Дар времени

Эпилог 2

Две недели спустя

Джинни

Северная Каролина

Я сразу же почувствовала присутствие Гризза, когда он подошел ко мне, держа Рути на руках. Он понял, что не стоит прерывать момент, который я делила с нашим сыном. Брат-близнец Рути в очередной раз обвел пальчиком каждую буковку на надгробии, гордясь собой, когда назвал их громко и медленно.

— Д… И… Л… Л… О… Н, — он привалился мне на грудь и посмотрел снизу вверх. — Ты смотришь вверх ногами, мамочка.

Я улыбнулась и чмокнула его в лобик.

— Кто готов отправиться на пикник? — спросила я, когда Диллон завозился у меня на коленях, переключив свой интерес на то, что я упаковала на ланч. Он завопил:

— Я! — вскочил и побежал к столу для пикника, стоявшему в открытой беседке.

— Опусти меня, папочка! — запищала Рути.

Она начала выворачиваться из его рук, и я заметила, что на этот раз Гризз подготовился, зажав обе ее крошечные ножки своей огромной лапищей.

— Что надо сказать? — спросил он ее.

— Пожалуйста?

— А что еще? — его глаза озорно блеснули.

Рути вытянула губки и подождав, когда он поднял ее на достаточную высоту, прижалась розовыми пухлыми губками к его заросшей щеке. Он усмехнулся и опустил ее на землю.

— От тебя вкусно пахнет папочка, а от твоей бороды у меня зачесались губы!

И она побежала вдогонку за своим братом.

Гризз протянул мне руку и поднял меня на ноги. Я обняла его за талию и посмотрела снизу вверх.

— Я заметила этот пинок, когда ты поднял ее на руки. Все еще болит? — Я говорила о пуле, которую он получил в бок в то время, когда мы жили в мотеле.

— Только когда меня туда пинают, что бывает не часто, так что ерунда, переживу.

Он притянул меня к себе и положил подбородок мне на макушку. Мы постояли так несколько минут, в течение которых слова были лишними. В эти мгновения тишины я размышляла о нашем решении назвать нашего маленького мальчика Диллоном. Поначалу мы хотели дать ему имя Томми, но поняли, что эту честь нужно оставить Джейсону, если у него когда-нибудь появится сын. Я не готова была игнорировать то, насколько важен был Томми для меня, для всех нас. Обручальное кольцо, которое я носила, когда была замужем за Томми, было надежно припрятано для Джейсона, чтобы в один прекрасный день он мог отдать кольцо своей невесте.

Диллон пока еще слишком мал, чтобы понять, у его старшего брата Джейсона был другой отец, но мы знали, что однажды расскажем Диллону нашу историю, и все о человеке, в честь которого его назвали.

Наша тишина прервалась близнецами, закричавшими в унисон:

— Джейсон с дедулей здесь!

Обернувшись, мы увидели Джейсона с Микой, идущих от маленькой церкви. Должно быть, они вышли через черный ход церкви, потому что мы не слышали шума мотора пикапа Джейсона. Мика теперь ходил с тростью, но это лишь немного его замедлило.

Джейсону исполнилось семнадцать, и скоро он заканчивает школу. После переезда он прекрасно приспособился и нашел хороших, настоящих друзей в нашем маленьком горном городке. Они очень сблизились с отцом Гризза. Мы обменялись с Гриззом улыбками, услышав, как Мика проворчал, обращаясь к Джейсону:

— До сих пор поверить не могу, что мой взрослый сынок думает, что это нормально — выглядеть как женщина. Длинные волосы и серьга. — Мика, прихрамывая, направился в нашу сторону. — Если бы я его воспитывал, я бы давно выкинул эту чепуху из его головы. Что он собирается делать с ними дальше? Собирать их в пучок — не помню я как эта фигня называется — как носила тётя Тилли?

Тетя Тилли мирно умерла во сне всего через год после нашего переезда. Мы настаивали, чтобы Мика вернулся обратно в свой дом и стал жить вместе с нами, поэтому обрадовались, когда он согласился. С ним наша семья, наш дом, стали полными.

— У тебя есть резинка или лента для волос? — прошептал Гризз.

Я отодвинулась от него и заглянула ему в глаза.

— Не вздумай! Ты только настроишь его против себя. Я не дам тебе ленту, чтобы ты собрал волосы в гульку.

