Дали туманные

12

Рокот мотора стремительно приближался. Из проулка вынырнула машина, сделала лихой круг по площади и резко затормозила около помоста. Тесная дверца, с трудом поддающаяся напору изнутри, открылась и из вездехода выскочил ладный отрок в подпоясанном полушубке и надвинутой на самые глаза пушистой меховой шапке.

- Васечка! - закричал отрок знакомым голосом. - Родненький мой... Сейчас, погоди немного, бог даст, освобожу тебя.

Красноморов сразу признал, ощутив знакомые толчки сердца: то была переодетая в мужицкую одежду Микеша. В руках у нее Василий заметил блестящий баллончик голубого, как весеннее небо, цвета - вещица явно дообновленческого происхождения. Мелькнула сердитая мысль - кто достал. Но он приказал себе не думать - то была Микеша - с нее и спрос особый. Следя за действиями Микеши, он краем глаза уловил, что из вездеходова пуза вываливаются мужики - Никола Каманин, Серебрянин Олеженька, да и другие, чьи лица в надвигающейся вечерней темноте разглядеть не удалось.

Микеша, поднявшись на помост, потрогала руками прутья, оценивая их прочность, на что Красноморов с сомнением покачал головой.

- Не сладить с замком-то... И не думай... На коде он, похоже...

- Погоди, Васечка... Еще как сладить, только вот отдвинься подальше, да лицо прикрой, а еще лучше отвернись. Как бы между делом не обжечь тебя... И ты, Жаклинка, миленькая, отойди...

Голубой баллончик прыснул струей, состоящей из мелких капель, и на прутьях клетки тотчас образовался будто проведенный кистью с краской круг. Микеша спрагнула с помоста. Прочерченная струей окружность вдруг вспыхнула ослепительным, заставившим зажмуриться белоголубым светом. Несколько брызг прожгло помост. Обрезки стальных прутьев, шипя, свалились прямо на помост. Мужики палками столкнули их в мгновенно заклубившийся паром снег.

- Ну, Васечка, давай! Пролезешь сквозь дыру-то?

- Постараюсь...

- Только руками краев не касайся. Обожжешься ненароком.

Красноморов вылез, зачем-то отряхнулся и благодарно нащупал в овчине рукава маленькую горячую Микешину ладонь.

- Ты бы, Жаклинушка, сейчас домой ступала, - распорядилась Микеша.

- А как же Василий Егорыч? - обиженно протянула Жаклина.

- Дела у нас еще.

- Дак он же столько времени ни емши - ни пимши...

- Позаботимся. Главное - свободен. И тебе спасибо. А сейчас время дорого.

Жаклинка с ревнивой грустью смотрела на Красноморова, переминаясь с ноги на ногу. Она наблюдала, как все, включая Василия, погрузились в вездеход, а потом печально побрела к ближайшему проулку, показавшись Красноморову неожиданно маленькой и какой-то сжавшейся.

В вездеходе, рассчитанном на шестерых, было тесно и Микеша - само собой получилось - очутилась на коленях у Красноморова. Он замер, пытаясь сквозь толщу полушубков прочувствовать ее тепло.

- Куда едем-то? - шепотом спросил Красноморов, наклонясь к лицу Микеши.

- Ванникова брать.

- А с чего это?

- Ты, брат, пока в остроге пребывал, многое пропустил, - вступил в разговор Каманин. - А дело тут такое, Василий Егорыч. Застолье в избушке помнишь? Когда ты платок свой предъявил?

- Как не помнить?

- Так на платке твоем и вправду следы цианистого калия установили. А на втором, что в подземелье нашли, буквы оказались Ванниковы. Как и предполагали, евонная баба вышивала. А в подземном лабораториуме этого цианида полныи полно, только он на задних полках припрятан. Так что, чуешь? Брать надобно Никиту Ванникова.

- Точно, господа! Брать и немедля, - произнес Серебрянин.

- Только вот за подмогой в лабораториум заедем. Ребята мои - народ здоровый и надежный.

