Цветы для Анюты

Глава 12

Ну, Пашка! Ну, гад!

Я нервно сжимал кулаки, борясь с желанием подойти и поколотить этого паршивца. Так вот почему ему не нравится тот тип, что волочится за Анькой! Он ее ревнует! Этот поганец едва ли не на крови клялся мне, что не имеет на мою сестру никаких видов, а сам…

Я судорожно втянул воздух, глядя, как Пашка гладит Нюткину руку. Вот он взял ее ладони в свои, и держит, не отпуская. А сам так и поедает ее глазами. Скотина похотливая. А Анька-то! Тоже хороша. Сидит, разинув рот. Нравится ей, что ли? Вон, как смотрит на него! Даже не моргает. И о чем же они так мило беседуют? Я поморщился, когда Анька засмеялась, неприлично громко, и, спохватившись, закрыла ладонью рот. Сейчас ее смех раздражал меня как никогда раньше. Интересно, почему?

Я наблюдал за парочкой, сидя на несколько столов дальше от них, и меня переполняла злоба. Ну и какого черта я послушался Пашку и устроил слежку за Анькой? Для того, чтобы наблюдать, как моя сестра крутит с двумя мужчинами? Вот же… Ну, вот как мне ее назвать? Каждый вечер эта вертихвостка прихорашивается, часами крутясь перед зеркалом, и бежит на свидание. То с тем типом, что разъезжает на черном Лексусе, то вот теперь с Пашкой. Не знаю, кого из этих двух я ненавижу больше. И еще большей загадкой для меня остается — почему я их ненавижу. Я не могу объяснить себе ту ярость, что зарождается во мне, когда я вижу Аньку с другими мужчинами, будь то незнакомый мне парень, или Пашка. Нет, по-моему, все же Пашка бесит меня больше. Особенно, когда он вот так смотрит на Нютку, как сейчас, когда берет ее за руку, и гладит ее пальцы.

Я весь обратился в слух, пытаясь понять, о чем они говорят, но музыка, играющая в зале, заглушала голоса. Я читал по их губам, я с жадностью следил за их жестами и мимикой. Вот они оба слегка подались вперед, приблизившись друг к другу. Кажется, они перешли на шепот. Нечто совсем интимное появилось в их поведении. Кажется, еще чуть-чуть и я стану зрителем слишком уж неприятной для меня картины.

Я не захотел ждать, когда эти двое переступят грань моего терпения, и, оставив деньги, встал из-за стола. Но вместо того, чтобы незаметно уйти, я преподнес сладкой парочке сюрприз. Не скажу, чтобы они обрадовались мне.

— Привет! — с наигранным дружелюбием произнес я, подсаживаясь за их стол. — Как отдыхается? Я не помешаю? — совсем уже приторно добавил. Я с удовлетворением наблюдал за пашкиной физиономией, на которой растерянность сменялась недовольством. Ну, точно помешал ему, гаду!

— Привет, — ответила Нютка. — Конечно, не помешаешь. У тебя здесь встреча? Я думала, ты занят работой.

— А я думал, у тебя сегодня вечерние занятия по танцам, — ядовито ответил я, бросив при этом на Пашку короткий, ненавидящий взгляд.

— Все верно. Мы встретились с Пашей после студии, — невозмутимо ответила Анька. — Странная у вас встреча, — вдруг добавила она. — Сто лет не виделись, и… — Аня покачала головой.

Я снова посмотрел на Пашку. В его глазах я прочел укор, мол, ну, что ты наделал? Вот теперь сам и выкручивайся! Я понял, что он не говорил Аньке о своем визите ко мне. Наверно, я действительно создал неловкую ситуацию, и не только для них двоих, но и для себя, и для Пашки. Я поступил как болван, как обезумевший от ревности любовник.

— Семь лет всего, — процедил я сквозь зубы.

— Да, да! Всего семь лет! — захохотал Пашка, и я растерянно уставился на него. Чего это он? — Всего-то семь, как же! А сам даже не узнал! — продолжал заливаться он. Мои губы скривились в подобие улыбки. — Ведь не узнал же, признайся! — Пашка сильно хлопнул меня по спине, и я едва удержался, чтобы не вломить ему в ответ.

— Ага, — снова пробубнил я.

— Да я и сам хорош. Растерялся не меньше тебя! Ну, здравствуй, друг! — Пашка протянул мне руку, а затем обнял, и снова принялся наяривать по спине. Издевается, не иначе. Впрочем, я в долгу не остался… Могу только представить, как это выглядело со стороны. Неспроста Нютка смотрела на нас как на двух идиотов. Черта с два она поверила в комедию, что мы перед ней разыграли. — Ну, выпьем за встречу!

— Я за рулем, — отбрил я.

— Да, брось! По чуть-чуть, ну?

— Нет, — решительно ответил я. — Ты лучше скажи, давно ухлестываешь за моей сестрой?

Пашка как раз отхлебывал вино. Бедняга поперхнулся и зашелся кашлем. Я любезно похлопал его по спине.