— Почему бы и нет? — он похлопал глазами. — Никогда не знаешь. Может, это станет трендом.

— Мужская гулька? — Уголки моих губ дрогнули. — Держи карман шире!

Я распустила свой хвост и протянула ему ленту, втайне наслаждаясь его веселостью. Мне понравилось, как легко у него получилось завязать отношения с отцом. Даже если каждый из них в споре оставался при своем мнении, всегда подспудно чувствовались любовь и уважение.

— Где же мои поцелуйчики? — воскликнул Мика, подходя к детям.

Они рванули к нему со всех ног, и я заметила, как по пути Рути толкнула брата.

— Рут Фрэнсис! — Я уперла руки в боки. — Извинись перед Диллоном, и уступи ему очередь первым обнять дедулю!

После того, как дедуля его обнял и поцеловал, внимание Диллона немедленно переключилось на его старшего брата, Джейсона. Диллон обожал Джейсона, и мне нравилось, что Джейсон обожал его в ответ.

Я протянула руку Гриззу, чтобы подойти вместе с ним к нашей семье, когда подняла на него глаза. Мужская гулька на моем муже не смотрелась слишком жалко или убого. По правде говоря, с ней он выглядел чертовски горячо. Я сглотнула.

Пока мы шли рука об руку к нашей компании, Гризз спросил меня:

— Мими звонила?

— Нет, она не станет звонить, пока не доберется до Тыквенного привала. Примерно через час она должна уже добраться.

В колледже у Мими наступили весенние каникулы, и, как и все весенние каникулы в течение последних нескольких лет, она проводила их в христианском лагере в горах. Им не разрешалось пользоваться мобильными телефонами или другими средствами связи с внешним миром. В первый год мы отвезли ее сами, и поскольку одобрили условия проживания и прекрасных людей, руководивших лагерем, то в последние несколько лет отпускали ее в самостоятельное путешествие.

Не то чтобы у нас особо был выбор. Мими в этом году будет двадцать два, и она заканчивает колледж. Она уже взрослая. Но она всегда отзванивалась нам с последнего места, где была телефонная связь — из маленького городка под названием Тыквенный привал — звонила, просто чтобы мы не волновались. Он представлял собой маленький продуктовый магазинчик, заправку, аптеку и закусочную, все в одном здании на центральном перекрестке, очень похожем на город, который мы называем домом сейчас.

Наш пикник подошёл к концу, я собрала мусор и завернула остатки еды. Дети убежали на детскую площадку у церкви, и Джейсон качал их на качелях. Гризз с Микой разговаривали о мотоциклах. Мика говорил тихо и пытался уговорить Гризза пообещать ему, что даже если он все еще ездил на байке, и мы время от времени проводили длинные выходные далеко в горах, Гризз больше не занимался незаконными делами.

— Тебе не нужно волноваться, Проповедник, — донёсся до меня голос Гризза. — Я уже говорил тебе, мне нравится кататься с Джинни на байке. Я не нарушаю никаких законов, просто колеся по дорогам

Гризз встретился со мной взглядом и спросил:

— Когда там уже возвращается твоя сестра, чокнутая матерщинница?

— Кто бы говорил, — усмехнулась я. Гризз очень старался свести к минимуму ненормативную лексику в присутствии детей, но все равно болтал немного лишнего. По правде говоря, много. Я подмигнула ему.

— Признайся, что любишь Джоди. Что, не рад ее визиту?

Он хмыкнул и пробормотал:

— Ага, так рад, до усрачки просто, Кит. Визит твоей сестры станет самым ярким событием моего года.

— Не будь таким занудой, — я игриво потянула за его мужскую гульку, которая начинала мне нравиться. — Ты любишь мою сестру и знаешь это. Она забавная и с ней всегда можно похихикать.

— Я не хихикаю, Кит.

Выражение его лица было настолько серьезным, что мы с Микой разразились хохотом.

Едва Мика успел задать вопрос о планах Джоди на поездку, как у меня зазвонил мобильный. Мими.

— Привет! Ты уже в Тыквенном привале?

В трубке что-то немного дребезжало, но ее голос звучал сильно и уверенно.

— Да! Я только что заправилась и теперь уплетаю лучший домашний медовый бисквит в мире. Тебе бы понравился. Затем отправлюсь в лагерь.

