День сурка: хроника личного бессмертия

Глава 7 Ключи от истории

Мы с вами, как и каждый человек, живущий во множественной вселенной, состоим не из одного, а из двух сознаний. Это дополнительное скрытое сознание разделяет с вами вашу жизнь и переживания. Из своего «затененного» положения оно пытается помогать вам, но не может установить с вами связь, если не брать в расчет необычные обстоятельства. Это сознание наставляет вас посредством сновидений, или предчувствий. Порой оно может говорить с вами и, если ваш ум правильно настроен, может проявиться в вас. Все культуры признавали существование этого дополнительного сознания еще на заре истории. Его называли по-разному: ангел-хранитель, божественный знак, скрытый наблюдатель, двойник. Но именно древние греки первые дали ему имя. Они называли его Даймоном. Для того чтобы понять предысторию этого имени и причину того, что его существование в прямом смысле не осознают, полезно ненадолго обратиться к истории теологии, поскольку только через прошлое можно понять настоящее.

Представлению о том, что человек состоит из взаимно независимых внутренних существ, столько же лет, сколько самому человечеству. Древние китайцы называли их «хун» и «по», а древние египтяне — «ка» и «ба». Строители пирамид то сознание, которое сейчас читает эту книгу, назвали бы «ба». Это существо называет себя «я» и поддерживает жизнь в теле (его называют хат). В принципе, «ба» это обыденная личность, которая взаимодействует с внешним миром, обеспечивает «хат» пищей и водой, общается с другими «ба». «Ку» — вместилище мыслей, эмоций, побуждений и честолюбивых желаний «ба», как таковое оно в действительности не независимо от «ба». Однако «ба» было полностью независимым существом, которое делило «хат» со своими менее восприимчивыми попутчиками. Древние египтяне считали это существо почти физически присутствующим. Несмотря на то, что оно делило одно физическое тело, «хат», все-таки иногда люди видят, как оно выходит за его пределы в виде легкой дымки. Эта тема очень интересна. Позднее мы обсудим концепцию двойников, потому что в некоторых случаях «ка» может проявляться вне «хат», и тогда его видит собственное «ба».

«Ка» обычно изображалось на надгробьях в виде маленькой птички с человеческим лицом, которая парит над телом покойника. «Ка» считалось формой духа-охранителя, но при этом существом, которое было также элементом самого человека, а не запредельного духа. Эта концепция очень важна: «ка» и «ба» представляют собой одно существо, но они существуют в разных рамках времени и пространства.

Невозможно утверждать, что греки непременно заимствовали эти представления у египтян и сделали их частью своей теологии, но сходство между этими религиями сразу бросается в глаза. Для греков «ба» и «ку» были аспектами одного существа. Греки называли его эйдолон. И точно так же греки (и здесь совпадения быть не может) считали даймона существом в форме духа-охранителя, который приглядывал за эйдолоном, а в некоторых случаях помогал ему. У даймона, были и другие умения, как и у его египетского варианта. У него была привычка выходить из тела, и тогда его воспринимали в облаке, которое греки называли аурой, а порой он также выходил на прогулку. Пример этого верования можно увидеть в «Илиаде» Гомера. Камень разбил принцу Трои Энею бедро. Бог Аполлон решает перенести раненого Энея обратно в Трою, где о нем позаботятся врачи. Однако этот бог не хочет, чтобы троянцы узнали о том, что их героя уже нет на поле боя, поэтому…

Он сотворил фантом, который был точной копией Энея и был точно так же вооружен. Вокруг этого фантома троянцы и отважные ахейцы сшиблись кожаными щитами.

Идея двойственности даймон-эйдолон очень увлекла древних греков, и скоро они развили на основе этой связи целую философию об универсальной структуре. Самого раннего из известных нам писателей на эту тему звали Эмпедоклом. Он считал даймона в какой-то степени плененным телом, но вместе с тем и божественным существом, изгнанным со своего подобающего места среди богов. Даймон существует независимо от своего низшего «я», иначе говоря эйдолона, обладает большими знаниями и великой силой. Мы узнаем об этом веровании из сочинений Платона и его описаний учения его мастера Сократа.

Платон рассказывает о том, что его мастеру всю жизнь помогал «наставник». Сократ называл этот независимый голос в себе своим Божественным Знаком. С самого детства этот голос передавал ему свои мнения о его поступках или намерениях. По словам Платона, этот «голос» запретил Сократу совершать определенные поступки и регулярно предсказывал, добро или зло принесет тот или иной поступок. Складывается впечатление, что Божественный Знак Сократа непосредственно осознавал варианты будущего этого философа. Платон с большим сожалением отмечает, что многие из этих предсказаний были в высшей степени банальными, словно этот дух был тесно связан со всякими мелочами жизни Сократа. Сократ объяснил этот момент в следующей речи, обращенной к судьям, которые приговорили его к смерти:

Я меня был замечательный опыт. В прошлом этот пророческий голос, к которому я привык, всегда был моим постоянным попутчиком, противостоящим мне даже в мелочах, если я собирался совершить неправильный поступок.

На суде Сократ узнал, что его Божественный Знак вовсе не противостоял ему. Казалось, что его пожизненный наставник и ментор смирился с неизбежностью: Сократ должен был умереть, как решили судьи и сама судьба. Сократ не мог отвратить бокал с ядом болиголова. Голос так и не прозвучал.

