Дар. Золото. Часть 3

Глава 21

1

Свинью достали из-под буфета и определили к ослу. Вместе с курами. Саня выступил с предложением всех откормить, благо помоев намечается предостаточно, и все дружно согласились. В смысле, те, кто будет откармливать согласились. У тех, кого будут, не спрашивали.

- Как Ирби? - сидя за столом, Машка жевал кусок белого хлеба. - Как Алабар? Долго проваляется?

Саня элегантно посолил пальцами рассыпчатую картошечку.

- У Ирби обычный насморк, у Алабара обычное воспаление. А что ты хотел? Трижды через хребет перел… э… этот дня через два уже будет на ногах.

Он покосился на Дарека. Парень азартно строгал огурец в салат и на заминку лекаря не обратил внимания.

Все трое обедали в зале, накрыв на стол что побыстрее. Наскоро прибрали обломки, выловили курей, пособирали перья и сидели сейчас сосредоточенно жуя.

- К цирюльнику бы надо, - Саня почесал затылок, - И вымыться, как следует, постираться.

- Надо бы, - согласился Машка, проведя ладонью по основательно отросшей шевелюре. Волосы уже лезли в глаза и мешали, а по бокам отдельные лохмы почти доставали плеч. - А еще новую кухарку, подавальщицу и подсобника.

- А подсобника для чего? - удивился Дарек. - Разве сами не справимся? Мы с братом и сгружали, и чистили, и мыли. Вот он вернется…

Лекарь и оборотень уткнулись в тарелки. Стоит ли говорить парню, что по поводу возвращения Занека есть большие сомнения. Саня решил сгладить ситуацию.

- Знаешь, Дарек, мы конечно справимся, - он насмешливо посмотрел на кота, - но среди нас есть те, кто к подобной работе как-бы не привык. На разок другой его хватит, а дальше ни-ни. Кое у кого руки не под это дело заточены.

- Интересно, под какое у тебя заточены? - фыркнул Машка. - Я, между прочим, и конюшни чистил, и траву косил, и крыши на сараях чинил. Только кто-то недавно о лаборатории мечтал. Никак не вспомню кто. Или я не на того подумал? А, вспомнил! Он мечтает о работе грузчика.

Саня заморгал, а оборотень обмакнул хлеб в сметану и сунул в рот.

- На вшожом эшаже тжи пуштых комнашы. Одну из них можно приспособить.

- А… оборудование? - Саня уставился на оборотня жадными глазами.

- Найдем. А не найдем, так… - теперь Машка покосился на Дарека, - …достанем.

- Эй, эй! Какая комната наверху? - спохватился трактирщик. - Какая лаборатория? Какое оборудование? Меня никто спросить не хочет?

- Наверху шесть комнат. Три из них мои, не забыл? Одну я отдаю Сане. Будет заниматься научной деятельностью. Он у нас лекарь, вот пусть и работает, вложенные в него капиталы отрабатывает, а заодно и пациентов принимает. Прямо на дому.

- Каких пациентов? - захлопал глазами Дарек. - Они что же через обеденный зал сюда ломиться будут? Вы в своем уме?

- Пациентов он будет принимать на первом этаже. Со двора. У тебя две комнаты для тары пустуют. Окна из них во двор выходят. Вот там дверь и сделаем.

- А осел?

- А что осел? Внизу есть еще одна просторная комната. Прямо у входа: бочарная.

- А воду где хранить?

- Скважину починим.

Тут, наконец, опомнился Саня:

- Пациенты?

- Ессно! Кто будет оборудование отрабатывать? Я в тебя просто так деньги вкладывать не собираюсь.

- Ах, ты ж… предприниматель! Вкладывать! Я еще ничего у тебя не просил. И не нанимался, что бы ты мне тут условия ставил.

- Так наймись. Мы тебя за красивые глазки кормить не собираемся. Правильно, Дарек? - Машка ухмыльнулся. - А нет, так место подсобника еще не занято.

Саня сплюнул:

- Кот, он и есть кот, - и в два глотка осушив бокал с грушевым взваром, утопал наверх. К «пациентам».

- Это он сейчас про какого кота?

- Забей. Кличка у меня такая. Наемничья, - Машка потянулся и поднялся. Дарек немедленно подхватился за ним, собрал плошки одна в одну, и уже собрался было мотнуться на кухню... как с улицы послышались злые вопли.

- Открывай!!

И дверь затряслась от глухих ударов.

- Открывай, эльфийский вымесок!

Дарек и Машка переглянулись.

- Кто еще так сильно тебя любит? - удивился бывший лэр Рас. - А чего они, кстати, ломятся? Там же не заперто?

