Дар выживания

Глава 3. Восстановление.

О том, сколько прошло времени с момента, как я потерял сознание, мне поведала медсестра. Когда я пришёл в себя, она сидела на краешке кровати и, тревожно вглядываясь в моё лицо, гладила мою ладонь.

- Позавчера ночью ты снова стоял в шаге от смерти, - уставшим голосом проговорила девушка, на этот раз на "ты", будто сама себе разрешив стать чуточку ближе, при этом став и чуть строже, как учитель в школе, но я почувствовал и нечто сродни облегчению. – Не делай так больше. Тебе ещё рано вставать.

В ответ я лишь промычал что-то нечленораздельное.

Девушка, наверное, решила, что это вопрос и продолжила:

- Тебя нашли у окна… Успели… Сердце остановилось…

Я промолчал. Зато, вопреки прогнозам, у меня вышло почти невозможное. Дни после этого случая полетели, как сумасшедшие. Мама приходила ежедневно. Несинский со своей светлоголовой братвой соответственно тоже. И конечно, Лиза. Да, я наконец узнал имя своей сиделки. Я даже был больше, чем уверен, что она сидит со мной и в свои выходные. Затем зачастили представители правоохранительных органов, опера, следаки прокуратуры и прочие причастные. Их визиты очень утомляли, да и смысла я в них не видел, ведь события той ночи напрочь покинули мою голову. Впрочем, следователь из областной прокуратуры, ведущий моё дело, заверил, что ввиду сложившейся обстановки и обилия свидетелей, мои показания, в общем, и не нужны. Но это их работа, отрабатывать каждого. Судебный процесс идёт полным ходом, скоро суд, тем ребятам, лечащимся в лазарете СИЗО, грозят крупные сроки. Рядом всё время маячили пиджаки из ФСБ, поэтому каждый причастный к моему делу понимал, что никакие связи агрессоров не спасут. Хотя высокопоставленная родня одного из нападавших пыталась дёргать за ниточки. К тому же угрозы сыпались и в адреса свидетелей. Определенно, «фейсы» спасали всем нам задницы. Повторюсь ещё раз, не будь за делом такого пристального контроля , исход мог быть иным.

Невзирая на усталость от частых бесед с силовиками, я не прекращал учиться новому. Точнее, восстанавливать ранее приобретённые навыки. В этом мне помогала моя личная, не побоюсь этого слова, медсестра. Она учила меня владеть мобильником, ноутбуком, интернетом и прочей лабудой. Кроме того, мама всё чаще стала говорить о том, что многие хотели бы увидеться со мной. Глупо полагать, что до трагедии я жил затворником без друзей и знакомых. Но Несинский пока не давал разрешение на посещения. Зато, оставшись наедине с принесённым братом ноутбуком, который раньше принадлежал мне, я сумел вспомнить пароли от соцсетей. Не вспомнить даже, они сами всплыли в мозгу. И вот тогда я обалдел. Читал присланные сообщения чуть не до утра, а потом спал до обеда, провалив и встречу со следаком, и работу со спецами Николаича. Общаясь с людьми в соцсетях, я понял, что знакомых у меня хватает, и многие знают о том, что произошло. В основном, на встречах не настаивали. Так, спросили по разу и забыли. Вроде как, ради приличия. Но были и те, кто не унимался. Те, кто в прошлой жизни был ближе других. Я чувствовал это, просто вспомнить не мог. Чтобы никого из них не обидеть, обещал, что вскоре увидимся и подробно изучал переписки, пытаясь если не вспомнить факты, связывающие меня с ними, то хотя бы отложить в голове информацию о каких-то событиях.