Вместе с тем, представления о том, что у каждого человека есть две независимые природы, сохранились. У теологии, предложенной Эмпедоклом и усовершенствованной Сократом, появилось много последователей в древней Греции. Эта теология стала главным принципом философской школы, которую назвали стоицизмом. Эту школу основал Зенон из Цитии примерно в 300 году до нашей эры. Стоицизм дожил до распада Римской Империи и оказал большое влияние на некоторые христианские общины. Эту философию назвали столь странным именем потому, что ее первые приверженцы имели обыкновение встречаться под StoaPoikile(Разукрашенной Колоннадой) в Афинах. Главное достоинство стоицизма заключается в том, что его учение выше понятий национальности, общественного положения и пола. Эта философия утверждает, что все мужчины и женщины равны. Данный тезис обязан вере стоиков в то, что у каждого человека есть две природы, что божественность можно найти в каждом человеке. Эту же веру мы находим в учении одного из самых влиятельных философов-стоиков Эпиктета. Как и в случае Сократа и Эмпедокла, ни одно из его сочинений не дошло до наших дней, но его ученик Ариан записал философию своего учителя в двух книгах: «Лекции» и «Руководство». Читая эти сочинения, мы убеждаемся в том, что Эпиктет знал о Божественном Знаке Сократа и древнем веровании в человеческую двойственность, что позволило ему создать убедительную философию. В частности, он писал:

Бог заложил во всех людях охранителей. Даймон в каждом человеке призван приглядывать за ним. Этот Даймон не может уснуть, и его нельзя обмануть. Разве можно дать нам более бдительного и совершенного охранителя? Поэтому, когда вы закрыли двери и ваш дом погрузился во тьму, помните о том, что вам никогда нельзя говорить, что вы остались в одиночестве, ибо вы не одиноки. Рядом с вами Бог и ваш Даймон.

Этот текст показывает, что это другое существо, Даймон, представляет собой нечто большее, чем просто еще одно проявление человеческой природы. Это независимое существо наблюдает за своим низшим «я». Тот факт, что его сознание никогда не гаснет, подчеркивается фразой «не может уснуть». По сути, здесь подразумевается, что даймон воспринимает мир, даже когда эйдолон спит.

Такие верования были присущи не только Эпиктету или даже стоикам. Согласно выдающемуся историку, изучавшему поздний классический и ранний христианский период Лейн-Фоксу, у римлян было древнее, но очень популярное верование в то, что у каждого человека есть сопутствующий «дух», который сопровождает его всю жизнь. Это существо, которое называли гением, рождалось вместе с человеком. И всякий римлянин почитал этот дух в каждый день своего рождения.

Некоторые люди полагают, что слово «даймон» выбрано не очень удачно, так как оно напоминает слово «демон». Именно такой смысл в этот термин вкладывали ранние христиане. Концепция даймона считалась потенциальной ересью, которую следует подавлять и искоренять. Самый простой и эффективный способ заключается в манипуляции семантикой: взять слово и отождествить его с другой концепцией. По прошествии какого-то времени люди будут считать даймона демоном, воплощенным духом зла, которого породил дьявол для того, чтобы искусить человека и оторвать его от подлинного Бога. Однако древние греки вкладывали в это слово совсем другой смысл. Древнегреческое слово «даимён» означало божество, или бога. Таким образом, греки воспринимали этот термин сугубо положительно, в худшем случае нейтрально. Позднее римляне заимствовали это слово у греков и превратили в «даймон».

Даже у римлян данная концепция (по крайней мере, у Эпиктета) оставалась положительной. Римляне считали даймона внутренним или сопутствующим духом, который иногда осеняет смиренного человека гениальностью (отсюда выражение «творческий демон»). Эта семантическая игра была вполне обычной у религий в древние времена. Баал был у семитов главным богом плодородия, который не почитал иудаизм. На самом деле, древнееврейское слово «баал» переводится как господь, или хозяин. Баала как Бога в буквальном смысле демонизировали израильтяне. У поздних христиан он вообще превратился в слугу Сатаны. Для того чтобы убедиться в том, насколько эффективной была такая семантическая манипуляция, можно обратиться к примеру ассирийской версии Баала, Баал-Пеору. Со временем это имя исказили, превратив его в «Белфегор». В средневековые времена демона Белфегора «поселили» в геенну огненную, кишевшую адскими существами. Его задача заключалась в том, чтобы проверять слухи о счастье супружеской жизни на земле. Так великого бога плодородия древности понизили в должности и превратили в подземного сплетника.

Мы понимаем, почему понижали в звании богов, которые не относились к иудаизму и христианству, и все же нам не очень ясно, почему была извращена концепция даймона, которая никому не угрожала. Судя по всему, даймон — нечто более значительное, чем просто языческая версия ангела-хранителя. По-видимому, такая трудность возникла, когда эту языческую концепцию усовершенствовала и христианизировала еретическая община гностиков.

Широко известно, что христианство сформировалось не только на учениях Иисуса. Исторический Иисус за всю свою жизнь не написал ни одного слова. Описание его жития и трудов передавалось устной традицией, позднее его записали другие люди. Все Евангелия (от Матвея, Марка, Луки и Иоанна) были написаны по прошествии многих лет после смерти Христа, безвестными людьми, которые в действительности никогда не встречались с Иисусом. Эти люди опирались на вторичные источники — например, на предания, ходившие в нарождавшейся христианской общине. Если не брать в расчет Евангелие от Иоанна, то три Синоптических Евангелия были скопированы друг с друга, хотя ученые до сих пор бурно дискутируют о том, какое же Евангелие самое древнее. Библейские ученые полагают, что есть еще один источник, который еще только предстоит открыть, к которому обращался каждый автор Евангелия. Этот источник называют просто буквой «К» (от немецкого слова «Quelle», что значит источник). Наиболее древними из известных текстов стали письма Павла, известного исторического персонажа, но он сам признавал, что никогда не был знаком с Иисусом, а знания Господа получил в видении, по дороге в Дамаск. И тем не менее, именно эта версия теологии Христа, принадлежавшая Павлу, была призвана выделить христианскую маленькую общину из иудейства и превратить ее в религию империи.

