День

Глава 24

— Это бандиты, Михалыч, они будут стрелять, если мы не остановимся. Вон, уже автоматы достали…

— Так тормози здесь, Иван, пойду с ними поговорю. О, да — разговора не будет. Все четверо «фиолетовые», как кардиналы инквизиции, клейма ставить негде — у них руки по локоть в крови.

— «Фиолетовые»⁈ Да они вроде в камуфляже…

— Я вижу ауру человека, Саша — а она о многом говорит. Этот цвет свойственен только бездушным тварям в человеческом облике, которые просто потеряли право называться людьми. А начинается такое с младых ногтей — вначале вседозволенность, потом безнаказанность, и все. Для такого чело… индивида, так будет лучше, есть только собственные интересы, ради которых он готов принести в жертву все и вся. А потому это не человек в прямом смысле, а бездушная тварь, «рептилия». Их истреблять нужно без всякой жалости, иначе самого прикончат. Но сейчас есть одно «но» — я должен каждому предоставить шанс снова стать человеком, а потому притормози.

— Убьют, Михалыч…

— Да полноте, не стоит беспокоиться, — засмеялся Алексей на предупреждение младшего брата. Привыкшие к вседозволенности твари не представляли для него в нынешнем состоянии ни малейшей опасности, правда, об этом пока никто не знал, а он только начал догадываться. Теперь предстояло только проверить, насколько эффективна установленная над ним «защита». Но в тоже время нужно было соблюдать «условия» — нельзя было убивать, пока те не проявят своей сущности. Но тут, как говорится, смотрите примечания мелким шрифтом внизу страницы.

— Вот и хорошо, сидите и не вмешивайтесь, не ваше дело сейчас, хотя у тебя, Иван, к ним счеты. Но поверь на слово — не тебе с ними их сводить. Да и ни к чему — они сами себе приговор подпишут и сами себе будут судьями и палачами. Только пока этого не знают…

Последнюю фразу он произнес еле слышно, просто констатируя данность. Да, всякое возможно, он еще не был уверен в «защищенности», да и в том, как она будет выглядеть. Но в любом случае все трое, даже старец, тут будут лишними, не с голыми же руками связываться с вооруженными автоматами бандитами. Им бы на войну в рядах штрафбата уехать, нет, то не для вершителей судеб, пусть и захолустного масштаба…

Алексей шел медленно по дороге, внимательно глядя на стоявший у обочины джип, и четверых мордастых мужиков, в камуфляжных куртках и черных шапочках — в таком «прикиде» с начала девяностых годов чуть ли не пол-России ходило. Привычная картина и сейчас мало изменилась, только откровенные «братки» с улиц потихоньку исчезли, их теперь «абу-бандиты» заменяют, но те ходят хоть без «огнестрела» пока в большинстве своем, но вот именно что пока. А ведь сколько среди них потенциальных террористов из «спящих ячеек» можно только догадываться, но, судя по убийствам и нападениям на генералов и важных для государства людей, немало. А дальше будет хуже — за них взялись спецслужбы партнеров, и убийства потихоньку начинают устрашать не на шутку обывателей. Но палка о двух концах — пошла ответная реакция, и диаспорам теперь нужно быть крайне аккуратными — высылки на «историческую родину» стали принимать массовый характер, тут власти, наконец, сообразили, что массовый завоз «арбайтеров» ничем хорошим закончится не может — советские времена давно канули в лету, и выросло поколение не подозревающее о «дружбе народов»…

— Да, это не романтики с большой дороги, а реликты прошлого времени, сохранившиеся только в таких заповедных местах, пробормотал Алексей, окидывая взглядом стоявших поперек дороги людей.

Тут сейчас перед ним «конкретный криминал», причем уверенный в своей силе, даже самоуверенный — еще бы, вооружены до зубов, и привыкли чувствовать себя хозяевами в здешних краях, которые еще с первых царей отличались наплевательским отношением к законам, оттого самым «страшным зверем» в тайге был человек. Но таковы незатейливые нравы, они сформировали за несколько веков соответствующий образ мышления у местных «джентльменов удачи». Сибирь она таковым никогда не удивлялась, край ссылки и каторги, да принудительных поселений.

— С нами, паря, поедешь, — вполне доброжелательно оскалился крепыш лет сорока, с изуродованной шрамами мордой. — С тобой люди поговорить хотят о том беспределе, что вы со стариком в конце прошлого месяца устроили. Вы почто четверых замочили?

— А не хрен им на незнакомых людей нападать, — спокойно отозвался парень, и усмехнулся. — Тут как в поговорке вышло — пошли за шерстью, вернулись стриженными. Если вы привыкли решать все вопросы «наездами» и силой, будьте готовы, что и вами так же поступят, ведь рано или поздно наткнетесь на тех, кого лучше обойти за версту.

— Это тебя ли нам боятся, щенок⁈

Наружное спокойствие слетело с бандита, маски были сорваны окончательно, и тем сделали они себе плохо, очень плохо. Алексей выставил ладонь, чувствуя, как сгущается воздух, уже наэлектризованный сверх меры. И произнес спокойно, даже как-то сочувственно.

— Оскорблять нельзя никого, тем более правого и сильного. Должно последовать наказание, такое оставлять в безнаказанности нельзя.

Стоявший перед ним бандит автомат не удержал в руках, выронил. Да и сам на ногах не устоял от парализующего тело посыла, свалился на дорогу и стал корчиться в муках. Трое других попытались направить на него оружие, вот только не смогли этого сделать. Также попадали на дорогу, хрипя и подвывая. Страшная штука паралич, когда минуту назад ты полон сил и уверенности, а тут приходит «кондратий».

— Зато у тебя и твоих друзей теперь будет время подумать и принять более взвешенное решение. Правда, не уверен, что вы все станете на путь исправления, но дать вам шанс обязан. Полежите и подумайте, через часок придете в себя. А там только покаяться и более в жизни не грешить, иначе живо вернетесь в первозданное состояние…