Соцсети дают возможность не только общаться на расстоянии, но и получать другую информацию. Например, фотографии и видео с личных страниц. Именно разглядывая фотки, я ощущал, кто в реальной жизни был мне ближе. Так и оказалось, что самым лучшим и единственным моим другом является Андрюха. Просто смотрю фотки и понимаю – это ж братан мой названный. С остальными ощущения были другими. Кстати, переписывался и с девушкой по имени Надя, отношение к которой казалось смешанным. Вроде и привязанности особой нет, но что-то всё равно притягивает. Я и переписки-то никакой не нашёл, хотя фотки казались знакомыми. И это странно. Может, какая-то фигура из прошлого, я не знал. Мы и общались-то сначала по схеме «привет-пока», но писала она мне стабильно по несколько раз в день, а мне не позволяло воспитание молчать в ответ. Я понимал, что Надя – не новый человек в моей жизни, но также чувствовал, что до этого момента мы какое-то время не общались. О причинах, впрочем, не спрашивал. Зачем ворошить былое? Я один хрен ничего не помнил. За дни общения я многое о ней узнал. И жених у неё есть, и спортом занимается, и вообще человек добрый, позитивный. В общем, мы стали общаться довольно близко, стали друзьями, и Надежда всё чаще говорила о том, что неплохо было бы встретиться.

Прошло ещё некоторое время, и следователь объявил, что суд по моему делу окончен, виновные наказаны большими уголовными сроками. К тому же, полетели головы у кого-то в местном ОВД. Не сдавались родственники осужденных до последнего, скреблись с большими суммами в каждый кабинет, но дело под контролем Главка. Справедливость в кои-то веки восторжествовала. Кстати, следак сам рассказал мне, чью дочь я спас от поругания. Оказалось, что родитель её тоже не последний человек в городе. Мне было плевать, если честно. Преступники в тюрьме, девчонка в порядке, я – тоже, если можно так сказать. Но следователь намекнул, что отец спасённой просит аудиенции, а пробиться не может опять же по причине моей временной крыши из ФСБ. Чувствуя, что всё равно придётся принять кучу народа, я попросил Несинского, чтобы не откладывали в долгий ящик, начали пускать ко мне кого-то, кроме родителей. Николаич явился на следующий день хмурый, в сопровождении человека в штатском, но с повадками затаившегося тигра. Среднего роста и комплекции мужчина средних лет в классическом костюме-тройке сел напротив моей кровати. Посмотрел каменным взглядом. Я не зря оперирую словом «средний» так часто. По-другому сказать просто нельзя. Он легко бы растворился в людской массе, до того казался простым и среднестатистическим. Но взгляд его мне не забыть. Вроде тоже ничего особенного, но внутри таился стержень, несгибаемый стержень из опыта и силы. Мужчина скромно представился:

- Смирнов. Евгений Смирнов, - прямо как в одном знаменитом фильме про шпиона. Я кивнул, и гость продолжил простым спокойным голосом. – Олег Николаевич поведал нам о вашей просьбе, но вы должны понимать, что делом занимается Контора, поэтому существует много «нельзя». – Пауза, я снова кивнул, Смирнов вновь продолжил. – Рад, что вы понимаете тонкость ситуации, поэтому озвучу основные запреты. Первое и главное – ни в коем случае не упоминайте о Конторе и заинтересованности в вашем деле Правительства. Второе, нигде и никогда не упоминайте о том, что происходило, и будет происходить с вами с тех пор, как вы познакомились с профессором Несинским. Это строго конфиденциально. Третье, вам придётся подписать некоторые документы после ознакомления. В том числе и подписку о неразглашении. Вам всё понятно?

- Да, - коротко ответил я, пытаясь прочитать в глазах агента ФСБ хоть что-то, но все мои попытки провалились.

- В таком случае, я разрешаю посещения, помимо близких родственников, вашими друзьями. К тому же, если состояние пациента стабилизовано, - он повернул голову в сторону Олега Николаевича, тот кротко моргнул в знак согласия, - вас также могут посетить и другие желающие под чутким контролем Конторы.

- То есть при каждой встрече будет присутствовать сотрудник? – не понял я.

- Нет, только при встречах с посторонними, - поправил меня Смирнов. – Думаю, вы правильно оценили ситуацию и поняли, что не все опасности позади. В случае же с друзьями, доступ которых вы утвердите сами, в палате будет всё время работать аудио- и видеозаписывающая аппаратура. И это не подлежит обсуждению.

