Сашенька подходит к кассе кинотеатра, народу совсем мало.
— Один билет, пожалуйста, — просит Сашенька.
Конечно, гораздо веселее, когда приходишь в кино не один, а с кем-нибудь, но что поделаешь, если не с кем? Иногда говорят, что у хороших людей много друзей, а если у человека нет друзей, то он сам в этом виноват. Я совершенно с этим не согласна. Бывает, конечно, что сам виноват, а бывает, что нисколько не виноват. Иногда очень хороший человек вдруг оказывается одиноким. Мало ли почему — застенчивый он, например, обходит людей, с которыми мог бы подружиться, если бы был посмелее. Или он скрытный, и никому не видно, какой он на самом деле — хороший или так себе. Или ещё почему-либо так получается, что совсем неплохой человек вынужден подойти к кассе и сказать: «Мне один билет, пожалуйста».
Но Сашенька старается об этом не думать. Он входит в зал, отыскивает своё место в седьмом ряду, доедает мороженое. Скоро начнётся фильм. Это самые хорошие минуты — фильм ещё не начался, но скоро начнётся, и можно ждать, и нетерпеливо ёрзать на месте. И поглядывать по сторонам просто так, от нечего делать.
В конце ряда сидит девочка, она тоже одна и тоже смотрит по сторонам. А что ей делать, если поговорить не с кем? Сашенька замечает, что у неё помпон на шапке похож на жёлтого цыплёнка. Девочка вертит головой туда-сюда, она тоже, как и Сашенька, доедает мороженое, а обёртку свёртывает в комочек и прячет в карман. Сашеньке это нравится. Хорошая девочка, славная, не кинула бумажку под кресло. И такая милая девочка пришла в кино одна. Грустно ей, наверное. И глаза у неё невесёлые. Конечно, что уж тут весёлого — одной сидеть в кино? И некого ткнуть локтем в бок на самом интересном месте и зашептать: «Смотри, смотри, вот это кино!» Половина удовольствия пропадает. И ничего с этим не поделаешь. Бедная девочка. Интересно, какого цвета у неё глаза? Может быть, они золотые? Жёлтые, как конфеты «Театральные»? Могут же у двух разных девочек быть похожие глаза. Интересно, как её зовут, эту славную одинокую девочку? Сашенька Черенков посматривает на неё и одновременно делает вид, что глядит мимо неё на стену. Потому что неловко в упор разглядывать человека.
И вдруг бедная одинокая девочка как закричит на весь зал:
— Вера! Вера! Вера! Скорее! Сюда!
И Вера в ядовито-зелёной куртке, кудрявая, без шапки, бегом побежала через зал. Подруга. Весёлая Вера.
Сашеньке сделалось совсем одиноко, ещё больше, чем до этого. В эту минуту ему казалось, что он один в целом мире. У всех есть подруги, приятели. У него, у Сашеньки, нет никого. Только родственники. Но родственники не в счёт. Брат Алёша, конечно, очень хороший. Но он взрослый. Он всегда занят, ему не до Сашеньки. Алёша студент, он художник. А художники не бывают свободными. Алёша готовится к выставке, это очень важное дело — готовиться к выставке. Приходится много рисовать. Вот и получается, что у Сашеньки есть старший брат, а как будто его и нет.
Девчонки сели рядышком и шепчутся, и смеются, и толкают друг друга локтями, и радуются своей встрече, как будто она неожиданная, хотя сами же сговорились встретиться в кино. Они ведут себя так, как полагается девочкам, которые не виделись некоторое время — всё равно, год или несколько часов, — а теперь увиделись и рады.
Сашенька отворачивается. Какое ему, в конце-то концов, дело до этих совершенно посторонних девчонок. И помпон глупый, цыплячий. Саша Лагутина, например, никогда не надела бы такую шапку.
Очень нужны нам иногда товарищи по несчастью. А если окажется, что мы ошиблись и у человека всё в порядке, мы почему-то на него готовы обидеться. Хотя он ни при чём. Это же мы сами про него сочиняем, а он нам ничего не говорил и в товарищи не набивался.
