Девушка с ароматом ночи

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Сейчас

Дома. Осталось два с половиной месяца.

Время вытворяло со мной странные штуки. Иногда неделя пролетала, как один день, а иногда минута тянулась, словно вечность. Будто в часах села батарейка, и они идут все медленнее, пока их случайно не встряхнут, и тогда оказывается, что прошла уже неделя.

Я сказала Джеку правду — что помню его, — и все между нами встало на свои места. Исчезло напряжение. Я видела это, когда в классе ловила на себе его случайный взгляд. Теперь, когда он смотрел на меня, в его взгляде не было враждебности.

Мы достигли равновесия. Нашли способ сосуществовать в одном мире.

Я задумалась о других делах. С Мэри дело не двигалось, она не приходила в столовую две следующие недели. Но зато с отцом стало лучше.

Однажды после школы он попросил меня отвезти последний вариант своих предвыборных листовок в типографию к мистеру Мейси. В его офисе все было по последнему слову техники, но когда речь шла о предвыборной кампании, все было подчеркнуто старомодно. Отец был убежден, что лучший социальный инструмент — это рукопожатие, а с помощью компьютера никого не убедишь в искренности твоей улыбки.

Я взяла папку с макетами, открыла входную дверь и услышала голос отца из кухни:

— Работа тебе на пользу.

Потому что работа и помощь другим решают все проблемы. Мне нравилось, что отец дает мне задания. У нас все налаживалось.

Я поехала в город, доставила мистеру Мейси инструкции и, выходя из его конторы, услышала музыку, доносящуюся откуда-то из центра города. Я побрела на звук. Песня звучала тихо, и хотя она и казалась знакомой, я не могла ее вспомнить.

Я свернула на боковую улицу. В поисках источника звука я не смотрела, куда иду, и, завернув за угол у аптеки, ударилась головой в чью-то грудь.

В грудь Джека.

Он нес несколько коробок, все они, кроме одной, свалились на землю. Он замер, крепко сжимая последнюю коробку.

— Ой, — сказала я. — Прости.

— Бекс. — Он выронил оставшуюся коробку из рук.

Мы начали говорить одновременно:

— Что это…

— Я просто…

И оба не договорили.

Джек взял себя в руки.

— Вот бы как-нибудь столкнуться с тобой, не сталкиваясь буквально.

— Ты же футболист, — сказала я. — Подумай, что от меня останется в один прекрасный день.

Я пару раз замечала это — мгновения, когда казалось, что у нас все нормально, но лишь мгновения.

— Ты работаешь? — спросила я.

— Да. Все та же работа.

Я испугалась. Я не могла вспомнить, где он работает, и ощущение нормальности моментально испарилось. Его работа не была одним из тех воспоминаний, благодаря которым я выжила, и фактически прошло сто лет с тех пор, как я в последний раз думала о ней.

Он наклонился, чтобы поднять коробки. На каждой было написано имя и адрес.

— Доставка! — воскликнула я, вдруг вспомнив. — Доставка посылок.

Конечно же, любой, у кого есть глаза, мог бы догадаться об этом. Джек выпрямился и удивленно взглянул на меня.

— Ну да. Хотел бы я относиться к этому с твоим энтузиазмом. — Он дал мне две верхние коробки. — Пошли со мной, Бекс.

Мы зашагали по тротуару. Воздух был по-зимнему морозен, даже несмотря на рекордно теплый ноябрь. Зима пришла в город рано. Даже в самые жаркие дни всегда могла грянуть гроза.

Мы прошли несколько сувенирных магазинов, переполненных в основном индийскими украшениями, и остановились у витрины с бирюзой.

— Подожди здесь, — сказал Джек и взял две коробки.

Когда он ушел, я снова услышала музыку, доносящуюся непонятно откуда. Два-три уличных музыканта на Мейн-стрит, играющих за деньги по вечерам, не были редкостью. Дунул ветер, и звуки музыки стали слышнее.

