Дереза. Любовь зла

Глава вторая. Сестрица Аленушка.

Перед глазами плыло.

Голова болела и чесалась. Хотелось соленого огурца.

Кое-как сфокусировав взгляд, Ульяна увидела ее! Почему-то сразу пришло осознание, что вот эта девица в зеленом сарафане и рубахе, густо расшитой по рукавам обережными узорами, и есть ее сестрица Алена.

Назвать ее Марго как -то язык не поворачивался.

Девица растерянно теребила перекинутую через плечо метровую русую косу в руку толщиной и буравила ее зелеными глазищами.

***

Глаза у Алены были зеленые, красивые. А вот с волосами надо было что -то делать.

- Надо обрезать. - констатировал стилист, ощупывая Аленкины черные пряди. - Они сухие как солома и пористые как мочалка. Можно попробовать маски. Нет. Тут даже ламинирование бессильно. - он даже руками всплеснул от переполнявших эмоций. Жест вышел слишком слащавым, бабским... - Сделаем каре!

- Жалко. - девица поджала губу. - Я их долго отращивала.

- Чемодан, вагон, деревня. - холодно процедила Ульяна, скрестив руки на груди.

- Режьте. - сестрице осталось подчиниться.

За ногти Алена сражалась дольше. Новый розовый маникюр было жалко. Еще жальче было девятьсот рублей, которые Аленка отдала маникюрше в райцентре. Выходило неэкономно. А еще жилье искать.

- Сделаем нюд, как у меня. - Ульяна даже не предложила, приказала.

- Но ведь они обычные.

- Они - приличные. А с такими граблями ходят только путаны или стриптизерши. - и это прозвучало упреком.

В первый же вечер Алену было не узнать. Новая стрижка и макияж преобразили ее в женщину-вамп, стильную и строгую.

- Будешь Марго. - заключила Улька, проведя итоговый осмотр. - С именем Алена Сидорова карьеру не сделаешь.

Какую именно карьеру Ульяна не озвучила.

-Ас именем Сидорова Марго - сделаешь? - съязвила Аленка. Она уже устала восхищаться столицей. Устала быть деревенщиной, быть немодной, нескладной, не такой. Да и просто устала за этот бесконечный день.

- Одного имени мало. Завтра устроим тебя на работу, а потом надо будет придумать, чем тебе заниматься.

Аленка непонимающе хлопала глазами.

- Образования у тебя нет. - Ульяна забралась на диван с ногами, скрестила их по -турецки, откинулась на мягкую спинку только дома позволив себе расслабиться. - Почему?

- Так надо было работать, родителям помогать.

- Не интересно. - прямой носик сморщился, будто почуял дурное. - Мужчинам это не интересно. А интересно. Будешь какой -нибудь творческой личностью. Мол, искала себя, пробовала разные жанры. А бухучет, юриспруденция или еще какие скучные профессии -это не твое. Зачем на них время тратить?

- А какие жанры я пробовала?

Ульяна чертыхнулась. Все оказалось немного сложнее, чем виделось утром.

- Фотографией не увлекалась? - взгляд на растерянную девушку, отчаянно качающую головой, словно ей прямо сейчас собираются вручить камеру и отправить снимать свадьбу. - Значит увлечешься. Найдешь какие-нибудь курсы. И саморазвитием еще каким-нибудь. Да. Это сейчас модно. Еще в спортзал запишись. Хотя бы пару раз в неделю ходить надо.

- Это дорого. - возразила Алена, теребя край шелкового топа. Простой совсем. Ульяна вот выкинуть хотела, но ничего... пригодился.

- Это необходимо, если не хочешь всю жизнь кричать «Свободная касса!».

Марго урок усвоила и спрятала Алену куда -то в глубине души. Очень глубоко.

На следующий день Ульяна помогла ей устроиться помощником продавца в мультибрэндовый бутик. Зарплата даже на испытательном сроке, показалась Марго просто космической.

Жилье Марго нашла сама. И зарплата не стала казаться такой уж большой.

