Дар. Золото. Часть 3

Глава 6

1

Конечно, я шел и удивлялся. Вроде места вокруг не очень дикие, склоны пологие, от города не больше семи верст, что ж тут такого секретного? Или оборотень цену набивал, когда говорил о тайных тропах? Но вскоре, тропинка резко пошла вверх, стало ощутимо холоднее, под ногами захрустело сплошное каменное крошево и впереди замаячила глухая монолитная стена. Высоченная и гладкая на первый взгляд, и совершенно непроходимая на второй.

Но Машка уверенно пёр именно к ней.

Нет, я все понимаю, у него когти, у Алабара какие-никакие, но крылья, у Пончика… А где он, кстати?

«Обедает» - был ответ Заразы. Ну, да, мой черный клинок как всегда всё знает. Я вздохнул. Не оттого, что ханур шляется где-то, а потому, что Зараза как-то очень немногословен последние два дня. Может, словарный запас резко оскудел? Выветрился, наверное. Кстати, мне показалось или нет, что зависти в одном единственном слове было как на целое предложение?

«Я бы посмотрел на кое-кого, если бы он за неделю три раза чуть копыта не откинул. А хозяин у меня порядочный, сдержанный, правильный, ни в какие заварушки не влезает. Нейтралитет блю...дёт! И держит на голодном пайке! Пацифист, тудыть!» - буркнул клинок. - «Просто феерическое везение. Да с таким везением, ничего кроме расширенного словаря ненормативной лексики и не останется!»

Вот за что я его уважаю, так это за точность формулировок.

«Ты бы мне лучше пояснил, любезный, почему драконовский Бача проигнорировал мое ментальное давление? И Черныш тоже. Они должны были закрыть Машку и Алабара, а они, если я правильно понял, даже не почесались».

«Ты в приоритете».

И?..

«Совсем тупой, да?»

«Может… дез-ак-ти-вировать? Я правильно слово употребил?»

«…э… я тебе нужен».

«Уверен?»

Вот умеет этот черный умник испортить настроение. Хотя, после стычки с Саней оно и так было не особо радужным.

«Ладно-ладно, больше не буду. Но ты тоже хорош. Трудно догадаться что ли? Ты ж гном. Можно сказать создатель. От тебя нельзя защититься. Да и…»

В моей голове вдруг возникла странная по своей абсурдности картинка: Зараза чешет несуществующую маковку, пытаясь подобрать слова. Я даже головой мотнул – привидится же такое! А он выдал:

«Гном-менталист! Что-то несусветное! Ладно Бача удивился. Черныш, тот вообще дар речи потерял».

Н-да-а... Услышь кто, как мы с клинком препираемся, решил бы, что бредит. Ну в лучшем случае ему мерещится.

2

Обливаясь потом и пыхтя, как кони-тяжеловозы груженые под завязку, мы дотащились, наконец, к узенькой, еле заметной со стороны, трещине в монолитной скале. И если я всё правильно понял, нам и предстоит по ней карабкаться.

Машка скинул с себя поклажу.

- Отдыхиваем! Сейчас у нас по плану восхождение. Простенькое, без изысков. Как по ступенькам. Падать некуда при всем желании. Это тебя, эскулап, касается в первую очередь. Я к чему? Ты у нас птица вольная, независимая, вдруг решишь характер показать. Сиганешь куда-нибудь в исследовательском порыве, лови тебя потом. Так что предупреждаю: никто никого ловить не будет. Настраивайтесь цепляться руками, ногами, зубами и… ну, у кого что имеется.

- И чего я с вами потащился?! - Саня с досадой швырнул на землю вещмешок. - Один кошак чего стоит со своими хохмочками. Гном на мозги давить научился, а мелкий вообще – говнюк! Его из-за грани вытаскиваешь, а он тебе кровь пускает как здрасте!

Мне, конечно, стало неловко, Пончик все-таки мой зверь. Но неловко мне стало про себя, так что извиняться я не буду. Перетопчется.

- Ну, и где твоя кровь? - пренебрежительно хмыкнул оборотень. - Где вскрытые вены, дорожка кровавых следов и героические предсмертные хрипы?

- Да пошел ты…

А ведь и правда. Я что-то не заметил, как Саня себя лечил. Мы ведь не останавливались, после того как Пончик его цапнул. Неужели он себя на ходу, так сказать, обработал? Мимоходом.

Эта мысль пришла, наверно, не только в мою голову, и мы втроем дружно уставились на Саню. Да и он, с явным удивлением, задрал штанины. Причем на обеих ногах. Кстати, а которую из них тяпнул ханур? Ни на одной не было даже следа укуса.