К концу 2 века нашей эры христианство не было еще упорядочено. Иисус не оставил никаких текстов, поэтому среди христиан множились документы, евангелия, трактаты и прочие сочинения, и все их можно было считать косвенным откровением от воплощенного Божьего Сына. Отсюда то множество возникших представлений и толкований. Все эти различные группы можно формально разделить на две школы. Главную школу составляли люди, которых можно условно назвать буквалистами. Они верили, что Иисус был подлинным человеком, который жил и умер в Палестине, что он был воплощенным во плоти Богом. Они также принимали его учения буквально. Именно эта школа получила развитие в Римской Империи и была признана государственной религией в 4 веке нашей эры. В конечном итоге эта буквалистская школа позиции силы превратилась в Католическую Церковь. Ответвления этого монолита, православное христианство и протестантские церкви, придерживались единой линии. Другая школа, которую называют гностической, исчезла из исторического процесса. Если не брать в расчет некоторые значительные исключения (например, катаров и богомилов), то идеи гностиков в большей степени отмерли. В отличие от буквалистов, гностики придерживались крайних воззрений, с которыми не могли мириться более консервативные буквалисты.

Само слово «гностик» уже говорит о мировоззрении этих людей. Это наименование, которое гностики, кстати, никогда не употребляли, происходит от греческого слова «gnostikos» — тот, кто владеет скрытым знанием (gnosis).Но Римская Церковь, утвердившись, искоренила эту школу, поэтому для изучения у нас осталось не так уж много гностических текстов. Более того, до недавнего времени сведения о гностицизме были крайне пристрастными и ненадежными. О гностицизме мы узнавали лишь из писаний ранних отцов церкви, причем в основном из работ Иринея. В своей книге «Против ересей» Ириней агрессивно нападает на таких представителей гностицизма, как Церинт, Валентин, Василид и Марцион. Прежде чем начать громить учения гностиков, Ириней описывает их верования. Этим описанием все и ограничивалось вплоть до 1945 года, когда благодаря одной случайной находке люди снова почувствовали интерес к этой общине.

В декабре 1945 года несколько египетских крестьян из местечка Наг Хаммади бродили у скал Джабаль аль-Тарифа. Они искали сабакх, птичий клей. Лучше всего искать его у подножия горы, где он скапливается в большем количестве, по понятным причинам. Один крестьянин нашел у большого валуна глиняный кувшин. Этот кувшин содержал в себе целую библиотеку древних рукописей, причем ни одна из них не была написана позднее 4 века нашей эры, а самая древняя рукопись по оценкам ученых была написана в 1–2 вв. Основная часть этих текстов были коптскими (египетскими) переводами гностических текстов, которые первоначально записали на греческом языке. Несмотря на то, что Ириней и другие враждебные отцы церкви (например, Мученик Юстин) в своих сочинениях ссылались на многие гностические тексты, некоторые из них вообще не были известны. Свитки были спрятаны с большой заботливостью, а это свидетельствует о том, что гностики очень любили и уважали эти тексты. Предполагается, что свитки спрятали гностики (возможно, монахи) в ответ на гонения со стороны властей, которые предписывали, каких верований следует придерживаться. Если бы у этих людей нашли такие свитки, то все вполне могло закончиться смертной казнью.

Если бы Али аль-Самман, который нашел кувшин, говорил на коптском языке и умел читать, то он прочел бы следующие строки:

Я дам вам то, что не видел ни один глаз и не слышало ни одно ухо, чего не касалась ни одна рука, что никогда не приходило на ум ни одному человеку.

И еще много лет никто не мог прочесть эти проникновенные строки. Лишь в 1966 году на конференции, посвященной истокам гностицизма, которая состоялась на Сицилии, ученые решили опубликовать полный перевод текстов Наг Хаммади. Из-за военного конфликта на Ближнем Востоке дату публикации пришлось еще больше отсрочить. В 1972 году был опубликован первый фотоальбом, за ним последовали еще девять томов. Полное собрание текстов было издано в 1977 году. Наконец, ученые смогли прочесть о гностическом мировоззрении из текстов самих гностиков. Исследователям уже не нужно было зависеть от пристрастных оценок конкурентов гностиков, поскольку теперь у них был целый клад текстов. У них появилось собрание оригинальных текстов, которые наверняка читали в христианском мире. Эти тексты намеренно исключили из Нового Завета. Из Канона выбросили Евангелия, приписываемые Фоме и Филиппу, описания деяний Петра и Двенадцати учеников, апокалипсисы, приписываемые Павлу и Иакову, а также многие другие более мелкие тексты.

Почему христиане преследовали и в конечном счете уничтожили гностиков? Почему они считали представления гностиков столь опасными, что подвергали их тексты жесткой цензуре и вовсе исключили их из нынешнего Нового Завета? И еще один, более важный, вопрос заключается в том, по какой причине даже в наше время, по прошествии 60 лет после обнаружения гностической библиотеки, после 30 лет их перевода на европейские языки, эти документы неизвестны подавляющему большинству христиан?

Найденные тексты позволяют нам увидеть религиозное движение, которое возникло в 1 веке нашей эры. По-видимому, в те времена гностицизмом были увлечены иудеи, говорящие на греческом языке и подпавшие под сильное влияние эллинизма. Они составляли еврейскую диаспору, жившую за пределами Святой Земли. Их интеллектуальным центром стала египетская Александрия. Этот город был открыт как новым, так и древним идеям, которые «просачивались» в него с верховьев Нила. Эти люди называли себя не гностиками, а другими именами: Святыми, Детьми Света, Совершенными. Этими наименованиями также пользовались ранние христиане и ессеи, у которых также была интересная философия.

