Дембель против бандитов

Глава 17

— Что же делать, Илюша?

Поправив выбившиеся из-под платка волосы, Оксана подула на закоченевшие от холодного ветра руки и немигающе, вопросительно взглянула на Дембеля.

Увы! — и этот день, первого февраля, стал таким же безрезультатным, как и все предыдущие. Поиски Мити ни к чему не привели: Ковалева не оказалось ни на церковных папертях, ни на оживленных перекрестках центральных улиц, ни у рынков, ни у ресторанов, ни у обоих вокзалов. Не было его ни у кладбищенских ворот, ни в подземном переходе рядом с универсамом «Московский», ни у богатой гостиницы «Метрополь». Все это оправдывало самые худшие опасения: Димку могли продать, обменять, подарить, просто проиграть в карты… От сволочных цыган можно было ожидать всего.

— Что делать, что делать? — повторяла Оксана, из последних сил сдерживаясь, чтобы не заплакать. — Илюша, ну хоть ты что-нибудь посоветуй!

Они стояли на обочине дороги, ведущей из городка в сторону московской трассы. Порывистый ветер, задувавший с полей, густо наметал на асфальт хлопья мокрого снега. Ни машин, ни людей почти не наблюдалось: район глухой, окраинный, жилья почти никакого, да и погода явно не располагала к путешествиям. Девушка, уже не стесняясь спутника, тоненько всхлипывала: безнадежность пала на ее сердце холодом страха и отчаяния.

— Что делать?

Встав спиной против ветра, Илья закурил.

— Димка рассказывал, что его в Новоселовке держат… Со всеми остальными, — проговорил он задумчиво. — Наверное, придется мне туда ехать.

— А где эта Новоселовка?

— Есть у нас такой пригород, — Дембель махнул рукой куда-то в сторону. — Там издавна всякая шваль селилась. Алкаши, урки расписные, самогонщицы, вокзальные бичи, дешевые проститутки… Помню, когда я еще школьником был, дрались мы с новоселовской шпаной… Район на район, стенка на стенку.

— Так ведь Димочку еще и найти там надо! — напомнила Оксана, но уже не так убито: видимо, предложение Дембеля немного успокоило ее.

— Ничего, найду как-нибудь… В случае чего — у людей спросить можно, а еще лучше — самому осмотреться. Колымагу Яшину, тот зеленый микроавтобус, на котором он людей своих к «точкам» развозит, я хорошо запомнил. Вряд ли он его в гараже держит, слишком высок тот «Фольксваген» для гаража, ни в одни ворота не влезет. Скорее всего где-нибудь во дворе ставит. Это — раз. Во-вторых, «батраки» ведь не все время в доме сидят, наверняка и во двор иногда выходят. В-третьих, дом у цыган должен быть большим или с пристройками, флигельками — вон сколько людей рядом с собой держат! Ничего, Ксюха, немного наблюдательности, немного везения, максимум осторожности — и отыщем мы нашего Димку! — стараясь придать своим интонациям как можно больше оптимизма, заключил Илья.

— А… можно, и я с тобой в эту Новоселовку поеду? — робко попросила девушка.

Дембель отрицательно покачал головой.

— Нет.

— Но почему? Почему? Может, и моя помощь понадобится!..

— Потому, что нечего тебе по этим трущобам ходить, — перебил Корнилов властно. — Да и цыганка та грязная, которая у тебя кошелек выдурила, наверняка твое лицо хорошо запомнила. Они-то всегда кодлой держатся… наверное, с цыганом Яшей заодно.

— Так ведь и твое тоже запомнила! — воскликнула Оксана, зябко передернув плечами. От сырости и холода она постукивала ногами в стареньких сапожках.

— Меня и Яша запомнил… И еще многие. Только, не в обиду тебе, Ксюха, не возьму я тебя в Новоселовку. Опасно слишком.

— А как же ты?

— Я — совсем другое дело, — голос Корнилова прозвучал категорично и веско. — Ты, Ксюха, себя со мной не равняй. Сам с тем грязным ублюдком Яшей справлюсь, если потребуется. И не таким козлам рога обламывал. А ты пока дома останешься.

— А ты когда в эту Новоселовку поедешь? Сегодня?