- Хы, - хохотнул Машка, - да ты у нас теперь метаморф! Заживает всё, как на собаке. Надо теперь с породой определиться. Тебе какая по душе: вессальская легавая¹ или дарайская борзая²?

Недолго думая, Саня схватил первый попавшийся булыган и с силой запустил в Машку. Промазал, естественно, сплюнул, чем вызвал интенсивный кошачий ржач.

Невозмутимый Алабар не стал комментировать происходящее, подхватил Санин баул, стянул поклажу и с моих плеч, и закинул вещички себе на спину, заработав наши с лекарем признательные взгляды. Да что там говорить: подустал я. Ноги болели, а на скалу страшно было смотреть – вдруг в самый неподходящий момент мои конечности скажут: «Всё, хозяин, допрыгался, дальше без нас».

- Алаба-ар, - позвал я, подпуская в голос побольше тоски, - а может ты того… Полетаешь? И нас поднимешь, а?

- О, да! - тут же отозвался кошак. - И взлетит дракон, махая крылами, как возмездие Никазиды³! Сверкая блеском стали в лучах полуденного солнца!

- К-какой стали? - Алабар даже обернулся.

- А с Никазидой ты, входит, знаком? Тишан, мы хоть и далековато от города, но где гарантия, что какой-нибудь залетный патруль не отирается неподалеку? А у тебя, пернатый, чешуя металлом отливает. Особенно на ярком солнце. Доступно объясняю?

Дракон отвернулся, но я-то не мог не высказаться:

- По части доступных объяснений ты сейчас просто самого себя превзошел.

Машка хмыкнул, подхватил баул и пошлепал к скале.

3

Оказалось, боялся я зря. Ничего сложного в нашем восхождении не было. Ну, пришлось прижиматься к шершавому известняку. Ну, иногда потряхивало при взгляде вниз. Ну, каменные полки узкие – стопа еле помещается. Но если плюнуть на страх, смотреть за что хватаешься и ставить ноги крепко, то понимаешь – оборотень нас просто заставил собраться. А лекаря намеренно разозлил, зная, что он боится высоты, чем добился внимательного и аккуратного передвижения по неприметным снизу выступам. Правда, карабкаться пришлось долго. Все-таки из-за меня с Саней Машка осторожничал, двигался вверх медленно, с остановками, давая нам отдохнуть на широких устойчивых карнизах.

Через час мы наконец заползли на самый верх, легли пузом на утоптанную площадку, и были счастливы. Ну, я так точно был. Наверху нас уже встречал Пончик, причем с довольным выражением на хитрой морде. Попрыгав вокруг меня и укусив за ухо, он вскочил на огромную глыбу, примостившуюся на самом краю обрыва, и требовательно заверещал. Я отмахнулся: ничего опасного в писке ханура я не услышал, так что передохну пока.

Но Машка и Алабар, напряглись и начали озираться, оглядывая долину, раскинувшуюся под нами.

Да, живописно. Узкая тропа, явно протоптанная многими поколениями ходоков, тянулась от площадки вдоль небольшого ущелья, сплошь заросшего корявыми карликовыми соснами и кустарником. Под камнями яркими фиолетовыми пятнами цвели крокусы, чуть ниже долина пылала пестрым желто-малиновым ковром цветущих рододендронов, но, несмотря на яркий полдень, здесь, наверху, дул холодный ветер.

Я поддался всеобщей настороженности и тоже завертел головой. Ничего не почувствовал и не увидел. Вспомнил, что можно по-другому, закрыл глаза и «влез» в сознание ханура.

Сначала Пончик дернулся. Потом на всякий случай возмутился, но я не стал обращать внимания на его недовольство – сам виноват, не надо было кусаться. Итак, что мы имеем? А имеем мы… запах. Ну и что? Совсем слабый – ветер дует от нас. А кто у нас так… э… пахнет? Машка? А при чем тут Машка? Пахнет так же, как Машка? Может волки? Нет? Странно…

Ничего не поняв, я вынырнул из чужого сознания, посмотрел на удивленные лица двуипостасных - они тоже ничего не поняли - и тяжело поднялся с холодного каменного пятачка.

- Долго, что-ли, еще? - спросил я Машкину спину.

Спина ответила:

- Вон за озером. К закату должны добраться.

К закату это хорошо. Тем более, что есть хочется. Просто даже хочется жрать. Присмотрелся. Да, озеро имеется. Длинное и узкое, посреди небольшого лесочка, между двух высоких горных пиков, покрытых снегом и льдом. Сурово и красиво, ничего не скажешь.