На курсы фотографии она пошла только через два месяца. Не сказать, чтобы до этого Марго бездельничала, Уля старалась нагрузить ее информацией, выставки, картинные галереи, музеи, список книг на неделю - и надо прочесть хотя бы по диагонали. Спросит ведь. И будешь сидеть и хлопать глазами под тихий выдох «колхоооз!».

В честь завершения курсов Ульяна сделала подарок - дорогую камеру.

- Это не фотоаппарат. - строго и холодно пояснила она. - Это удочка. Рыбу наловишь сама.

Она же взяла на работу в свое хилое агентство. А что? Все равно фотограф был нужен. Вывела «в свет» и как-то ненавязчиво направляла все годы.

Это сейчас у Марго давно отбит кредит за однушку в спальном районе, которую она сдает и отправляет деньги родителям, а в сумочке лежат визитки, где на черном картоне вытеснено золотом:

Марго

Креативный директор РА «Азимут»

.Но где-то в глубине души все еще ждет своего часа Аленка, мечтая о большой любви, семье и детях.

***

Аленушка закончила теребить косу, пару раз даже дернула ее как следует, убеждаясь, что не накладная, и принялась разглядывать сарафан.

- Брееед какой -то. - тихо выдохнула Ульяна и мотнула головой, отчего в черепной коробке появился тихий гул.

- Ульяна! - взвизгнула сестрица. - Ты! Ты - КОЗА!

Голос у Аленки стал каким -то другим, слишком звонким, без специально наработанной сексуальной хрипотцы. И раздражающим...

Называть себя безнаказанно козой Уля позволяла только сестре, и только наедине. А кто она - раз муж козел?

- Ты. ты коза, Уля! - не унималась та.

- Да слышу я тебяяя прекрасно. Не ори так! Г олова раскалывается.

Гул становился невыносимым, того и гляди, голова действительно взорвется. Ульяне вдруг стало себя невыносимо жаль, такую хрупкую и болезную, она даже попыталась помассировать голову пальцами, чтобы та прекратила вибрировать от высоких частот девичьего визга. Но только стукнула себя по рогам копытами.

- Не поняла? - коза вопреки анатомическим способностям своего вида уселась на пятую точку и недоуменно уставилась на свои передние копыта.

Попытки ощупать остальное тело были болезненны и безрезультатны. Копыта, мать их.

- Прекрати вопить! - сердито прикрикнула она на Аленку.

Та разом притихла и уселась на траву рядом, прижавшись теплым боком.

Прямо перед ними была маленькая избушка. Нет, не на курьих ножках. Обычная. И даже уютная. С сенями, небольшими оконцами, затянутыми бычьим пузырем, и, судя по трубе, настоящей русской печью, занимающей треть избы, тенистая березка в паре метрах от крыльца, огородик - грядки с капустой и репой, новый плетень, а за ним - лес, наполненный щебетанием птиц, запахом трав и малины. Идиллия.

- Что вчера было? - Ульяна еще надеялась на побочные действия коньяка, но эта слабая надежда с каждой минутой таяла быстрее ее любимого тростникового сахара.

- Мы ехали смотреть загородный дом, что оставил тебе Козловский при разделе имущества. - напомнил звонкий голос.

- Приехали. - Уля сплюнула жвачку себе под копыта, потрясла бородой не то смеясь, не то плача, и поднявшись на все четыре, обернулась к сестре. - Ну? Что сидим? Пошли смотреть хоромы.

Внутри избы было прохладно, просторно и чисто. Чувствовалась хозяйская рука. Печь выбелена, пол выскоблен до желтизны так, что видны прожилки древесного рисунка, на широком столе чистая вышитая скатерть, лавки застелены домоткаными половиками, в углу большой кованый сундук, в закутке за печью ларь с крупами, небольшой стол да полка с посудой.

По другую сторону печи за занавеской нашлась кровать с горкой пузатых подушек и лоскутным одеялом.

- А это, я так понимаю, для меня. - Ульянка рассматривала коврик на полу у печи и деревянное корытце с капустными кочерыжками. - Завтрак в постель!

