Дар выживания

Глава 3. Военные.

Из города возобновилось движение транспорта эвакуации – автобусы с людьми, грузовики с провизией, горючкой, вещами, медикаментами. Около двадцати тысяч жителей уже покинули город. Они покидали Тайшет с грустными лицами. Но в глазах горела надежда на возвращение. Правда, повторюсь, немало было и тех, кто отказался уезжать. В основном, старики, которым такие путешествия в тягость. Но и молодняк оставался – из тех, кто стоял с нами в боях плечом к плечу. Я никого неволить не стал, объяснив свою доктрину просто – военные, которые скоро прибудут, не потерпят самоуправства, а это значит, что ополчение, скорее всего, будет разоружено. Но если чернь и впредь будет появляться, то из тех же деревень намного проще наносить точечные удары или производить партизанские вылазки. При этом у нас имеется хороший запас вооружения, как на южном направлении, так и на северном. Но все же некоторые отказались уйти. Что ж, это их право.

Мы же продолжаем придерживаться ранее проработанного плана. Заканчиваем эвакуацию и ждём федералов. Далее – сдаём оружие и уезжаем на юг. Памятуя о крутом нраве наших вояк, я приказал сделать закладки оружия в каждую машину. Сам лично заныкал свой «Винторез» так, что не каждому опытному оперативнику под силу отыскать закладку. На руках у бойцов оставались лишь автоматы да пулемёты, в количестве одной штуки на рыло. Всё это добро перечислено отдельным списком и будет сдано прибывшим войскам при первом требовании. Кроме перечня трофейного вооружения, я накидал на десяти страницах формата А4 подробный рапорт обо всём произошедшем в городе, начиная с той самой ночи и заканчивая последней бойней на южном КПП. Это всё для того, чтобы потратить как можно меньше времени на встречу с федералами.

Я и мои воины, верные сыны Отчизны. Продолжаем стоять здесь, на единственном хорошо сохранившемся выезде из города. За три дня и четыре ночи многих из людей я узнал совершенно с другой стороны. Впрочем, как и себя. Парни, бесспорно, молодцы, и если с Хромом, например, всё ясно, ведь он не так давно с контракта, он элитный боец российской армии, прошедший две командировки в Сирию и не понаслышке знакомый со словом «война», то остальные приятно удивили. Брат – бывший слесарь подвижного состава в вагоноремонтном депо. Андрей – специалист по ремонтным работам. Артём – простой грузчик. Ваня – машинист локомотива. Остальные – заправщики АЗС, охранники, водители и даже работники офисов. Каждый смог взять себя в руки, а в эти руки взять оружие и достойно защищать свою землю от врага. Нам всем было очень тяжело и у нас, конечно, есть невосполнимые потери, но это война, а на войне по-другому не бывает. Это не американский боевик, где лихой герой-мачо, улыбаясь ровным рядом белоснежных зубов, поигрывая мышцами и укладывая попутно сногсшибательных блондинок в койку, в одиночку уничтожает военные базы противника, аккуратно складируя убитых в штабеля. При этом он почти не получает травм, умеет пользоваться любым вооружением, будь то «калаш» или бластер пупизоидов с планеты Жопа. Он умён, красив, ловок и силен. Но это лишь сказки, потому что реальная война страшна. Здесь кровь, смерть, ужас, грязь. Да и мы не герои, а всего лишь простые смертные, которые вынуждены взять оружие в руки и которым чуждо насилие в своей высшей ипостаси. Даже мне – человеку, до мозга костей пропахшему порохом и военщиной, не снилось, что придётся убивать, пусть и врага. Хотя нет, снилось, но ведь речь не об этом, а о русском характере. О людях, которые в миг общей беды забывают о своих пьянках и огородах, берут в руки автоматы и становятся бойцами, на пути которых лучше не стоять.