Я забрал у Алабра свой баул и снова не удержался от вопроса.

- Маш, а на нас тут не нападут? Волки там, то сё… Кого-то же Пончик почуял.

Оборотень рассмеялся:

- Ну, ты даешь, Тишан, - не оборачиваясь ответил он и зашагал по выщербленным камням. - Какие волки? Я тут хозяин. Кто меня тронет? Среди местного зверья самоубийц нет.

Ну вот, еще один домой спешит. Радуется, понятно. Но лично я шел за ним с кислым настроением, смотрел на окружающие сногсшибательные пейзажи, и думал. О предстоящей встрече с родными кошака, о словах лекаря и вечной жизни, о поворотах Хозяйки Судьбы, которая ведет нас неведомыми тропами, непонятно куда и непонятно зачем. С каких таких привилегий она нас, непутевых, хранит, и чем придется заплатить за ее милость.

4

Вниз это вам не вверх. Так что двигались мы быстро, почти бегом, благо погода стояла сносная, за исключением пронизывающего ветра. Но на ветер можно было плюнуть… нет плевать не надо, тем более «на» – просто не обращать внимания. Куртки были у всех, хоть и потрепанные, но крепкие, а Саня даже нацепил на голову сестренкину шапочку. Мала, правда, оказалась.

Впереди, по камням, шествовал Машка, мы с Саней унылым маршем топали следом, и замыкал нашу процессию, как всегда невозмутимый, Алабар. «Вольный страж» пристроился у него на плече, и я подозреваю, что ханур оказался там не только ради высокой стратегической позиции. Пончик попросту не захотел трястись ни на моем, ни на Машкином бауле, а дракон, в отличие от нас, двигался на удивление мягко. Как иноходец, ушки крысячьи.

Вскоре мы с лекарем выдохлись. Кто бы сомневался.

- Эй, главспец по острым вопросам! - прохрипел сзади Саня. - Может, пора пообедать? Пропадёт ведь провизия. Жалко!

Ой, как я с ним был согласен. Пропадет, к гадалке не ходи.

Машка замедлился и, не оборачиваясь, пробухтел:

- Проглоты, - но остановился с явным удовольствием.

Местечко для обеда мы как подгадали. Тропа здесь заворачивала в редкий лесок, словно огороженный вокруг темными глыбами, и ветер, спотыкаясь о них, терялся в верхушках деревьев.

Привалившись к замысловато закрученным стволам березок, мы с предвкушением разворачивали заботливо собранные для нас свертки, в которых оказались вареное и печеное мясо, хлеб, зеленые листики салата… Всё это моментально было применено по назначению, а белый овечий сыр расслаиваясь на тонкие лепешки, просто таял на языке. И жизнь показалась мне прекрасной, особенно сейчас, когда тело блаженствовало в легкой усталости и спокойной неге.

Пончик разделить с нами трапезу отказался, что привело меня в еще более благостное расположение духа – больше достанется. Но, на мое хорошее настроение хвостатый внимания не обратил: он то и дело к чему-то прислушивался, не выказывая при этом ни страха, ни осторожности.

- Ну, и чего тебе неймется? - не выдержал Машка, глядя на хануровскую суету.

Тот лишь дернул хвостом и нервно выкусил на брюхе залетную блоху. Оборотень пожал плечами, продолжая кидать в рот кусочки хлеба.

Неожиданно Пончик сорвался с места и исчез за ближайшим валуном.

Послышался вскрик, ойк, что-то фыркнуло, пискнуло, и резво выпрыгнуло из-за камня. Что-то зеленое, чумазое, маленькое и, кажется, голое. И тут же на четвереньках заползло обратно за валун. Через пару мгновений оттуда показалась грязная рожица, с опаской таращившаяся на нас, а потом и весь ее владелец. Мальчишка! Причем, грязной была не только его физиономия. Худое тельце украшали какие-то зелено-фиолетовые и малиновые разводы, и от него пахло давленной ягодой.

Это что за… такое?!

Я был настолько ошарашен, что не сразу заметил, как Пончик буквально толкает пацаненка сзади, тыкаясь ему под худые коленки.

- Ты кто? - первым опомнился лекарь.

Но пацан во все глаза пялился на Машку.

К слову, оборотень тоже разглядывал ребенка со странной смесью узнавания и удивления, и вдруг осторожно спросил:

- Ирби?..

Мальчишка сорвался с места и в пару прыжков оказался рядом с кошаком. И повис на нем с радостным воплем:

- Па-апка-а!!!