Илья хотел было ответить, но не успел: неожиданно из снежной мглы пустынной доселе дороги медленно выплыл грязно-синий передок «Форда-Скорпио», и Илья, схватив девушку за руку, решительно потянул ее в сторону, за обсыпанную снегом трансформаторную будку. Дембель сразу узнал неожиданно появившийся автомобиль: это была та самая «бригадная» тачка, на которой местные бандюки обычно собирали по городку «местовые».

— Чего это ты, Илюша? — Оксана непонятливо заморгала.

Дембель выразительно кивнул на проезжающий «Форд».

— Бандиты.

— Те самые?

— Других у нас в городе пока нет. — Корнилов предусмотрительно присел на корточки, увлекая за собой спутницу.

К счастью, водитель и пассажиры «Форда» из-за густого снегопада не заметили Илью — не сбавляя скорости, машина покатила в сторону московского шоссе. Корнилов уже хотел было подняться, но в ту же секунду сумел различить в снежном мареве еще один автомобиль: огромный, агрессивного вида темно-бордовый джип «Шевроле-Тахо» с блестящими никелем подножками, дугами и «кенгурятником», обвешанный фарами и лебедками. Эта машина также была хорошо известна горожанам; на роскошном джипе, кстати единственном в городе, раскатывал местный главбандит Злой…

— Что это они разъездились? — прошептал Илья, осторожно выглядывая из-за будки, и тут же зафиксировал за стеклом водительской дверки джипа знакомую физиономию: короткая стрижка, маленькие глазки, кривой перебитый нос…

Это был Сникерс.

— Куда это они в такой снегопад намылились? — повторил Дембель, провожая «Шевроле» долгим пристальным взглядом. — В Москву, что ли?

Поднялся, отряхнул налипший на штанину снег, протянул руку Оксане.

— Пошли…

Спустя полчаса молодые люди уже были на противоположной окраине города — в рабочем поселке, ставшем их временным убежищем.

— Вот что, Ксюха, — произнес Дембель, открывая калитку и пропуская спутницу впереди себя, — наверное, в Новоселовку я только завтра сгоняю. А сейчас поеду-ка я к своим старикам, за город.

— Зачем? — не поняла Оксана.

— Я ведь тебе уже говорил, что те гады, которые меня ищут, наверняка разделились, — принялся Илья пояснять план дальнейших действий. — Один на спиртзаводской квартире остался, я его с лестничной площадки соседнего дома срисовал… Ну, когда — помнишь? — ночью ходил… Еще под «Туристом» мужика попросил позвонить, выяснить, кто трубку возьмет. А другой, видимо, меня на той хате пасет, которую папе с мамой в обмен за нашу всучили. На старой квартире его нет… — Корнилов закусил нижнюю губу, размышляя. — Подумай сама — почему нет? Где он еще может быть? Только за городом. Да и не оставят они моих стариков без присмотра, покуда я жив. Ясно — рано или поздно должен я с ними встретиться. А теперь смотри: только что бандюки на двух тачках в сторону Москвы покатили. И тот кривоносый козел, Сникерс, вместе со всеми. А это удача. Это грех не использовать. Так что пока кривоносого в городе нету, разобраться с кем-нибудь из его дружков сподручней… Тем более по отдельности. Ладно, Ксюха, не переживай, — успокаивающе улыбнулся Дембель. — Справлюсь как-нибудь. Не в таких ситуациях случалось бывать. Сейчас отогреюсь, чайку попью — и вперед.

— А в Новоселовку когда? — открывая скрипучую дверь флигелька, спросила девушка.

— Завтра, когда стемнеет, — вытирая ноги о коврик на крыльце, ответил Илья. — Ничего, Ксюха, прорвемся как-нибудь. Не хочу сглазить, но кажется мне, что Димка еще там. Может, болеет, может, цыгану тому в зубы заехал и теперь в холодной сидит.

— Почему ты так думаешь? — Оксана почти поверила собеседнику.

— Интуиция, наверное… Ладно, давай чайник ставь, замерз я что-то…

Два автомобиля, сверкая в метели рубинами габаритных огней, неторопливо катили по заснеженной трассе в сторону Москвы.

В грязно-синем «Форде-Скорпио», идущем первым, сидели злобинские «бригадиры» Толстый и Кривой. Массивные шеи, накачанные мышцы атлетов, помповое ружье на коленях Кривицкого, сидевшего позади шофера, — все это красноречиво свидетельствовало, что водителю и пассажиру идущего следом автомобиля не о чем беспокоиться.