Большоеспасибо и девчатам. За то, что не сдались в трудную минуту и не отвлекали бесконечными соплями. Особенно, Лизе. Она так ловко увлекла угнетённую Надюху в медицину после освобождения больницы, что я и не заметил. На многое им пришлось насмотреться, каждая испытала сильнейший стресс, но они держались и помогали, как могли. Русский человек в очередной раз доказал, что силу его духа не сломить.

- Нет, отправляем всех и ждём войска, - добавил я в сторону брата, заждавшегося ответа.

Всего полчаса прошло с момента теплой встречи гостей из Красноярского края. Сашка ещё не успела излить все слезы в плечо подруги, а асфальт передо мной уже усыпан окурками. За эти дни выкурено много сигарет, даже тяжело представить общее число.

- Ладно, - Дима как всегда немногословен, но чувствуется, что нервничает, теребит в руках ремень автомата, переминаясь с ноги на ногу.

- Что, братан? – я не мог оставить без внимания его переживания. Слова при этом излишни. Всё и так понятно. Он посмотрел вдаль, на юго-восток, куда убегала широкая лента асфальта, и вздохнул.

- Не знаю, Лёх. Не хочу с военными встречаться. Не знаю, почему.

- Думаешь, будут мозги колупать?

- Думаешь, не будут? – с кривой ухмылкой ответил Диман вопросом на вопрос.

- Я вообще уже думать не хочу, - тоже смотрел на шоссе, в сторону Иркутска. – Быстрей бы с докладом раскидаться и свалить на юг.

- Так, может, рванём уже? – заискивающе предложил рыжий здоровяк. – Вон и автобус едет, и наши тачки на месте.

Со стороны Тайшета действительно неспешно катился видавший виды ЛиАЗ, с каждой секундой приближаясь к аванпосту. А за ним, за небольшой горкой, оставался наш город, над которым местами клубился чёрный дым. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что согласен с братом, и валить нужно прямо сейчас, не медля ни секунды. Но в следующее мгновение грубым мужским голосом заговорил динамик радиостанции, ютившейся в нагрудном подсумке трофейного разгрузочного жилета.

- «Ополчение! Говорит командир сводного оперативного батальона Внутренних войск майор Стеблов! Приём! »

Я среагировал мгновенно, глазами показывая Диме, что поздно метаться, вояки уже рядом:

- На связи командир ополчения Волков!

- « Мы проехали Байроновку! Встречайте головной отряд»!

- Вас понял! У нас аванпост на развязке! – коротко сообщил я майору.

- «Как обстановочка, Волков?! Как обстановка? Приём!» - рычал майор знатно. Человек с таким голосом рождён командовать на поле боя.

- Тишина на всех фронтах, - вновь вступил в диалог я. – Противник подавлен и уничтожен. Все важные объекты инфраструктуры под нашим контролем. Отдельные мелкие группы боевиков ушли в «зелёнку». Полчаса назад приняли бой на аванпосте, уничтожили рейдовый отряд противника, порядка тридцати рыл. Как понял меня?

- «Внятно! До встречи! Отбой! » - собеседник покинул эфир, а мне ничего не оставалось, как развести руками. Мол, вот и всё. Наша миссия выполнена. Брат коротко кивнул и громко объявил, поворачиваясь к нашим бойцам:

- Внимание! Скоро подъедут федералы! Не пальните случайно!

Мы с Димой собрали всех вместе. Около пятнадцати бойцов, может, чуть больше. Кучка гражданских, включая родню и медиков. Раненые – трое лежачих, двое из Красноярска и один наш.