Вездеход петлял темными проулками. У Каманинских палат остановились. Каманин с Олеженькой выскочили на улицу.

Микеша вытащила из кармана тряпицу.

- Поешь немного, Васечка, а? Ночка-то трудная предстоит.

Он кивнул, принял из рук Микеши слегка примятые гречневые лепешки, медленно сжевал. На переднее сиденье вскочил Каманин.

- Вперед, как договаривались давеча, - скомандовал он водителю. - Остальные за нами будут держаться.

Вездеход рванул с места. Внезапно Красноморов услышал щелчок. На коленях у Каманина лежало короткое, не похожее на охотничье ружье. Красноморов вспомнил, что такое ружье называется автомат. И прилаживал Никола магазин с патронами.

Каманин перехватил взгляд Василия и извлек из-под сиденья большой черный пистолет.

- Это тебе, Василий Егорыч. Как выходить будем, снимешь с предохранителя. Справишься?

- Как будто.

К удивлению Красноморова Микеша тоже вытащила из кармана полушубка блестящий плоский, словно сделанный по ее мерке пистолет и деловито изучала его. Ну, дела, подумал Василий. И Микеша туда же...

Вездеход, скрежеща на поворотах, направлялся к городской окраине. Остановились у маленького, обнесенного железной оградой строения. Дом Ванникова, припомнил Красноморов. Судя по темным окнам, у Ванникова спали. Однако из трубы сочился различимый на фоне привычно далекого зарева дымок.

- Вылезай, - тихо скомандовал Каманин.

Подошли еще два вездехода. Красноморов увидел Олеженьку Серебрянина и Борислава Балашова, одновременно выпрыгнувших на снег. Узнал и Каманинских технарей и подручных Олеженьки, и среди них двух старших Микешиных братьев, как и он сам троюродных, только по другой родственной ветви. У Красноморова снова шевельнулись неприятные подозрения насчет кузины, но захваченный общим настроем, он сумел их отогнать.

Металлическая калитка была заперта напрочь. Микеша, остановив рукой мужиков, пытавшихся взять преграду штурмом, вытащила свой голубой резак. Поочередно, стараясь не касаться полушубками раскаленных прутьев, пролезли сквозь проем. У парадной двери снова произошла заминка. Но голубой баллончик не потребовался: у одного из Микешиных братьев нашлась связка ключей и, повозившись, он сумел отомкнуть дверь.

- Хорошо бы охрану поставить на черный ход, - тихо сказал Василий.

- Уже позаботились, - ответил Каманин. - Мои ребята - народ ушлый... И с оружием.

Братья первыми ринулись внутрь дома. Послышалась ругань, стук глухих ударов. Вспыхнул озаривший сводчатые стены и уходящую вверх деревянную лестницу светляк. На полу крутился, суча босыми ногами, безоружный курсант в смехотворных лиловых подштанниках и вывернутой меховой безрукавке.

В сени набились Каманин со своим автоматом, Олеженька Серебрянин, увешанный ручными бомбами, Микеша с пистолетом в правой руке. И еще много парней, которых Красноморов не знал поименно. Братья уже лезли по лестнице. Каманин сделал знак своей команде и устремился вглубь дома. Василий присоединился к братьям.

На втором этаже они попали в небольшую опрятную светелку с длинными, уходящими под потолок окошками. Ванников, судя по всему, жил красиво. На столе, покрытом темной скатертью с кистями и украшенном вазой с еловыми ветками, лежал пистолет, незамедлительно прихваченный одним из Микешиных братьев.

По соседству со светелкой располагалась комната для спанья с двумя широкими, приставленными друг к дружке кроватями, на которых валялась скомканная одежда. Людей не обнаружили. Убедившись в отсутствии потайных дверей, они стали спускаться по скрипучей деревянной лестнице, где и встретились с группой Серебрянина.

- Нет никого, - сказал Серебрянин несколько смущенно.

- Куда же они могли подеваться без исподнего-то?

- А в баньку, например, - подала голос Микеша. - Или в подпол. Точно, в подпол. Дым-то из трубы мы видели, а вот чтобы печка топилась - нет.