Согласно найденным текстам, гностики верили, что вселенная находится под влиянием двух противоборствующих сил, Света и Тьмы. И люди, в свою очередь, становятся отражением этой двойственности. Наша душа — это искра, которая происходит из Света, часть положительной стороны. Однако наши тела созданы из материи, а материя — часть Тьмы. Это противоборство не затихает в человечестве. Душа пребывает в плену тела тьмы, но помнит о своем божественном происхождении. Бог, источник Света, посылает своих ангелов, которые способны возвратить душу назад, в родной дом, обитель Света, или Рай. Гностики верили (и это верование стало одной из главной причин конфликта с Римским Христианством), что подлинный Бог не творил этот мир. Они пришли к этому выводу, задавшись следующим вопросом: если Бог благостен, тогда почему он позволяет злу существовать в созданной им вселенной? Разве благостный Бог может не только терпеть, но и творить зло как часть своей вселенной? Христиане и иудеи в ответ на этот вопрос говорят, что именно человек творит зло. Гностиков не устраивал такой ответ. Они утверждали, что Бог сотворил человека, поэтому он не может избежать высшей ответственности. Впоследствии они заключили, что Бог, который создал Мир в Ветхом Завете, ошибочно считал себя высшим Богом. У гностиков был более высокий Бог, высшее существо из чистой Благодати и Света — Бог, который ни в коей мере не загрязнен материей. Этот высший Бог не имеет человеческих черт, поэтому люди могут достичь его только через божественную искру в себе. Тот бог, который называет себя Яхве, не является высшим существом, для этого он слишком человечен. У него случаются вспышки раздражения и приступы зависти. В Ветхом Завете Яхве объявляет: «Я Бог-ревнитель. Да не будет у тебя других богов пред лицом моим». В ответ на эти слова гностическая «Тайная книга Иоанна» называет такое заявление «безумным», и комментирует их так:

Делая подобное заявление, он указывал ангелам, что существует и другой Бог, ибо если бы не было другого Бога, тогда к кому он стал бы ревновать?

Этот Бог слишком человечен, у него тоже есть физическая часть. Моисей видит его, а его голос слышит много раз. Для гностиков такие вещи просто немыслимы. По их мнению, этот Бог вовсе не тот, кем считает себя.

У главного гностического мифа много вариантов, но все они ссылаются на Эонов, посредничающих обожествленных существ, которые существуют между высшим, Подлинным Богом и нами. Вместе с Подлинным Богом они составляют царство Полноты (Плерому), где в полной мере действует божественная сила. Полнота противостоит нашему экзистенциальному состоянию, которое для сравнения можно назвать пустотой.

Одна из Эонов, София («Мудрость»), в мировоззрении гностиков занимает очень важное место. Во время своих странствий София излучила из своего существа неполноценное сознание — существо, которое стало творцом материального и психического космоса — все это он сотворил как копию своего изъяна. Это существо, не осознающее свой исток, вообразило себя высшим и абсолютным Богом. Это существо придало уже существующей божественной сути различные формы. Гностический писатель Валентин, заимствовав имя, которое Платон называл в своей книге «Тимей», назвал этого мелкого бога, Яхве, Демиургом, или полутворцом. Валентин уничижительно называл Яхве Строителем, намекая на то, что Яхве создал материальный, чувственный мир из материала, поставленного кем-то другим, как строитель создает дом из камней и дерева. Однако Демиург не осознает, что в глубине его величайшего творения, человека, есть искра подлинного Бога.

По мнению гностиков, весь физический мир, творение Демиурга, часть Тьмы. Сокровенная душа человека может достичь Подлинного Света лишь одним способом: избегнув сил зла. Это можно сделать лишь посредством внутреннего знания, которое обретается изучением и постижением тщательно оберегаемых тайн, «таинств», которые ангелы передают некоторым избранным людям, у которых есть Знание, Gnosis.

Несмотря на то, что такая точка зрения о Яхве не соответствовала обретенной мудрости, близкие к гностикам христиане вполне могли смириться с подобным их воззрением. Гораздо хуже гностики ладили с иудейской общиной, ведь евреям не могли понравиться заявления о том, что их Бог — безумный демагог. Камнем преткновения стало положение Иисуса в дуалистическом мировоззрении гностиков. Иисус был Богом, созданным из плоти, а это означало, что в его физическом теле присутствовало зло. Если он был сыном Бога, то какого именно Бога?

Нам трудно понять, как гностики толковали божественность Иисуса, главным образом потому, что мы вынуждены опираться, прежде всего, на сочинения Иринея, который гностиков не любил. Самые ранние тексты Наг Хаммади, по-видимому, датированы примерно сотым годом нашей эры. Вероятнее всего к этому времени главная линия христианской философии уже оказывала сильное влияние на гностические верования. Скорее всего, люди, которые спрятали эти тексты в 4–5 вв. нашей эры, тщательно выбирали, что захоронить, а что уничтожить. Можно лишь предполагать, что эти люди были христианами, которые жили в те времена, когда Римское христианство успело утвердиться. Возможно, у них была собственная цензура. Здесь стоит обратить внимание на следующий интересный момент: во многих текстах Иисус имеет выдающееся положение и чаще всего изображается учителем и проповедником. И очень мало там говорится о жизни Иисуса на Земле.

Описания в этих текстах практически полностью совпадают с тем, что писал о гностиках Ириней: гностики верили, что Иисус не был человеком. Для них он был божественной личностью, которая лишь казалась человеком. Именно это верование и стало «приговором» гностикам. В глазах консервативных христиан такое верование было (и поныне остается) еретическим. Иисус родился от женщины, жил и умер на Кресте — вот главные положения христианского вероучения. Если мы признает, что он был лишь «видимо» человеком, это будет означать, что он не страдал на Кресте и, что еще важнее, не являясь человеком, он не мог искупить грехи людей. Это верование назвали докетической ересью, от греческого глагола «докеин», что значит казаться. Христиане с такими вещами не могли мириться — в учение Христианской Церкви вошли только те представления об Иисусе, которые цензура сочла не противоречащими принятым положениям.

