Даже Смерть знает мое имя 2

Глава 10

Первые сумерки уже закружились за окном, а я устало плюхнулся на колченогую табуретку. Она протестующе заскрипела и чуть не развалилась. Но мой вес всё-таки выдержала.

— Фух, — выдохнул я, смахнул с лица едкий пот и удовлетворённо посмотрел на небольшие сосуды с плотными крышками. В количестве трёх штук они выстроились на покрытом царапинами кухонном столе и отражали металлическими боками тусклый свет лампочки, сиротливо свисающей с потрескавшегося потолка.

В каждой из этих тар пряталось зелье перехода. Я потратил на варку несколько часов, но добился хорошего результата. Правда, кухня провоняла так, что в ней чуть ли не зелёный туман висел.

Я приоткрыл окно, чтобы помещение проветрилось, а затем взял все три сосуда, распихал их по карманам и вышел вон.

Но стоило мне сделать всего несколько шагов по полутёмному коридору, как мои уши полоснуло противное дребезжание, от которого аж зубы заболели. Телефон! И кто придумал такой адский звонок? Наверняка этот человек пропеллером вертится в гробу.

Покачав головой, я шустро взлетел на второй этаж по скрипучим ступеням и схватил трубку телефона.

— Ратников слушает. И если вы звоните из-за какой-то ерунды, то начинайте копать себе могилу.

— Это Жорка… — запнулся юный некромант, напуганный моим грозным тоном. — И я не из-за ерунды. Наверное, не из-за ерунды. Артур Григорьевич, до меня дошли слухи, будто бы вы распустили наш отряд.

— Ага. Распустил. В нём больше нет нужды, — проговорил я, попутно глянув на старинные настенные часы с кукушкой. Стрелки говорили, что уже можно вызывать фамильяра.

— Но как же? Как же так? — обескураженно пролепетал парень и следом жарко застрекотал, будто страстно хотел выговориться: — Может, вы передумаете⁈ Я ведь столько обрёл в вашей команде. Сознаюсь, меня до сих пор часто одолевает страх, но я научился перебарывать его, и идти вперёд, даже когда поджилки трясутся. Моя матушка заметила произошедшие во мне изменения и, представляете, похвалила меня! Впервые за много лет. Раньше-то она только ругала меня, а теперь позволяет делать всё, что я хочу.

— Ещё немного и ты будешь полноценным Георгием. А по поводу отряда не переживай. Впереди тебя ждут шикарные битвы. Ты ещё успеешь превратить свои хилые яйца в два стальных шарика, ну, если тебя не убьют.

— Никакие битвы не сравнятся с нашим отрядом!

— Смотри на это дело философски. Лучше синица в руках, чем журавль в жопе.

— Хм, что за мудрец это сказал? — задумчиво проронил Жорка.

— Какой-то мудрый мудрец. Ладно, всё, не отвлекай меня. Аривидерчи, — проговорил я и положил трубку. — Рябой!!!

— Бегу, сударь! — донесся до меня приглушённый расстоянием знакомый голос, донёсшийся откуда-то с третьего этажа.

Буквально через несколько секунд появился и сам охотник, что-то торопливо жующий на ходу.

— Излови для меня какую-нибудь крупную птицу. Лучше всего грача, — приказал я ему. — И побыстрее. Я буду ждать тебя в подвале. Понял?

— Понял, — кивнул тот, прогрохотал ботинками по ступеням и выскочил из особняка.

Мне же не составило труда быстро добраться до подвала и включить свет. Лампы с электрическим жужжанием нехотя разгорелись, прогнав мрак. А я принялся чертить сложную гексаграмму. В прошлый раз я потратил на неё целый час, весь вспотел и порядком устал. Интересно, за какое время мне удастся начертить её на сей раз?

Внутри меня вспыхнуло желание побить прошлый результат, посему я стал работать с удвоенной энергией. Стиснул зубы, наплевал на ноющее плечо и боль в левом колене. Ползал и ползал по полу, выводя магический рисунок.

И мне удалось-таки улучшить прошлый результат. Всего сорок пять минут — и всё готово.

А спустя ещё пять минут раздались шаги на лестнице и в подвал ворвался Рябой. Его щека оказалась окровавлена, на штанине зияла дыра, а грязные пальцы сжимали связанного грача, боевито сверкающего чёрными глазами-бусинками.