- Итак, - начал я, прохаживаясь медленно между остатков ополчения, - поздравляю всех с окончанием этой короткой и нелегкой войны. Все мы молодцы. – Я гордо оглядывал каждого и замечал, как распрямляются усталые плечи и проясняются взоры, удручённые тяжестью последних дней. – Но наша работа здесь не закончена! С минуты на минуту прибудут войска. Они возьмут город под свой контроль и дочистят ту мразь, до которой не добрались мы. А мы с вами, как и уговорились, едем на юг. Вернёмся, когда скажут. И тогда продолжим своё дело по восстановлению разрушенного. Спасибо вам всем. Каждый, кто встал на защиту города – лучший из людей, с кем мне доводилось встречаться, – народ одобрительно загудел, а я приступил к завершению своей короткой речи. – Сейчас, Семён, - я кивнул уже бывшему полицейскому, - бери своих людей, всех раненых и гостей из Красноярска. Дуйте в Шелехово, как и договаривались. Остальные, то есть мои, - в ответ мне закивали все те же лица – Дима, Андрей, Ваня, Хром, Малой, родители, Надя, Лиза и Катя, - ждём военных и уезжаем на своём транспорте. Обращаю внимание, Семён! – я вновь привлёк бойца, сделавшего для сохранения больницы чуть ли не больше других. – В Шелехово примешь командование местным ополчением. Из Рождественки тебя, если что, поддержит Казак. Там всё есть. Думаю, всё пойдет по плану. Мы поедем дальше, наша база в Соляной и Сереброво.

Старлей молча соглашался с каждым моим словом. Нависла тягостная пауза перед расставанием, и чтобы не затягивать, я отдал команду:

- Разойдись! – добавил чуть позже с оскалом. – На югах жду в гости. Нажрёмся как свиньи!

***

Народ засуетился. Люди Семёна претворяли приказы в действие, а сам он, улучив момент, всё же добрался до меня. Спросил, пытливо заглядывая в глаза:

- Командир, думаешь, с боевиками всё?

Я густо покраснел. За три дня так и не привык, что люди, старше и опытнее, зовут меня командиром. Ответил просто:

- Как бы ни было, мы всегда сможем вернуться и дать отпор. Теперь каждый точно знает свои возможности.

Семён растянулся в добродушной улыбке. Его окрикнули, сообщив о готовности. Он протянул мне крепкую, мозолистую ладонь:

- Спасибо, Бешеный, на добром слове. Ты, конечно, отчаянный тип, но мозгов в твоём котелке хватает. Много жизней сохранил, – мы пожали друг другу руки по-братски, обнявшись, и он бросил, уже уходя, через плечо. – Рацию не выключаю! Брякнешь, как выдвинетесь!

- Лады! Удачи! – помахал я вслед и ему, и всем, кто отчаливал в последнем автобусе. Многосильный мотор надсадно зарычал, транспорт неторопливо двинулся в путь, поднимая пыль с дорожного покрытия гравийки.

***

На аванпосте осталось с десяток человек и набитые добром автобус с джипом. В основном, молчали, переглядываясь и всматриваясь в ленту шоссе, слушая внезапно образовавшуюся тишину. Даже птицы предпочли молчать. А я только сейчас обратил внимание, насколько выдался погожий денёк. На небе ни облачка, лишь ласковое августовское солнце греет наши уставшие тела. Благодать! Рядом лес, вокруг бархатистое лето – чем не отдых в кругу близких? Впечатление портила только до сих пор коптящая нефтеперекачка, но там, по прикидкам, гореть будет долго.

Внезапно вернулась накопленная и всё время загоняемая поглубже усталость, заныли раны и ушибы. Боже, какие это были три дня! Даже помыться толком некогда, не говоря уже о нормальном отдыхе. Мои люди все до единого грязные, пропитанные потом, в запылённой одежде. Девчонки бодрячком, да и родители тоже, но их, слава небу, не коснулась та боевая активность, в которой участвовали мы. Хотя девчонки хапнули горя, помогая в больнице, ассистируя в операциях. Кстати, не будем забывать тех отважных врачей, которые остались с тяжелоранеными в городе. Под охраной, конечно. Лиза ведь тоже хотела остаться, и если бы главврач не приказал ей ехать в созданный с нуля мобильный госпиталь в Шелехово, она бы осталась. Сомневаюсь, что смог бы склонить её на свою сторону.

Наверное, в книгах написали бы, что в наших глазах светилось счастье. В жестокой реальности этим не пахло, на счастье просто не было сил, да и какое там счастье, когда столько народу погибло.