Вход в подпол они обнаружили достаточно быстро - он находился тут же под лестницей. Но был закрыт массивной стальной дверью. И пол под лестницей оказался забетонированным, как в старых могильниках.

Ну и ну, не переставал мысленно удивляться Красноморов. До чего же окопался, поганец, не к добру это.

Дверь под лестницей не поддавалась.

- Похоже, изнутри заперто, - сообщил Микешин брат, примеривши ключи. - И не подходит ничего. Придется резать, Мика.

- Дом бы не поджечь...

- А ты осторожно, да и досок вокруг нет. Авось, не загорится.

Микеша провела струей из голубого баллончика по той части двери, где был вставлен запор. Потом отскочила на шаг, растолкав стоящих за ней мужиков, и закрыла рукой глаза. Вспыхнул знакомый ослепительный свет. Вокруг запора образовалась оранжево-кровавая борозда. Но дверь по-прежнему не поддавалась. Микеша снова провела своим баллончиком, стараясь попасть струей в борозду. Едва она успела отдернуть руку, вспыхнуло голубое пламя. На этот раз дверь удалось отворить, однако кусок плиты вместе с замком остался торчать сбоку освободившегося прохода.

Первым, запалив фонарь, протиснулся Никола Каманин.

Металлическая винтовая лестница круто ныряла в темноту, непробиваемую для луча фонаря.

- Похоже на давешнее убежище, как ты мыслишь? - спросил Красноморов.

- Похоже, - согласился Каманин. - Но ведь какие хоромы отгрохал... Как будто от кого хорониться думал.

Ступени кончились, Преследователи оказались на дне бетонированного колодца, откуда вел узенький, так что и двум не разойтись, отросток-коридор, в конце которого бился слабенький колеблющийся свет, напоминавший отблеск пламени. Каманин взмахнул рукой, приглашая следовать за собой, и бесшумно отталкиваясь от бетонного покрытия, побежал вперед. Коридор был однако неровен, но с каждым шагом свет, падающий на стены, становился все ярче и лица бегущих казались красными и кипящими от ярости.

Неожиданно Каманин, возглавлявший колонну, резко замедлил шаги и на цыпочках подкрался к тяжелой занавеске, отгораживаюющей тупик коридора. Затем резко рванул занавесь.

В помещении, куда они попали, шум стоял невообразимый. Хрипло вздыхали меха, булькало, вздымая черно-зеленые фонтанчики кипящее в огромном котле варево, лязгали суставы исполинского механизма, помешивающего зелье. От духоты, мутного пара и хлынувшего в ноздри пряного запаха у Красноморова закружилась голова и лоб покрылся испариной.

Женщина с распущенными волосами, закрывающими спину и ягодицы, стояла, вытянув впекред руку. Тело ее, лоснящееся от пота, казалось бронзово-красным. Вот это да, оторопел Красноморов. Микеша как в воду глядела. Баня тут у них. Стыд-то какой врываться. Напротив женщины стоял Ванников Никита, тоже без одежды. Его мокрый от пота живот прикрывал широкий кожаный передник. Лоб и грудь были измазаны копотью. Ванников с бабой напряженно вглядывались в котел, в котором бурлило и плевалось пахучее варево.

Красноморов с Каманиным остолбенело замерли на пороге этой странной бани, стараясь сдержать напор бежавших сзади. Ими овладела растерянность - надо же куда по ошибке вломились. Ванников с бабой их не замечали. Но внезапно женщина оглянулась и лицо ее исказилось. Она стремительно, подобно ящерице, метнулась в сторону, подхватив со скамьи широкую черную простыню. Полка опрокинулась и с нее посыпались какие-то склянки. Женщина швырнула в котел горсть порошка и варево немедленно отплюнулось облаком обжигающего легкие пара. Голый Никита Ванников закрыл лицо руками.

