День сурка: хроника личного бессмертия

Глава 8 Один ум — хорошо, а два — лучше

В конце 1830-х гг. было сделано одно замечательное открытие, которое впервые позволило нам задуматься о том, что на нашем «личном чердаке» скрывается тайный жилец. Доктор Ал Уиган столкнулся с явлением, которое в обиходе называют загробной жизнью. Он исследовал тело человека, у которого не было никаких психических заболеваний, а его поступки вполне укладывались в рамки обычного поведения. Однако, открыв его черепную коробку, Уиган понял, что перед ним лежит необычный человек (лучше сказать, странный), потому что в голове у него было одно полушарие мозга, а не два, как ожидал увидеть Уиган. Этот первооткрыватель викторианской эпохи естественным образом заключил, что этот человек вел совершенно нормальную жизнь с половиной мозга! На самом деле, Уиган впервые записал пример чрезмерного доминирования одного полушария мозга.

На основании этого открытия можно предположить, что, если человек способен вести нормальную жизнь лишь с одной половиной мозга, тогда логично сделать вывод о том, что, как полагал сам Уиган, существо, которое мы называем «я», локализовано лишь в одной половине мозга. В таком случае (и не важно, какое полушарие мозга отсутствует, поскольку человек живет в рамках нормы) мы выводим, что в нашей голове два «человека»: вы и тот, кто живет в другом полушарии.

Уиган, сделав столь замечательное открытие, не остановился на нем. Он сразу же принялся штудировать все книги, которые ему только удалось найти, рассказывающие о двойственной природе человеческого мозга. В 1845 году он опубликовал книгу о своих изысканиях. Его книга «Двойственность ума» стала классической. В своем сочинении Уиган предположил, что симметричные полушария мозга действуют как абсолютно отдельные существа, поэтому каждый человек в буквальном смысле живет в «двух умах». Как мы увидим позднее, Уиган использовал эту теорию для того, чтобы объяснить многие психологические особенности — например, шизофрению и наиболее значительное из всех психических состояний, дежа вю.

Должно быть, Уигану очень не повезло, так как в те времена еще не делали операции на живом мозге. Он мог лишь наблюдать за поведением людей, у которых было поражена та или другая сторона мозга. И только в последние 50 лет в хирургии появились технологии, позволяющие исследовать живой мозг. Но даже в наши дни люди сомневаются в допустимости подобных исследований с моральной точки зрения.

Наблюдение за поведением людей снова открыло дискуссию на эту тему. Все началось с события, которое произошло примерно через сто лет после публикации книги Уигана. Одна совершенно нормальная с виду женщина средних лет пришла на прием к неврологу, которого звали Курт Гольдштейн. Стоило ей заговорить о своей трудности, как эта трудность сама заявила о себе: ее левая рука вцепилась в горло женщины и пыталась задушить ее! И тут ее правая рука пришла на помощь женщине и вцепилась в левую руку. По прошествии нескольких секунд рука-убийца сдалась и уже вела себя нормально. Женщина объяснила ошеломленному Гольдштейну, что такие нападения происходят регулярно и совершенно непредсказуемо. Рыдая, она рассказала врачу, что может защитить себя от нападения норовистой руки, лишь когда сидит на ней.

Осмотрев ее, Гольдштейн пришел к выводу о том, что она психически здорова и не страдает невротическими расстройствами. Ее рука восставала против женщины по иной, более страной причине. Врач сделал вывод о том, что правое полушарие ее мозга испытывает влечение к самоубийству. Обычно всякое иррациональное поведение, вызванное любым полушарием, можно контролировать блокирующими сигналами, которые посылаются через мозолистое тело — скопление нервных узлов, через которое два полушария общаются друг с другом. Гольдштейн предположил, что эти «тормоза» не удается задействовать. По его мнению, инсульт разрушил мозолистое тело, что позволило левой руке покушаться на жизнь женщины.

А затем произошла трагедия, доказавшая правильность выводов Гольдштейна. Вскоре после визита к доктору эта женщина умерла от второго инсульта. Вскрытие подтвердило, что еще прежде того, как «восстала» левая рука женщины, у нее случилось обширное кровоизлияние в районе мозолистого тела. Так была «доказана», как и предполагал Уиган, двойственная природа человеческого сознания.

Причина, по которой мозолистое тело имеет столь большое значение, когда речь заходит о доказательстве теории человеческой двойственности, заключается в поразительной структуре самого мозга. Два полушария мозга стали в буквальном смысле зеркальными отражениями друг друга. Если аккуратно рассечь мозг вдоль, по срединной линии, то будет видно, что оба полушария мозга содержат не только одинаковую кору (серое вещество, которое обыватели привычно считают собственно мозгом), но и прочие, более мелкие, структуры, составляющие то, что называют лимбической системой. Нейроанатомы еще не пришли к согласию в отношении того, что же именно составляет эту зону мозга, но принято считать, что данная формация ответственна за внутренние процессы, особенно те, что связаны с эмоциональным состоянием организма.

Итак, когда анатомы говорят о гипокампе или гипоталамусе, то в действительности они обсуждают два органа, по одному в каждом полушарии. Эту особенность заметили даже древнегреческие и римские врачи. Поэтому они считали вместилищем души шишковидную железу, которая представлена в мозге в единичном экземпляре.