- Я ножку от стула в щеколду засунул.

На входе кто-то очень добросовестно долбился об дверь, и она, взломанная один раз, второго раза уже не перенесла. С хрустом сорвалась с петель и, проехав по ступенькам, остановилась в центре зала, красуясь свежесломанными досками.

За ней в трактир влетели… опять трое. Как на подбор крупные, широкоплечие, похожие друг на друга даже в цвете зеленых портков. Они бегло осмотрелись по сторонам, и только после этого «увидели» двух стоящих перед ними парней.

- А-ха-а, - обрадовался старший, - Оба туточки!

- Это кто? - спросил Машка набычившегося трактирщика, но ответ услышать не успел.

- Это ты тут кто, рванина! Стой и помалкивай, пока я тебе хлебальник на уши не натянул. Я с этим выродком говорить буду, - и мужик вальяжно, уверенно, грудью вперед, пошел на трактирщика. - Ты что же это, Дарек, за работу не платишь, а? Люди на тебя с утра до ночи горбатились, а ты, значит, их решил кинуть? Ни сотейника не заплатить! Мои бабы три года на вас, нелюдей, пахали, а ты их взашей?! Не по-людски получается. Придется тебя выучить. Гони деньгу, сучье семя! Или я тебе сейчас причиндалы-то пообрываю!

Машка не глядя подхватил рядом стоящий стул.

Х-хря-ясь!!!

Мужик рухнул. Как стоял с растопыренными пальцами, так и распростерся на полу. Сложно остаться в вертикальном положении, если тебе на голову со всего маху прилетает произведение столярного искусства. И то ли голова попалась чересчур крепкая, то ли стул оказался слишком старым, но теперь еще одна «хозяйская» вещь ремонту не подлежала. Деревянные запчасти веером разлетелись вокруг тела крикуна, а Машка остался стоять со спинкой стула в руке.

Он пристально посмотрел на отвисшие челюсти зеленопортковых и угрожающе процедил:

- А ну, подняли эту падаль. И испарились вместе с ней. Быстро и навсегда. Ну-у!

Открывшие было рот мужички, опомнились, испуганно подхватили третьего, и поволокли к выходу. Через пару мгновений со второго этажа, с оголенным мечом наперевес, скатился Саня:

- Опять?!! - увидел он разбросанные обломки.

- Снова, - оборотень повертел в руках деревяшку и с досадой цокнул языком. - Дарек, тебе не кажется, что «Три карася» начинают пользоваться бешеной популярностью? Кстати, ломать мебель в трактире – это к прибыли. Примета такая.

2

В углу обеденного зала, поближе к камину, еще лежали останки стула, развороченного первой тройкой «посетителей», а потому туда же отправился его собрат по несчастью вместе с многострадальной дверью.

Саня покрутился возле столов, зацепил пару сухарей, и, в очередной раз, поднялся на второй этаж.

Но стоило оборотню и трактирщику усесться за стол и приступить к десерту, как пустой дверной проем на входе загородила еще одна компания. Машка досадливо поморщился.

Визитеров на этот раз было… трое. Один прижимал к груди подвязанную цветастым платком руку, двое других слегка прихрамывали, но светили независимыми мордами и пыжились, прикрывая этим мелькавшую во взглядах неуверенность.

Краем глаза Машка заметил, как Дарек зажал в руке нож, усмехнулся и повернулся к вошедшим:

- Господа, заведение закрыто на учет. Поэтому его хозяин был бы вам очень признателен, если бы вы покинули помещение.

Переглянуться умудрились все сразу.

- Мы эта… не к… хозяину, - вчерашний пьяный боец, сегодня был трезв как стеклышко и опасливо остановился в трех шагах от Машки. Не зная куда девать широкие ладони, промямлил. - Мы эта… к тебе. Надо бы кошели вернуть. Те, которые ты у нас забрал. Вчера.

- Это с какой стати? - Машка состроил надменное лицо.

- Так эта… Дарек живой же. Ну, подрезали по пьяни, с кем не бывает. Мы ему сами заплатим. И за лекаря тоже. А тебя мы не знаем, кто ты, откуда. Вдруг ты эльфенышу ничего не дашь. Так мы сами. Дадим.

- О, как. Решили повиниться и виру заплатить? - Машка в улыбке растянул рот, а говоривший «боец» тут же закивал, и в его растерянных глазах затеплилась надежда, - а хватит у вас? Ну, чтобы заплатить. В тех кошелях только медь и была. Ну, пара серебрушек еще завалялась. Ты, Дарек, чем возьмешь серебром или…

Парень сообразил и с вызовом гаркнул:

- Золотом. Десять злотников.