Толпа напирала сзади, норовя втолкнуть Каманина и Красноморова в пропитанную душной влагой комнату. Облако пара на мгновение скрыло фигуру Ванникова. И тогда Красноморов, ощутив в руке пистолет, нажал, не целясь, на спуск. В ушах зазвенело. Потом комнату наполнил резкий вопль Ванникова. "Неужто ранил?" покачал головой Василий. И почувствовал в себе незнакомый ранее охотничий азарт. Каманин, которому удалось сбросить оцепенение, и Олеженька Серебрянин, протиснувшийся сквозь толпу, бросились на крик.

Когда пар и дым перестали резать глаза, Красноморов разглядел Ванникова, извивающегося в руках Каманина и Олеженьки. Красноморову бросились в глаза две зловещие черно-зеленые кляксы на спине Никиты. То были не раны, а плевки варева из беснующегося котла.

- Счистите же, ради бога, счистите... - стонал и хрипел Ванников, - мочи нет терпеть...

- Колдовал Ванников-то, - тихо сказала Красноморову Микеша.

- Не может быть такого... Баня у них тут. И баба его голая была. Видела? Только, как мы появились, умотала куда-то...

- Ох, Васечка...

Микеша махнула рукой и жестом пригласила следовать за собой. За занавеской, сдернутой Микешей, оказалась еще одна железная дверь. Старший из Микешиных братьев потянул ручку, но дверь не поддавалась. Микеша молча выхватила из кармана баллончик и, отстранив от двери брата, нарисовала струей квадрат на металлической поверхности. Однако коридор перекрывала и вторая дверь. Потом - третья, на которой содержимое баллончика неожиданно иссякло. Преследование бежавшей бабы пришлось прекратить.

- Вот поганка! - в сердцах сказала Микеша то ли в адрес подручной Ванникова, то ли по поводу дообновленческого баллончика, который подвел ее в самую неподходящую минуту...

Ванникова отвели наверх. Выяснилось, что пуля Красноморова угодила в котел, а на спину Никиты попали брызги похожей на смолу гущи. Они-то и причиняли жгучую боль. Смолу, напрочь приставшую к спине Ванникова, удалось счистить лишь вместе с кожей. Ванникова, жалкого в его наготе, перевязали лоскутком от простыни.

- Портки хоть дайте надеть, - попросил он.

- Да одевай ты... Смотреть противно...

- Те двери внизу куда ведут? - спросил Каманин.

- Никуда. В тупик.

- А чего там баба твоя делает?

Ванников пожал плечами.

- Букреева, царство ему небесное, ты потравил? - строго вопросил Каманин.

- Очень надобно...

- А кто же?

- Не ведаю.

- Ври да не завирайся. Твой платок?

Каманин показал находку Василия в могильнике.

- Не признаю, - Ванников скривил губы.

- Признаешь - не признаешь, твое дело. А только платок этот твой. И в комоде таких еще дюжина лежит. А этот мы в химическом могильнике засекли, где цианид у предков, царствие им небесное, хранился. А в цианиде том кто-то давеча ковырялся. Интересно, кто бы это мог? Потому что в могильник ты прежде других дорогу разведал.

- Ну, допустим, - по лицу Ванникова проползла гримаса боли. - Ну, допустим, я обронил. Что же теперь-то делать будете?

- Что делать - это мы решим. Ты, следовательно, признался?

- Ну, предположим...

- А вот это другой разговор. А зачем тебе понадобилось Букреева травить?

- А вам что, не надоело ходить под Букреевым? Он же всю общину нашу погубить мог - потому как старый и многое уже понимать разучился. Счеты с технарями сводил - это и младенцу ясно. И законов естества не понимал, как пить дать... Да и вы, я вижу, не очень-то кумекаете... Если по-серьезному...

- А почему в Совете не обсудить, ежели такое дело?

- Не смеши людей, Никола! В Совете! В этом-то болоте... Да и кто б слушать стал?..

- Не всюду у нас болото, - сказал, поигрывая скулами Олеженька. - А Василия, скажи на милость, зачем на смерть верную посылать? Ведь ты, поганая душонка, знал, что он не виновен. От себя подозрение отвести хотел?