Мозговые полушария связаны двумя нервными скоплениями, мозолистым телом (corpuscallosum) и передней комиссурой (anterior commissure), которая соединяет подсознательные лимбические структуры и переносит эмоции и основные инстинкты по полушариям. Мозолистое тело очень важно. Эта масса примерно в 200 миллионов нервных клеток действует как мост, соединяющий два полушария. Мозолистое тело в самом деле внешне очень напоминает мозоль. Расположение мозолистого тела навело ученых на мысль о том, что именно оно соединяет мозг в единое целое, но неврологи не смогли подтвердить это утверждение даже идеальным способом — рассечением мозолистого тела. Впрочем, не стоит думать, что ученые не проводили эксперименты и на животных — напротив, великое множество кошек и обезьян подверглись этой операции, но неврологи всякий раз переживали разочарование.

Если не принимать в расчет небольшое изменение в сознательных реакциях, никаких отклонений в волевом согласовании выявлено не было. Результаты этих операций позволили Карлу Лешли сделать вывод о том, что роль мозолистого тела заключается всего лишь в том, чтобы удерживать оба полушария в единстве. Другой невролог по имени Мак-Каллок сделал интересное замечание. Он предположил, что мозолистое тело нужно только для того, чтобы распространять по мозгу эпилепсию. Складывается впечатление, что это связующее звено — скорее Мост скорби, нежели Златые врата.

До середины 19 века считалось, что полушария мозга выполняют одинаковые функции. Но выдающиеся исследователи в области неврологии Брока и Вернике своими опытами показали, что, несмотря на структурное сходство, каждое полушарие все же играет свою роль как в поведении, так и в функционировании. Брока открыл, что поражение особой части мозга (зоны Брока) приводит к немоте. Работая с пациентом по имени Тан, Брока сумел впервые показать, что небольшое скопление мышц, как и ментальная функция (выражение мыслей посредством слов) может быть локализовано в особой зоне мозга. Этот ученый почувствовал еще больший интерес к физическому расположению речевых центров мозга, и к 1863 году он изучил еще восемь пациентов, причем все они не могли облекать свои мысли в слова.

На самом деле, Брока открыл в левом полушарии одну из двух зон мозга, которые ответственны за речь. В том же полушарии, только несколько ближе к затылку и ниже, находится зона, которая ответственна за то, как человек понимает речь, в противоположность зоне Брока, которая обеспечивает способность человека создавать речь. Эту зону открыл немецкий невролог Вернике. Результаты своих открытий он опубликовал в 1874 году, когда ему было всего лишь 26 лет. Его статья называлась «Синдром афазии». К тому времени синдром, открытый Брока, назвали моторной афазией, но форма афазии, описанная Вернике, представляет собой серьезное нарушение понимания речи, поэтому ее назвали сенсорной афазией. Во время экспериментов Вернике удалось установить точное расположение зоны мозга, ответственной за понимание речи. Результат неполадок в этой зоне (зоне Вернике), в принципе, наблюдать интереснее, чем следствие нарушений в зоне Брока. Из-за нарушений в зоне Вернике человек теряет способность понимать речь других людей. Такие пациенты могут формировать слова и звуки, но они ничего не понимают, когда им что-то говорят. Это как если бы у человека пугались мысли при переводе их в речь.

Ученые поняли, что некие особые зоны ответственны за специфические умения. В правом полушарии мозга нет эквивалентов зон Брока и Вернике. Поэтому было логично заключить, что речь неподконтрольна правому полушарию. Ученые учли открытия Вигана и задались интересными вопросами. Почему у нас два полушария мозга? Чем они различаются?

В обществе, состоящем из сословий (аристократии, среднего класса и рабочих), из армии с ее жесткой иерархией чинов, из религии, которая свысока взирает на «жалких грешников», люди неизбежно должны были счесть одно полушарие мозга доминирующим над другим. Представление о доминировании одного полушария над другим, возможно, было основано на идеях Джона Джексона, который одним из первых стал изучать эпилепсию. В конце 19 века Джексон предложил идею «ведущего», доминирующего, полушария мозга. Он писал:

Два мозга не могут быть копиями друг друга… В процессах речи, в которых нет иерархии, одна сторона непременно должна быть ведущей. У большинства людей ведущая левая сторона мозга, сторона так называемой воли, тогда как правая сторона непроизвольная.

Интересно отметить, что это заключение не было основано на эмпирическом исследовании или анализе, но являлось просто верованием. Концепция «воли» по самой своей природе представляет собой главный побуждающий фактор человека, поэтому мы можем сделать вывод о том, что, по мнению Джексона, сознание располагалось в левом полушарии.

Нейрохирурги знали о том, что эту загадку можно разрешить единственным способом: перерезать связь между полушариями. Такую операцию называют рассечением комиссуры. Некоторых психологов, понимавших последствия такой операции, занимал вопрос о том, можно ли, разделив мозолистое тело, создать два ума.

В науке уже давно считают, что хирургическое рассечение связи между полушариями мозга стало «катализатором», создавшим две школы, неврологов и психологов. Ученым так не терпелось узнать, чем окончится такая операция, что Уильям Мак-Дуглас, которого в Оксфордском Университете забавно (хотя и несколько непоследовательно) прозвали Исступленным Чтецом Ума, сам попросил подвергнуть его такой операции. Он даже пытался убедить психолога Шеррингтона разделить его мозолистое тело, если его признают неизлечимо больным. Мак-Дуглас так страстно хотел подвергнуться этому «испытанию» потому, что хотел проверить, можно ли доказать такой операцией его теорию человеческой личности. Мак-Дуглас верил, что человеческая личность не представляет собой единичное сознание, что она состоит из различных существ, которые он назвал монадами, изучив труды немецкого философа Лейбница. По его мнению, случаи расщепления личности ясно указывали на нарушения телепатической связи между этими монадами. В своем сочинении «Очерк о психопатологии» Мак-Дуглас так объясняет свои идеи:

Я всего лишь господствующий член некой общины… В моем организме много процессов, служащих определенным целям, которые я не осознаю, так как эти виды деятельности принадлежат не мне, а моим компаньонам. Я сознательно заведую и управляю лишь некоторыми процессами моего организма, которые наиболее важны для моих целей. Но и я, и мои компаньоны — составляющие одного тела. Пока организм здоров, мы работаем в гармоничном единстве. Когда я ослабляю контроль (во сне, гипнозе, покое или рассеянности), мои более низкие по иерархии компаньоны, или некоторые из них, продолжают работать. Они склонны проявлять свою деятельность в формах, которые мы привыкли называть сенсорным или моторным автоматизмом. В экстремальных случаях такой подчиненный компаньон, восстав, уже не подконтролен господствующему компаньону (монаде). Он может и далее неограниченно развивать степень своего неповиновения, усиливая свое влияние на других «членов общины» и превращаясь в серьезного конкурента обычному правителю, доминанту.

К средине 1940-х гг. хирурги накопили достаточно опыта и создали техники, позволяющие рассечь комиссуру мозга. Врачи надеялись обуздать эпилепсию, остановив циркуляцию между полушариями мозга хаотичных электрических токов, разрушающих нейронные сети.

Подобные операции имели весьма небольшой успех. На пациентах проводили психологические испытания, но их результаты были довольно банальными и малоинформативными. Сознание была слегка подавлено, также наблюдались временные отклонения в волевой согласованности, вот и все. Начиная с 1954 года американский невролог Сперри и его коллеги в Калифорнийском институте технологии провели операции по разделению полушарий мозга на кошках и обезьянах. Сперри удалось выяснить, почему такая, казалось бы, радикальная операция очень незначительно воздействовала на подопытных животных. Открытие Сперри имело огромное значение, оно полностью подтвердило идеи Мак-Дугласа. У животных с разделенными полушариями мозга разделились как навыки, так и ощущения. Однако на фоне их обычного поведения эти изменения заметными не были.

В Лос-Анджелесе нейрохирурги Вогель и Боген пришли к выводу о том, что некоторым пациентам-эпилептикам такая операция помогала, и они не страдали серьезными ментальными нарушениями. В 1962-68 гг. врачи сделали девять операций. В целом, результаты операций были положительными. У всех пациентов отмечалась краткосрочная потеря памяти, трудности с пространственным ориентированием и нервное утомление сразу же после операции. Отдельные пациенты не могли разговаривать два месяца после операции. Но во всех случаях люди постепенно выздоравливали. По прошествии нескольких месяцев каждый из них чувствовал себя точно так же, как и до операции. По сути, послеоперационное состояние людей было очень сходно (если не тождественно) с состоянием подопытных обезьян и кошек. Люди отличались от животных лишь тем, что могли рассказать о своих чувствах и переживаниях. Сперри, Боген и еще один психолог, Газзанига, провели ряд экспериментов, чтобы установить, какие именно изменения произошли в пациентах. Эти испытания навсегда изменили наше понимание работы человеческого ума. Короче говоря, Сперри и его коллеги подтвердили верования гностиков о том, что в голове каждого человека живут два отдельных сознания. В своей статье Сперри резюмирует свои изыскания:

Последние двадцать лет мы исследовали разделенный мозг. Было установлено, что хирургически разделенные полушария мозга и животных, и людей, воспринимали мир, учились и запоминали независимо друг от друга. Каждое полушарие явно не имело доступа к сознательному опыту соседнего полушария. В людях языковое доминирующее полушарие вербально указывало на то, что оно не осознает соседнее полушарие, то есть параллельные ментальные процессы в другом, отделенном полушарии. Эта протестированная деятельность, которую говорящее полушарие не осознает, очевидно заключает в себе восприятие, понимание и в некоторых случаях невербальную память, рассуждение и образование различных представлений, в зависимости от природы задания теста. В этих и многих других случаях животные и люди с разделенным мозгом ведут себя так, словно у каждого отдельного полушария есть собственный ум.

Я прошу вас минуту поразмышлять над последним предложением цитаты Сперри. Один из лучших в мире неврологов-экспериментаторов четко утверждает, что в нашем мозге в самом деле есть две личности. Может быть, именно здесь следует искатьДаймона и Эйдолона? Можно ли экспериментально доказать человеческую двойственность? В нормальном человеке этот эффект проявляется, когда в его мозге разрывают главную связь между двумя полушариями. И тем не менее, полученные сведения указывают на то, что такое качество свойственно всем.

Для того чтобы понять, как проводили эти исследований и изучали каждую половину мозга в отдельности, нужно помнить два момента функциональной анатомии. Во-первых, Брока открыл, что за такие языковые функции, как речь и письмо, у большинства людей (фактически у всех правшей и у 60 % левшей) отвечает левое полушарие. Получается, что отсоединенное правое полушарие мозга не может вербально выражать себя. Во-вторых, нервные каналы, которые переносят информацию из одной стороны тела и одной половины визуального поля, переходят на другую сторону и соединяются исключительно с противоположным полушарием мозга. А это означает, что все ощущения в правой руке передаются левому полушарию. Что касается визуального поля, то здесь ситуация сложнее. У каждого глаза есть два визуальных поля, правое и левое. Каждый глаз посылает свои левосторонние образы в правый мозг, а правосторонние образы — в левый мозг. Благодаря этому у обоих полушарий есть бинокулярное видение, а вместе с ним и понятие широты и глубины перспективы. Поэтому человек, у которого разделены полушария мозга, может описать только те объекты (или ответить на вопросы о них), которые расположены справа от него, и словесно отметить вспышки в правом визуальном поле. Но он не может вербализировать информацию, когда что-то происходит слева от него, в левом визуальном поле. Однако немое правое полушарие мозга может указать на правильный объект, если человеку дать на выбор несколько рисунков.