Вдали замаячил головной БТР колонны. Точнее, три. Основная часть техники появилась чуть позже. Шли со стандартной маршевой скоростью, грозно поводя крупнокалиберными пулемётами по сторонам, поэтому казалось, что двигаются они нереально медленно. С той же примерно скоростью, что стекает по лицу Андрюхи капля пота. Но вскоре приближающиеся объекты увеличились в размерах. Уже можно рассмотреть номера и людей. Бронетранспортеры, БМП, танки, грузовики с бойцами и материальной частью – оснащение, что надо, но штатное. В наше время с комплектацией вооруженных сил несравнимо лучше, чем в горькие девяностые. Особенно поражали приземистые хищные танки – Т-72 в какой-то модернизированной версии. Мощь и гордость сухопутных войск. Стучат в любые двери с пяти километров, как гласит народная мудрость. Мне удалось рассмотреть над одним из БТР антенны и флаг России. Штабной, не иначе. На крыше туристического автобуса, прикрывавшего левый фланг нашего поста, тоже такой имелся. Флаг, конечно, всего лишь символ, он только в героических фильмах придает патриотам сил и духа. На деле же этот символ даёт понять, под чьим контролем объект. Тактическим обманом со стороны противника здесь не пахло. Фанатики настолько прямолинейны и непоколебимы в своей вере, что ни за какие коврижки не повесят чужую тряпку, даже если это даст преимущество в бою перед обманутым противником. Боевики везде втыкали свои чёрные холсты с белыми каракулями. Между тем, головной бронетранспортер приблизился уже настолько, что можно рассмотреть лицо пулемётчика. Остановившись метрах в двадцати от наших позиций чуть боком, БТР качнулся на протекторах и замер. Следующая за ним БМП заняла позицию с противоположной стороны дороги. В мгновение ока из техники, как чертики из табакерки, повыпрыгивали бойцы. Быстро распределились по округе, разбили стрелковые сектора, заняли основные узлы на наших позициях. Красавцы, ничего не скажешь! Сразу понятно, что не основной состав батальона, не срочники, а контрабасы из разведвзвода. Слишком матеро выглядят, слишком профессионально и хищно двигаются. Камуфляж – и тот не общевойсковая «цифра», а видавший виды «партизан», отличавшийся узорным добавлением к тёмно-зелёному и чёрному блекло-оранжевого цвета. Полный набор по снаряжению – каски, броники, разгрузки, радиосвязь. Про оружие можно промолчать. «Калаши», хоть, в целом, и стандартные для армии, но в «обвесе». На них и тактические рукоятки, и телескопические приклады, и планки Пикатини, на которых коллиматорные прицелы и прочая тактическая лабуда. Даже хари раскрашены по-боевому.

Пока мы с восхищением рассматривали бравых защитников Отечества, из третьей по ходу машины, штабного БТР, показался сухощавый и невысокий, но подтянутый и казавшийся вылитым из единого куска стали офицер лет пятидесяти. Окинув всё твердым взглядом, он направился к нам, двигаясь одновременно плавно и непоколебимо. Всё в майоре говорило о многолетнем боевом опыте. И хищный прищур, и чётко выверенные движения, и то, как удобно расположено оружие, чтобы как можно быстрее привести его к бою. Автомат – конечно «калаш», но по внешнему виду я узнал 103-тью модель, под старый калибр 7,62 мм. Магазинов в разгрузке штук восемь, не меньше. Нижние подсумки оттянуты гранатами, на бедре в кобуре пистолет, опознанный мной по курку и тыльной части рукояти, как «Грач». Шлем снят и приторочен на груди, не мешая движениям. При этом форма точно подогнана, китель разглажен «по-десантному» так, что виден треугольник тельняшки с буро-красными полосами, а седую голову покрывал лихо заломленный краповый берет. «Краповик» - это элита из элит, далеко не каждому спецназовцу по силам. Сразу видно, не штабной, не паркетный, а боевой офицер. Подошёл к нам, встав в двух шагах, оглядел каменным взглядом моё воинство.