- Понял, - выдохнул я. Да уж, попав под колпак ФСБ, я не ожидал такого контроля. Но что поделать.

Смирнов исчез также незаметно, как и появился, а я сразу написал некоторым из своих друзей и знакомых. Но каким-то чудом первым заявился, причём уже через час, отец спасённой мною девушки. Грузный дядя, в дорогущей одежде, судя по виду. Часы золотые, перстень с камнем, цепь на шее толщиной с мизинец. Полный набор. Мужчина должен был вести себя вальяжно и высокомерно, чтобы соответствовать понтам, вложенным в обёртку, но вместо этого он чуть не по-братски кинулся меня обнимать, чем насторожил контролировавшего встречу помощника Смирнова до такой степени, что был мягко отстранен от меня под дулом взявшегося из-под полы агента пистолета. Осознав, что всё не так просто в этом мире, и даже в этом городе есть власть, способная убрать его одним щелчком пальца, мужчина сглотнул подступивший к горлу ком и сел на стул рядом с кроватью. При этом его радость все равно тяжело скрывалась за волнением от присутствия человека с оружием и крайними полномочиями.

- Спасибо тебе, - излучал благодарность отец. – Ты дочь мою спас, а это, сам понимаешь, дорогого стоит.

- Да ладно, любой бы.., - только начал я старую песню, как собеседник меня оборвал, махнув рукой.

- Кому ты рассказываешь, Алексей! В наше время никто бесплатно не пёрнет! Так что не заливай! Ты сделал правильно, и за это я тебя отблагодарю, – массивный дядька выудил из пиджака пухлый конверт, положил его на кровать, рядом с моей рукой. – Вот, держи. Это «на ход ноги». Заведём счёт в банке – кинем, сколько хочешь. Ты знаешь, я в городе что-то значу, и запомни, везде тебе теперь двери открыты.

Я молчал, а что делать? Человек счастлив, что я спас его дочь, благодарит меня. Небось, ещё обидится, если я не приму его благодарности. В общем, распрощались на дружеской ноте. Он мне сунул визитку, сказал, чтоб звонил в любое время дня и ночи, если что-то потребуется. Что ж, его право. Я уже немного освоился в современной жизни и понял, что всё стоит денег. Пока дают, надо брать. Кто его знает, может, через год этот зажравшийся местный князёк обо мне и не вспомнит.

Он ушёл, агент, хмыкнув и мотнув головой в недоумении, вышел следом. Я недолго думая вскрыл конверт. Ворох тысячных купюр, не меньше сотни-полутора. Что ж, и на том спасибо. Надо маме их отдать. Мне они сейчас всё равно не к спеху, а ей после всех моих приключений и её страданий, пригодятся.

Далее по списку должен был быть Андрюха, но чудеса продолжались и перед ним приехала съёмочная группа с местного телевидения. Я не понимал, они что, в фойе больницы всё это время жили? Почему узнали о возможности визита раньше моего лучшего друга? В общем, поспрашивали, особо не кланялись в ножки, да и вообще вели себя слишком вызывающе и совсем мне не понравились, как люди. Пришлось подать знак фсбшнику, чтобы намекнул гостям об окончании визита.

Только после этих ненужных мне в жизни людей стали приходить нужные. Скоба, он же Андрюха, он же Длинный, пришёл первым. Высоченный, по моим меркам, бритый наголо, улыбающийся щербатым ртом, он, возможно, не производил на кого-то впечатления надёжности или воспитанности, или чего там ещё. Но я, лишь увидев его, понял, что надёжней человека на свете нет. Мы проболтали добрых пару часов, прежде чем настала пора процедур и работы с профессором. Общение с близким человеком воодушевило меня, настроило на хороший лад. Несинский остался доволен и советовал звать друзей чаще.

А на следующий день пришла Надя. По сути, это было знакомство, хотя и ежу понятно, что знали мы друг друга давно. Было сказано много тёплых слов, вызвавших взаимную симпатию. При этом всё предельно дружелюбно. Я понял, что мы будем хорошими друзьями и со временем в этом убедился.