Лица у всех троих вытянулись.

- Вот видите, уважаемые, все по закону: вы виновны в преступлении, а значит, вам грозит каторга, - в любезности кота можно было захлебнуться, но мужичок при слове «каторга» посерел. Заметив это, Машка подержал драматическую паузу. - Но Дарек, человек добрый, и не стал идти в городскую управу, предварительно не поговорив с вами. Не захотел портить вам жизнь. Он просит за свою собственную какие-то несчастные десять монет, и тоже по закону: пострадавший назначает свою цену, не так ли?

Робкая надежда в глазах троих вчерашних выпивох, заметно прижухла.

- Так эта… может… как-то… все-таки…договоримся?

Машка повернулся к трактирщику и, как заправский судья, вопросил:

- Согласится ли уважаемый Дарек на поступившее предложение договориться?

- Нет, - парень мотнул головой.

Теперь Машка повернулся к стоящим.

- Мой подзащитный не согласен. Но если вы хотите обсудить этот вопрос, мы с удовольствием отправимся в городскую управу…

- Но как так-то?! - возмутился покалеченный, названный вчера Шаликом. - Эльфеныш ведь живой! За что десять-то?

- А за неживого, ты бы кому платил? И главное, сколько? Но если вы настаиваете, то мы готовы продолжить разговор… в управе. Свидетелей, как вы понимаете, хватит.

- Ладно, - сдался переговорщик, - пёс с кошелями этими. Но цацки-то, может, вернешь? Вира деньгами отдается, а ты у меня и ножичек из кармана увел. Хороший ножичек. Мне его батюшка, периной ему облака, подарил.

- Угу, - хмыкнул оборотень, - а матушка подвеску красного серебра, да? Со своим портретом в полный рост. В неглиже.

- Это моя! - встрял Шалик. - И еще ты мне руку сломал! А у Сявы серьга из уха пропала. Эльфийского золота, между прочим! Вор ты!

Дарек украдкой бросил на оборотня удивленный взгляд, но Машка прищурился:

- Эльфийское золото ты, значит, ценишь, а эльфийскую жизнь, выходит, нет.

- Так шлюшкин выродок-то! Так все говорят!

Трактирщик вскочил и в бешенстве ринулся на Шалика. Машка еле успел схватить его за рубаху.

- Обожди.

И парень шлепнулся на стул.

- А тебе, уважаемый, никогда не приходило в голову, что бабу можно и силком взять. Ты-то сам каким способом на свет появился? Так ли уж по согласию сторон? У самих-то сколько по округе бегает? И не знаете, небось.

Видно, Машка попал в яблочко, и Шалик отвел взгляд. Да и все они отчего-то притихли.

Неловкое молчание затягивалось. Дарек сопел и недовольно косился на оборотня, но тот разглядывал потолок, а переговорщики стояли и мялись, не зная, что делать дальше.

- Хорошо, - хлопнул по столу Машка, - вещички я вам верну, но вы мне взамен кой-какой расклад. О местных реалиях, так сказать. Идет?

- О чем? - не понял Шалик.

- Кто город держит, кто ему помогает, ну и все такое.

- А-а… А вира? Нету у нас золота. Было бы, дали. Может, договоримся все-таки? - не терял надежды переговорщик.

- Отработаем, - вдруг сказал молчавший до сих пор Сява.

Машка тут же развел руками:

- Это не ко мне. У корчмы хозяин есть.

Все трое уставились на Дарека, а он от неожиданного предложения нахмурился. Но, чуть подумав, осторожно отозвался:

- У меня тут ремонт намечается. Помощники будут нужны. На полную седмицу, - и посмотрел на кота, мол, правильно говорю?

Мужички повеселели:

- О чем базар! Руки у нас из нормального места растут. Портовые все!

Сдержанно улыбнувшись, Машка пошарил за пазухой и вытащил на стол перечисленные випивохами вещички.

- Дарек, там на кухне ничего не осталось?

Что-что, а соображал трактирщик быстро, и вскоре за небольшим столиком в обеденном зале «Трех Карасей», под холодненькое пиво и невесть откуда взявшихся ярко-красных пучеглазых раков, завязался неторопливый мужской разговор.

3

Часа полтора спустя, Машка, выпроводив новых знакомцев на шумевшую дневными хлопотами улицу и выудив из кучи съестного сахарные леденцы, потопал наверх. Дарек, осоловев от кружки янтарного пива, пошлепал с остатками трапезы на кухню, и не то чтобы он был рад знакомству с теми, по чьей пьяной прихоти, чуть не отправился на Небеса, но впервые за много лет, а может и впервые вообще, собеседники забыли о его происхождении и повинились за глупость. А прощаясь, даже руку пожали. Это ставило в тупик. В искренность не верилось, а уж в реальность тем более, и Дарек решил, что придавать большое значение посиделкам не будет. А вот столяра надо бы найти уже сегодня - дверь на место приладить.