- Здесь подпол есть! - Алена потянула за кольцо, поднимая широкую доску, прикрывающую спуск в подвал.

Внизу было темно... Носа девушки коснулся запах земли и чего -то прелого. Коза тоже уставилась в темный проем, то и дело втягивая ноздрями переполненный различными запахами воздух, в котором угадывались нотки прелой капусты, соленых огурцов и еще чего-то кислого.

Живот предательски заурчал.

- Где тут свет включается? - но ни проводов, ни выключателя или лампочек Ульяна не обнаружила.

Более тщательный обыск единственной комнаты показал, что недвижимость никогда не знавала не только электричества, но и керосина не нюхала.

Правда за печкой сыскался огарок свечи. Спичек не было, но в глубине печи в горке золы еще тлели угли. На приступке печи Алена нашла еще какой -то камень и металлический брусок, которые они с козой долго рассматривали. И смутно догадывались что это и зачем. Но лучше не давать углям в печи прогореть. Поэтому девушка подбросила поленьев и раздула жизнь в остывающем очаге.

Аленка полезла в подпол с зажженным огарком по простой крутой лесенке. Не оступиться бы.

- Ну, что там? - в проеме показалась любопытная козья морда. Глаза с вертикальными зрачками пытались разглядеть что-нибудь полезное в неровных отсветах маленького пламени. - Есть что съедобное? Или не съедобное.

- Капуста есть! - тот же звонкий голос сестрицы уже не раздражал. - Свежая, но пара велков, а квашеной еще много. Пол кадушки. Огурцы есть. соленые. Так. А тут у нас что? Квас что ли. нормально. Морковку будешь?

Ульянка кинула тоскливый взгляд на подсохшие кочерыжки. А ведь в детстве, там, у бабушки, они казались небывалым лакомством.

- Буду! - буркнула она в полумрак подполья. - А больше ничего нет?

- Брюква и репа. - перечисляла припасы Алена. - А это у нас. Хм.. моченые яблоки.

- Буду! - крикнула Ульянка и завертела по сторонам рогатой башкой в поисках подходящей посудины.

Ясное дело! В руках много яблок не унесешь. А вот корытце - самое оно!

Кочерыжки полетели на пол. Зажав деревянный край зубами, Уля подала корыто сестре. Яблоки были мелкими.

Раньше Ульяна такие бы и за яблоки не сочла. А теперь.

- Надо бы кашу сварить. - спохватилась Аленка. - Зря что ли печь топлю?

Кто бы спорил!

Крупы в ларе было довольно. И ячменная, и просо, и гречка. Даже немного гороха. Добротный горшок сыскался тут же, на полке за печью. А вот воды в доме не было ни капли.

- Я сильно сомневаюсь в наличии водопровода в нашем шале. - цокая копытцами, Ульяна направилась в сени. Там в стороне стояла кадушка с крышкой и два деревянных ведра, в которые она поочередно сунула морду. Ничего! Аккуратно поддела копытцем крышку бочонка, но и там было пусто. - Ты не заметила здесь колодца?

Вышедшая в сени сестра только покачала головой.

- Бери ведра, пойдем искать колодец! - заявила коза бодро и оптимистично, словно не было у нее копыт и рогов, и все это лишь увлекательный сон, а завтра она снова проснется в своей квартире.

Как-то так оказалось, что в их тандеме ведущую роль она снова взяла на себя, а сестре осталось лишь прихватить немаленькие ведра и пойти следом.

Двор был не большой, та же береза росла почти посередине, слева у плетня разросся малинник, справа аккуратной поленницей березовые дрова лежат, дожидаются зимней стужи. Сразу же за воротами начиналась узкая проселочная дрога, давно не езженная, а посему зарастающая сорными травами.

Других домов поблизости не наблюдалось. Да что там! Кругом был лес. И не сказать, чтобы дремучий... Обычный: березки да осинки, на пригорке соснячок виден, вдоль дороги - раскидистые липы.

И звенит тот лес птичьим гомоном! Но не слышно даже в отдалении собачьего лая, или звонкого топора дровосека-труженика, лошадиного ржания иль мычания стада, идущего на водопой. Нет поблизости другого жилья. Глухомань.