Некоторые современные ученые полагают, что «христианство» гностиков, по сути, появилось позднее, что изначальные верования гностиков основывались на гораздо более древних языческих мистических культах. На самом деле, почти не остается сомнений в том, что гностицизм был основан на чем-то более загадочном, нежели христианство, чем-то напрямую связанным с нашим миром — мостом между нами и великим неведомым.

Если убрать из текстов Наг Хаммади христианские дополнения, то можно уловить содержание этих более великих таинств — таинств, которые позволили искре подняться и достичь царства света. Там много зашифрованных изречений. Здесь примером может послужить совет, который дает гностический мудрец Сильваний. На его взгляд, искатель должен:

Стучать в себя словно в дверь и идти в себя словно по прямой дороге. Ибо если вы пойдете по этой дороге, то не сможете сбиться с нее. Откройте эту свою дверь, чтобы узнать то, что есть.

Складывается впечатление, что гностицизм призывал смотреть в себя, искать просветление в себе, найти в своей душе искру вечного Света. Мы снова свидетельствуем всеобъемлющий дуализм гностицизма — верования, которое укоренено в человеческой памяти гораздо глубже первого века нашей эры. Гностицизм был просто адаптированной формой этих древних верований, «мистических религий».

Главное верование этих мистических культов заключалось в двойственности человека. С этой концепцией вы познакомились, когда читали об идеях Эпиктета. Теперь настала пора возвратиться к нашей концепции Даймона. Это существо было частью языческой двойственности, но легко вошло в философию гностицизма. Даймон это искра, та часть в нас с вами, которая одновременно является частью Царства Света. Однако Даймон это только часть двойственности в каждом человеке. Эта часть человеческого сознания укоренена в мире Тьмы. И тут мы снова встречаем концепцию Эйдолона. Первоначально это слово использовали для описания образа или статуи какого-либо бога. Со временем его стали отождествлять с копией чего-то божественного. Эта копия выглядела точно так же, как и оригинал, но обладала не всеми его качествами. Языческие мудрецы сочли Эйдолона прекрасным описанием той части человеческой двойственности, которая находится в плену в Царстве Тьмы. Это воплощенная самость, физическое тело и личность, сам человек. Данная «низшая самость» смертна и абсолютно невежественна, если только ее не посвятить в таинства своей высшей самости. Низшее «я» погрязло в мире тьмы и пребывает в рабстве у эмоций и всех прочих зол, которые окружают физическое бытие. С другой стороны, Даймон представляет собой бессмертную самость. Даймон всегда пребывает вместе с Эйдолоном и, когда возможно, пытается помочь ему и наставить его, хотя Эйдолону опасно знать о том, что у него есть другое «я», если у него нет Знания.

Иногда Даймон вынужден проявляться видимо и слышимо. Обычно такие вещи происходят у человека, который посвящен лишь наполовину. В подобных обстоятельствах Эйдолон будет воспринимать Даймона как некую форму ангела-хранителя или духовного наставника. Платон учит:

Мы должны считать самую авторитетную часть души Духом-Хранителем, который дал нам Бог. Этот Дух возносит нас в наш небесный дом.

Гностические мудрецы полностью соглашались с этим верованием. Валентин учил, что человек получает Знание от своего ангела-хранителя, но в действительности это существо представляет собой просто высшее «я» этого же человека. А это означает, что ангелы, которые служат связующим звеном между Миром Света и Миром Тьмы, вовсе не являются независимыми существами — это Даймоны из нашего мира. Мы и есть наши собственные учителя.

Теперь, когда мы видим эту связь, уже невозможно усомниться в том, что в гностицизме существовала двойственность. Мани, основатель восточной гностической религии в северной Вавилонии, соединил части традиционной иранской религии и создал из них новую версию: манихейство. Мани родился в Багдаде в 216 году нашей эры в семье, которая была в родстве с царствующим домом Персии. Он воспитывался в общине, которая называлась альмугхтасила («совершающие омовение»). В детстве (в 228 году) он получил откровение от духа, которого он называл своим близнецом. Примерно в 240 году этот «близнец» появился снова и призвал его проповедовать то, что он узнал. Во время этого видения он общался с более осведомленной и цельной версией самого себя. Мани рассказывал, что «близнец» учил его:

Кто я и что есть мое тело, каким образом я пришел в этот мир… Кто такой мой высший отец, какие заповеди и поручения он дал мне прежде, чем я был обличен этим материальным телом и в заблуждении своем попал в эту отвратительную плоть… Кто такой моя неотделимый близнец… Он открыл мне бескрайние высоты и бездонные глубины.

По мнению Лейна-Фокса, концепция близнеца была свойственна не только учениям Мани. Представление о двойственности бытия в мире, отраженное в человеческом уме, мы также находим в различных еретических общинах Сирии. Мани придерживался этих дуалистических верований и говорил о противоборстве между царствами света и тьмы, которое длится испокон веков. По его словам, материальный мир — это результат того, что царство света захвачено царством тьмы. Мани полагал, что цель религии заключается в том, чтобы освободить частицы света, плененные материей. Его верование потрясает нас, потому что оно принимает в расчет все, что мы знаем о материи в наше время. Математик Джинс в начале 1930-х гг. предположил, что явление, которое мы называем светом, в действительности представляет собой материю, которая движется с максимально возможной скоростью, что для движения с такой скоростью материя нуждается в бесконечной энергии. Джинс отметил, что в тот миг, когда уровень этой бесконечной энергии падает и скорость материи снижается, энергия перестает быть светом и становится «материей». В своей книге «Таинственная вселенная» Джинс назвал материю застывшим светом, а свет — растаявшей материей. Неужели Мани, писавший 1700 лет назад, знал о высшей природе материи? В таком случае нам следует очень серьезно рассмотреть его учения о двойственной природе человеческого сознания.