Выкидывать симпатичные рачьи панцири было жаль – старался ведь, никогда раньше он такие не делал, только пробовал. И паренек, немного подумав, собрал их в ладони. Что ему хотелось, он и сам не знал, понадеялся на авось, и закрыл глаза, сосредотачиваясь на энергии. В голове было слегка пьяненько, в глазах мелькали мутные образы, и остановиться на одном из них никак не получалось. Разозлившись на себя, Дарек засопел, уперто сжал ладони и представил. Хорошо представил. С любопытством заглянул в сложенные горсти и… хихикнул. Розовый поросячий хвостик щекотал пальцы и был каким-то совсем уж маленьким. Наверно на большой не хватило вещества. Может что-то другое попробовать? О! Когда-то Занек притащил домой настоящую эльфийскую ягоду – морошка называется. Все равно что желтенькая малина, только кислая. Ну-ка… Попробуем сотворить... И?.. Малина. Еще раз… Опять малина. Та-а-ак, ещ-ще р-раз-з... Малина! Да что ж это такое?! Сосредоточились, собрались, подумали… Малина!!! А-А!!! Не-ет, больше никакого пива!

В обеденном зале послышались шаги. Дарек лихорадочно выкинул раздавленные красные ягоды в ведро и обтер фартуком ладони.

- Эй, есть кто?! - голос показался знакомым. Но сходу вспомнить его обладателя у Дарека не получилось, и он выскочил из «кошеварни». Среди пустовавших столов удивленно озирался Сай. Торговец с рынка.

- Ну, есть, - хмуро бросил Дарек.

Молодой трактирщик в небрежно повязанном женском фартуке выглядел потешно, и торгашик хохотнул:

- Тебе б косыночку еще. Самое оно будет. Стать стройная, глазки зелененькие, масть караковая – картинка!

Но Дарек смотрел волком, и Сай смешок погасил.

- Я там овощи подвез, как договаривались. Подвода во дворе, и мои прохиндеи тоже там, разгрузят куда скажешь. А то, слыхал я, Занек пропал, ты совсем один теперь. Тяжко, небось, - выдал торгаш на одном дыхании. - Так куда разгружать?

- Не договаривались, - отрезал парень. - Ты меня обобрать хотел. Выводи телегу, нечего двор загаживать!

- Дарек, не кипятись, - раздался голос сверху, и оба, торговец и трактирщик, задрали головы. Машка опираясь локтями о перильца, с интересом разглядывал купчишку. - По чем нынче совесть, уважаемый? Твою за серебрушку сторгуем?

Сай сощурил глаза, словно прицениваясь к спускавшемуся по лестнице оборотню, но сказал дружелюбно, с улыбочкой:

- А торговля дело такое: с совестью совещаться - в лаптях ходить.

- Ну, тогда тебе за твой воз и медьки хватит. Дарек, медька есть? Я свои у храма голытьбе раздал.

- Все-все, - выставил ладони Сай, - твоя взяла. По старой цене отдам, само-собой.

- Ну, не-ет. Дарек тащи бумагу, договор о постоянных поставках писать будем. Ты как, Сай? Нужен тебе такой сговор? Скажем, мешок по два пуда за пятую часть от базарной цены? Каждого товара на выбор. И каждую пятницу твой подвоз.

- Три четверти, - глазки у Сая блеснули: постоянные поставки, да еще и на бумаге договор!..

- Четверть.

- Две третьих.

- Треть и по рукам.

- Грабеж! - Сай всплеснул руками. - Я ж по миру пойду с такими ценами. Это ж убыток какой!

- Не начинай, не прокатит. Треть.

- Две третьих и точка.

- Завтра Дарек к Терехе пойдет.

- Ладно, половина.

- Уговор.

Дарек тем временем перепрыгивая ступеньки, прискакал с листом бумаги и стеклянной чернильницей, по-хозяйски устроился за столом и, обмакнув перо в тушь, уставился на Машку.

- И чего ты на меня смотришь? Пиши, не стесняйся.

Пока гусиный очин скрипел по бумаге, и ровные старательные буковки ложились на шершавый лист, пока Дарек переписывал второй такой же для торговца, тот молчал. Но стоило им поставить свои закорючки и обменяться составленными расписками, как Сай, исподлобья глянув на Машку, сказал:

- Видел я как вы сегодня по штучным рядам ходили, - и как бы между прочим полюбопытствовал. - Про ослиную болячку вы трепались?