- Я что ли на смерть его посылал? - Ванников даже ухмыльнулся. - Это народ решил. Народ-то верил, что не своей смертью Букреев помер. Вот и подумали - кому кроме Василия Красноморова? Вроде больше и некому. Технарь еще тот. В посыл-то верят многие - и горожане и селяне.

- И ты веришь тоже? - выступил вперед Красноморов.

- Меня ты не первый день знаешь, Василий Егорыч...

- Брешешь ты все, Никита Ванников! - громко крикнула Микеша и все обернулись на звук ее голоса. - Полюбуйтесь, господа, если вам его "баньки" мало, в какие игры он играл со своей бабой.

В руках у Микеши была восковая кукла. Василий с удивлением узнал в этой фигурке себя - растрепанные кудри, непонятно из чего сделанные отчаянно синие глаза из-под насупленных бровей. И сдержанность Красноморовская, и скрытность, и даже помятость и пристукнутость были подмечены и переданы неизвестным ваятелем. Из головы, из груди, живота этой странной куклы торчали иглы.

- Полюбуйтесь, господа! И волосы васечкины. Настоящие. Меня не проведешь.

Мужики изумленно рассматривали куклу.

За оконной, длинной до полу занавеской послышался шорох. Все, как по команде, повернули голову на этот звук. Красноморов успел заметить тонкую женскую руку, которая высунулась из-за темно-зеленой ткани и бросила что-то на середину комнаты. Тотчас же раздался легкий хлопок. Ванников вскочил со стула и бросился к окну. Василий хотел последовать за ним, чтобы задержать беглеца, но от резкой боли в глазах закружился на месте с вытянутыми вперед руками и едва не потерял сознание. Где-то поблизости разбилось окно.

В комнату вливался морозный пар. Кто-то догадался распахнуть второе окно и едкий газ выдуло ветром. Откашливаясь и вытирая рукавом слезы, Красноморов выглянул наружу.

- Ушел, поганец!.. Ушел!.. - кричали в темноте.

Кто-то отчаянно стрелял из соседнего окна в вязкую ночную темь. Неожиданно под окнами взвыл мотор, но его звук стал стремительно удаляться. Внизу раздалось несколько запоздалых и, судя по всему, не достигших цели выстрелов.

- Аэросани у него! - догадался Каманин. - И здесь обошел! На наших-то вездеходах его не догонишь... Теперь жди беды...

- Извините, господа, - подал голос молчавший до сих пор Борислав Балашов. - В принципе догнать можно. У меня на ходу "мышонок". Это, конечно, не аэросани, но движется будь здоров, на воздушной подушке. И вооружение кое-какое имеется, хотя мы и не знаем, что там у Ванникова припасено.

Подталкивая друг друга, они спустились по лестнице. На улице их встретили, ожидая укоров, мужики, дежурившие у вездеходов, - Ванникова как-никак упустили. В боковой стене дома зиял распахнутый зев гаража - аэросани, на которых ухитрился удрать Ванников, стартовали именно отсюда.

...След от аэросаней, отчетливо видневшийся на мягком снегу, взяли быстро. "Мышонок", деловито урча, плыл над привычно подсвеченной далеким заревом равниной. Неожиданно за ближайшим перелеском вспухло багровое облако, после чего последовал тяжкий звук взрыва. Кузов "мышонка" сильно тряхнуло.

- Вот поганец! - тихо сказал Каманин. - Знает, куда бить.

Они уже поняли, что в воздух взлетели городские топливные емкости, которые издавна, безопасности ради, держали подальше от жилых строений.

- Однако! - произнес Красноморов. - Он, Никита Ванников, слишком хорошо подготовился...

Ему не ответили.

"Мышонок" тем временем пронесся над ложбиной и выполз на бугор. И тут произошло нечто странное. Мерзлые стволы деревьев надломились и стали медленно падать, как будто кто-то их срезал огромным раскаленным ножом. "Мышонок" едва успел вывернуться из-под оголенных от снега ветвистых стволов. Пришлось немного отступить. Но следующий удар поразил противоположную сторону бугра и снова полегли деревья, взметнув облако белой пыли.