Манихейство и гностическое христианство похожи тем, что они нападали на религии, с которыми были тесно связаны, причем не только на словах, но и в прямом смысле. В случае манихейства этой религией был зороастризм, который даже решительнее христианства отстаивал идею двойственности. Однако именно описание Мани своего духа-хранителя укрепляет представление о Даймоне. Мани сказал, что его небесный близнец был «самым прекрасным и самым большим зеркальным отражением человека».

Концепцию близнеца можно найти во многих текстах Наг Хаммади. Еще интереснее то обстоятельство, что в некоторых писаниях даже самому Иисусу приписывают такого близнеца. В частности Иоанн пишет:

Когда все его ученики спали в одном доме в Геннесарете, лишь я один, завернувшись в одежду, подглядывал за тем, что он делал. Сначала я услышал его слова: «Иоанн, спи», и тогда я притворился спящим. Я увидел, как снизошел некто, похожий на него. И я также услышал, как он спросил моего Господа: «Иисус, неужели те, кого ты избрал, до сих пор не верят в тебя?» И мой Господь ответил: «Ты говоришь правильно, ибо они люди».

Гностическое учение, как всякая мистическая религия, пряталось за символы. По мнению гностиков, Иисус символизировал Даймона, так как он пришел из Царства Света. Докетики были уверены в том, что Иисус был видимым Даймоном, который по самой своей природе не мог иметь тело. Вместе с тем, согласно гностическому верованию, у Иисуса был Эйдолон, роль которого играл брат-близнец Иисуса, Фома. В «Книге Фомы» Иисус (Даймон) учит Фому (Эйдолона):

Брат Фома, когда у тебя есть время в мире, слушай меня, и я открою тебе то, о чем ты размышлял в своем уме. Поскольку сказано, что ты мой близнец и подлинный попутчик, изучай себя и понимай, кто ты есть, каким образом ты существуешь, как ты появился. Поскольку тебя будут называть моим братом, не годится тебе оставаться в неведении в отношении себя. И я знаю, что ты понял, потому что ты уже осознал, что я есть знание истины. Итак, когда ты сопровождаешь меня, то несмотря на свое неведение ты уже постиг. И тебя будут называть «тот, кто знает себя».

В этом тексте видна тонкая аллегория. Имя Фома на арамейском языке означает близнец. Словесная игра может содержаться в каком-нибудь скрытом гностическом послании. Такую игру мы находим в канонической версии Библии. Она имеет место в том эпизоде, где Пилат предлагает толпе сделать выбор между Иисусом и Варравой. Имя Варрава скорее всего следует перевести как сын отца (Бар Абба — на арамейском языке), и в Евангелии от Матфея, в том месте, где описывается данный эпизод, это имя в некоторых древних рукописях звучит как Иисус Варрава. Ранняя Церковь приняла этот Евангелие от Матфея 22:16. В 3 веке один из отцов церкви Ориген задался вопросом о правильности такого написания. Он усомнился в первоисточнике, так как не знал ни одного грешника по имени Иисус! И все же многие библейские ученые полагают, что таково оригинальное написание этого имени. Если принять этот тезис, то получается, что толпе предстояло сделать выбор между Иисусом, сыном отца, и еще одним Иисусом, сыном отца. В таком случае Пилат был вынужден распять того из этих двоих, кто на его взгляд подходил больше. Если же гностики сделали эту тонкую вставку, а цензоры просто не заметили ее, тогда мы становимся свидетелями очень лукавой переработки мифа о близнеце: Иисус символизирует Даймона, а Варрава — Эйдолона.

Гностицизм был структурированным, интеллектуальным и весьма привлекательным мировоззрением. Он объяснял существование зла и давал человеку надежду на будущее совершенство. И тем не менее, семена его гибели были в нем самом. Факты говорят о том, что эта религия была инклюзивной, а не эксклюзивной. Кто угодно мог стать ее членом. Люди, посвященные в эти таинства, играли активную роль. И поскольку главная концепция гностической философии заключалась в знании, им приходилось изучать суровые интеллектуальные пассажи и жить согласно им. Римское христианство (альтернатива гностицизма) представляло собой более легкий путь к спасению. Последователи христианства могли в буквальном смысле следовать. Элита духовенства (Папа Римский, архиепископы, епископы и священники) думала за народ. Человеку оставалось лишь посещать церковь, причащаться, жить по заповедям, чтобы попасть на небеса. После распада Римской Империи монголы, вандалы и вестготы устроили бойню на ее территориях, и у людей просто не было времени заниматься эстетическими вопросами. Людям нужно было приобщиться к какой-нибудь религии, и им дали ее. В те времена задача человека сводилась к банальному выживанию. Поэтому гностицизм угас, и не из-за гонений церкви, а в силу великого множества социологических и культурных факторов.

Так погибло учение о двойственности, то есть о двух параллельных, но не связанных между собой формах. Последний интересный рудимент классической цивилизации исчез.

В июле 1209 года в современной южной Франции на фоне тихого пасторального пейзажа разыгралось кровавое сражение, подобное которому люди увидят в Европе лишь в мрачные годы холокоста. Мирные холмы огласились истошными криками, а горный воздух наполнился смрадом паленой плоти. В Лангедок вступила армия, насчитывающая 30.000 рыцарей и пеших солдат. Они сожгли поля, сравняли с землей деревни и города, а все население Лангедока вырезали. Эта перманентная резня продолжалась вплоть до марта 1244 года, когда все закончилось трагедией в крепости Монтсегур, стоявшей на иссушенной, овеваемой ветрами горе.

В 1208 году Папа Римский Иннокентий III объявил крестовый поход против общины еретиков, которых называли альбигойцами. Так их назвали после того, как в 1165 году в Лангедоке церковный совет города Альби осудил их как еретиков. Члены этой общины называли себя катарами, то есть «очищенными». Они особо ценили христианские ценности смирения и милосердия, поэтому у них появилось много последователей. Церковь, осудив альбигойцев в Альби, громко объявила о том, что не станет мириться с подобной ересью и предпримет решительные действия для того, чтобы искоренить ее. Церкви удалось почти полностью уничтожить это явление, но в Лангедоке, под защитой графов Тулузы, катаризм процветал. Ситуация изменилась в 1209 году, когда пал первый крупный город. В Безиере каратели убили не менее 15.000 мужчин, женщин и детей. Эти зверства совершались со столь фанатическим усердием, что папский представитель гордо объявил в письме к Иннокентию: «Ни возраст, ни пол, ни положение в расчет не принимались».

