День

Глава 18

Яркий солнечный свет ослепил глаза — потекли слезы, и Алексей почувствовал невыносимую слабость. Ноги и руки совсем стали ватными — миновав завесу, он даже не смог выйти из пещеры, выполз, извиваясь земляным червем. И помотал головой, не в силах поверить увиденному — у подножия буйствовала весна во всех ее красках, снег и лед исчезли, на земле пробивалась зеленая трава, чирикали и щебетали птички.

Птицы? Откуда они здесь — «Дед» говорил, что живности тут никогда не наблюдал. А это что — камни и земля теплые, хрен — они горячие. Опа-на — генератор заработал, причем на повышенной мощности, как я мысленно попросил скорее его включить, на максимальном режиме.

Мысли теперь в голове текли привычно, в том темпе, в котором он научился думать в пещере. Странное сочетание — обычная человеческая плоть, и необычайно быстрая мысль, с бушующим внутри костром непонятно чего, будто самому «генератор» поставили, и вот-вот он заработает сам.

Только «топливо» нужно, поесть бы не помешало, желудок к хребту прилип и съежился. Странно, но чувства голода нет, хотя как таковой он имеется — ведь дней восемь там внутри был в полном анабиозе, заключенный в «конус». Интересно, чем меня напичкали — такое ощущение, что постарались своей телепатией весь мозг «загрузить», как пустые файлы.

Алексей усмехнулся — и, собрав все силы, встал. Колени начали сгибаться, но усилием воли он сделал шаг, второй. То, что не упал, несказанно обрадовало — сейчас парень как бы заново учился ходить. И направлялся он к «лагерю», до которого нужно было идти с километр — старик проявлял свойственную ему предосторожность, и ни в коем случае не стал бы рисковать, разбивая стоянку рядом с пещерой.

— Нет, я так не дойду, попробую иначе, а заодно проверю — получится ли послать «зов». И услышит ли «Дед» его…

Алексей устало опустился на теплый камень, как на табурет, и «включил» звуки в голове — мозг стал работать как радиостанция на множестве каналов, впитывая в себя русскую, английскую, китайскую речь, и вкупе с ними еще «двунадесять» языков. И это его нисколько не удивляло — прикоснувшись к знанию, он уже иначе все оценивал, и свое состояние особенно. И сейчас сам настроился, послав мысленный сигнал в сторону лагеря и мысленно представив «Деда» — он его отчетливо увидел, старик навязал охапку валежника, и бодро загрузил себе на плечо, Вот только сделав пару шагов, остановился как вкопанный, замер, словно тигр, увидевший добычу. Бросил вязанку, и рванул с места словно спринтер за олимпийской медалью, и не скажешь что два с половиной века прожил,, просто тело это оболочка, а что скрывается под кожей никому знать не дано. А внутри идет постоянная регенерация, так что физические кондиции на соответствующем уровне, до которого не каждый здоровяк дотянет…

— За восемь дней любой оголодает, ты бы не ел много, сдержись — как чай с молоком попьешь, то бульон тебе сварится, его и пить будешь из чашки. Я на рябчика силки поставил, вот птаху поймал.

Старик уже ощипал птицу, вернее содрал шкуру с перьями, и быстро ее разделывал, с немалым мастерством, будто всю жизнь потрошением кур занимался на птицефабрике. А как только в котелке, что стоял на «партизанском» костре, в который щедро подбросили сухого валежника, закипела вода, Павел Иванович сразу же принялся за дело — окатил кипятком фарфоровый чайничек, засыпал травы, и залил водой. Костерок прикрыл кострюлькой с рябчиком — осторожный стал неимоверно, видимо были причины.

— Вертолет летал пару раз, вот я лагерь в ельник и перенес. «Дымовую трубу» выкопал, с коры и камня сделал, землей засыпал. Дым охлаждается, и под еловые лапы уходит — с воздуха не увидишь, даже если дрон отправят. Но малые «птахи» не долетят досюда, а больших у бандитов нет. Оплошки нам давать нельзя — ищут нас, не иначе — поверь, так просто сразу четверка татей потеряться не может, «Мамед» давно всех на уши поднял. А у нас оружия нет — сам понимаешь, автомат здесь не положено держать, только «холодняк» — «благородная сталь» не оскверняет.

Старик вопреки обыкновению был разговорчив, но при этом чай уже был заварен и он налил его в кружку, протянув Лешке.

— Ты медленно пей — за восемь дней оглодал, щеки впали, весь усох, одна кожа да кости остались, худоба несчастная…

— Я не атлант, чтобы энергией питаться, но она и поддерживала, пока все запасы в теле не кончились. Обезвожен организм, вся моча переработана. Так что весь котелок выпью, все в кровь уйдет.

— Ты их видел?

Голос старика дрогнул, Алексей ему кивнул в ответ, он и так сказал слишком много, и не собирался раскрывать тайны близкому человеку. Хотя прекрасно понимал, что тот изнывает от любопытства. Тихо ответил, показав на камень рядом с собой:

— Садись, зажмурься. Сейчас я ладонями виски тебе сожму — сам все увидишь. Ты вроде приемника — принимать мыслеграммы можешь, а я как передатчик уже — так что приготовься.

Ладони сделались горячими, старик едва сдержал стон — Алексей старательно «перелил», другого слова он подобрать не мог, то, что увидел внутри пещеры. И отнял руки, с усмешкой поглядывая на замершего истуканом «Деда». Взял кружку с чаем и принялся его отхлебывать, не обращая внимания, что тот горячий — сильно хотелось пить. Выпив кружку, налил другую, щедро плеснув заварку, так и оприходовал весь чайник, после чего долил котелок водой из канистры, подбросил на уголья костра валежника, с жадностью посмотрев на варящуюся в кастрюле птицу — вот теперь он понял, что такое настоящее чувство голода…