Я расскажу о самом поразительном, на мой взгляд, эксперименте. Люди сидели перед экраном, на котором вспыхивали слова: в центре визуального поля — «сердце», слева от центра — «он», справа от центра — «искусство». Языком и речью чаще всего управляет левое полушарие мозга, поэтому люди рассказывали, что они могли видеть слово «искусство», когда оно вспыхивало справа от центра экрана, поскольку это изображение обрабатывалось левым полушарием мозга. Но когда их попросили указать левой рукой на одну из двух карт («искусство» и «он»), чтобы определить слово, которое они увидели, они неизменно указывали на слово «он». Причина такого поведения, опять же, заключается в том, что правое полушарие мозга управляет движением левой руки, а правое полушарие увидело слово «он».

Сперри также обнаружил, что образы, которые обрабатывались левым полушарием, люди могли описать устно и письменно примерно так же, как это делают нормальные люди. Но когда эти же образы обрабатывались правым полушарием, люди настаивали на том, что они ничего не видели или заметили лишь вспышку света. И все же, если впоследствии какого-нибудь пациента просили указать левой рукой на вспыхнувшую картинку, он без труда указывал на тот самый образ, который, как ему казалось, он не видел.

Многие такие эксперименты сняли на пленку. Среди этих фильмов один особенно поразил меня. Среди череды нейтральных геометрических фигур, которые были представлены правому и левому визуальным полям, для правого полушария вспыхнула фотография обнаженной женщины. Пациентка покраснела и засмеялась. Сперри спросил его: «Что вы увидели?» Пациентка ответила, что увидела лишь вспышку света. Тогда Сперри спросил ее, почему она смеется. Женщина настаивала на том, что ничего не видела, но на ее лице сохранялась лукавая улыбка, и она посмеивалась. Когда ее еще раз спросили, что ее так развеселило, она ответила: «Не знаю, ничего особенного. Наверно, этот аппарат смешной».

Мы понимаем, что эти эксперименты имели огромное значение для понимания человеческого ума. Но о чем они рассказали нам? Прежде всего, они показали, что у каждого полушария мозга есть свой ум, и не только после операции по разделению мозга, но и в нормальном состоянии. Обычный человек представляет собой совокупность двух личностей, каждая из которых пребывает в своем полушарии. Именно к такому выводу пришел хирург Боген, сделавший первые операции. В 1969 году он написал об этом статью. Умозаключение Богена подтвердили результаты экспериментов, проведенных английским психологом Пуццетти. В 1973 году он опубликовал в Британском журнале о философии науки статью, которая называлась «Разделение мозга и личность». В этой статье Пуццетти пишет, что он пришел к выводу о том, что даже без рассечения комиссуры (лоботомии) в человеческом мозге всегда есть два независимых центра. Он приводит несколько случаев, когда у пациента удалили целое полушарие. В том случае, если у человека уцелело левое полушарие, личность сохраняется. Пуццетти утверждает, что, если бы люди были цельными, тогда в результате таких операций (или определенных обстоятельств) в человеке оставалась бы лишь половина личности. Пуццетти делает вывод о том, что цельность сохранившейся личности можно объяснить, только если предположить, что и до операции человек не был цельным.

Философ и невролог сэр Экклс, изучавший тайны сознания, сделал противоположное заключение. По его мнению, ведущее полушарие мозга, заведующее речью, остается сознательным. А это означает, что ведомое полушарие мозга работает как автомат. Но в таком случае остается непонятным, что происходит с человеком, у которого серьезно нарушается работа ведущего полушария. Если согласиться с мнением Экклса, тогда получится, что человек перестает быть сознательным существом.

До середины 1970-х гг. все пациенты с разделенным мозгом демонстрировали лишь сознание ведущего полушария. Немая сторона мозга, возможно, что-то осознавала, но она не могла ничего прокомментировать. В 1977 году исследователь по имени Уилсон и его коллеги (среди них был и Газзанига) опубликовали в журнале «Неврология» статью, которая вызвала дебаты на другом уровне. В этой статье, которая называлась «Рассечение комиссуры мозга помогает в тяжелых случаях эпилепсии», описывался случай пациента, которого условно назвали студентом Инкогнито. После разделения мозга этого человека у него могло говорить лишь левое полушарие, зато понимать речь могли оба полушария. Оба его полушария были явно сознательными, у каждого из них было свое сознание. Газзанига и его коллега Ле-Доа размышляли о том, как общаться с правым мозгом студента Инкогнито так, чтобы ведущее левое полушарие не знало об этом и не встревало в разговор со своими мнениями. И они придумали одну хитрость. Они задавали вопрос устно, чтобы его слышали оба полушария, но не произносили главное слово, которое являлось главным элементом вопроса. Например, они спрашивали: «Не мог бы ты произнести…?» Ведущее полушарие не может ответить на этот вопрос, потому что оно не знает весь вопрос. Затем Газзанига и Ле-Доа быстро показывали правому полушарию карту со словом «автомобиль», то есть в левой части визуального поля. Таким образом, они получали гарантию того, что вся информация есть только у правого полушария. Несмотря на то, что правое полушарие не могло говорить, оно могло, используя левую руку студента Инкогнито, выбрать карточки с буквами, тем самым отвечая на вопрос. Так исследователям удалось общаться напрямую с правым мозгом студента Инкогнито. Они были изумлены! Один из их коллег так описывал этот момент во время эксперимента:

«Что вы планируете делать после…?» На этот раз в левой части визуального поля студента Инкогнито появилось слово «университета». Его левая рука потянулась к карточкам с буквами. К изумлению всех, кто был в лаборатории, и первым делом самого студента Инкогнито, его рука составила из каточек слово «автогонки».