«Шевроле-Тахо» катил метрах в пятнадцати от головной машины; густой снегопад, неожиданно зарядивший с утра, сильно ограничивал видимость.

За рулем роскошного джипа восседал Сникерс. Вел он машину внимательно, сосредоточенно и угрюмо. За все время Жора ни разу не повернул голову к сидевшему рядом Злому: то ли боялся отвлечься от дороги, чтобы не попасть в аварию, то ли не хотел встречаться с Васей глазами.

Сам Злобин держался предельно невозмутимо. Взгляды, то и дело бросаемые на водителя, были не привычно-давящими, а подчеркнуто спокойными, даже доброжелательными: мол, рули, Жора, рули, дорогой, только поаккуратней, помни, кого везешь! Размеренные движения, барственная поза, ленивый поворот головы — все это говорило о том, что у Василия Николаевича нет причин для волнений.

Да и о чем волноваться?

О дате и времени выезда пацаны узнали лишь сегодня утром. Правда, несколько дней назад, на дне рождения Кривого, Вася прозрачно намекнул Жоре: мол, на первое февраля ничего не назначай, потому как понадобишься. Но ведь не говорил конкретно, зачем именно понадобится! Да и Сникерс неспособен на предательство — попытаться сговориться с Кривым и Толстым, попробовать кинуть благодетеля…

А дальше-то что?

Бросить Васю, как надоедливого попутчика по купе, не получится, не та ситуация. Да и Злобин не тот человек. Это как в преферансе: берешь прикуп, сбрасываешь ненужные карты, назначаешь козыря — и выигрывай себе на здоровье, сколько считаешь нужным. Заказывает игру он, Василий Николаевич Злобин. И сегодня, и завтра, и всегда игру будет заказывать только он. И только он имеет право распоряжаться: вот эту карту оставляем на руках, а эту скидываем как ненужную. Так неужели Жорик хочет стать ненужной картой? Ясно, что не хочет. Взять игру на себя Сникерс не сможет: все козыри оказались на руках Злобина не просто до сдачи — до того, как колода появилась на зеленом сукне стола. Правда, в преферансе, имея на руках даже самую скверную карту, семерки, восьмерки да девятки, можно попробовать выиграть, заказав мизер, то есть заверить партнеров, что берущий игру на себя не получит ни единой взятки. Но для этого необходим точный расчет, умение переиграть соперника психологически и особенно — выдержка и хладнокровие. А этими качествами Жорик явно не обладает…

Всего часа через два кортеж прибудет в Москву. Там Васю уже ждут. Там уже все готово. Для того чтобы сделать наличку «прозрачной», то есть легализовать, «отмыть» ее, достаточно десяти-пятнадцати минут: передать атташе-кейс из рук в руки, взамен получить банковские документы, позвонить в банк и проверить, есть ли указанная сумма на счету… И все, можно ехать обратно.

Форс-мажоров вроде бы не предвидится. Так что единственная серьезная проблема — ограниченная видимость на дороге. Но ведь он, Вася, знал, кому доверить руль! Жора — водила опытный, осторожный, да и московскую трассу знает не хуже, чем улицы родного города…

Снегопад делался гуще, плотней — задок идущего впереди «Форда» угадывался лишь по красноватому ореолу горящих габаритных огней.

— Не опоздать бы, — озабоченно проговорил Злобин, заерзав на сиденье.

— Во сколько в Москве должны быть? — не отрываясь от дороги, уточнил Сникерс.

— С двух до половины третьего. Если что — позвоню, предупрежу. Обождут. В их же интересах.

Водитель взглянул на часы, фосфоресцирующие на приборной доске нежно-салатным.

— Еще двенадцати нет. Если ничего не случится, в половине первого будем.

— Чего там еще может случиться… Сплюнь трижды, чтобы не сглазить! — строго приказал Злобин и, перегнувшись через сиденье, в который уже раз взглянул на атташе-кейс с золочеными застежками, лежащий сзади.