— Вот, — протянул мне птицу Рябой, тяжело дыша. — Ну и дьявол в перьях, доложу я вам! Чуть глаз мне не вышиб. Голубя-то легче было бы изловить, но я же помнил, что вы хотели грача. Вот и добыл его для вас.

— Молодец, — похвалил я Рябого и взял из его рук затрепыхавшуюся птицу. Она точно понравится Акиму, а вот голубь… Думаю, фамильяр тут же бы совершил суицид, если бы очнулся в таком теле. Вряд ли бы он согласился летать и курлыкать.

— Я могу идти? — спросил охотник, опасливо косясь на магический рисунок, красующийся на полу.

— Иди.

— Благодарю, — выдохнул он и торопливо ускакал прочь.

А я поместил грача в центр гексаграммы и направил на неё руку с перстнем. Из последнего вырвался серый туманный поток маны, ударивший в магический рисунок. Он налился призрачным светом и мигнул, после чего нечто расплывчатое буквально за пару миллисекунд проскочило в тело грача. А тот вполне осознанно уставился на меня и кивнул. Говорить-то он не мог. Охотник же завязал его клюв.

— Отлично, — выдохнул я и принялся развязывать грача.

— Хор-рошее тело, — сразу же заявил Аким, разглядывая свою новую тушку. — Хор-рошее, гар-р-р.

— Ага. Этот грач чуть Рябого глаза не лишил.

— Р-рассказывай, что ты успел учудить, пока меня не было, — прокаркал фамильяр и принялся скакать по подвалу, приноравливаясь к телу.

Я же уселся задницей на пол, облокотился спиной об шершавую стену и рассказал Акиму о своих приключениях: о договорённости с князем, Чернове, роспуске отряда, выступлении в универе и ученике.

Фамильяр выслушал меня и мрачно прокаркал:

— К сожалению, я не видел лица эмиссара, но успел заметить, что он был не высоким, и не низким, не толстым, и не худым…

— … Звучит, как начало загадки, — усмехнулся я краем рта и почесал небритую щеку крепкими ногтями.

— … В общем, как обычно, эмиссар выглядит как незаметный человек, легко могущий затеряться в толпе, — произнёс Аким и следом мстительно добавил: — Ой, что же я с ним сделаю, когда найду! Он у меня умоется собственной кровью!

— Воу-воу, полегче. Ты же помнишь, какая у нас первостепенная задача? Закрыть все пункты Списка, а их осталось всего два. Грохнем Ищейку, решим вопрос с учеником — и перенесёмся на Землю-1.

— Зелье, говоришь, сварил, гар-р-р? Ну-ка покажи, оценю твою бурду. Не напортачил ли чего без моего надзора? — прокаркал вредный фамильяр, усевшись мне на колено.

Я достал один из сосудов, открыл его и обронил пару капель на свою открытую ладонь. Аким въедливо посмотрел на зелье, попробовал его на вкус и нехотя кивнул. Мол, всё в порядке, но могло быть значительно лучше.

Убрав сосуд, я задумчиво нахмурил брови и проговорил:

— Сколько нужно времени для того, чтобы Список признал в Волкове моего ученика?

— Чем больше — тем лучше, гар-р-р, — прокаркал Аким.

— Надо свести к минимуму это время. У меня, оказывается, нет даже пары недель.

— Если исходить из того, что было написано в Списке, то ты должен собственноручно вплести в ауру парня минимум три магоформы, а затем помочь ему повысить свой дар до следующего ранга. И, помимо всего прочего, тебе надо как можно чаще биться с ним плечом к плечу. Возможно, пары-тройки сражений хватит.

— Хм, — выдохнул я и снова услышал шаги на лестнице.

— Сударь! — выдохнул Рябой, влетевший в подвал. — Там у ворот стоит какой-то студент и говорит, что он ваш ученик. Ой…

Его «ой» относился к грачу. Охотник даже руками на мгновение прикрыл лицо, а потом поспешно убрал их, заметив, что грач сидит спокойно.

— Пошли, впустим его. Это Дмитрий Волков. И он действительно теперь мой ученик, — проговорил я и встал с пола, покосившись на фамильяра, ответственного за переговоры с призраком, занявшим тело козла. Авось Аким не забудет предупредить его о том, чтобы он не насаживал на рога Волкова.

— А этот? — кивнул Рябой на фамильяра. — Тут останется?

— Да пусть летает, — ответил я и начал подниматься по ступеням.

Охотник пошёл следом за мной.