Колодца во дворе не было.

Зато в огороде обнаружилась скрипучая калитка и натоптанная тропинка, убегающая под горку в заросли ракитника.

Здесь в низинке, огороженный свежим срубом, был родник. Студеная вода поднималась из-под земли, кружила у дна золотые песчинки, волновала зеркальную поверхность мелкой рябью.

И вкусна была!

Или Ульяна совсем притомилась от жажды, иль и вправду животворной была водица. Только сил прибавилось в тонких ножках, и поскакали они дальше по тропинке.

Не далеко конечно. Тропинка вывела козу из зарослей на светлую полянку, посреди которой росла старая яблоня. Яблок на дереве было много, тяжко ветвям, да только зеленые еще, не скоро созреют - нальются соком. Широкий узловатый ствол был расщеплен надвое, словно разрывалось дерево под тяжестью плодов своих. Разрывалось, да не ломалось. Не спешило погибнуть, а зеленело и плодоносило вопреки увечью.

А ручей тут был запружен, и вода прогревалась на солнце. Можно и искупаться, и белье простирать, устроившись прямо на узких мостках.

Звонкий голос раздался где-то далеко. Потеряли... Коза заметалась по полянке в поисках тропинки, но та нашлась не сразу, словно пряталась. Да и путь назад показался намного длиннее, словно яблоня не хотела отпускать Ульяну.

Каша была наваристой даже без масла.

Ульяна взобралась на скамью, словно так и надо. Да еще возмущенно буркнула:

- Сама на полу ешь! Мы не в Японии.

Аленка возражать не стала и поставила перед ней деревянную миску с кашей, и даже ложку положила. Вот только поддеть ложку копытом не получалось, зато мягкие губы и ловкий язык быстро подмели и кашу, и резаную морковь с яблочками.

Но спать Ульяне пришлось на полу. И пусть Аленка постелила ей соломенный тюфяк, подушку пуховую взбила, да укрыла рогожкой, но было невыносимо жестко, и Ульяна долго ворочалась. То ей мешались рога, то ноги непривычно подгибались.

Наконец, сон забрал и ее.

Проснулась Уля ночью. Все так же на полу.

Лунный свет бил в затянутое бычьим пузырем оконце, выводя на полу серебряную дорожку. Во дворе отчаянно стрекотали кузнечики, словно эта ночь для них была последней и надо успеть спеть свою песню.

Все это - не сон! И это останется, и никуда не денется!

И Ульяне никуда не денется из этой избушки, не избавиться от рогов, копыт и прочего.

Стало невыносимо жаль и себя, и застрявшую в глухомани Аленку. Но себя все же больше. Козы ведь не плачут? Или плачут? И катится из янтарного глаза с вертикальным, как у змеи, зрачком горькая слеза, и выть от тоски хочется.

Ульяна выбежала прочь из дома, села на крыльцо и, не то жалуясь, не то ропща на судьбу полной луне, протяжно завыла с тоски:

- Меее-е-е-еее!

Так громко и надрывно, что уставшая за день Аленка вынырнула из пут зыбкого сна, тихо вышла на крыльцо и села рядом. Обняла, прижалась, уткнувшись лицом в шею, в короткую белую шерсть.

- Все хорошо. Все будет хорошо. - причитала она, успокаивая даже больше саму себя, нежели товарку. - Мы найдем выход. Найдем какую -нибудь колдунью и тебя расколдуем. Это ведь колдовство? Не может же человек взять и стать козой? - она нервно захихикала, а потом начала всхлипывать. - Не переживай. Я тебя не брошу! Ты меня не бросила, и я тебя не брошу!

И от этих речей Ульянке стало совсем тоскливо.

- Меее-е-е-еее! - протяжный голосок разнесся над лесом.

И ей ответили волки слаженным воем.

Где-то совсем близко.

- Пойдем в дом. - севшим голосом промолвила сразу же успокоившаяся Аленка. - И ставни надо закрыть.