После Безиера та же страшная участь постигла города Перпиньян, Нарбонна, Каркасонна и Тулуза. На протяжении 35 лет Лангедок был тем европейским уголком, где люди могли совершать всевозможные злодеяния и получать за это «божье благословение». Папа Римский объявил эту карательную операцию крестовым походом, поэтому солдаты получали такие же награды, как и в боях на Святой Земле, только на этот раз им даже не пришлось плыть по морю. Можно было просто надеть тунику с красным крестом и в прямом смысле пойти к своему спасению и, что еще важнее, богатству. Для того чтобы получить награду, которая заключалась в искуплении всех грехов, отмене епитимий и гарантированном местечке в раю, нужно было всего лишь повоевать не больше сорока дней. Еще одним побудительным мотивом стало право присваивать себе все награбленное добро, которое можешь удержать в руках.

К 1243 году все главные города и крепости катаров были разрушены захватчиками, если не считать нескольких отдельных, значительно удаленных цитаделей. Среди них была и величественная горная крепость Монтсегур. Десять месяцев католики штурмовали Монтсегур, но эта крепость, стоявшая на скале в 500 футов в высоту, с почти отвесными стенами, устояла. Но в конечном итоге настал и ее последний час, и 2 марта 1244 года предводитель защитников крепости Пьер-Рожер из Мирепоа был вынужден просить о перемирии. 16 марта катары, наконец, сдали замок архиепископу Нарбонны и сенешалю Каркасонны. В тот день 225 человек, мужчин и женщин, привели к столбу под скалой и всех сожгли заживо. Таким весьма впечатляющим стал конец катаризма, хотя есть свидетельства о том, что несколько небольших групп катаров все же выжили, прячась в пещерах. Партизаны мстили своим преследователям, устраивая редкие, но очень эффективные вылазки.

Почему же в этой тихой части Франции появилась религиозная нетерпимость, приведшая к кровопролитию? Что натворили жители этой области, чтобы навлечь на себя «ураган» гнева? Причина предельно проста: вопреки надеждам Церкви гностицизм не умер. Это верование считалось истинным в маленьких общинах на Балканах, все мрачные века средневековья оно выживало как тайная церковь. Гностическое христианство не во всем соглашалось с христианством официальным, но у него было и неудобное сходство с ним. Из тени гностицизм вышел в 10 веке, когда болгарский священник по имени Богомил основал церковь, которая открыто поддерживала верования о двойственности человека. В 11–12 вв. это течение быстро распространилось по многим европейским и азиатским провинциям византийской империи. Православная церковь была так встревожена этим явлением, что в 1100 году многих богомилов просто арестовали и бросили в тюрьму. Кульминацией репрессий стало принародное сожжение вождя богомилов Василия.

По некоторым данным, многие участники второго крестового похода (1147-9 гг.) возвратились домой, обращенные в манихейство. Те из них, у кого был ясный и непредубежденный ум, чувствовали привлекательность манихейства, так как оно объясняло, почему в мире существует зло, порожденное благостным Богом. Катары приняли дуалистическую философию, которую проповедовал Мани, богомилы и гностические святые. Они верили, что физический мир сотворен Демиургом и порочен по своей сути. Они переименовали Демиурга в Короля мира. Они также признали двойственность человеческой личности, тем самым сохраняя верование в Даймона и Эйдолона. Вера в то, что спасения можно достичь через личный рост и сокровенное знание, явно противоречила учению Церкви в 12 веке, как и ранее, в 3 веке.

Согласно Церкви, постичь Бога можно только с помощью посредников — священнослужителей разных рангов. Если бы гностическая религия, проповедующая ответственность за свою судьбу, стала слишком популярной, тогда мы уже перестали бы нуждаться в услугах «профессионального» духовенства, поэтому с такой ситуацией не могли мириться церковные «тузы», привыкшие к безбедной жизни.

Катаризм оказался популярным. Несмотря на непрекращающиеся нападки со стороны церковных и гражданских властей, катарам удалось создать организованную церковь. Миссионеры богомилов с начала 12 века активно проповедовали, щедро сея семена своей веры. Примерно в 1149 году на севере Франции появился первый катарский епископ, через несколько лет при его поддержке появились катарские епископы в Альби и Ломбардии. Их положение было подтверждено в 1167 году, во время посещения города Альби богомильским епископом Ницетом. К тому времени церковное собрание в Альби, созванное из-за того, что влияние катаров в этом городе росло, осудило эту общину как еретическую (1149 г.). Но даже вердикт церковного собрания не смог остановить распространение ереси. К концу 12 века у катаров было одиннадцать епархий: одна на севере Франции, четыре на юге Франции и шесть в Италии.

Папа римский Иннокентий III не просто преследовал маленькую группу еретиков на юге Франции. Он давал понять всему христианскому миру, что не станет терпеть новую версию манихейского дуализма. После катастрофы в Монтсегуре выжившим катарам пришлось уйти в подполье. Одни остались для того, чтобы продолжать войну, но уже не в столь масштабном, партизанском варианте, а многие другие искали убежище в Италии, где их тоже преследовали, но не столь ожесточенно. К 1270-м гг. иерархия катаров исчезла, и к 15 веку катары уже не упоминаются в летописях.