Мы покинули подвал, миновали холл и вышли под открытое небо, затянутое безжизненным сумраком, который, казалось, убил все цвета, кроме серого. Всё вокруг было серым, включая и топчущийся около закрытых ворот человеческий силуэт. Я двинулся к нему в сопровождении Рябого.

— Добрый вечер, сударь! — сдержанно произнёс Волков, увидев меня.

— Может добрый, а может и нет. Смотря, как поглядеть, — философски проговорил я, подойдя к парню, старающемуся выглядеть уверенным в себе и даже слегка надменным.

Спину он держал прямой, а на его физиономии царило такое выражение, словно где-то рядом что-то слегка воняло. При этом на его плечах висел потёртый кожаный плащ на пару размеров больше, чем надо, а два пошарпанных чемодана стояли на сухом участке земли. Машины рядом не было. Значит, он приехал сюда на таксомоторе.

— Проходи, — открыл я калитку.

— Благодарю, — коснулся он пальцами краешка шляпы-котелка и вошёл на территорию поместья, оставив чемоданы за воротами, словно был на сто процентов уверен в том, что теперь забота о его вещах — это дело слуг, но никак не его.

Рябой понял это, но сперва вопросительно глянул на меня, и лишь после моего лёгкого кивка он цапнул чемоданы и вместе с ними пошёл следом за мной и Волковым, который с напускным безразличием рассматривал поместье. Однако его безразличие дало трещину, когда из-за колодца показался красноглазый козёл, щерящий зубы.

— Призрак! — выдохнул парень, дёрнувшись всем телом.

— Молодец, соображаешь, — похвалил я его, покосившись на фамильяра, чистящего крылышки на проводах.

— Где призрак⁈ — выдохнул Рябой, тревожно озираясь.

— Он у вас не очень умный, да? — ухмыльнулся Волков, кивнув на охотника. А тот сердито глянул на спину студента и скрипнул зубами.

— Умный и верный, но не образованный, — проговорил я и краем глаза поймал довольную улыбку Рябого.

— Верный простолюдин? Слабо в это верится, — скривился Волков и увидел выбравшегося на крыльцо старика Пчхина, еле-еле передвигающего ногами. — О, у вас тут и живой мертвец!

— Я пока ещё не мертвец, сударыня, — проскрежетал дедок, сощурив глаза так, что они превратились в две щёлки.

— Я — мужчина! — громыхнул студент, возмущённо вскинув подбородок.

— Думаю, Пчхин прекрасно это понял, просто ты ему не понравился, — усмехнулся я, заметив лёгкую довольную улыбку, пробежавшую по губам старика.

— За такое надо наказывать! — выплюнул Волков, пронзив сторожа убийственным взором.

— Вот своих слуг и будешь наказывать, а я со своими как-нибудь сам справлюсь, — отрезал я, наградив парня мрачным, тяжёлым взглядом.

— Да-да, конечно, — сразу же стушевался юный маг, попутно войдя в особняк.

— Рябой, перестань довольно скалиться. Отнеси вещи сударя на второй этаж в гостевую комнату. Он теперь там будет жить, — приказал я и следом обратился к Волкову: — Пойдём в гостиную. Не будем откладывать дело в долгий ящик. Я вплету в твою ауру магоформы. Сколько у тебя их сейчас?

— Семь, — ответил он, радостно сверкнув глаза. Это же бесплатные магоформы!

— Перечисляй, — проронил я, двинувшись по первому этажу, погруженному в полусумрак.

Волков послушно перечислил свои магоформы, после чего попросил, с надеждой глядя на меня:

— Мне бы получить магоформы Г-ранга. Хотя бы парочку.

— Ты получишь одну Г-ранга, и две Д-ранга, — прикинул я какие у меня есть магоформы. — И получишь их нынче же вечером.

— Сразу три⁈ — ахнул парень. — Но преподаватели говорят, что лучше вплетать по одной магоформе, а потом некоторое время ничего не делать, дабы аура лучше усвоила магоформу. Да и больно, наверное, получить столько магоформ за раз.

— Кто тут архимаг? Я! Значит, я лучше знаю, что делать. И не плачь. Ты же сам минуту назад сказал, что мужик. А мужики боли не боятся, — твёрдо произнёс я, вошёл в гостиную и щёлкнул выключателем.

Тотчас тускло засияла люстра, вырвав из мрака камин, пошарпанную винтажную мебель, погрызенный молью ковёр на полу, исцарапанный журнальный столик и низенькую кушетку с гнутыми ножками.