5

Больше всех из нас был потрясён Алабар. Зрелище его отвисшей челюсти и вытаращенных глаз меня очень порадовало. Я давно понял, что пытаться вывести дракона из душевного равновесия дело сложное и неблагодарное, а потому вовсю наслаждался его «потрясенной» физиономией. Когда еще представится случай поехидничать? Да что говорить, я тоже не сразу пришел в себя. Кто, вообще, мог предположить, что у кошака есть сын? У этого махрового авантюриста, грубияна и циника имеется наследник, который разгуливает по горам в непотребном виде, в нескольких часах ходьбы от дома. Ну, или что там, у Машки вместо родового гнезда? Логово...

Вскоре пацан, укутанный в старый Машкин свитер и его зачарованную водоотталкивающую куртку, сидел на пожухлой травке, увлеченно жевал кусок мяса, отданного ему оборотнем, и голодными глазами косился на сыр и хлеб, лежавшие возле меня. Я пододвинул съестное к нему поближе, и ребенок взглянул на меня со смущенной благодарностью.

Машка сидел рядом и задумчиво наблюдал, как ребенок ест.

- Ты гуляешь? - наконец спросил он.

- У… - мальчик взял сыр аккуратно, но засунул в рот сразу весь кусок.

- А ягодой вымазался, чтобы не пахнуть?

- М-м…

Саня, я и Алабар старались не пропустить ни одного слова из такого занимательного диалога. Интересно же!

- Что, уже начал оборачиваться? - Машка внимательно разглядывал сына.

Тот зыркнул на нас, на Машку, пришел к каким-то своим выводам и кивнул, продолжая жевать. Но тут же гордо заявил с набитым ртом.

- Я шоже барш!

Старший оборотень лишь хмыкнул.

- Не рановато?

Пацан, совсем как Машка, дернул плечом, что, наверное, должно было означать философское отношение к неизбежному, и сунул в рот хлеб. Тоже весь кусок.

Машка подождал пока он хоть немного прожует.

- Дед здоров?

- Ага, - односложно ответил младший.

- Бабка?

Вот тут ребенок слегка напрягся, но постарался равнодушно отмахнуться.

- Тоже, - равнодушно не получилось.

- Давно ты в горах? - Машка становился всё задумчивее, и я с удивлением отметил, что вижу его таким впервые. Очень. Очень серьезным.

Мальчик отвел глаза, но оборотень смотрел требовательно, и тот выпалил:

- И что?! Я тут хозяин! Кто меня тронет?

Где-то я уже слышал про «хозяина». Не далее как час назад.

- Когда надо, я оборачиваюсь и мне тепло, - младший Рас обежал взглядом наши баулы, с явной надеждой найти еще чего-нибудь пожевать.

- Сколько. Ты. В горах? - тихо, но с нажимом повторил оборотень.

- Пять дней, - буркнул маленький барс и отвернулся.

Машка вскинул брови, а я мгновенно почувствовал его удивление. И внезапный гнев, даже ярость. И невольно передернулся, но эта палитра эмоций была погашена в зародыше и, кажется, предназначалась совсем не пацаненку, что меня порадовало. И удивило: надо же, мелкий барсик с нами всего полчаса, а я за него уже переживаю! И не только я. Саня вон, незаметно подлечивает исцарапанные в кровь ноги мальчишки. Алабар же растерялся окончательно, не знает как реагировать, и сидит словно примороженный. Только ханур утащил из-под драконьего носа кусок печеной курицы и чавкает на травке с видом честно выполненного долга.

- Ты ушел из дома? - Машка спрашивал очень спокойно.

Ребенок хлюпнул носом, но уперто промолчал.

Что ни говорите, а тяжела ты ноша родительская. Глянул я на всерьез озабоченного кошака, и понял, что ответственность за продолжение рода брать на себя мне ещё рановато. Кстати, а когда это лэр Машал Рас успел стать папашей, если ему плюс-минус года три сверх четверти века? Мальчишке на вид около восьми. Стал быть, женился наш метаморф лет, эдак, в …надцать? Ну, ничего ж себе темпы у блохастого! И почему он спросил только о «деде» и «бабке»? А… мать ребенка?

Конечно, Машка не мог не заметить наше любопытство – ага, не заметишь тут! – но кошак, судя по всему, и не собирался что-то там объяснять. Он отвел ребенка в сторону, заставил умыться, поливая из баклаги на подставленные ладошки, обтер своей рубахой и замотал босые ноги кусками порванного одеяла. Словом привел в порядок, не особо церемонясь. С тяжким вздохом закинул за спину баул, посадил пацана на плечи, и, ни слова не говоря, быстро зашагал через лесок.