Все ученые так сильно удивились ответу юноши потому, что ранее этот вопрос уже задавали студенту Инкогнито, только его левому (ведущему) полушарию, обычным устным способом. В тот раз обыденное сознательное «я» юноши ответило: «Я хочу стать чертежником, именно эту специальность я получал в университете». Но ответ немой части мозга был прямо противоположным. Безопасная жизнь в конструкторском бюро и опасные, полные риска автогонки — явления абсолютно разные. Этот ответ до сих пор остается одним из самых длинных и наиболее сложных вербальных посланий, когда-либо полученных от ведомого полушария. Это позволяет сделать обескураживающий вывод. Получается, что в голове каждого человека заключена еще одна личность — второе сознание, которое несмотря на свою несвободу обладает собственными мнениями, побуждениями и целями в отношении того, как должен жить весь человек. Трагедия заключается в том, что несмотря на то, как сильно ведомое полушарие студента Инкогнито хотело стать автогонщиком, ему все равно оставалось лишь бессильно смотреть, как студент Инкогнито становится чертежником. Пуццетти очень хорошо описывает, как мы (господствующая личность) управляем «своими» жизнями, нимало не задумываясь о…

…безмолвной правополушарной личности, над которой я столь многоречиво господствую основную часть наших жизней.

Комментируя этот случай, Пенроуз говорит:

Если мы признаем, что у студента Инкогнито в самом деле два независимых ума, то у нас возникает замечательная ситуация. Предположительно, до операции по разделению мозга у каждого человека было одно сознания, но после операции их было уже два! Каким-то образом изначально цельное сознание раздвоилось.

Далее Пенроуз задается вопросом:

Какое же из этих двух сознаний студента Инкогнито являлось им самим до операции? Эта загадка станет еще более интригующей, если со временем как-то удастся снова соединить эти два сознания в единое целое. Современная технология, конечно же, позволяет соединить рассеченные нервы мозолистого тела, но можно предположить, что были рассечены не только нервные клетки, но прежде всего нечто более тонкое. Возможно, после восстановления нормальной работы мозолистого тела у пациента снова будет лишь одно сознание. Давайте вообразим, что это сознание и есть вы! Как бы вы вспоминали о том времени, когда представляли собой двух отдельных людей с индивидуальными «я»?

Этот случай также заинтересовал австралийского биолога Риннея, и он написал книгу «Смерть вечности». Ринней в большей степени, чем Пенроуз, склонен истолковывать эти сведения в стиле течения нового времени, и все же он ссылается на информацию, полученную непосредственно в результате исследования. Ринней рассказывает, что студента Инкогнито посадили перед экраном, на котором были два сектора, по одному для каждого полушария мозга. В частности, правому полушарию была показана целая серия образов, в том числе голова цыпленка и лопата для уборки снега. Когда юноше показали ряд картинок и попросили указать, какая из них соответствует образу на экране, студент Инкогнито указал правой рукой на картинку с головой цыпленка, а левой рукой — на картинку с лопатой для уборки снега. Но когда парня попросили объяснить свой выбор, он дал забавный ответ:

Все очень просто. Цыпленок повсюду роняет помет, который приходится убирать совковой лопатой.

Этот пример свидетельствует о том, что левое полушария юноши использовало свою способность к речи для того, чтобы составить логическое, но неправильное объяснение тому, что произошло. Ведущий левый мозг разрешил загадку выбора своего правого «коллеги», придумав некий миф, чтобы связать две несвязанные картинки. Если смотреть шире, то мы снова получаем подтверждение того, что мы в самом деле представляем собой две личности. На этот счет Газзанига высказывается так:

Все данные свидетельствуют о том, что разделение полушарий порождает два независимые области сознания в одной голове, то есть в одном организме. Такой вывод может потрясти некоторых людей, которые считают сознание цельным свойством человеческого мозга… Вполне возможно, что, если бы мозг разделили у очень молодого человека, то оба полушария могли бы в конечном итоге по отдельности, независимо друг от друга развить ментальные способности высшего порядка до уровня, который достигается только в левом полушарии у нормальных людей.

Вопрос заключается в том, можно ли считать это альтернативными методами общения? По сути, складывается впечатление, что это так и есть, о чем свидетельствуют гипнотические опыты.

Как мы уже видели, с помощью гипноза можно выделить другую личность, которая вместе с нами живет в нашем подсознании. Интересно, что даже в 21 веке психологи и неврологи еще не могут до конца понять, как же гипнотизм действует, хотя для объяснения этой загадки они, в качестве одного из объяснений, прибегают к тезису о двойственности сознания.

Во время гипнотического транса сознательное эго (часть мозга, которая называет себя «я») крепко засыпает. Хотя после пробуждения человек ничего не помнит о событиях, которые происходят во время гипнотического сеанса, все же кто-то реагирует на слова гипнотизера, поскольку человек слышит и выполняет задания. Многие психологи пришли к выводу о том, что «человек», который говорит во время гипнотического сеанса, на самом деле представляет собой ведомое полушарие мозга. Таким образом, загипнотизировав человека, мы можем установить прямую связь с его скрытым «я».