Примечателен сам факт угасания гностиков, манихеев, богомилов и катаров. Все они жестоко преследовались, но гонениям подвергались и многие другие религии, в первую очередь само христианство. Остается непонятным, по какой причине на исторической сцене вдруг появилась влиятельная религия с высокой степенью рационализма, а затем столь же стремительно исчезла. Некоторые ученые утверждают, что богомилы и катары были предвестниками некоторых протестантских общин — например, анабаптистов и братьев гуситов. Однако члены этих групп были религиозными фанатиками, которые безоглядно принимали буквальную истину Ветхого Завета. Учитывая все это, мы понимаем, что вера катаров и богомилов в то, что Бог израильтян был неким богом Зла, была абсолютно неприемлема для гуситов и анабаптистов. Возможно, ответ прозвучит еще более интригующе: эти группы не исчезли совсем, он продолжают и поныне существовать в нашем мире.

Этот ответ мы видим, когда понимаем, почему религии о двойственности человека, церкви, проповедующие крайний аскетизм, стали столь популярными. Как мы уже убедились, главное верование всех этих новых гностических общин заключается в том, что материя есть зло. Снова обрести чистоту можно лишь через полное аскетическое отречение от мира, тогда душа устанавливает связь с подлинным Богом света. А для этого необходимо выполнять суровые правила: поститься, ни в коем случае не есть мясо, соблюдать строгое половое воздержание, не пить алкогольные напитки. Но разве этим можно привлечь так много людей? Члены общины делились на две группы: «верующих» и «совершенных». Совершенные избирались из массы верующих на церемонии посвящения, «Consolamentum». Совершенные вели крайне аскетический образ жизни, изучали книги и предавались размышлениям. Такое поведение гармонировало с гностическим верованием о том, что религиозное и мистическое переживание следует получать от самого Бога, а не через посредничество священников или обретенную мудрость. И в то же время, верующим не требовалось достигать уровня совершенных. Поэтому, когда случается катастрофа, когда общину преследуют, обычно исчезают именно верующие, тогда как совершенные сохраняются. Они уходят в подполье и ищут людей, которым можно передать свои верования. А когда условия жизни становятся благоприятными, когда широкая культура открывается навстречу таким верованиям, учение о двойственности человека снова становится популярным.

Итак, у нас есть все основания заявить о том, что каждый человек состоит из двух четко разделенных личностей, Даймона и Эйдолона. Первая, обычная, личность, которую древние египтяне называли Ба, живет в линейном измерении. Она движется по временной шкале Минковского, миг за мигом. Эта личность ничего не знает о будущем и печется главным образом о выживании и преуспеянии своего тела. Вторая личность, которую египтяне называли Ка, представляет собой существо, которое воспринимает реальность и мир совсем иначе. Ка разделяет чувства своего Ба, но гораздо лучше осознает мир. Например, ей известно все, что еще только предстоит воспринять ее низшей самости. По сути, она может видеть будущее.

Теперь у нас есть новые термины для этих двух аспектов ума. Отныне мы можем не пользоваться такими терминами, как Наблюдатель № 1 и Наблюдатель № 2, или Скрытый Наблюдатель, поскольку гностики и древние греки подарили нам гораздо более точные термины: эйдолон и даймон. Мне кажется, что эти термины следует заменить личными именами и писать их с заглавной буквы. Мы воспользуемся идеей Эйдолона и Даймона.

Вы Эйдолон в своей вселенной, но вы уже не одиноки, потому что Даймон наблюдает за каждым вашим движением. Он знает ваше прошлое и будущее. Если вы станете слушать его, он будет наставлять вас.

Случаи, о которых вы прочли в этой книге, видятся в ином свете, если смотреть на них сквозь призму нового открытия. Теперь мы знаем, почему Мать Шиптон и Роберт Никсон могли предсказывать только те будущие события, которым предстояло произойти при их жизни. Каждый из них был привязан к «памяти» своего Даймона. По-видимому, даже такое существо, как Даймон, не может знать о событиях, которые произойдут после его смерти, но оно знает во всех подробностях то, что увидит при жизни.

Случай Нострадамуса еще интереснее. Я напомню вам слова этого человека об особом источнике его способности предсказывать. Он писал:

Действующий жезл помещен посреди ног треножника. Он окропляет водой край своей одежды и ноги. Он слышит глас и пугается, его роба трепещет. Вот божественное великолепие. В нем пребывает Бог.

В этом четверостишии Нострадамус пытается объяснить источник своих предсказаний. Складывается впечатление, что с ним разговаривает «голос», и он чувствует присутствие другого существа. Может быть, этот голос принадлежит Даймону Нострадамуса? В таком случае мы видим забавное совпадение. Нострадамус называет это существо Божественным Великолепием. Ранее в этой же главе мы говорили о Сократе и духе-наставнике, который всю жизнь был неразлучен с ним. Сократ настаивал на том, что это существо, способное делать предсказания, часто помогало ему. Он называл это существо своим Божественным Знаком.

Эти «голоса» мы слышим на протяжении всей истории человечества. Например, голос Жанны д’Арк сказал ей, когда и как ее ранят. Это предсказание сразу же записали, и позднее оно в точности сбылось. Возможно, эти существа помогали своими предсказаниями Матери Шиптон, Роберту Никсону и Нострадамусу. Может быть, исследователи ясновидения и предвидения просто ищут не в том месте.

У человека еще в древности появилась теологическая концепция своей двойственности, на протяжении веков она сохранялась в неизменном виде. Но религия по своей природе представляет собой субъективную и в большинстве случаев нерациональную систему. Она занимается неведомыми и неизмеримыми аспектами человеческого понимания. Однако это нисколько не умаляет достоверность заявлений тех, кто рассказывает о своем религиозном переживании, просто такова действительность. Невозможно научно доказать правоту людей, которые субъективно верят, что они двойственны, а не единичны. В следующей главе мы постараемся рассмотреть эту тему на научной основе. Можно ли диалектику Эйдолон-Даймон «доказать» с помощью неврологии, психологии и анатомии?