В зале много свободных мест, взрослые в это время редко ходят в кино, они ещё на работе. Но вот перед Сашенькой усаживаются большой мужчина и маленькая женщина. Спина у мужчины широкая, из-за такой спины и экрана не увидишь. А женщина всё время прислоняется к своему спутнику плечом, между ними не посмотришь, хоть пересаживайся. Но Сашенька почему-то не пересел — не любит Сашенька занимать чужое место, ещё придут и сгонят. Ладно, в следующий раз он возьмёт билет в первый ряд, тогда уж никто ничего не загородит. А теперь придётся вытягивать шею вбок, чтобы выглянуть из-за чужих спин.
Вот женщина наклонила голову мужчины к себе, что-то шепчет ему на ухо, и он кивает. Сашенька перестаёт думать о том, что они ему мешают. Он думает о том, что когда-нибудь он, Сашенька, вырастет и станет взрослым. Возможно, он будет капитаном, а может быть, геологом или географом. И вот он, бородатый, загорелый, слегка охрипший от дальних дорог, возвращается в свой родной город. И конечно, он идёт в кино — там, в таёжных странствиях, он соскучился без кино. Он садится в свой любимый седьмой ряд, и рядом с ним сидит прекрасная, удивительная красавица. Она сидит рядом и что-то говорит ему, мужественному и сильному человеку. И он кивает, он соглашается с ней — разве спорят с красавицей? Сашенька даже удивляется, какие странные мысли иногда приходят ему в голову. Но мысли ведь приходят, не спрашивая разрешения. А мужчина впереди вдруг говорит раздражённо:
— Ну хорошо, хорошо, я понял, зачем повторять? Поговорю, я же сказал. Может быть, сегодня. Или завтра.
Медленно начинает гаснуть свет. Как таинственно и необыкновенно гаснет свет в кино. Не сразу, не резко — свет и тут же темнота. Нет, медленный переход, плавный, как с некрутой горки въезжаешь в темноту. Сначала становится чуть темнее, потом ещё чуть-чуть сгущаются сумерки, и вот почти совсем темно, а всё-таки не совсем: немного света не дотаяло. И он тает, тает, и в какое-то мгновенье наступает полная чёрная темнота.
Фильм может оказаться интересным или не очень интересным, а вот этот момент постепенного перехода из обычной жизни в мир кино — этот момент всегда полон особого смысла. Это минуты мечты, надежды на необыкновенное, может быть, даже на чудо.
И тут в сумерках мужчина впереди Сашеньки поворачивает голову, Сашенька видит его лицо. Большое мягкое лицо, а нос небольшой, и рот небольшой, и очки блестят. Почему-то стало беспокойно. В чём дело? А в том, что Сашеньке Черенкову показалось, что он не в первый раз видит это лицо. Он знает этого человека, не раз видел его. А где? Когда? Почему-то не может вспомнить. Воспоминание где-то рядом, совсем близко, но, как мышонок, вильнуло хвостиком и исчезло. Мучайся, лови этот хвостик. Где же, где, при каких обстоятельствах Сашенька встречал этого человека с большим мягким лицом и твёрдым профилем? И почему это кажется важным? Ну, видел, ну, не видел. Мало ли кого мы видим и потом забываем. Нет, не мог Сашенька успокоиться.
Уже шёл журнал. Обаятельный милиционер говорил, как опасно перебегать улицу перед транспортом. И светофор светил с экрана тревожным красным глазом. А Сашенька всё пытался заглянуть в лицо человека, сидевшего впереди. И никак ему не удавалось заглянуть.
— Не вертись ты, мальчик, — сказала старушка рядом с Сашенькой. — Какой неспокойный.
— Извините, — ответил он и стал сидеть смирно.
Вот такой он человек. Пришёл в кино, ну и смотри кино. Наслаждайся жизнью. Купи себе мороженое, а если хватит денег, то и шоколадку купи. Нет, тревожится, беспокоится, мечется.
Странный мальчик.