В конце 19 века великий французский психолог Пьер Жане добыл данные, позволившие ему заключить, что второе «я» действительно существует параллельно нормальному бодрствующему сознанию. Для того чтобы общаться со вторым «я», когда человек пребывает в полном сознании, Пьер Жане вместе с другим французским психологом, Альфредом Бине, использовал технику, которую он назвал методом отвлечения. Во время сеанса экспериментатор давал человеку разные задания, которые полностью отвлекали его от всего, что происходило вокруг него. Например, такой уловкой мог стать оживленный разговор с кем-то третьим. В какой-то момент, пока человек был увлечен беседой, экспериментатор шептал команду. Выяснилось, что люди, страдающие истерией, подчиняются приказанию несмотря на то, что их бодрствующее «я» не осознает причину, по которой они что-то сделали. Жане решил, что это доказывает постоянное присутствие второго «я», которое прячется под поверхностью нормального сознания, но осознает все происходящее.

В 1893 году американский психолог Борис Сидис в своей книге «Психология внушения» описал пример того, как это делалось:

Некого господина сорока лет, у которого случился приступ белой горячки, поместили в больницу в Хавре. Ему полегчало, и в течение всего дня он демонстрировал совершенно разумное поведение. Лечащий врач заметил, что пациент очень внушаем, и предложил Жане поэкспериментировать с ним. Позднее Жане писал: «Доктор разговаривал с этим пациентом на какую-то интересную тему, а я тем временем подсел к этому господину и попросил его поднять руку. В первый раз мне пришлось коснуться его руки, чтобы вызвать желаемое действие, но в последствии он бессознательно подчинялся мне, выполняя мое приказание. Я заставлял его ходить, сидеть, стоять на коленях, и все это он делал неосознанно. Я даже велел ему лечь на живот, и этот человек сразу же выполнил команду, но при этом он продолжал высоко держать голову, чтобы своевременно отвечать на вопросы врача. Доктор спросил его: «В каком положении находится ваше тело сейчас, когда я говорю с вами?» «Почему вы спрашиваете? — удивился пациент. — Я стою рядом со своей койкой, я вообще не двигаюсь». Второе «я» принимало приказания и выполняло движения, тогда как первое «я» не осознавало их.

В этом опыте, напоминающем эксперимент по разделению мозга, который проводил Газзанига на студенте Инкогнито, доктор Жане сумел общаться напрямую со вторым «я» и, задавая вопросы, добивался прямого ответа. Адам Грабтри так пишет об этом в своей книге «Множественный человек»:

В следующий раз он дал испытуемой несколько чистых белых карт и внушил ей, что на одной из них есть портрет. Затем Жане перетасовал карты и попросил женщину показать ему ту из них, на которой был изображен «портрет». Всякий раз ей удавалось достать именно эту карту, как бы старательно ни перетасовывали колоду.

Затем Жане, используя технику отвлечения, установил связь со вторым «я» женщины и попросил его описать, что оно видит на арте. Это «я» указало на маленькую черную точку на карте, благодаря которой ее можно было отличить от всех других карт колоды. Таким образом, если бодрствующая личность верила, что она указывает на определенную карту из-за того, что на ней что-то изображено, то второе «я» открыло подлинный способ, которым женщина узнавала эту карту.

Итак, мы можем общаться со вторым «я» (мы называем его Даймоном) и тогда, когда наше обыденное сознание бодрствует. Оно всегда регистрирует все происходящее. На самом деле, складывается впечатление, будто вторая личность стоит выше левой, основной личности, поскольку Даймона, в отличие от главной личности, загипнотизировать невозможно. Второе «я» постоянно пребывает в сознании, даже во время сна.

«Высшее» положение Даймона косвенно подтверждается результатами серии увлекательных экспериментов, во время которых Бине внушал испытуемым, что они не видят какой-то объект. Например, этот гипнотизер дал человеку установку, согласно которой тот, пробудившись, не должен был видеть в комнате никакой мебели, в том числе и стол между ним и экспериментатором. Затем он разбудил человека и начал внимательно расспрашивать его с тем, чтобы убедиться что испытуемый действительно не видит мебель. Затем экспериментатор попросил человека встать и пройти к нему через комнату. На самом деле, между ними стоит стол, и можно было подумать, что человек сделает шаг и наткнется на стол. Но интересно то, что этого-то как раз и не произошло. Этот и последующие испытуемые обходили стол кругом. Когда же их спрашивали, для чего они делают такой крюк, они отвечали, что не знают, или находили еще какое-нибудь слабое оправдание.

Грабтри пишет, что в то время, когда человек в самом деле ничего не видит, что-то в нём неизбежно видит предмет и поступает согласно своему восприятию. В своей книге «Двойное сознание» Бине пишет:

Для того чтобы больше не видеть предмет (удалить его из поля зрения), человек должен сначала увидеть и как-то распознать его. Восприятие можно отключить только после того, как оно возникло. Но кто же отвечает за этот процесс? Что представляет собой разум, который все время решает, что человек должен воспринять то, а не это? Это не обычное эго, поскольку оно ничего не осознает. Оно лишь признает то, что принимает. Следовательно, должна быть личность, способная видеть предмет… Какой бы ни была эта личность, она сокрыта в кромешной тьме.