— Тьфу-тьфу-тьфу… — скороговоркой проговорил Жора, и по его слишком быстрым интонациям Вася понял: водитель нервничает. Злобин расценил это по-своему — дорога тяжелая, снегопад все усиливается, ни хрена впереди не видно…

Жора включил дальний свет, но и это помогло мало: снежные хлопья истерично плясали в слепых конусах света, и зажженные габариты идущего впереди «скорпа» угадывались лишь контурно, по расплывчатым алым пятнам в непроницаемо-молочной мгле.

Широкие дворники с натугой сметали с лобового стекла мокрый снег. Тяжело хлюпала под колесами вязкая жижа. И хотя стекла «Шевроле» были подняты до упора, влажная, мерзкая изморось, казалось, проникала и сюда, в теплую капсулу автомобильной кабины.

Неожиданно головной «Форд», включив левый поворот, остановился.

— Чего это они? Совсем одурели? — не понял Злой. — Тормозни-ка, Жорик…

Сникерс послушно нажал на тормоз — «Шевроле-Тахо», будто лыжами, проскользил по наледи широкими протекторами и встал метрах в десяти за «скорпом».

Жора приоткрыл дверку, высунулся наружу, пытаясь различить сквозь почти непроницаемую пелену метели причину остановки.

— Там менты, — прокомментировал он наконец и, как показалось Васе, заметно занервничал.

— Чего им в такую погоду дома не сидится? — возмутился Злобин, рывком открывая дверцу. — Обожди, сейчас разберемся…

Невысокий, крепко сбитый милиционер в форменной черной кожанке, перечеркнутой наискосок белой портупеей, выплыл из снежного марева неожиданно, словно кукушка из часов. Небрежно приложил руку к форменной цигейковой шапке с кокардой, представился заученной скороговоркой:

— Старший лейтенант Андреев, инспектор первого дивизиона ГИБДД…

— Так, чего надо? — спросил Злой со скрытой агрессией.

Появление мента, невесть откуда взявшегося в этом снежном аду, настолько впечатлило Василия Николаевича, что он даже не придал значения странному обстоятельству: чего это ради старший лейтенант дорожной милиции обращается не к водителю Жорику, как должно быль, а к нему, пассажиру?

— Плановая проверка автотранспортных средств. Предъявите документы, — потребовал милиционер, засовывая правую руку в карман кожанки, блестевшей от мокрого снега, словно прессованная икра. Зачем-то взглянул назад, через плечо пассажира, и тут же совершил быстрый и непонятный маневр: зайдя за спину Злобину, он, не дожидаясь ответа, двинулся к правой задней дверце машины, словно желая обойти машину сзади.

— Жора, покажи ему докуме… — начал было Злобин, провожая странного мента подозрительным взглядом, но договорить не успел: где-то совсем рядом раздался противный ухающий звук, с таким обычно стреляет армейский гранатомет. Стоявший впереди «Форд-Скорпио» внезапно как бы подпрыгнул… Машина встала на дыбы и плавно, будто бы в замедленной киносъемке, завалилась на правый бок — на капот джипа мелким дождем брызнули осколки, полыхнуло горячим воздухом, и уже меньше чем через секунду искореженный автомобиль лежал в заснеженном кювете.

Дальнейшие события разворачивались с калейдоскопической быстротой. Сразу же после гранатометного выстрела «инспектор ГИБДД», предусмотрительно спрятавшийся от взрывной волны за джипом, в два прыжка подскочил к Злобину. Оглушенный, контуженный Вася лежал на снегу в мозаичном крошеве битого стекла. Из уголка рта Василия Николаевича сочилась тонкая алая дорожка. В руке нападавшего мелькнул небольшой черный пистолетик — встав прямо над Злым, лжемилиционер резко поднял руку…

Но выстрелить не успел: каким-то невероятным усилием лежавший сумел выбить оружие резким ударом ноги. Еще один удар — и человек в милицейской форме резиново отлетел к широкому колесу джипа.

Видимо, Злобин был растерян настолько, что забыл не только о Сникерсе, который, по идее, должен был прийти на помощь, не только об атташе-кейсе на заднем сиденье, но даже о пистолете, лежавшем в подмышечной кобуре. Дико взглянув на перевернутый «скорп», Вася, подстегиваемый естественным страхом за свою жизнь, поднялся и резво рванул в сторону леска, темная кромка которого угадывалась в снежном мареве недалеко от шоссе. Казалось, спасение было совсем близко, да и разыгравшаяся метель делала силуэт беглеца расплывчатым, словно уменьшая в размерах.