А что мы? Да, грязные и уставшие. Да, не сдавали на береты, а некоторые и армии не видели. Да, в разношёрстной снаряге, в основном, трофейной. Как какие-то наёмники в Иракской пустыне. Но смотрим твёрдо и оружие в руках держим уверенно. Офицер, ещё издали поняв, кто из нас старший, перевёл тяжелый взгляд на меня.

- Комбат Стеблов, - коротко представился майор, протянул ладонь. Я попытался соответствовать давлению, понимая, что ещё чуть и тиски раздавят мои пальцы в кроваво-костяное крошево, представился в ответ:

- Командир ополчения Волков.

- Власов! – не поворачивая головы, рявкнул комбат, да так неожиданно, что не будь я самим собой, то пискнул бы в штанишки.

- Я! – резво отозвался один из бойцов сопровождения.

- Командира третьей роты ко мне, пулей! – тем же бескомпромиссным тоном продолжил Стеблов.

- Есть! – боец тут же исчез, приступив к выполнению задачи, а майор всё же сменил тон на более дружелюбный, при этом оставаясь стальным.

- Ну, давай, командир, вводи в курс дела, - майор как-то по-отечески похлопал меня по плечу, и я сам не заметил, как мы с ним переместились к обочине, оказались в стороне от моих людей, и от его бойцов тоже, рядом с разбитой «тойотой» из Красноярска. Такой подход меня несколько озадачил, ведь я ожидал полной уставщины, готовил речь и чеканил слог доклада, а Стеблов повёл себя довольно дружелюбно, если не сказать, что почти на равных, я бы даже сказал, по-отечески. Ни высокомерия, ни офицерских замашек. Рапорт мой, над которым я долго корпел, он изучил бегло и тут же передал начальнику штаба батальона, следовавшему за комбатом по пятам, но чуть поодаль.

- Пусть штаб в писюльках копается, - отмахнулся Стеблов. – Ты мне на пальцах объясни и на карте, что да как. Я человек простой, академий не кончал. Карта города есть?

Я довольно ухмыльнулся. Даже если простота майора напускная, работать в таком режиме мне всё равно сподручней. Развернув прямо на продырявленном в нескольких местах капоте «тойоты» потрёпанную карту Тайшета и окрестностей, исчерченную обозначениями, я выслушал слова одобрения.

-Сразу видно, с картой работаешь нормально.

- Дорожных выездов из города шесть, - начал я. – Два выведены из строя с помощью подрыва техники. Теперь там только пешим ходом. Остальные блокированы и находятся под контролем, - одновременно с рассказом я тыкал пальцем в разные участки на карте.

- В целом, разведка знакомила меня с вашими делами, - перехватил инициативу Стеблов. – Понял, что с тактикой у тебя так же, как и с топографией, всё в порядке. Применил успешные схемы боя - внезапность, партизанская война, отвлечение внимания и прочее. Молодец. Очаги остались?

- Наши патрули остались в городе до вашего приезда. Последний оплот боевиков, вот здесь, мы уничтожили сегодня утром. Есть подозрения, что противник может появиться с северо-восточного направления. Там несколько заброшенных заводов, у нас просто не хватило времени и ресурсов их обследовать. А так вроде всех задавили.

-Ясно, - буркнул майор. – Что с эвакуацией?

-Город покинуло более двадцати тысяч человек. В основном, в южном и северном направлениях. Но есть и оставшиеся. Не захотели уезжать. Гражданские. Также в городе остались группы ополчения: на охране больницы – там много раненых; в гостинице «Бирюса» - опорный пункт северной части города и хранилище трофейного оружия; и на Райисполкоме – опорный южной части и хранилище трофеев. Патрули и мелкие посты на выездах.

-Потери среди гражданских оценил? – перешел комбат к больной теме.

-Тяжело подсчитать, - понуро ответил я. – Пока инициатива находилась в их руках, полегло много. Не меньше пяти тысяч человек, думаю.