Машка усмехнулся:

- Как ты там сказал? Торговля для совести даже лапти не сплетет?

- Оно-то так, - Сай вдруг оглянулся на пустой дверной проем, и очень внимательно осмотрел Машку. - Только ты, видать, пришлый, многого не слыхал, а Дареку по малолетству было без разницы.

- И что с того?

- С того, что в другом каком городе денёк посудачили бы, похихикали про болячку в капусте да забыли. Ну, может, денную выручку потеряли. Но не в Сурье. Хорошо я смотрителя на рынке прикормил, он мне новость по-быстрому донес. Прибегает с выпученным зенками, пузом трясет, с лица сбледнул, и на ухо мне шепчет, аж заикается: дуй отсель подобру-поздорову, пока никто не прознал. Я ему: о чем? О заразе. Говорят, лихоманку ослячью ищут. В капусте. Ну, я собрался и айда. И вовремя. Остальных на рынке закрыли. Это я уж потом понял – пошутили над нами.

- А нам с того какая печаль?

Сай еще раз оглянулся, прошелся взглядом по резной балюстраде второго этажа.

- Лет с пятнадцать тому, был у нас мор. Страшный. Выкосило едва ли не треть. И всё больше мужиков, в смысле мужеского полу. Город тогда обложили со всех сторон. Тех, кто пытался выйти лучники даже не спрашивали ни о чем: стрела в брюхо и лежи, отдыхай. Не подходили ни к кому и никого не жалели. Ни баб, ни деток. Уже потом, смердящую да распухшую человечину крюками на телеги стаскивали, да сжигали за городом. Помнится, псы бродячие да воронье разжирело тогда. Зараза ушла, как храмы молебны запели.

- Надо же, какая сила у церковников. Всё бы так: помолился - и болячка прошла, помолился - и каравай на столе, - Машка ерничал, но торговец отлично понял, что собеседник хоть и скалит зубы, но насторожился. И согласился:

- Никто и не поверил, что храмовники людей спасли. И никто не поверил, что заразу ветром надуло. Здесь же каторга в горах. Возле сторожевой крепости. Там и наемники, и собаки натасканные. А при тамошнем остроге больничка есть. А при той больничке лекаря.

- У тебя как в сказке, чем дальше, тем страшнее.

Но Сай на подначку не отозвался.

- Говорят, те лекаря не светлыми делами заняты. А что, место удобное – острог, варнаков много. Оттуда еще никто своими ногами не выходил. Если попал на каменоломни, по любому закопают. И лекарей этих никто никогда не видал. Говорят, они в городе живут, но таятся. Еще бы. Порвут на куски! Но сейчас тихо. А тут ты. Я-то смолчал, никому не сказал. И думаю, сегодня-завтра барыг на базаре подержат да отпустят. Но ты не шути так больше.

Машка ожег торгашика взглядом, шагнул совсем близко. И тихо, с нажимом, сказал:

- Не шути, значит? А это ты себе говори. Почаще. И дружкам напоминай. А то, гляжу, со своей бедой вы как курица с яйцом: ты, чтобы выгоду не потерять аж сюда прибежал. Парню в глаза смотреть не постеснялся. И не повинился даже. Зато, чужая беда тебе радость да барыш. А про эхо слыхал? Оно как аукнется.

Торговец порывисто дернул себя за ухо, отвел глаза и засопел:

- Ладно, пойдем что ли, подводу разгружать. Мне бы уехать засветло.

4

К столяру Дарек не попал. Во-первых, закрутился с подвозом: собери, рассортируй, разложи. Во-вторых, две малых печи почисти, убери и шлак вынеси. В третьих, свинья что-то не поделила с ослом и курами, сунутыми к этим двоим до кучи, потому пришлось вмешаться: раздать живности пендюлей, и собрать ей кое-какой прокорм. Еще и рана на боку разболелась, закровила, оттого поднялся на второй этаж к Сане. Словом, молодой трактирщик замотался, и пришедшего уже в вечерних сумерках посетителя попросту не видел.

Машка же, час проторчавший у забитой абиссинки¹, разобраться не сумел, и в паскудном настроении приплелся на кухню. Не иначе шел на запах – там, на малой печи, вкусно булькала почти готовая солянка.

Он-то и увидел в вечернем сумраке пустого зала озадаченно озирающегося по сторонам дворянчика. В новеньком камзоле, модных кюлотах и элегантных штиблетах. Молодой, может чуть постарше Тишана, и без оружия: либо в городе по ночам тишь да благодать, либо парниша сомнительных личностей не боится и знает за собой силу. Вопрос, какую.