Неожиданно Вася, зацепившись ногой за торчавшую из земли проволоку, неловко упал и зарылся лицом в сугроб. Он беспомощно барахтался в снегу, силился подняться, но острый конец, зацепившийся за штанину, не позволял встать на ноги…

А мнимый мент, поднявшись со снега, присел на корточки, пытаясь нащупать в снегу потерянное оружие. Но поначалу тщетно: видимо, пистолет отлетел слишком далеко, и обнаружить его в таком снегопаде было делом нелегким.

Удивительно, но Жора, стоявший рядом с машиной, в первые секунды так и остался безмолвным свидетелем происходящего — лишь в момент взрыва, повинуясь инстинкту самосохранения, он присел за открытую дверку джипа. Увиденное словно загипнотизировало его. Конечно же, Сникерс был готов к тому, что Гладилин прибегнет к силе оружия. Более того: еще сегодня утром, улучив минуту, он сам позвонил Шашелю и поведал основные детали — точное время отъезда в Москву, дорогу, количество сопровождающих, марки и даже номера автомобилей и, главное, в какой машине перевозятся деньги.

Да, Жора был готов ко всему, но и он не ожидал, что тут, на пустынной по случаю снегопада трассе, разыграется настоящая боевая операция — с маскарадом, стрельбой и даже взрывом машины.

А переодетый милиционером бандит наконец обнаружил в сугробе пистолет. Отер вороненую сталь от снега и, даже не взглянув в сторону водителя, бросился по направлению к Злобину.

Вася все же сумел отцепить одежду от проволоки. Он поднялся и, даже не обернувшись в сторону преследователя, побежал, спотыкаясь и падая, к леску. Ноги его вязли в глубоком снегу, ступни то и дело попадали в скрытые сугробами ямы, но беглец не обращал на это внимания. До кромки леса оставалось не более десятка метров…

Человек в милицейской форме, пробежав следом метров пятнадцать, внезапно остановился. Поднял руку с пистолетом, зафиксировал на мушке удаляющийся силуэт, прицелился, словно в тире…

Выстрел прозвучал негромко и сухо, будто бы сухая ветка треснула под ногой.

Еще продолжая бежать, Злобин резко нагнулся вперед, словно голова у него перевесила тело или увидел он на снегу что-то бесконечно интересное, самое интересное во всей его жизни, и хотел на бегу присмотреться… Да так и вошел лицом в снег. Пуля угодила Васе точно в затылок и вышла через горло. Лишь на одно мгновение снег был красным от крови — и сразу же сделался черным.

Сникерс не помнил, как все это произошло — по всей вероятности, в момент убийства он так и продолжал стоять рядом с открытой дверкой. Он ощутил способность мыслить лишь тогда, когда заметил перед собой форменную милицейскую кожанку. И Жора понял — надо что-то сказать. Но в горле неожиданно пересохло, язык превратился в комок наждачной бумаги — при всем своем желании Сникерс не мог вымолвить ни слова. Он нашел в себе силы лишь поднять глаза на подошедшего. По его посеревшему лицу, по тонким фиолетовым губам, растянувшимся в неестественной, словно резиновой улыбке, Жора ощутил: сейчас произойдет что-то ужасное…

И Жора не умом понял, но ощутил нутром, темным инстинктом жертвы: вот сейчас, сейчас этот страшный человек в черной кожанке поднимет руку с пистолетом, упрется стволом в его грудь и нажмет на курок…

Действительно — зачем Шашелю отдавать ему шестьдесят штук баксов?

Зачем оставлять лишнего свидетеля?

Зачем, в конце концов, дарить жизнь человеку, предавшему хозяина, которому всем в жизни обязан?

Мысли эти сверхмощной электрической искрой кольнули мозг Сникерса. Но за какое-то мгновение до этого, впереди ума, впереди оформившейся мысли шарахнул в сознании резкий импульс: надо спасаться!

Словно некий невидимый распорядитель поступков дал команду: перед тобой убийца! Этот мужик в ментовской кожанке сейчас застрелит тебя! Так делай же что-нибудь, пока он не успел выстрелить!

Продолжая кривовато улыбаться, лжемилиционер отступил на несколько шагов назад, медленно поднимая руку с пистолетом…

Но выстрелить не успел: Сникерс с животным рычанием бросился ему в ноги, и переодетый ментом бандит, потеряв равновесие, неловко свалился на спину.

