День

Глава 21

— Одно не пойму — вроде у нас нормальные люди живут, а всяким подонкам верховодить над нами даем. Их же передавить как крыс можно — закон для этого и существует, чтобы его выполняли от и до…

— Закон у нас что дышло, куда повернул, туда и вышло, парень. Поверь, я тебе в отцы гожусь, и знаю, о чем говорю. Сейчас все на деньгах помешались, а за них все продается и покупается. А совесть тем более, она понятие не материальное, но на денежные знаки легко обменивается, а за ваши головы полтора миллиона посулили, пять квартир в городке купить можно, сумма невероятная по нашим местам, богом забытых.

Младший из братьев поморщился от едва сдерживаемой боли, постоянно поглаживая растревоженную долгим переходом ногу — три километра пути дались Александру с чрезвычайным трудом, хотя он опирался на костыли, с тростью идти было намного больнее, в любом случае ведь на искалеченную ногу опирался. А ведь еще возвращаться обратно, и при одной мысли о переходе ему становилось плохо, сюда и так дошел на морально-волевых, чуть ли не подвывая от накатывающей боли.

— Болит ноженька, — участливо произнес паренек, или спрашивая, либо просто констатируя факт. В иной ситуации ветеран бы взбесился, а сейчас только огрызнулся, не в силах сдержаться:

— А ты что сам не видишь, там все кости на заклепках, ночами спать не могу уже три месяца, только подвываю, как волк в лесу.

— Да, за деньги, даже очень большие, здоровье не вернешь. Инвалидность пенсией не прикроешь, тут всю оставшуюся жизнь на таблетки работать нужно, как говорят в народе. Но мы попробуем — снимай одежду, всю-всю снимай, она тебе ни к чему. Займемся лечением, будешь через полчаса как новенький, человек, как я вижу, ты хороший, почему бы и не помочь в беде. К тому же ты много пользы людям принести можешь, поверь мне — иначе бы сюда не поперся нас спасать. Деда, и ты Иван, сходите за мешками, а то я на дичине не отъемся, мне энергия нужна — не могу одним воздухом питаться. А тут человека лечить надобно, а это время займет, вы как раз и успеете сходить, а там и обедать будем.

Парень говорил спокойно и уверенно, и вроде попросил старика, но это выглядело как приказ. Иван чуть ли не вскинулся, но дед так на него посмотрел, что старший брат тут же притих.

— Так, помогите одежду снять, вот пусть на одеяло ляжет, — парень сидел на камне совершенно спокойно, преисполненный той властной уверенности, что всегда вызывает полное доверие. Особенно к врачу, который знает что делает, и добивается излечения пациента. И вот тут Александра проняло — он поверил, что все сказанное есть правда, осознав нереальность происходящего, а ведь это первый признак чуда как такового. И тут парень с усмешкой обвел ладонью вокруг, спросил с добрым ехидством:

— Вас, братья, не удивляет столь ранняя весна в этом месте. И вода теплая в купальне, и вот эта глыба — она ведь явно не солнцем прогрета. Да-да, не смотрите на меня так ошарашенно, то моих рук дело. Можете принимать меня за чародея, но отнюдь не за колдуна — хотя магия тут присутствует, просто объяснять долго, сами потом все поймете. А пока разоблачайте страдающего, и на одеяло. Будем смотреть, что у него есть в наличии, а что отсутствует, или в ненадлежащей данному живому устройству комплектации. Выражаясь техническими терминами — произведем капитальный ремонт. И учти, больно не будет, необычно, да, но это вроде мечты для любого современного богатея — заплатил деньги и тебе дали чудодейственную таблетку. Вот только со мной не так — хоть золотом осыпь, но если человек полное дерьмо, лечить не стану, пусть принимает должное наказание и страдает как можно дольше, корчится и кричит от боли. Именно страдает, а там ясно станет, способна ли его душа к покаянию. А вот бездушных тварей в человеческом обличье лечить не стоит, это скверна, которую требуется не вычищать — выжигать каленым железом без всякой жалости!

Какие тут шутки — все было сказано запредельно серьезно, глаза парня полыхнули неистовым огнем. А лицо преобразилось — исчез мальчишка, возраст которого можно было не принимать серьезно, перед ними появился мужчина, нет, наверное, так в старину выглядели те, которых властелинами именовали — с харизмой и аурой вершителей судеб.

Вертящийся на языке вопрос прилип к гортани, Александр замер — с таким шутки плохи, этот действительно начнет выжигать, до пепелища, и без всякой жалости, слова с делом у такого не разойдутся. А потому он тут же разделся при помощи брата и старика и улегся на одеяло, которое расстелил дед, ухитрившись при этом ободряюще улыбнутся. И это поразило больше всего — старик, властный прежде, охотно и по доброй воле принял этого парня (а действительно ли тот юноша — вот в чем вопрос) за главного, ведь всегда в жизни есть ведомый и ведущий.

И если это так — то все встает на свои места в пока неведомом порядке, который, несомненно, есть — тут как в армии, ясно кто боец, а кто командир, у кого погоны рядового, а кто носит генеральские эполеты. Так и тут — человек способный преобразить природу так, что здесь тепло и травка, а трех верстах снег лежит — отнюдь не прост, как бы он не выглядел.

— Крепко тебя изувечило, витязь — не тело, а сплошные раны. Ничего, сейчас лечить начнем. А вы идите за припасами, хотя нет, смотрите, что я буду делать, да обед сварить нужно. А ты спи, Сашка, сейчас легче станет, только глаза закрывай и ни о чем не думай.

Теплая ладонь легла на искалеченное колено, крепко сжала его, словно тисками — вот только обычного вскрика от боли не случилось. Наоборот, по всему телу разлилась истома, и впервые за долгие дни Александр не просто заснул, рухнул в блаженную пучину сна…