- Чего тебе? - оборотень недовольно выглянул из кухни, держа в руках поварешку и крышку от кастрюли. И, судя по злому выражению лица, вышеперечисленная посуда явно готовилась послужить метательными снарядами при первом неосторожном движении посетителя.

- А… г-где… - сдал назад дворянчик, - хозяин трактира?

- Ты кто? - за целый день Дарековские знакомые надоели оборотню до бесов, и вежливостью он себя не утруждал.

- Э… секретарь, - дворянчик, видимо вспомнив о своем благородном происхождении, подобрался, и с вызовом представился, - лэр Тан Сагальски. Третий секретарь главы муниципального органа самоуправления городского поселения Сурья, а также помощник губернатора по вопросам связи с общественностью.

Машка, соображая, моргнул, вернул на место крышку и половник, на ходу обтер ладони застиранным полотенцем и подошел к гостю.

- Машал, - протянул руку.

Теперь заморгал дворянчик. Протянутая ладонь явный знак принадлежности невысокого парня к военному сословию, но уж больно не похож этот лохматый тип на наемника. И на дворянина не похож, чтобы вот так запросто тянуть руку лэру. Одежда явно с чужого плеча, кюлоты в гармошку, рубаха длинная навыпуск. Да и пахнет от него… не сильно, но странно. Ржавчиной. Но держать лицо нужно, и лэр Сагальски неуверенно пожал протянутую ладонь.

- Присядем? - предложил наемник, показав на ближайший стул, и это «присядем» получилось у него так, что кроме как «присесть» ничего другого не оставалось.

Присели. Наемник ментально не читался, что само по себе «третьего секретаря» не удивило, даже обрадовало: возможно, сидящий перед ним маг, а значит дворянин. Хуже, если парень под кайфом. Но и это «помощника по связям» не особо смущало – Сурья город каторжный, люди защищаются от магов как могут, а каждого пятого проверять на наличие в кармане запрещенной дури не станешь. Только вот ментальный блок у наемника стоял чересчур чистенький, сплошной, обтекаемый, не зацепишься ни за что.

- Что привело вас в «Три карася», лэр? Мы, кстати, закрыты сегодня.

Может, все-таки дворянин, предположил «третий секретарь». Кстати, уверенное «мы» он тоже отметил и осторожно спросил:

- Видите-ли, прежде чем ответить на вопрос, мне бы хотелось уточнить, что делаете здесь лично вы и где, собственно, хозяин заведения?

Машка улыбнулся:

- Я родственник Дареку. Седьмая вода на киселе, но у меня здесь никого кроме него не осталось. Мы уехали отсюда лет двадцать назад. Но в чужих краях жизнь пряником не стала, и я, как только после войны оклемался, вернулся сюда. Я недалеко от княжеского дворца родился. В семье садовника. Пацаном по Мачтовой улице бегал. Там, помню, красные сосны вдоль мостовой растут. Высоченные, в два обхвата. Смола липкая, черная. И вкуснющая-а!

- А вы Дареку родственник по…

- По отцу. Брат. Троюродный. А Дарек наверху, ему лекарь повязку меняет.

Дворянчик насторожился.

- Повязку? Лекарь?

- Кухня, - отмахнулся Машка, - слишком быстро развернулся среди кастрюль. Поранился. А лекарь, это со мной. Еще по дарайской кампании знакомы. Тоже никого из родных, вот я и позвал с собой. И, между прочим, у него отлично получается.

Заметив в глазах дворянчика сдержанный интерес, Машка как заправский актер состроил затуманившийся взгляд, и тоном бывалого вояки-романтика повел беседу.

- Помню, попали мы в засаду, возле одного оазиса. И ведь знали, что там нас могут встретить. Но без воды два дня, сам понимаешь. От жажды и не в такую… хм… дыру полезешь. Словом накрыли нас, как сеткой зайцев, хорошо броники у всех нормальные. Кроме одного. А я ему все время говорил: «Тан, приделай еще хоть поневу какую-нибудь из чего покрепче, яйца прикрой», да ему всё некогда и некогда. Кстати, его тоже Таном звали. Только он повыше будет и в плечах пошире. Ну, вот. У черных мины оказались. Минами они нас и закидали.

Теперь Машка скорбно задумался, вспоминая былое.

- Досталось нам… Твари осколков горного стекла в эти мины напихали. Всех посекло. Кому по лицу, кому по ногам-рукам; двоим, кто близко оказался, броню пробило, требуху выпустило, а Тану как раз в причинное место и прилетело. Он упал, орет, руками промеж ног держится, двое рядом с ним в пыли ползают, пытаются кишки назад запихнуть. Кровь, вой, мат… - Машка вдруг спохватился. - Слушай, ты, наверное, отужинать сюда пришел, так мы сейчас соляночки организуем. Ты как?