Жора поднялся быстрей, чем можно было ожидать от человека его комплекции. Удар носком ботинка в переносицу, еще один удар — в пах, еще один — в мягкий бок…

Неожиданно где-то совсем рядом прогремела короткая автоматная очередь — на «кенгурятнике» джипа жалобно звякнула разбитая пулей противотуманная фара, с сухим треском осыпалось в салон лобовое стекло.

Не надо быть большим провидцем, чтобы понять — стреляют в единственного выжившего злобинца. И впрямь: судорожно обернувшись влево, Сникерс сумел различить в полупрозрачной молочной мгле темный силуэт с короткоствольным автоматом наперевес… А ведь людей Шашеля наверняка было больше; снегопад делал их невидимыми. Да и события разворачивались слишком быстро, чтобы кто-то из них успел подоспеть на помощь.

Медлить было нельзя: оставив поверженного врага на снегу, Жора вскочил за руль джипа и, хлопнув дверкой, мгновенно завел двигатель. Резкий поворот руля влево, мерзкое хлюпанье снега под широкими колесами, короткая автоматная очередь, вибрация по всему кузову машины от пуль, неожиданный занос на влажном асфальте…

Но уже через какую-то секунду водитель выровнял джип, и «Шевроле-Тахо», медленно набирая скорость, помчался по направлению к городку.

Ветер задувал сквозь разбитое выстрелами лобовое стекло, леденил лицо до ознобных судорог, слепил глаза, мокрый снег набивался в рот, в волосы, в уши, в глаза, и Жора уже с трудом различал и без того невидимую дорогу. Он понимал: за ним наверняка гонятся люди Шашеля, и до города ему вряд ли добраться.

И вновь тот самый невидимый распорядитель поступков и мыслей Сникерса подсказал единственно правильное решение…

Неподалеку от придорожного магазинчика есть поворот на проселок. И теперь надо, оторвавшись от преследователей, свернуть на этот проселок, бросить машину и добираться до городка самостоятельно. Как угодно: пешком, ползком, на попутке, хоть по воздуху… Только не на злобинском джипе. Лишь этот шаг дает пусть и призрачный, но все-таки шанс.

А почему, собственно, пустым добираться? Ведь на заднем сиденье джипа лежит атташе-кейс с золочеными замочками, тот самый, из-за которого все и началось.

Злобину он уже вряд ли понадобится.

А Гладилин…

Пусть он его, Жору, сперва догонит.

Догоняй, Шашель, догоняй. Догоняй, если умеешь ориентироваться в таком снегопаде. Как говорится: «Москва — Воронеж, хрен догонишь, а догонишь, хрен возьмешь!»

Утерев рукавом налипший на лоб мокрый снег, Сникерс осторожно взглянул в боковое зеркальце. Преследователей не наблюдалось — впрочем, это не означало, что их не было вовсе.

А справа уже промелькнула темная будочка придорожного магазинчика — это означало, что до заветного проселка оставалось не более сотни метров. Жора переключился на пониженную передачу, тормозя двигателем; пытаться на скользкой дороге остановить машину ножным тормозом было чистым безумием. Теперь главным было не проскочить поворот. Продолжая тормозить передачей, Сникерс вновь взглянул в боковое зеркальце и вновь никого не увидел. Зато справа, как и ожидалось, мелькнула заснеженная лента проселка, и Жора, предельно сбавив скорость, медленно свернул с трассы. Тяжело перевалившись через бугор, отделявший проселок от шоссе, «Шевроле» затрясся на скрытых под снегом колдобинах.

Сникерс проехал еще метров триста и, вырулив прямо на поле, наконец остановился. Схватил с заднего сиденья атташе-кейс, открыл дверку и, затравленно взглянув назад, бросился по направлению к молодому сосновому леску, зеленевшему метрах в пятидесяти.

Он еще не знал, что будет делать: сидеть в сосняке до наступления темноты, уходить в лес дальше, двигаться пешком в город или пытаться пробиться к трассе, чтобы остановить попутку.

Но знал он твердо одно: злобинский атташе-кейс, который он теперь прижимал к груди, точно заботливая мама младенца, он никому никогда не отдаст…