— Что? — сквозь кашель прохрипел он. — Ты не так понял…

— Да ладно! — засмеялся я. — Теперь-то чего отнекиваться? Просто, мне как брату, хотелось бы знать, насколько серьезны твои намерения? Сам понимаешь, родителей у нас нет, поэтому все вопросы касательно свадьбы, придется решать мне. Я должен буду собрать приданное, и…

— Хватит! — прошипела Нютка. — Перестань паясничать!

— А кто паясничает? — не сдавался я. — Ты вот, может быть, скоро замуж выскочишь, или ребеночка понесешь, а я ни сном, ни духом не знаю!

Анька резко вскочила и выбежала из-за стола. Пашка тут же встал, намереваясь догнать ее, но, остановившись, бросил мне:

— С тобой мы еще поговорим.

— Поговорим, не сомневайся! — с вызовом ответил я.

Я не стал догонять Аньку, и когда они с Пашкой ушли, я подозвал официанта, и велел принести мне чего-нибудь покрепче.

Домой я добрался благополучно, несмотря на то, что был пьян. Квартира оказалась пуста. Эта маленькая дрянь, Анька, снова где-то шляется. Я со злостью пнул ее рюкзак, оказавшийся у меня под ногами, и, добравшись до дивана, провалился в пьяный сон.

Я проснулся от шума в квартире. Вокруг меня что-то гремело, швырялось, падало, и, по-моему, даже ругалось. Я с трудом разлепил опухшие веки. Анька с громким топотом носилась по квартире. Она что-то укладывала в сумку. Предметы и вещи то и дело падали у нее из рук. Когда сон окончательно покинул меня, я понял, что Нютка собирает вещи. Я резко сел на диване, и едва не застонал он пульсирующей боли в висках. Анька бросила на меня короткий взгляд, но, не сказав ни слова, продолжала укладывать вещи.

— Что ты делаешь? — просипел я. Анька не ответила. — Что ты делаешь? — повторил я.

— Собираю свои вещи, разве не видно? — холодно ответила она.

— Видно, — согласился я. — Но зачем? — я встал с дивана, но остановился в растерянности, не зная, что делать дальше. Помешать ей? Уговорить остаться? Или оставить ее в покое и позволить уйти? Но куда она пойдет? — Аня, — мягко позвал я ее, — не надо. Не уходи. Я обидел тебя вчера. Извини меня за это. Пожалуйста.

— Не могу, — Анька покачала головой. — Не могу остаться. И не хочу. Я не в силах больше терпеть твои выходки. Как ты ведешь себя? Кто дал тебе право так обращаться со мной? За что ты так? Если в тебе еще сидит та детская неприязнь, так и скажи! Просто скажи это, а не издевайся надо мной!

— Я не…

— А Пашка? Он-то в чем провинился перед тобой? Что плохого он тебе сделал? Ты даже не поздоровался с ним при встрече!

— Я поздоровался.

— А еще наговорил ему гадостей. Его-то ты зачем обидел?

— Обидел? Я? Его? Бедный, бедный Павлик! — завелся я. — Он окручивает тебя, ты это не понимаешь?

— Мы с Павлом друзья.

— Друзья, как же! — захохотал я. — Запомни, глупая, мужчина не дружит с женщиной, а если и дружит, то в надежде когда-нибудь ее…

— Все! Хватит! Не хочу больше тебя слушать! — закричала Анька.

— Как будто я не видел ничего вчера! Как будто я дурак, чтобы не заметить, что никакой дружбы между вами нет!

— Ты следил, что ли? Ты следил за нами? Или за мной? Что ты вчера делал в кафе, один?

— Это не твое дело, — огрызнулся я.

— Тогда и тебя не должны касаться мои дела!

— Я просто хочу вразумить тебя. Я хочу отгородить тебя от возможных ошибок. Думаешь, маме понравилось бы, если бы она увидела, как ты крутишь с двумя парнями? А как бы поступил папа? Да он бы выпорол тебя!

— Как ты сказал? Я кручу… С какими такими двумя?

— С Пашкой и тем типом, что подъезжает за тобой на черной тачке. Я пару раз случайно видел, — на мгновение я смутился, но эмоции снова захлестнули меня, и минутная неловкость ушла.

— Ах, точно следил! — воскликнула Анька. — Зачем? Какое тебе дело, с кем я общаюсь?

— Прямое! — заорал я. Как она не понимает? — Этот тип тоже друг?

— Тоже! — дерзко заявила Нютка.

— И цветы с мишками он дарит тебе, конечно же, по дружбе? И в рестораны возит тоже по-дружески, да?

— Да! Тебя что-то смущает?

— Смущает. Меня смущает, что ты ведешь себя как шлюха! — выпалил я, но тут же пожалел об этом, и даже не потому что получил звонкую пощечину.

— Никогда тебе не прощу этих слов! — со злостью и горечью сказала Анька. Ее лицо пылало, а в глазах блестели слезы. Она схватила свою сумку, и, прежде чем я успел остановить ее, выбежала из квартиры.

