Дали туманные

6

К вечеру Красноморов почувствовал глубокую усталость - не работалось - и размеренные наблюдения за показаниями приборов не вносили, как прежде, спокойствия в душу. Он бы и ушел отсюда, только жаль было накопленной энергии, остатки которой пришлось бы пустить на ветер. Ассистент же, сославшись на нездоровье жены, задерживаться до темноты не пожелал. Преодолевая дремоту, Красноморов все-таки закончил намеченный цикл опытов, оставив на завтра лишь все вычисления.

С улицы доносились пронзительные крики мальчишек-газетчиков. Красноморов подумал - в связи со смертью Букреева всполошились. И вдруг прошло его сонное оцепенение - вот уж действительно опутали, окрутили, пелену на глаза спустили. Это же не рядовая кончина, ох, не рядовая, и не потому что Букреев умер, что называется, при исполнении. Страсти закипели за власть в Совете, а эту власть надобно понимать шире, чем просто главенство в научных изысканиях. Потому как горожане на веру принимают любое слово, из Совета идущее; потому и пойдут, куда им покажут, и делать будут, что им посоветуют, и читать, и чтить, и уважать по подсказке. А Букреева теперь на щит вознесут. Как же, новую кампанию за чистоту рядов начал, заботясь о благе народном. А вот не дали доделать намеченное!

Едва ли Букреев хотел полностью избавиться от технарей в Совете, скорее - поставить каждого на место, определить круг деятельности, да народу напомнить, что увлечение техникой к добру не приводит. Так уже было и вот, увы, история повторяется. Однако другое худо: теперь после его внезапной кончины выставить технарей из Совета - раз плюнуть, да еще свалить на них же преждевременную кончину главы.

Что умер Букреев не своей смертью - яснее ясного. Но кому эта смерть выгодна? Каманину? Олеженьке Серебрянину? Едва ли. Во-первых, они, считал Красноморов, не способны насильственную смерть учинить. А во-вторых, гибель Букреева им ничего хорошего не сулит.

Ванников... Этот, судя по всему, от техники, в лесах сохранившейся, втихаря кормится. Так зачем же ему сук под собой рубить? Нет, нет, не Ванников это затеял...

Ягища Гегемона, хотя она изображала страдание в связи с уходом кормильца и хотя сама одной ногой в гробу, могла быть, того не сознавая, игрушкой в чьих-то руках... Нет, она не могла убить Букреева, но ею беззастенчиво пользовались. Вероятнее всего Мусатов - он в Совет не входит, а хотел бы. Теперь ситуация переменится... Вот следователь, его подручный, рвение и проявляет.

Но почему подозрение пало на Красноморова? На этот вопрос сам Василий не мог ответить. Кому-то захотелось избавиться от него. Вот повод и нашелся. Но кому? Гегемоне? Но мало ли чего захочется выжившей из ума старухе? Ее же никто не принимает всерьез.

Красноморов подумал, кто же теперь станет главою Совета. По логике выходило, что Ванников, и что в конце концов было бы не так уж и плохо. Недаром он Археолог и пользу ценностей, от которых только махровые неучи отказываются (а если честно, то говорят одно, а сами исподтишка и берут и пользуются), знает. И вообще еще никто не доказал, что необходимо начисто отрекаться от знаний. От технических достижений - может быть, но знание еще никогда никому не вредило.

В отличие от Букреева Ванников был известен своею грубостью, в народность играть не обучен. А горожане, за те десятилетия, пока им внушали, что Город находится в состоянии свободного развития, пока умело чуяли их настроения и выдавали под руководством Букреева свои решения за всеобщие, отвыкнуть успели от погоняловки, и едва ли пойдут за Ванниковым, потому что он обязательно, не сразу, но со временем будет оказывать давление, будет заставлять трудиться больше, чем требуется для обеспечения жизни, с запасом, так сказать. Вот и подручные его поначалу жаловались, разбегаться из лабораториума своего собирались. А Ванников же, насколько знал Красноморов, при случае давал понять, что не так уж плохо было до Обновления и не так уж хорошо стало после. Впрочем, неважно, как называть то непонятное и неразгаданное до сих пор событие, разделившее историю земной цивилизации на две части.

А знания терять - последнее дело. Если их не ворошить время от времени, они, как вода из худого ведра, уйдут в небытие, забудутся, сотрутся в памяти. Ну, ладно, пища - она пусть будет натуральная; жизнь в непосредственной близости с породившей тебя природой - это требование понятно. Но дальше-то что? Кто-то будет скот разводить, землю возделывать, травы собирать. И удовлетворится этим малым. Но удастся ли прожить в неведении относительно окружающего мира? Да и неразумно - только спать, да жрать, да себе подобных плодить. Случись какая-нибудь катаклизма - и от нас мокрое место останется. Знания надобно сохранить, а ежели их приумножить - когда-нибудь вдвойне зачтется. Главное - собрать воедино известные законы природы, систематизировать их, не допустить, чтобы знания обратились в прах...

- Покупайте свежий выпуск "Горожанина"! Если вы хотите быть в курсе событий дня - читайте "Горожанина"!

- "Исторический вестник" - правда и только правда о событиях минувшего дня! Приобретайте "Исторический вестник" и вы никогда не дадите себя обмануть!

За окном соревновались, срывая тонкие мальчишеские голоса, юные разносчики газет. Красноморов вспомнил, что последний раз он слышал эти пронзительные, как крики стрижей летом, голоса во время аварии в Беличьем. Тогда тиражи всех городских газетных листов, как по команде, подскочили в два-три раза. Горожане проявляли интерес к событиям на гидростанции, а газетчики прилагали усилия, чтобы как можно больше людей узнавало о происшедшем, что называется, из первых уст. Ну и разжились малость на новостишках - не без этого. Как вспомнилось Красноморову, все события трактовались тогда с позиции ничего вокруг не видящего гуманитария. Иными словами, покойный Букреев сам выбирал нужное ему направление освещения происходящего. Что же будет теперь?

Красноморов переоделся в уличное платье, запер двери лабораториума и, вручив ключи привратнику, вышел на крыльцо. Мальчишки, как птицы на горсть зерна, кинулись к Василию, не отставая до тех пор, пока он не приобрел у каждого из них по две газеты.

На первой же полосе он увидел свою фотографию - Федька Ворон, Бог его не забудет, постарался на славу: Красноморов показался себе не столь пришибленным и помятым, как давеча в зеркале у Микеши, даже вполне приятным добрым молодцем с твердыми скулами и буйной вьющейся шевелюрой. Заголовок же статьи заставил его поморщиться: "Общественное мнение утверждает: извели!" И тут же примостилась скрюченная физиономия Гегемоны, как будто ей только что влили в рот горькой травяной настойки от желудочных колик.

Он просмотрел, приблизившись к уличному светляку, другие заголовки: "Смерть на излете" с портретом Букреева в обрамлении наводящей на грустные размышления гирлянды цветов, "Тайны Великого Совета". И снова собственное изображение в несколько уменьшенном виде, сопровождавшее статью, озаглавленную: "Доколе?!"

Красноморов спрятал в карман газеты и, еще не решив, будет ли возвращаться к себе в слободу, для начала отправился отужинать у Пимена, дабы заодно послушать, что люди говорят, а потом заглянуть к Ефросиньюшке - на душе после этих заголовков стало совсем муторно, хотелось получить добрый совет, да и тревога подсупала откуда-то, и усталость, и ночь бессонная давала себя знать.