День

Глава 38

— Мир сошел с ума, и не понимает этого! Безумие, безумие…

Никогда в жизни сидевший на лавочке старик не был так близок к отчаянию. Привычный мир рушился на глазах, что его, как и многие сотни других жителей приграничного Даугавпилса, ждет в ближайшие дни, откровенно пугало. Если сказать, что ничего хорошего, то это будет еще очень мягко произнесено, но то, что все люди присутствуют при крушении старого мироустройства, никто не сомневался.

Сейчас Эдуард Николаевич мысленно делал нелегкий выбор, которые ему предоставили латышские полицейские своей повесткой. А там ему фактически предлагался выбор между плохим, и очень плохим, хотя он представить не мог как в свои семьдесят восемь лет он может представлять какую-то угрозу «национальной безопасности Латвийской Республики». И вспоминал прожитые годы с горькой усмешкой, осознавая, что он, как и многие миллионы его бывших соотечественников огромной державы, в пользу красивых картинок «будущего счастья», совершили страшное — развалили собственными руками, и что страшнее помыслами, великую страну.

Все три прибалтийские страны в советское время являлись своего рода «парадной витриной» СССР. Он это хорошо знал, потому что в далеком шестьдесят девятом году по комсомольскому набору приехал на строительство нового завода. Который должен был стать наглядным примером успеха советского автостроения — готовились к выпуску в Риге знаменитых советских микроавтобусов РАФ. Машина получилась красивой, и производилась ежегодно десятками тысяч штук. Ее видели в разных городах необъятного Советского Союза — от заполярного Мурманска, до Владивостока и Хабаровска, и южных Ташкента и Баку. И не только это — в Латвии выпускались не менее знаменитые радиоприемники ВЭФ, трамваи и электрички, строились корабли, а товары народного потребления, такие как текстиль и легендарные рижские шпроты, буквально «рвались» всеми покупателями. И жизнь казалась великолепной — получили от завода с покойной женой и двумя детьми трехкомнатную квартиру в новостройке, купили новенькую «жигули», построили дачу из кирпича с камином и мансардой. Добились всего того, что в советское время считалось признаком успеха, определенного и достаточно высокого социального статуса — все же стал начальником цеха. И как все жители прибалтийских республик с восторгом встретил начавшуюся в стране «перестройку», с ее «гласностью» и «демократизацией».

Русские в Латвии охотно поддались агитации латышских националистов, что проповедовали очень простую и доходчивую идею — хватит кормить «вечно голодную Рашку», отделимся и будет нам всем «счастье». И будущая жизнь выглядела сладостной, а как иначе. Россия будет закупать все производившееся на прибалтийских предприятиях втридорога, ведь ничего нет на полках магазинов. И одновременно задешево продавая комплектующие и ресурсы, необходимые для экономики не только прибалтийских стран, но и с возможность перепродажи их в европейские страны, на чем можно было получить «жирный процент» от посреднических услуг. Поначалу так и вышло — русские дельцы гнали «прибалтийским транзитом» все, что удалось разворовать и «прихватизировать», в портах стоял бум — по экспорту цветных металлов в первые три года независимости та же Эстония вышла на лидерские позиции в мире. Хотя никаких полезных ископаемых в виде руд любых металлов у нее не было совершенно, хоть всю страну шахтами покрой, и овраги перекопай. Да еще формировавшийся Евросоюз щедро «отстегивал» с «барского плеча» — жизнь удалась, что и говорить.

Вот только русское население с горечью стало осознавать, как их классически «кинули» и «развели». Какое там равноправие — приехавших на восстановление в послевоенные годы в законах провели как «оккупантов», и права голоса на выборах лишили. Популярен стал лозунг среди местных, предназначенный для русских — «чемодан, вокзал, Россия». Началась «реституция» — возвращение собственности бывшим владельцам, в результате чего бывшие партийные работники из элитных старинных домов оказались на окраинных «хрущевках». И употребление русского языка осталось только на бытовом уровне, об обещаниях «равноправия» сразу же было забыто. И население поделили на две равные категории — «полноценных граждан» и «белых негров», которым нормальный паспорт не полагался. Или получали паспорт «неграждан», или российское гражданство, с постоянным видом на жительство. Эдуард Николаевич выбрал первое — как и многие он надеялся, что цивилизованная Европа урезонит местных националистов, и те введут нормальное «равноправие» для своих русских сограждан.

В ответ получили «закон о языке» Эдуард Николаевич как не пытался сдать экзамен, так и не смог — наверное, возраст тому помехой. Сыновья сообрази моментально, и удрали в Германию, там получили гражданство. Ехать в Россию в «лихие девяностые» дураков не было, все уровень жизни в Прибалтике был куда выше. Но вскоре «процветание» закончилось и тут — заводы стали закрываться один за другим, в 1997 году выпустил свой последний микроавтобус и РАФ. Западным странам не нужны были в качестве конкурентов бывшие советские республики, так что промышленность стала демонтироваться, а взамен выплачивались германские дотации. Скоро все заговорили о возрождении на дешевом российском сырье «четвертого рейха», уже объединившегося, где ФРГ «зажевала» ГДР, и теперь стала главной державой Европы, с самой могущественной экономикой. А вот промышленность трех прибалтийских республик захирела за несколько лет — Россия перестала поставлять дармовое сырье, ведь немцы платили чуть больше, хозяйственные цепочки разорвались, да и закупаемые западные и американские товары были куда качественнее. Да и в портах бум закончился — непрекращающаяся русофобская кампания Риги, Таллинна и Вильнюса вызвала ответные действия — русские стали строить свои собственные терминалы. И с надеждой создать «прибалтийские эмираты» пришлось распрощаться, молодежь массами устремилась в западные европейские страны. Там нуждались в квалифицированных работниках, и платили им куда больше, чем они могли бы получить на родине. Так что сейчас республики с ехидством стали именовать «прибалтийскими вымиратами» — население быстро сократилось на миллион жителей, и стало даже меньше, чем проживало жителей в относительно благополучном предвоенном 1939 году.

А теперь наступил финиш — всем стало ясно, что надвинулась война, о которой долго говорили политики, и добивались ее всеми способами. Вот теперь доигрались, вот только радости никакой не видно…