— Аня! — крикнул я уже в пустоту. — Анечка…

Я ждал, что она одумается, и вернется к вечеру, но Аня не вернулась ни вечером, не на следующий день. Я звонил ей, но она не отвечала на звонки. Я отправлял ей сообщения с просьбой хотя бы сообщить, где она, и все ли с ней в порядке, но телефон молчал. Признаюсь, я сходил с ума от переживаний. Случись с ней что, я никогда не смогу себя простить. Почему? Почему я всегда все порчу? Как так получается, что все, к чему бы я ни прикоснулся, рушится, ломается, умирает? Почему и в своих, и страданиях близких, всегда виноват я? Что это — злой рок или исключительно мои пороки?

Через четыре дня я начал поиски, хотя понятия не имел, с чего начинать. Я начал с того, что выписал имена всех анькиных подруг и знакомых, которые числятся в списке ее друзей в социальной сети. Я уже обзвонил некоторых, но никто ничего не смог мне сказать. Я боялся невольно пустить ненужные слухи, поэтому оставил затею с обзвоном знакомых. И вот, когда я в пустую потратил больше недели, оставался только один выход — позвонить Пашке.

Я пообещал себе, что не стану скандалить, если выяснится, что Аня у него. Сейчас, когда сестры нет уже две недели, для меня важнее всего знать, что с ней все в порядке. К счастью, Пашка ответил после первых же гудков.

— Догадываюсь, по какому поводу ты звонишь, — буркнул он в трубку вместо приветствия.

— Так она у тебя? — спросил я, подавив в себе появившееся раздражение. Но Пашкин ответ все же огорчил меня:

— Нет. Она ушла из дома, верно?

— Да. На следующий день после того, как…

— Она не отвечает на мои звонки, — перебил меня Пашка.

— Как не отвечает? Почему? — удивился я. Анька обижена на меня, но причем здесь Пашка? А что, если… Нет, не хочу даже думать о том, что с ней что-то случилось.

— Я не знаю, — выдавил Пашка. По его голосу было понятно, что он переживает. Значит, не лжет, и Анька действительно не с ним. Ах, лучше бы была с ним! Или нет? Я не знаю, что для меня предпочтительнее… Нет, конечно же, главное, чтобы была жива и здорова, и не важно с кем.

— Я обзвонил некоторых ее подруг, — сообщил я. — Все они не знают, где она.

— Они могут и не сказать, если она им велела. Вообще-то, я думал, что Аня у подруги — той, с которой они вместе снимали квартиру.

— Так…

— Но Катя тоже не отвечает на мои звонки. Вернее, ее телефон отключен. Вот уже две недели.

— Это странно. Думаешь, они вместе? Но зачем этой Кате отключать свой телефон ради Ани?

— Я не знаю. Женщины, они бывают очень солидарны друг с дружкой. Если парень бросил свою невесту, то он автоматически становится врагом всех ее подруг! — Пашка тихо засмеялся, но быстро стал серьезным. — Я знаю, где эта квартира. Ну, та, что они снимали вместе. Возможно, Аня сейчас там.

— Она говорила, что ее подруга живет со своим парнем, — вспомнил я.

— Да, но, быть может, квартира пустовала, и Аня решила вернуться туда. К сожалению, я пока не знаю, как связаться с гражданским мужем этой Кати, но я обязательно найду его, а заодно и Катю.

— Я почему-то думаю, что она знает, где Аня, — сообщил я Пашке.

— Я тоже так думаю, — ответил он. — Если хочешь, мы завтра же вместе съездим на квартиру.

— Хочу, — быстро отозвался я.

— Хорошо. Завтра созвонимся и съездим.

— Угу.

— Сергей…

— А?

— Мы найдем Аню. Обещаю.

— Хотелось бы найти ее живой и здоровой, — вздохнул я.

Я попрощался с Пашкой со смешанными чувствами облегчения, радости, печали и огорчения. Радовало то, что теперь у меня есть союзник в поисках Нютки. От Пашки будет больше толку, так как он, наверняка знает о ней больше, чем я. И это меня угнетало. За эти мучительные две недели я много думал. Я пытался разобраться в себе и своем отношении к Ане. Почему временами я бываю так резок и груб с ней, а временами меня переполняет нежность? Я давно задаюсь этим вопросом, но ответ пришел лишь недавно. Все стало понятно, когда я открыл для себя правду, и эта правда чудовищна.

Выслеживая Аньку, я руководствовался отнюдь не братской строгостью, и уж совсем не братская любовь заставила меня прийти в ярость при виде ее с Пашкой. Это ревность. Мне неприятно осознавать это, и еще неприятнее признаваться в этом, даже самому себе. Но зачем мне обманывать себя? Я должен быть честным с собой. Я должен принять правду, чтобы решить, что делать с ней дальше. А правда заключается в том, что я полюбил Аню, полюбил запретной, грешной любовью.