День

Глава 29

Областным структурам не было никакого дела до затерянных в глубине тайги поселений, к ним даже ветки железной дороги не проложили. Асфальтовые дороги, хотя и «ремонтировали» постоянно, разворовывая выделяемые государством немалые средства, были разбиты в хлам, одни сплошные выбоины. От электрички еще час нужно было добираться до умирающего городка, отчего многие жители, имеющие собственный автомобиль, раз в день «калымили», получая столь важный для семей небольшой приработок. «Кормила» тайга, впроголодь, но жили — заводики ведь разорили с уничтожением планового хозяйства, и «глубинка» неизбежно стала впадать в разруху и в тоскливую беспросветную нищету, в которую население окунулось с головой

И таких городков множество по необъятной Сибири, это в областных столицах «благолепие», да еще в райцентрах более-менее, а «глубинке» время с девяносто первого года застыло, и никаких новых построек десятилетиями не велось. Да и зачем — жители уезжают из таких «бесперспективных» для капитализма городков. Жилищный фонд в избытке, квартиры дешевеют, их чуть ли не с плачем пытаются продать. Заложенный в советское время ресурс капитальных построек в 60–70 лет еще не израсходован, дома сносу не подлежат, а переезжать куда-то в поисках лучшей доли не каждый житель согласится, особенно пожилые, что родились в этих местах…

— А что же это творится — патроны ведь никуда негодные. А как стрелять-то из них будем?

Полицейский с изумлением вертел в руках выщелкнутые из магазина патроны. Всеобщее непонимание происходящего вполне понятно — перепробовали все патроны, и автоматные, и пистолетные, и даже охотничьи из конфискованных ружей, и не один из них не выстрелил. Накалывание капсюля шло, а дальше все — хоть защелкайся. Алексей, глядя на такие бесплодные старания только ухмылялся и поглядывал на обступивших его сотрудников местного отделения МВД с нескрываемым ехидством.

Язвительно произнес, с нарочитым сочувствием:

— Не старайся, болезный — не сработает. Все — огнестрельному оружию конец настал в отдельно взятом районе, куда вошел в качестве моей личной столицы этот городок. И капсюльный состав, и порох, нынче бесполезны — а потому автоматы и ружья можно использовать как дубины, а пистолеты только кастетами. Но в таком качестве они неудобны, так что советую на дубинки переходить. С перцовыми баллончиками тоже беда — любые газы вредящие человеческому организму отныне в наших краях под полным запретом. Как ракеты и пушки, коих здесь нет, и никогда не будет. Не нужны они нам — мы мирные люди, зачем смертоубийство устраивать.

— А как же служить будем без оружия?

Раздался совершенно растерянный голос, и Алексей посмотрел на молодого парня с сержантскими лычками на погонах. Всего их было семь человек, с вытянувшимися физиономиями, еще трое в разговоре не участвовали, лежали на полу и судорожно подергивали ножками. Не в конвульсиях, теперь без нужды кого-то убивать или калечить — вполне живые, но таково действие парализующего излучения. Один в полицейской форме, местный начальник в звании майора, второй его давний приятель и патрон, местный криминальный авторитет, и глава города по должности мэра — «хозяин тайги», как говорится. Кряжистый русский мужик, правда, с погонялом «Мамед», ворвался в райотдел, размахивая пистолетом, олицетворяя полный коррумпированный симбиоз с правоохранительными органами. Вот и застыл, после первой попытки сделать выстрел. За ним свалились еще двое, охранник, что попытался скрутить Алексея, и майор, что осыпал его площадной бранью, и попытался осуществить задержание. Теперь вся троица дергалась бессильно, а все остальные «стражи правопорядка» застыли столбами, и очень тщательно «фильтровали слова». И их опасения были не беспочвенны — парень наглядно показал, что будет с «ослушниками». А потому связываться с «колдуном» никто не рискнул — люди не глупые быстро уяснили, что обычные методы против него не действуют, и рисковать никто не хотел.

— А вот так и будете служить, и главное честно, как и надлежит по данной вами присяге. И теперь никто из вас не совершит никакого правонарушения, сами себе судьями будете, прокурорами и палачами. Объясняю — у каждого из вас внутри теперь матрица, которая и есть ваш внутренний контролер. Ведь отчего люди преступниками становятся? От осознания безнаказанности, типа никто не узнает, или мне закон не писан. А ведь все осознают прекрасно, что делают нехорошее, их собственная аура выдает. Вот тут матрица и выдаст вам свой сигнал, лишит вас возможности сотворить злое дело, даже взятку принять — посмотрите на эти тушки. Можете сейчас меня матами обложить по матушке — гарантирую, к этим присоединитесь!

На лицах «правоохранителей» проступил жуткий ужас — теперь они все мгновенно осознали, во что вляпались. Это же разом вся привычная жизнь полетела кувырком, и что теперь делать им всем, совершенно непонятно. Но жить как-то нужно, понимая, что теперь внутри себя таскаешь, черт знает что, и в любую секунду можешь сам себя парализовать. И потрясение было настолько велико, что все затаили дыхание, увидев, как внезапно перекосилось лицо молодого колдуна, которому на самом деле могло быть и тысяча лет, ведь благодаря кинематографу голливудские и отечественные «ужастики» пересмотрели не по одному разу. И все содрогнулись еще раз, когда увидели загоревшиеся глаза ведьмака, который хрипло произнес:

— Все, ядерного оружия больше нет!

И так засмеялся, что все моментально поняли, что это произошло на самом деле, а как — тут в голове не укладывалось. Но по той чертовщине, что творилась с патронами, и с телами на полу, во многое теперь верилось…