с пальмы кокосовых орехов и, когда он спускался с дерева, схватили его и убили, вывихнув ему руки и ноги и свернув шею. Тело они оставили под кокосовой пальмой, чтобы люди подумали, будто он сам упал и разбился. Вскоре жители леса пришли и стали спрашивать о пропавшем, и люди Маваты сказали, что он пошел домой в Масингару. Жители леса увидели на земле недавно сорванные кокосы, и когда подошли посмотреть на них, то услышали жужжанье мух, облаком висевших над телом их односельчанина, и почувствовали зловоние. Так они нашли его. Тело отнесли домой, но правды жители Масингары так никогда и не узнали.

87. Война между Масингарой и Дару

Люди народа хиаму, который жил в давние времена на острове Дару, отправились однажды в гости в Масингару — это было еще до того, как народ Маваты переселился туда, где живет теперь. Недалеко от Масингары хиаму остановились в лесу и стали делить взятые с собой для подарков друзьям в Масингаре рыбу и дюгонье мясо. Придя туда, они узнали, что мужчины ушли охотиться на диких свиней и казуаров. О дне, когда они встретятся, жители Дару и Масингары договорились заранее — сорвали кокосовый лист, разрезали его вдоль на две одинаковые половины, одну половину повесили в доме для мужчин в Масингаре, другую — на Дару и каждый день стали отрывать но кусочку между жилками, чтобы вести счет дням. Мужчины Масингары один раз оторвать кусочек листа забыли и, ожидая гостей днем позже, чем те на самом деле должны были прибыть, пошли добывать пищу. Женщины оставались дома, и среди них — жена одного из старейшин, родившая накануне ночью ребенка.

Женщины Масингары закричали:

— Пришли люди Дару, пришли люди Дару!

И они радушно встретили своих друзей. Один из гостей с Дару пошел к женщине, у которой родился ребенок — он дружил с ее мужем. Но женщина сказала:

— Ой, не подходи ко мне близко, я родила ночью ребенка, мне еще плохо. Я попрошу кого-нибудь, чтобы тебя накормили.

— Не надо, — сказал он, — все равно я подойду к тебе. Не проси других женщин, чтобы они принесли мне поесть, лучше принеси мне поесть сама.

— Ой, я еще слабая, внутри все болит, я дрожу — я не могу тебе принести еды.

Так она говорила, но он просил и просил, чтобы она нарвала ему кокосов, и наконец, очень неохотно, она согласилась. На ней была короткая юбка, и гость с Дару, когда женщина полезла на кокосовую пальму, поднял голову и стал на нее смотреть. Когда она спустилась, он сказал ей:

— Открой кокосы.

Она села, и тогда он набросился на нее и совершил над ней насилие.

Гости с Дару не стали ждать, пока мужчины Масингары вернутся — за рыбу и мясо им надарили кокосов, и они отправились в обратный путь. Женщины Масингары сказали им, чтобы они поскорей приплывали в гости снова, и опять оба народа разорвали надвое по средней жилке кокосовый лист, чтобы вести счет дням. Житель Дару, совершивший насилие над женой друга, вымазал себя глиной и вплел в волосы красные цветы, и его односельчане поняли, что он сделал в Масингаре что-то необычное.

Охотники Масингары принесли домой много дичи — все, кроме человека, над женой которого совершил насилие гость с Дару. Жена стала упрекать мужа за то, что он сразу после родов оставил ее одну, и рассказала, что случилось. Он ей на это ничего не сказал, но не пошел к остальным мужчинам, которые в это время пили гамоду, а стал делать новые тетивы для луков. Сделав их много, он вернулся с ними в селение и стал разносить и класть по одной тетиве и стреле в каждом из домов для мужчин. Не называя народ Дару, он говорил мужчинам:

— Кто самый храбрый, пусть возьмет себе это. Люди удивились и стали спрашивать друг у друга:

— Зачем он их кладет? Наверно, нам нужно его послушаться.

Предводители воинов стали брать тетивы и стрелы. Они принесли веток кустарника пиа, у которого яркие листья и который нужен для колдовства перед началом войны, и в каждом из домов для мужчин человек, который всегда это делает, взял ветку и протащил сквозь крепко сжатый кулак, чтобы листья оторвались, упали на землю и остались там гнить — это тоже колдовство перед началом войны.

Мужчины Масингары приготовились к войне и стали ждать гостей с Дару. У некоторых на Дару были друзья, которых им хотелось спасти от смерти, а у жителей леса в таких случаях есть обычай жевать бетель и выплевывать жвачку на того, кого они хотят спасти — тогда воины знают, что этого человека надо пощадить.