В своей книге «Голографическая вселенная» Тальбот описывает случай, произошедший относительно недавно, когда человек не видел предмет. Отец Тальбота нанял профессионального гипнотизера, чтобы тот развлек его друзей. Один из друзей Тальбота по имени Том оказался на редкость сильным человеком. Прибегнув к своим обычным уловкам, гипнотизер сказал находившемуся в трансе Тому, что после выхода из транса он не сможет видеть свою дочь Лауру. Тальбот рассказывает, что произошло, когда гипнотизер, разбудив Тома, спросил его, видит ли тог свою дочь:

Том осмотрел комнату. Мне показалось, что невидящий взгляд Тома пронзил его смеющуюся дочь. «Я не вижу дочь», — ответил он. Гипнотизер спросил его, уверен ли он. И Том снова, несмотря на заливистый смех Лауры, ответил отрицательно. Затем гипнотизер встал позади Лауры, чтобы Том не видел его, и достал из кармана какой-то предмет. Он старательно скрывав этот предмет, чтобы никто в комнате не смог разглядеть его, прижимая его к пояснице Лауры. Он попросил Тома определить этот предмет. Том подался вперед, словно он смотрел прямо сквозь живот Лауры, и ответил, что это часы. Гипнотизер согласно кивнул и спросил Тома, может ли он прочесть надпись на часах Том прищурился, словно силился разглядеть надпись и произнес имя владельца часов (кстати, часы принадлежали человеку, которого никто в комнате не знал), а также послание. Гипнотизер показал публике предмет, который в самом деле оказался часами. Он прошел по комнате, чтобы все могли убедиться в том, что Том правильно прочел надпись на часах.

Позднее Тальботу удалось побеседовать с Томом. Том уверял его в том, что в самом деле не видел дочь, а видел лишь гипнотизера, который стоял с часами в руках. Если бы гипнотизер не рассказал Тому о том, что произошло, он счел чтение надписи на часах обычным делом.

Это событие имеет огромное значение. Получается, что Даймон может решать, что есть, а чего нет, воспринимая ощущения собеседника. Возможно, все мы живем в рамках цензуры Даймона, но если реальность — всего лишь творимая в нас иллюзия, значит этой цензуре очень легко подключиться. Даймон просто убирает несколько «кадров» записи. Удивляет то, что в отношении отдельных людей Даймон делает нечто противоположное: он не сокращает поток внешних данных, а увеличивает его, тем самым приближая психический надлом этих людей под бременем информации.

В журнале «Сознание, мозга, состояния осознанности и мистицизм», редактируемом Гольманом и Дэвидсоном, описан случай Нормы Мак-Дональд, страдающей шизофренией. Она рассказывает о своих чувствах и переживаниях в моменты обострения болезни. В частности, Норма говорит о том, что у нее значительно повышался уровень осознанности, когда ее душевое состояние ухудшалось. По ее словам, в такие дни у нее появлялось чувство, словно определенные зоны ее мозга «пробудились» после многолетней спячки. Она начинала глубоко осознавать происходящие вокруг нее события и побуждения людей. Оглядываясь назад, она говорит, что может…

…оценить то, что произошло. Каждый из нас может справиться с большим количеством раздражителей, наводняющих наше бытие через все органы чувств. Мы можем слышать каждый звук в пределах слышимости, видеть каждый объект, линию и цвет, насколько позволяет поле обзора, и т. д. Очевидно, что мы не смогли бы заниматься ни одним из наших видов деятельности, даже если бы одна сотая часть всех доступных нам раздражителей одновременно хлынула в нас. Поэтому ум должен иметь фильтр, который действует вне нашего сознательного мышления. Этот фильтр сортирует раздражители и пропускает только те из них, которые уместны в данной ситуации, чтобы побеспокоить сознание.

Складывается впечатление, будто эта женщина была сверхчувствительна к сенсорным данным, наполняющим ее сознание. Она говорит, что у нее по какой-то причине отказывает этот «фильтр». Возможно, что в шизофрении развивается следующий процесс: ведущее полушарие неожиданно начинает осознавать процесс, происходящий в ведомом полушарии. Может быть, шизофреники воспринимают мир как Даймон, потеряв способность обрабатывать и классифицировать информацию? Здесь можно провести параллели с изумительной памятью Шерешевского, о которой писал Лурия. Шерешевский страдал не только из-за «сенсорной перегрузки», но и из-за еще одной трудности: он не мог забыть ни один раздражитель. В связи с этим, по-видимому, будет логично заключить, особенно учитывая очевидный раскол сознания Шерешевского, что между этими явлениями есть какая-то связь.

Шизофрения — совершенно особое заболевание. В конце 19 века немецкий психиатр Крепелин предположил, что многие формы безумия можно классифицировать как одно из двух главных расстройств. Он назвал эти расстройства маниакально-депрессивным психозом и слабоумием. По мнению Крепелина, первый недуг поражает человека в определенные периоды жизни. Пациент лечится в больнице очень длительное время, но во многих случаях все-таки выздоравливает и возвращается к своей прежней личности.

А вот слабоумие — прогрессивная болезнь. Она начинает развиваться в юности или в первые годы среднего возраста, и состояние человека неумолимо ухудшается. Ремиссия, даже если она случается, обычно кратковременна, а затем состояние пациента снова продолжает ухудшаться. В Цюрихе эту мысль подхватил и развил Юген Блюлер, главврач Больницы Бурголзли. Именно Блюлер придумал термин «шизофрения», который переводится как расколотый ум. Блюлер подразумевал раскол, или утрату, согласия между различными психическими функциями, особенно между познавательным (интеллектуальным) и врожденным (эмоциональным) аспектами личности. Монография, которую он опубликовал в 1911 году, предложила такое хорошее определение этой болезни, что изначальную терминологию Крепелина просто забыли. Теперь во всем мире шизофрения считается главным психическим заболеванием. Человек, страдающий шизофренией, демонстрирует следующие симптомы:

Он перестает контролировать свои ментальные процессы и свою волю. Он может настаивать на том, что мысли внушаются его уму какой-то враждебной силой, или подозревать, что его гипнотизируют. Он слышит голова, которые отдают ему какие-то приказания, комментируют его мысли или повторяют их, обсуждают его между собой, или даже угрожают убить его.