— Да, как скажете, — покорно согласился Волков, быстро опустив голову, чтобы скрыть глаза, блеснувшие негодованием.

— Садись, — указал я ему на кушетку и взял с полки шкафа острейший нож, способный резать даже грехи.

— Вы его не обеззаразите? — удивился парень, глянув на клинок.

— Я над ним три раза молитву прочитал — этого достаточно, — усмехнулся я и подошёл к Волкову.

Он нехотя снял плащ и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Показалась впалая бледная грудь с жиденькими, кучерявыми волосками.

— Может, у вас есть обезболивающие? — жалобно протянул он, часто-часто дыша. — Мы же не в Средневековье каком-то.

— Давай, тебе сразу и пелёнки принесут⁈ — раздражённо выпалил я и крикнул: — Рябой, скорее сюда! Рябой!

Но охотник, видимо, был далеко. Однако мои крики услышал Бульдог. Он влетел в гостиную, громко топая ботинками с толстой подошвой.

— Принеси бутылочку самого крепкого алкоголя, какое-нибудь питьё и чистое полотенце, — приказал я ему, усевшись на скрипнувшее кресло с продавленной поджопной подушкой.

— Будет сделано! — заверил меня охотник и скрылся с глаз долой.

И пока его не было, я спокойно разглядывал свои ногти, а Волков буравил меня мрачным взглядом исподлобья. Кажись, он не ожидал, что его ученичество начнётся именно так. Хм, то ли ещё будет…

Между тем вернулся Бульдог и протянул мне полотенце, кружку с морсом и бутылку водки. Последняя меня удивила, ведь охотники говорили мне, что купили для гостей лишь всякие вина. Однако я не стал спрашивать откуда взялась водка. Просто взял её, открыл и протянул Волкову.

— Благодарю, — сказал парень, схватив бутылку. — Ну, понеслась…

Он решительно выдохнул, сделал из горла несколько глотков и поспешно запил морсом, едва не расплескав его. А затем я приступил к работе. Принялся прямо на торсе прилёгшего студента выводить ножом пентаграмму с включёнными в неё магоформами — сразу тремя.

Работа была кропотливой и сложной. Каждое движение парня могло нарушить рисунок, но надо отдать ему должное — он лежал и не двигался. Лишь стискивал зубы, да порой очень осторожно прикладывался к бутылке. А после шестого глотка он даже перестал запивать. Правда, по его вискам потёк вонючий, кислый пот, на лбу выступила испарина, а глаза затянулись поволокой опьянения.

— Ну всё, — удовлетворённо сказал я, закончив рисунок. — Теперь осталось напитать его маной.

— Я готов… — промычал Волков и покосился на окровавленную грудь, которую я быстро протёр полотенцем.

— На, зажми, — протянул я ему деревянную ручку, скрученную с одной из кухонных поварёшек.

— Не надо… я не боюсь боли. Всё стерплю.

— На, иначе язык себе откусишь! — выдохнул я и кое-как заставил парня сжать зубами ручку.

После этого я зарядил рисунок маной, и парня тотчас же скрутил приступ сильнейшей боли. Волков протяжно замычал, выпучил зенки и грохнулся на пол, где нажал изображать человека, коснувшегося высоковольтного провода.

— Бульдог, смотри, чтобы он ручку не выплюнул, — проговорил я, вернув на полку окровавленный нож.

— Это что же получается… — ошеломлённо прошептал охотник, глядя круглыми глазами на выгибающегося парня. — Это каждый раз так магов корёжит, как чёрта от ладана, когда они принимают новые магоформы?

— Не, ты чего? Только если сразу много магоформ передать. Но даже ежели бы я сейчас дал ему лишь одну, а потом ещё одну утром, то эффект всё равно был бы таким же красочным, как сейчас. Магическая наука утверждает, что надо вплетать всего по одной магоформе в неделю. Но у нас ускоренный режим обучения.

— О, кажется, сударя отпускает боль, — заметил Бульдог, присев на корточки около Волкова, переставшего дёргаться, как рыба, выброшенная на берег.

— На, выпей, должно полегчать, — протянул я зелье усиления парню, чьё прерывистое, частое дыхание оглашало гостиную.

Волков цапнул бутыль дрожащей рукой и присосался к ней, шумно глотая зелья. Однако он резко отлип от бутылки, когда в комнату влетел Аким и заполошно прокаркал:

— Нападение! Нас атакуют! Она здесь!