В это время жители Дару набили дюгоней и черепах, чтобы взять их мясо с собой в Масингару. Человек, который совершил над женщиной насилие, предвидел, что в Масингаре им, может быть, придется плохо, и сказал одному из своих друзей:

— Я сделал кое-что с женщиной в Масингаре, давай лучше туда не пойдем — нас могут убить.

Они притворились больными и остались дома, а остальные отправились в Масингару и, когда до нее было уже совсем недалеко, сели отдохнуть и разрезали мясо, которое каждый нес в подарок своим друзьям.

В день, когда надо было ждать гостей с Дару, масингарские мальчики, которых поставили следить, когда появятся гости, закричали:

— Идут люди Дару, идут люди Дару!

Из домов для мужчин убрали циновки и вместо них, чтобы кровь не осквернила полов, на которых спят люди, разостлали широкие пальмовые листья. Некоторые мужчины говорили женам:

— Я убью мужчину с Дару, а ты убей его жену. Кое-кого, хороших друзей и их жен, они договорились не убивать, потому что жители леса хотели после побоища снова подружиться с народом Дару.

Гости пришли, и их стали звать в дома. Житель Масингары, которого обидели, ждал своего обидчика, но тот все не появлялся. Он стал о нем спрашивать, и ему сказали, что тот заболел и остался дома. «Ой, это плохо!» — подумал он, но драться ему все равно хотелось, потому что обида была слишком сильная. Он натянул лук и выпустил стрелу в одного из хиаму, крича:

— Война! Где человек, который обидел мою жену? Думаете, я ребенок?

Началось большое побоище, и пролилось много крови. Некоторых гостей с Дару застрелили из луков, других проткнули насквозь деревянными копьями. Некоторых спасли их друзья, и они побежали из Масингары. Некоторые из раненых падали на тропинке. Многие заплутались в лесу. Воины Масингары гнались за ними и убивали каждого, кого удавалось догнать. Две или три лодки с жителями Дару успели отплыть, и люди Масингары закричали им вслед:

— В следующий раз мы воевать не будем! В следующий раз будем друзьями, как прежде!

И они объяснили жителям Дару, из-за чего на них напали.

Жители Дару, которым удалось спастись, заплакали и запри: читали в своих лодках: «Э, йвири кутайго э саради кутайго э джёджи вурая э джёджи вурая э джёджи кутайго!» — «Все мои хорошие братья, все они, бедные, уже погибли!».

И еще: «Ивири мавари могивуда каварима сабу саэба» — «Когда мы приплыли, нае было много, а теперь нас осталось совсем мало».

Те, кто заплутался в лесу, пошли по берегу моря к мысу Абе-ремуба. Там они сделали плоты, чтобы переплыть на них к себе на Дару, но некоторые плоты были из тяжелого дерева, и те, кто поплыл на них, утонули. Жители Дару сочинили о них такие песни: «Э, джамджангапа убугане таяне убугануа джамджангапа таяне джамджангапа!» — «Все утонули, сильный ветер погубил всех! Мы были глупые — поплыли, когда дул сильный ветер!»

И еще: «Нагатата йма нагатата сара гимйа буйбуява!» — «Некоторые смотрели с берега: "Стволы деревьев это плывут или люди? Ой, да они уже на берегу!"»

Те, кто остался в живых и добрался до Дару, рассказали своему народу о беде, которая с ними случилась. Отовсюду шли на Дару плохие вести. Люди узнали, почему обиделся народ Масингары, и решили убить человека, который не предупредил своих об опасности — ведь это из-за него все произошло. Однако никто из односельчан сам убивать его не хотел. Тогда решили убить его колдовством. Оказалось, что один знает колдовство, вызывающее язвы, другой — колдовство, от которого худеют и слабеют, третьи — как сделать, чтобы человека съела акула, но ни один из этих способов колдовства не подходил. Наконец нашли такого человека, какой был нужен — до этого он боялся говорить односельчанам о тайной силе, которой он владеет. При помощи колдовства он как бы «отравил» виновника и его друга. Родные оплакали и похоронили их, но затеять ссору не посмели.

После этого случая старики стали всегда предупреждать людей, чтобы те, когда придут в гости к жителям леса, не трогали их женщин, а то может случиться большая беда. Женщины жителей леса не то что женщины, живущие на берегу моря, — они всё рассказывают своим мужьям.