Каковые же причины подобного недуга с точки зрения неврологов и психиатров? Удивительно, но несмотря на активные исследования причина (или причины) остается неясной. Интересно отметить, что вскрытие умершего человека, который страдал хронической шизофренией, показывает, что в определенных частях базальных ганглий его мозга находилось избыточное количество рецепторов допамина. Позднее мы обсудим важность этого открытия, но сейчас важно понять, что этот сбой обусловлен биохимией.

Что бы ни вызывало шизофрению, у состояния таких людей есть интересные побочные действия, которые не поддаются простому объяснению. Для примера приведем результаты обследования глухих от рождения шизофреников. Было установлено, что 16 из 22 осмотренных пациентов «слышали» голос скрытого наблюдателя. Отсюда вопрос: как может человек, который никогда не слышал человеческий голос, слышать некий голос в своей голове? Одну женщину тридцати двух лет, глухую от рождения, несколькими годами ранее некий голос отговаривал делать аборт. Но даже такие забавные случаи меркнут, когда мы узнаем о том, что шизофреники также демонстрируют способность предвидения.

Джейнес (его исследования человеческой двойственности мы обсудим в следующей главе) описывает конкретное событие, засвидетельствованное и записанное Блюлером. Доктор Блюлер рассказывает о пациенте, которому некий голос предсказывал будущие события. Джейнес приводит высказывание Блюлера:

Дворник очень тихо идет по коридору, пациент не осознает его передвижение. Зато пациент слышит свой призрачный голос, который кричит: «Кто-то идет по коридору с ведром воды!» Дверь открывается, и предсказание сбывается.

Джейнес не может принять действительность, как она предстает. Очевидно, способность предсказывать будущее «невозможно», поэтому надо найти другое объяснение. Он говорит:

Нервная система пациента, воспринимая мир, делает простые суждения, которые «я» пациента не осознает. Эти суждения могут передаваться его самости голосами, которые кажутся нам пророческими.

Собирая материал для этой книги, я не раз встречался с примерами такой логической гимнастики. Бритва Оккама показывает, что наиболее простое объяснение обычно является правильным. Этот случай, по-видимому, убедительно доказывает способность людей делать краткосрочные предсказания. Ученый (особенно такой ученый, как Джейнес, который, как мы увидим позднее, не находит ничего особенного в разрозненных голосах, которые что-то кричат) должен опираться исключительно на факты, как они есть. Наука считает «предсказание» невозможным, поэтому ищет другие причины. Наверно, стоит изучить эти альтернативы, которые, по-видимому, с точки зрения Джейнеса, представляют собой более разумные причины. «Дворник очень тихо идет по коридору, пациент не осознает его передвижение». Наверно, Джейнес подразумевает, что пациент просто не слышал легкий шум, но складывается впечатление, будто «галлюцинация», проявляющаяся как внутренний «голос», слышал его совершенно четко. Здесь трудность заключается в том, что «галлюцинация» вызывается собственным подсознанием пациента. Поэтому мы можем сделать только один вывод: у самого пациента есть некий сверх-слух, о котором он не знает. Если мы даже ради полной справедливости признаем эту способность, все равно Джейнес не может объяснить, как этот пациент переводит «легкий шум» в информацию о том, что дворник идет с ведром воды. По-моему, объяснение простое: пациент по какой-то причине развил умение делать краткосрочные предсказания. В книге Киршнера «Механизмы дежа вю» мы находим еще одно объяснение особым состояниям ума, свойственным шизофреникам:

У одной женщины, страдавшей хронической шизофренией, в один из периодов обострения недуга начали возникать продолжительные переживания в стиле дежа вю, отчего у нее развился психоз, и она поверила, что знает все будущие события. Например, однажды она сказала: «Я знаю все, что сейчас произойдет. Я уже много раз заранее прожила это событие. Я знаю, что случится в следующую минуту. Затем она описала всю ситуацию в мельчайших подробностях, чтобы доказать свое ясновидение.

Как мы уже видели, существуют весомые аргументы в поддержку того, что Даймон существует в сенсорном мире, сильно отличаясь от своего Эйдолона. Он существует вне времени и, предположительно, пространства. Даймон воспринимает реальность» в ее подлинном виде, то есть как дикую мешанину из сигналов и образов, излучаемых всем электромагнитным спектром. Но того (скажем, Эйдолона), кто не готов к такому взрыву входных данных, подобное переживание сводит с ума. Возможно, биохимические нарушения, вызывающие шизофрению, провоцируют отклонения в поведении человека, но не сами по себе, а косвенно, через измененную «частоту» на которой мозг принимает входные данные. «Приёмник» настраивается на частоту, которой обычно пользуется Скрытый Наблюдатель — в результате сенсорные врата распахиваются, и на ничего не подозревающего Эйдолона обрушивается вал информации. Австралийский физик Джонсон замечательно описывает переживания шизофренического Эйдолона, прибегнув к примеру башни:

Каждый из нас похож на пленника, заточенного в круглой башне. На расстилающийся вокруг ландшафт он может смотреть через пять крошечных окошек в стене. Было бы слишком самонадеянно предполагать, что мы можем видеть через эти окошки весь ландшафт, хотя, на мой взгляд, многие факты указывают на то, что заключенный может иногда выглядывать поверх купола.

Трудность заключается в том, что сбежавший из башни пленник ничем не защищен, поэтому его может ослепить свет «реального мира» — мира, от которого человека оградили ради его же блага. Мы просто не сможем справиться с интеллектуальными и эмоциональными раздражителями, которые возникают при абсолютной осознанности. Шизофреники невольно утрачивают связь с материей, языком, родственниками и друзьями, потому что воспринимают мир глазами и ушами высшего «Я», поэтому они понимают, насколько иллюзорна материя.