- Суки, - пробасил офицер, скрипнув зубами. – Только против баб и стариков воевать умеют, бородачи херовы. С твоими что?

- Тоже потрепало, - сердце моё болезненно сжалось. – Сорок семь «двухсотых». «Трёхсотых» около семидесяти. Лёгкие эвакуированы. Тяжёлые – в горбольнице.

- А сколько всего у тебя народу? – майор удивлённо вздёрнул брови.

- Если считать все присоединившиеся группы, то около четырёх сотен, - потупил я взгляд, ожидая осуждения, но Стеблов лишь лихо крякнул:

- И все неопытные колхозники?! – я успел лишь утвердительно моргнуть, но этого хватило для продолжения. – Парень, а я б тебя взял к себе! Да, и бойцы у тебя – что надо! Не горюй! Двенадцать процентов от всего личного состава – это результат просто отличный!

- Это я понимаю, - взгляд мой остекленел. – Мне людей жалко.

- Это война.., - жёстко швырнул слово комбат, сплюнув. – По-другому не бывает. В любом случае, поставленную задачу вы выполнили. Даже без помощи силовых структур или войск. В Нижнеудинске и бригада была, и менты зацепились за своё, а потери куда больше, да и чурбаны ещё держатся. Так что делай выводы.

- Нам повезло, - я выудил сигарету, вопросительно взглянул на майора, тот кивнул, протягивая руку. Задымили, и я продолжил. – Мы хорошо использовали фактор неожиданности.

- Все три дня?! Не рассказывай сказки…

- Ну, старались усыпить бдительность. Били с других направлений, чтобы обезопасить свой район и накопить силы.

- Вот! – майор воздел палец в небо. – Это уже стратегия!

- Боевики оказались плохо подготовлены, - продолжал я искать факты того, что не только наша заслуга в победе. Не знаю, зачем. Просто выглядело всё со стороны очень уж неправдоподобно. Но комбат зачем-то продолжал мне перечить.

- Они везде одинаковые.

-Вечно под наркотой, ослаблено внимание.

- Ты надоел мне, Волков. Щас по почке ударю, - ухмыльнулся Стеблов, шутливо замахиваясь кулаком. - Я тебе говорю, что ваша победа – не случайность. Это заслуга командира – не только как тактика, а ещё и психолога, инструктора. Это заслуга твоих замов – вижу, что они как раз здесь, до конца тебя не покидают. И заслуга людей – потому что только русский Ваня может всю жизнь лежать на печи, а потом взять автомат и выбить дурь из басурман. И не перечь старшим! Я знаю Тайшет. Тут много грязи и отморозков, но и хороших людей много, особенных. Так что прими, как должное. От себя лично и от командования Оперативного Штаба объявляю благодарность всему ополчению. Вы сделали хорошее дело, которое не забудется никогда. И ещё раз повторюсь, поверь, вы вышли при минимальных потерях. В таких масштабных операциях просираются целые подразделения.

- Просто мне тяжело, как командиру, ведь я отдавал приказы, которые вели бойцов на смерть, - заглянув в немигающие глаза майора, я нащупал ответный сигнал.

- Согласен, - Стеблов мельком бросил отстраненный взгляд на своих, резво укрепляющих вновь обретенные позиции. – Это тяжело для командира – терять людей. Но вы – не армия. У них, как я понимаю, был шанс отказаться. А не отказались, потому что сильны духом. Задача выполнена, значит, эти ребята не зря полегли. О них будут слагать песни и помнить их будут вечно. А сейчас давай заканчивать наш душевный трёп. Нам пора доделать вашу работу. Хотя, там осталось всего ничего. Вы – дуйте в свои деревни, как собирались. Если что, я пошлю гонца.

- Товарищ майор! – послышался резкий, взволнованный окрик со стороны штабной машины. – Начальник Оперштаба на связи! Срочное!

Майор подмигнул мне, уходя:

- Погоди минуту, я вернусь. А пока приготовьте оружие к сдаче, – и уже своему заместителю крикнул. – Власов, организовать приём боевого оружия у ополчения!