«Третий помощник», не заметив панибратского «ты», передернулся и поспешно замотал головой. И Машка продолжал как ни в чем не бывало:

- Повезло нам тогда. За нами еще один взвод к воде шел. А с ними Саня. Лекарь наш. Он и пришил Тану всё его достоинство обратно. Ну, потом, конечно, нами занялся. Мы ж после взрыва все-равно с черными схлестнулись… Может все-таки соляночки?

На втором этаже трактира хлопнула дверь. По лестнице, громко топая, сбежал Саня, и, не обращая внимание на сидевших, пронесся через весь зал на кухню.

- А вот и он, - оборотень проводил лекаря глазами и громко поинтересовался, - что стряслось?

Саня чем-то затарахтел.

- Да этому… больному, т-тудыть… одной кружки мало! Горит! Где тут вода, чтоб ей!

В соседнем помещении что-то упало, что-то разбилось, ещё что-то зазвенело, но тут же послышался звук щедро наливаемой жидкости, и через пару мгновений Саня выскочил с ведром.

- Ирби как? - тут же спросил Машка.

- Да всё хорошо с твоим Ирби. И с Дареком, и с др… друганом твоим.

Саня уже мчался по лестнице, когда оборотень проорал ему вдогонку:

- Отправляй Дарека сюда! Пусть соглашение возьмет! И чернила захватит! - и повернулся к дворянчику. - Ты же у нас полномочный? Печать с собой?

- Э-э… - растерялся лэр Сагальски, не сразу сообразив, о чем речь, - ну, да…

- Вот и молодец! Сейчас одну сделку засвидетельствуешь? Мы с Дареком трактирчик пополам разделили, чтобы у желающих желание поживиться на смерти его папаши отпало. Одобряешь? Да, совсем забыл, Саня тут практику открыть хочет, а значит, потребуется разрешение на лекарские услуги в городе Сурья. Жить-то нам на что-то надо, - Машка горько, с надрывом вздохнул. - Дашь разрешение-то?

«Третий помощник» от такого напора только рот открыл.

- Послушайте… э… Машал. Я, конечно, имею право на собственную печать, но все, что вы тут… э… перечислили, делается в муниципалитете.

- Слушай, давай на «ты», идет? Земляки ведь. И потом, когда еще мы в тот муниципалитет всей толпой завалим, а ты уже здесь. А плату за свидетельство мы прямо сейчас организуем.

- … плату? - промямлил лэр Сагальски. - Но как бы…

- Подожди, - перебил его Машка, - Вот я болван! Ты ж сюда, наверняка, по делу зашел. Да?

- Да. Вот как раз об оплате… В Сурье… э… при смене или смерти владельца заведения плата за документы не взымается. И первый месяц налог не требуется. Указ такой есть, еще старого губернатора. Еще тогда, когда во время эпидемии многие семьи без кормильцев остались. Разве лэр Стор, об этом не говорил? Он же сюда приходил дня три назад.

Машка разглядывал «помощника по связям» с таким вниманием, что дворянчик поежился.

- Ага… - наконец высказался оборотень. - А почему ты сейчас вместо него пришел?

- У него несварение случилось. Отравился чем-то, дома лежит вот уже третий день. Я за него дела на две седмицы принял. А в налоговой книге дата смерти владельца «Трех Карасей» есть, но ни росписи секретаря, ни росписи нового владельца нет. Вот я и решил сам узнать, вдруг здесь уже другой хозяин.

- Это хорошо, что решил, - задумчиво протянул Машка, - А давай так поступим. Мы с Дареком, все-таки заплатим… м-н… подать за первый месяц, нас ведь теперь два владельца трактира. А куда ты эти деньги потом денешь, сам решай. Как тебе такой расклад?

- Но…

- Заодно и лицензию Саньке выпишешь. Сколько там полагается за месяц?

- Два хозяина? - задумался «третий секретарь», - ну-у… тогда две… подати.

- Но трактир один, - моментально среагировал Машка.

- За соглашение одна... подать. Но еще лицензия…

- Согласен. Да, совсем забыл, - хлопнул себя по лбу оборотень, - с нами еще один служивый. Друг мой. Болеет. Тяжело болеет. Война, она такая сволочь: ей никого не жалко. Дом у него сгорел, и сам он погорел сильно. И ни одной бумажки у него не осталось, а в Сурье, я вижу, порядок серьезный…

- Ему тоже лицензия нужна? - улыбнулся лэр Сагальски.