- Господа! У него никак гиперболоид! Это штука - ого-го! Мне приходилось читать о нем в старых книгах, - воскликнул Ерема Петухин. - Только по правде говоря, я мыслил, что это так себе, сказочки для безусых отроков.

- Сказочки у них тоже водились, - заметил Борислав. - Но эту штуку называли лазером.

- Генератор светового луча, - добавил Василий. - Господа, его надобно уничтожить, пока еще большей беды не случилось.

Борислав молча развернул башенку "мышонка" и нажал кнопку. Волоча за собой огненные хвосты, во мглу ушли две ракеты. Почти сразу же бухнули два, слившиеся в один взрыва, и над краем ложбины вспухло облако пара. Из облака ослепительной спицей метнулся луч.

- Выходим из ложбины, - сказал Красноморов. - С гребня мы видны как на ладони.

Проплыв метров двести, "мышонок" уперся в высокую гряду камней.

- Вот ведь черт, этим же летом расчищали пашню, - с досадой сказал Борислав.

Положение становилось критическим. Ванникову ничего не стоило выйти на край ложбины и проколоть огненными спицами замершего в растерянности "мышонка".

Страха Красноморов не чувствовал, хотя жизнь его впервые подвергалась такой опасности, и усталости - тоже. Возможно, продолжалось действие "фенамены", что сунула ему Жаклинка. Василий подумал об оставшейся в Городе Микеше. Как она там?

Борислав заложил в направляющие новые ракеты и развернул башенку.

- По-моему, пора выгружаться, - сказал Каманин.

- Пожалуй, - согласился Борислав и его водитель заглушил мотор. "Мышонок" тяжело плюхнулся в снег.

- Снегоступы под сиденьями, - сказал Борислав. - Идите, а мы с подручным прикроем в случае чего.

Минуту спустя маленький отряд уже поднялся к краю ложбины. Всем хотелось думать, что Ванников, который в свою очередь охотился за "мышонком", не заметит в плотном кустарнике человеческие фигуры.

Красноморов оглянулся. Снег отливал мертвенным светом. В середине ложбины виднелось черное пятно - и впрямь мышонок, маленький, сжавшийся в комок от страха и терпеливо ожидающий своей участи. Второе черное пятно было замечено неподалеку от повеленных деревьев. Стреляли, похоже, оттуда. У запасливого Каманина оказалась с собой увеличительная труба.

- Господа! - закричал Каманин, приладивши к глазам окуляры. - Аэросани-то у него погорели. На лыжах, видать, в лес ушел...

И действительно, Красноморов, когда очередь посмотреть в трубу дошла до него, заметил обугленный остов аэросаней, опрокинутых набок, и тоненькую ниточку лыжни, ныряющей в лес.

Посовещавшись, решили разделиться на три группы. Одной предстояло вернуться к дымящимся стволам, скошенным лучом, а двум другим под прикрытием кустарника клещами охватить поле и в конце концов встретиться на лыжне, идущей от сожженных аэросаней. Только обойдя поле, они рискнули посмотреть, что же случилось с санями.

Дверь кабины, видимо, заклинило. Взрывным ударом вышибло стекла, В глубине кабины белело совершенно неповрежденное взрывом лицо, на котором стеклянно застыли широко раскрытые глаза. Это была подручная Ванникова. Впервые сквозь пелену фенаменового обалдения Красноморов ощутил жалость: что же мы делаем и зачем. Он уже не думал, что всего несколько часов назад его хотела растерзать разъяренная толпа.

Видимо, в последнем рывке Ванников успел уйти от ракеты. Но куда? Вокруг простиралось безжизненное снежное пространство - без единого укрытия. Возможно, Ванников чуть раньше покинул сани - для удобства стрельбы. Или просто сумел выскочить.

- Кончай стоять! - крикнул Каманин. - Догонять надобно, пока новых дел не натворил. Хоть бы ты посыл ему сделал, Василий Егорыч...

- Какой еще посыл? - Красноморов слегка ухмыльнулся.

- Сам знаешь, какой...