Девочка-наваждение (СИ)

Глава 34

Алиса

Я сразу же узнала голос. Но что-то глубоко внутри требует повернуться, чтобы видеть. Мне это необходимо. Я поворачиваюсь медленно, надеясь, что мне показалось, что как только я обернусь, все рассеется, будто мираж.

Однако, этого не происходит. Потому что стоит мне повернуться, я встречаюсь глазами с Борисом. Вот так просто. После нескольких лет. У меня не слабнут колени, не потеют ладони, не нарастает шум в ушах. Я только смотрю, не в силах отвести взгляда. Изменился, возмужал. Стал еще выше, шире в плечах. Черты лица резче, взгляд шоколадных глаз острее. Но это он, моя первая неправильная любовь. И отец моих сыновей.

Он тоже смотрит Но по-другому. Жадно, голодно. Так, как будто бы уже раздел меня и запустил руку мне между ног. Его взгляд заставляет вспыхнуть щеки. Тело бросает в жар. И я не выдерживаю. Прерываю зрительный контакт, отвожу глаза.

Не надо этого всего. В прошлый раз это плохо закончилось. Я, по-прежнему, не ровня ему.

— Я искал тебя, — три слова заставляют меня снова поднять глаза.

Я словно разгадываю какой-то трудный кроссворд. Врет? Или же нет? И в любом случае что это меняет?

Вспоминается последний раз, когда мы видели друг друга. Его отношение к моей беременности. К детям вообще.

— Мам, а кто этот дядя? — Артур дергает меня за руку.

Боже! Я почти забыла, что рядом мои дети. Наши.

— Ты его знаешь? — с другой стороны меня тянет за рукав уже Паша.

Харламов похоже тоже ни на что больше, кроме меня, не смотрел. Сейчас ему открывается полная картина. И он застывает на месте, только глаза бегают. Туда- сюда. Туда- сюда. То на детей. То на меня.

Вот теперь мне делается нехорошо. Хочется присесть и попросить накапать корвалола. Проблема в том, что садиться некуда. И капли накапать некому. Борису, похоже, тоже нужна будет порция. Корвалола.

— Мам, так кто это? — мои двойняшки требуют ответа уже хором.

Им нет дела до того, что все мы оказались в эпицентре шторма. Они об этом даже не подозревают. Нужно что-то ответить. Память подбрасывает мне картинки из прошлого, одну ярче другой. И все они слишком болезненные. И во всех мои дети не нужны своему отцу.

— Это мамин одноклассник. Мы с ним в одной школе учились, — объясняю я сыновьям.

Не хочу его ни к чему принуждать. Не нужно ему отцовство. И пусть. Главное, что Артур и Павел есть у меня. А я — у них. Большего требовать я не буду, вспоминая, как молилась, что высшие силы сохранили жизнь моего ребенка, не зная, что у меня в животе не один малыш, а целых двое.

Мои объяснения приводят Харламова в чувство. Он сверкает глазами, явно взбешенный.

— Я — ваш папа, — выдает хрипло, но отчетливо.

Вот сейчас я его готова треснуть. Нет, даже прибить. Что он делает, он соображает хоть чуть-чуть?

Теперь застывают наподобие ледяных статуй мальчики. Я лишь чувствую, как сильно сжимаются их ладошки на моей одежде. Три пары одинакового оттенка глаз жадно разглядывают друг друга.

Артур ориентируется первым. Он отцепляет ладонь от моей верхней одежды и делает пару неуверенных шагов к мужчине.

— Кто ты? — переспрашивает неожиданно высоким голоском, что говорит об очень большой степени волнения.

Что мне-то делать? Схватить сыновей и сбежать? Куда? Я в собственную квартиру попасть не могу, а протащить детей мимо Харламова вряд ли он позволит. Да и они не пойдут. После такого заявления.

Сказать, что дядя неудачно пошутил? Что Борис не их отец? Сыновья может мне и поверят. А вот Борис нет. Когда смотришь на них троих, не нужно генетической экспертизы, чтобы сказать, что в их жилах течет одинаковая кровь.

— Я — твой папа, — Боря делает несколько шагов навстречу мальчику и присаживается перед ним на корточки. — И его тоже.

При этом Харламов кивает в сторону второго сына, который и не думает отцеплять руку. Напротив, сжимает пальчики сильнее.

— А где ты был? — Артур протягивает ладошку к лицу Бориса и проводит ее по щеке, — Колючий…

Мне же хочется закричать. Нет, завыть в голос. Я помню, как сама так делала. Подходила к отцу и гладила его по щекам. Щетина легонько царапалась. И мне это нравилось.

— Борис! — одергиваю я его, — Ты что творишь?!

Но он меня не особо слушает. Тянет обе руки к стоящему перед ним ребенку, берет его и поднимает на руки, выпрямляясь. Прижимает к себе осторожно, словно держит что-то настолько хрупкое, что может исчезнуть от одного неловкого движения. Перехватывает ребенка одной рукой, а вторую предлагает Паше.

— Пойдешь ко мне?

Сын вперяет в меня изумленно-вопросительный взгляд, но не найдя в моем лице четкого ответа, как ему поступить, убирает от меня пальчики. И идет к Борису. Который подхватывает и его. Усаживает обоих мальчиков у себя на руках.

Затем обращается ко мне.

— Нам надо поговорить. Я сменил дверь. Ключи в кармане. Достань, пожалуйста. В левом.

Будь мы одни, я не знаю, как повела бы себя. Но мы не одни. И моя главная задача — не травмировать сыновей. Хватит, что на их головы вывалил Боря. Поэтому стискиваю зубы, чтобы не начать орать на Харламова, приближаюсь и запускаю руку к нему в карман. В голове очень много вопросов, на которые нет ответов. Почему у него ключи от моей квартиры? Зачем он менял здесь дверь? Как он вообще оказался здесь одновременно с нами? И много еще каких. Но это все темы для разговора между двумя взрослыми. Сейчас не время для него. Мальчиков надо нормально накормить, искупать и уложить спать. Они с ног валятся от усталости. Паша в такси дремал, А Артур все время тер глаза, чтобы не заснуть. Нащупываю ключи и достаю их.

— Эти? — демонстрирую их Боре. Мой голос тоже хриплый. Реветь бы еще не начать. Это будет совсем уже ни к чему. Хотя в носу уже свербит и глаза щиплет.

— Да, — отвечает Боря тихо, — Открывай.

Я подчиняюсь то ли просьбе, то ли приказу. Распахиваю дверь. Борис заходит первым. Я — за ним.

Еще один удар под дых. Это моя квартира. И не моя. Современный ремонт, хорошая мебель — это то, что я вижу с порога. Меня так и тянет снова посмотреть номер квартиры на входной двери. Туда ли я попала.

— Я тут живу, когда приезжаю в Москву по делам. Все ждал, что ты вернешься.

— Я и вернулась, — снова хриплю в ответ.