- Ему документы нужн…о… восстановить.

- Тогда три… подати. Сейчас за соглашение и лицензию, а когда ваш друг поправиться, зайдете в контору, там все бумаги и сде… восстановим.

Не то чтобы молодой «помощник по связям с общественностью» сильно нуждался в деньгах. Да и деньги предлагались небольшие по городским меркам. Но, если он мзду брать не будет, первый кто его не поймет вот этот самый наемник. А то, что они не беглые каторжники видно и без ментального вмешательства: не стали бы обычные тати так нагло себя вести. Хотя, много ли он видел необычных?

5

Молодой дворянин, менталист, выпускник Вессалинской Академии магии и Тонких искусств, лэр Тан Сагальски, любил свой город. Чистенький и ухоженный, пусть он совсем не роскошный как Вессалина, не бойкий как Лирия и не кичливый как Росса. Но даже самые бедняцкие дома старались высадить на улице ель или тую и постоянно прибирать сор вокруг дома.

А шел он по Мачтовой улице, по-вечернему освещенной высокими коваными фонарями, и разглядывал тоненькие разлапистые сосенки выстроившиеся вдоль мостовой у богатых особняков.

Старые, с добрую маховую сажень в обхвате, красноствольные сосны возле княжеского дворца вырубили пятнадцать лет назад. Когда начался мор. Город тогда сразу взяли в кольцо, подвоза не было никакого – ни провианта, ни дров – и всё, что могло гореть, начали тащить сначала с улиц, а потом и грабить дома.

Да, конечно, странный наемник мог походить по городу и поспрашивать городские названия, но мало кто помнил что здесь росло двадцать лет назад. И ещё. На Мачтовой улице никогда не жили простолюдины, а возле бывшего княжеского дворца и подавно. Даже дети кухарок и садовников по ней бегать не могли. Не галдели мещане под богатыми окнами, не гремели колеса телег в обычной городской суете, и вряд ли кто из уцелевших тогда детей знает какова на вкус черная сосновая смола.

Да, патлатый белобрысый парень дворянином не был – он не смог прочитать накарябанный Дареком текст соглашения. Вместо него это вслух сделал лекарь, так как Дарек заинтересованная сторона. Да и перо он держал неумело, когда одним именем подписывал документ. Отшутился: «Зачем наемнику фамилия?» Да, многие служивые кроме своего имени ни читать, ни писать не умели. И можно было бы найти объяснение всему, но не давал покоя лэру Сагальски ментальный блок «простого» наемника. Дарек, тот пытался закрыться невольно, неумело, даже не понимая, что и как делает – талантлив парень, без слов. Лекарь поставил блок мимоходом: быстро, грамотно, надежно. А вот Машал… Защита на нём была постоянной и ровной. Артефакт? Нет таких артефактов, и быть не может – ментальные потоки в состоянии блокировать только живой организм, у которого есть разум. Да-а… странно всё это.

6

- Ты же умеешь читать!!

- Да ладно?! Неужели?

- Сань…

- … м?

- Он умеет читать?

- …и писать тоже.

- А чего он тогда ерундой страдал?

- …ерунда болезнь загадочная, симптомы размыты, лекарства не существует. Словом, это неизлечимо. Поэтому готовься, Дарек к неизбежному – он и дальше будет ею страдать.

7

Вместо двери на входе торчком поставили стол. Подперли его еще одним столом и парой стульев, связали и приставили к этой конструкции ведро.

Еще пара часов ушла на ужин, таскание воды в купальню, и собственно купание. Помывку и постирку совместили, вывесили по темноте бельишко во двор, благо ворота закрывались на ночь, и суетливый день закончился. От усталости клонило в сон неимоверно, и кое-как доковыляв на второй этаж, оборотень, человек и полуэльф разбрелись по комнатам. Саня выбрал себе самую большую и сказал, что здесь будет его кабинет, лаборатория и спальня. Дарек махнул на такую наглость рукой. Машка заглянул к Ирби, спокойно спавшему в каморке трактирщика, и поплелся в хозяйский кабинет, где натужно кашлял дракон.

Повалившись на жесткий диван и подоткнув под себя подушку, Машка бездумно уставился в беленый потолок. Весь день, с самого утра, он только и делал, что отбивался. От кого-то обманом, от кого-то угрозой и силой. Да просто подкупом. И каждый, кто приходил сюда, стремился что-то выгадать, что-то отнять, и даже уговорить отдать задарма. Разные все. По сословиям, по статусу, по уму, по возрасту… Одно их объединяло: желание поживится за чужой счет. Обычное, в общем-то, желание. Одинаковое для всех. Разная только мера.