Еще не совсем очухавшись от полученного душевного потрясения, но поняв, что надо торопиться, мы втроем шустро похватали мешки и заспешили вслед оборотню, уже скрывшемуся за огромной корягой, перегородившую тропу. Поторопиться действительно стоило – погода портилась. Стремительно. Она словно подгоняла нас, толкая в спину холодным ветром и начавшим срываться с неба дождем вперемешку со снегом.

А Саня стянул шапочку с головы и, догнав оборотня, сунул в руку мальчишке. Тот не стал кочевряжиться и, покачиваясь на Машкиных плечах, дрожащими от холода руками натянул подарок на самые уши.

6

Замок стоял на длинном островке, врезавшимся узкой каменистой полосой в озеро. Ни деревца на острове, ни кустика, озерные волны плещутся в нескольких шагах от крепостной кладки. Да, самый настоящий замок, даже крепость. Глухие высокие стены с редкими бойницами, пара узких окон наверху, пара донжонов по углам. Воочию я такого еще не видел. И не увидел бы. По крайней мере, в Вессалии их давно не осталось. Кое-где вдоль морских побережий еще сохранились развалины былого величия, но никто из их нынешних хозяев не заморачивался ремонтом старых стен. Предпочитали строить новое жилье. Оно и понятно: сил и ресурсов на восстановление каменной кладки толщиной в пару саженей нужно было затратить много, а целесообразности в наше время никакой: такие замки полностью зависели от окружающих их селений в плане пропитания, а уж об обогреве помещений и говорить не стоит. Лес нынче дорог, уголь еще дороже, а кизяком старинные камины растапливать как-то не комильфо. Пованивает слегка.

Машкино родовое наследие, как и положено, соседствовало с деревенькой с добротными, почерневшими от времени, бревенчатыми домами, длинными огородами и крепкими сараями. Крытые черепицей строения говорили о достатке селян, строивших жилье основательно и надолго. Дождь, шедший вместе с нами, монотонно и обильно поливал крыши, долбил мощеные сланцем дорожки и шуршал листвой в редком лесочке, притулившемся на берегу озера.

В паре верст отсюда пронеслась над нами тяжелая грозовая туча, в одно мгновение обрушив на нас, на горы, на весь окружающий мир, студеный водопад, и порулила дальше, как ни в чем не бывало. От холодного душа не отвертелся даже Пончик, попытавшийся, но не успевший спрятаться в Алабаровском мешке. И сейчас мы мокрые и трясущиеся, ходкой рысью двигались под нудным дождем по деревенской улочке, мимо выглядывавших из окон или дверей селян, провожавших нас долгими, настороженными взглядами. Чуть ли не бегом, наша потрепанная кучка промчалась по скользким доскам основательного подъемного моста, соединявшего берег озера и замковый остров, и, выдыхая пар, добежала до башенных ворот.

На старом ржавом надвратном щите, где скалился вставший на задние лапы волк, над прижатыми ушами зверя маячила почти затёртая трехлепестковая корона.

Еще раз, если кто не понял. Ко-ро-на.

Крысы, крысюки и крысята! И будущие их потомки!

У нас что, этот блудный кошак, этот жулик и плут, этот ушлый контрабандист и наемный головорез – князь?!!

Мы с Саней одновременно переглянулись и повернулись к Машке. Видимо на наших лицах читалось нечто такое, не поддающееся описанию, что оборотень только фыркнул. Снял с шеи посиневшего от холода пацана, шагнул к массивным воротам и замолотил кулаком в медную пластину, издавшую неожиданно сильный металлический лязг.

Через несколько очень затянувшихся мгновений из башенного оконца высунулась лохматая голова, и смачно харкнула сверху. Прицельный плевок прилетел Машке под ноги и развязный голос поинтересовался:

- Какого рожна долбишься, рожа немытая? Плетей давно не пробовал? Сказано вам - со всякими прошениями в первой седьмице месяца. И только до обеда. Проваливайте отсюда! Ходят тут всякие…

Маленький оборотень, заметив эту голову, моментально прижался к обитым железом воротинам, а Машка, глядя на странные маневры сына, резко шагнул назад и запрокинул лицо. Речь, которую он произнес негромко и сквозь зубы, была краткой…

- Страх потерял, смерд? Открывай!

… и будь я на месте этого «смерда», я бы открыл ворота. Я бы даже подмёл перед кошаком дорожку собственной рубахой и смиренно распластался ниц – столько в Машкином голосе было дворянского высокомерия. Нет, что ни говорите, а такому не научишься. С таким отточенным княжеским снобизмом надо родиться.

Машку услышали.