— Ты напишешь, когда приедешь? И используешь код? — добавила я.

Лагерь был настолько далеко от радиуса действия вышки сотовой связи, что она не могла звонить сама и принимать телефонные звонки; однако, как ни странно, текстовые сообщения проходили.

— Да, мама.

Я услышала в ее голосе улыбку. Мы создали код, безопасное слово, которое знала только Мими. Я понимала, что чересчур осторожничаю, но разве можно меня винить после того, что я повидала за всю свою жизнь?

— Но после этого, ты же знаешь, я должна буду выключить свой телефон, так что ты не услышишь меня в течение десяти дней, — сказала она. — Я напишу, как поеду, и, конечно, позвоню, когда сигнал станет лучше.

— Я знаю. Мне просто не нравится, когда я не могу говорить с тобой долгих десять дней.

— Прости, мам, но ты же знаешь, как это важно для меня. И вы с папой здесь были. У нас каждый год один и тот же разговор.

Помехи усиливались, и я поняла, что она, должно быть, идет пешком. Я слышала только каждое третье слово, но смогла ухватить суть того, что она говорила.

— О боже! — послышался ее возглас.

— Мими, что такое? Ты в порядке? — Гризз поймал мой взгляд и мгновенно напрягся.

— Да! — ее голос звучал счастливо. — Все в порядке, мам. Я просто только что столкнулась с другом. Это…

Я не расслышала имени.

— С кем ты столкнулась, Мими? — Я закрыла рукой левое ухо, чтобы блокировать любой шум со своей стороны, но мое сердце уже вернулось к нормальному ритму. Она сказала, что это друг. Возможно, кто-то, с кем она должна была встретиться в лагере.

— Мими?

— Я здесь, мам, — В тоне ее голоса не было никаких указаний на то, что что-то не так.

— Что это за друг, с которым ты столкнулась? — спросила я, на этот раз спокойнее.

И я опять не расслышала имени, которое она повторила.

— Мам, мне надо идти. Я напишу тебе, когда приеду. Перестань беспокоиться. Я не могу быть в большей безопасности. Я люблю тебя и папочку, и передай карапузам, что в следующий раз, когда приеду домой, привезу им гостинцы.

— Хорошо, милая. Я знаю, что ты отлично проведешь время и…

В моем телефоне прозвучало три коротких гудка, и я поняла, что нас разъединили.

Прости. Ужасная связь. Напишу позже. Люблю тебя.

Я ответила:

И я тебя люблю.

Я не заметила, что Гризз с Микой прекратили обсуждать мою сестру и слушали меня. Я пересказала разговор, а потом смущенно взглянула на Гризза.

— Ничего не могу с собой поделать. Я мать.

Он сидел на краю лавочки для пикника и повернулся, чтобы усадить меня к себе на колени. Нежно поцеловав меня в шею, он произнес:

— Ты самая замечательная мать, о которой любой ребенок может только мечтать. Ты воспитала прекрасную юную леди. Об этом можно судить просто по тому факту, что она предпочла провести свои последние в колледже весенние каникулы в христианском лагере, а не на пляже. Никогда не извиняйся за то, что ты мать, Джинни.

Я пристально вгляделась в его глаза и увидела там не только любовь, но и восхищение. Я поняла, что мое решение выйти за него замуж было правильным.

Потом вспомнила, как уже после того, как надела бандану, и он вернулся в мою жизнь, как-то раз я спросила у него, что могло его так изменить. Прежде он все время спешил, ему очень не терпелось заполучить желаемое. И все же во второй раз он ухаживал за мной с такими терпением и мягкостью, которых я никогда не видела от него раньше.

— Мне был дан дар, Джинни, — ответил он мне.

— Дар? Ты имеешь в виду второй шанс?

— Да, второй шанс, но важнее всего — этот дар. Дар времени.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Время — вот настоящий дар, Джинни, потому что это единственное, что ты никогда не сможешь вернуть.

Мы наконец-то вернулись в исходную точку. Обратно, к тому, что было предначертано.

Он был моей первой любовью. Истинной любовью. И после стольких лет, когда наши сердца скитались и искали друг друга, мы в конце концов обрели покой

Мы наконец-то нашли дом.

Конец