Открылась дверь магазина, и вышел Джек, как раз в тот момент, когда я с тягостным чувством узнала песню.

Джек тоже услышал ее.

— «Мертвые Элвисы» снова в городе, — сказал он. — Почти каждый вечер дают импровизированные концерты на улице.

Коул и его группа дают концерты в городе. Кормятся энергией публики, как они делали веками. Они перешли от лир и арф к ситарам и лютням, а потом к гитарам и барабанам. Они дают концерты до тех пор, пока не становится очевидным, что они не стареют. Тогда они на некоторое время исчезают, меняют жанр и место, может быть, даже переходят на новые инструменты и начинают с начала. Начать с нуля для них не так уж сложно, ведь они умеют манипулировать эмоциями людей, для которых играют.

Я чувствовала на лице пристальный взгляд Джека, он хотел увидеть мою реакцию. Коул был где-то рядом, вместе с группой, но я была уверена, что на моем лице ничего не отразилось. Подняв следующую коробку, я сказала:

— Куда теперь?

Джек улыбнулся.

— Сюда. «Старый башмак».

Мы только закончили разносить посылки и проходили мимо «Салуна Маллигана», когда кто-то сзади окликнул Джека по имени. Мы обернулись. Карсон Смит, бармен салуна, делал нам знаки, чтобы мы подошли к нему. Джек взглянул на меня и вздохнул, как будто он знал, что хочет сказать ему Карсон, и это ему не нравилось.

— Прости, Джек, — сказал Карсон и открыл нам дверь в бар. — Это Уилл.

Я остановилась у двери.

— Уилл, твой брат? — спросила я. Последнее, что я слышала о нем, это что он служил в армии и попал на войну. Я не помнила куда — в Иран или Афганистан.

— Да. Он вернулся. Подожди здесь. Или, если тебе надо идти…

— Я подожду.

Джек кивнул и пошел за Карсоном в бар. Через несколько минут дверь бара широко распахнулась, и через нее медленно вышел Джек, он почти нес своего брата. В последний раз, когда я видела Уилла, он выглядел совсем как Джек, только был немного ниже и старше. Но теперь, когда он поднял голову, я едва узнала его. Он немного похудел, лицо его было покрыто потом, в уголках опухших глаз стояли капельки слез. Очевидно, пил он теперь еще больше.

— Тот парень первый начал! — сказал Уилл, обращаясь к паре проходящих мимо туристов. Они обошли его стороной.

Я бросилась к Уиллу с другой стороны и положила его руку себе на плечо, поддерживая его.

— Спасибо, — сказал Джек. — Моя машина за магазином. Вот бы дотащить его туда.

Уилл только теперь заметил меня.

— Эй. Девушка. — Он пару секунд рассматривал мое лицо, а потом вздрогнул и остановился: — Никки Беккет. Лучше тебе убраться отсюда, пока мой брат тебя не заметил. Он с ума сойдет.

— Ну, пошли, — сказал Джек, подталкивая Уилла вперед.

— О, Джек, привет. Я тебя не заметил. — Уилл снова улыбнулся, ничуть не смутившись. Он смотрел прямо перед собой застывшим взглядом и, казалось, забыл обо мне.

Джек взглянул на меня поверх низко опущенной головы брата.

— Уилл был ранен. Его отправили домой.

Уилл мотнул головой и посмотрел на меня.

— Они хотели, чтоб я носил подштанники, — с последним словом он выдохнул мне в лицо отвратительным перегаром. — И так все время… Жарковато было, — он снова взглянул на меня. — Эй, знакомое лицо. Эй, Джек, помнишь эту девчонку?..

— Да, — перебил Джек.

— Ну, ту, из-за которой у тебя крыша съехала…

— Да, — сказал Джек и снова подтолкнул его. Встретившись со мной взглядом, он виновато улыбнулся. Я почувствовала, что тоже улыбаюсь.

Уилл резко остановился.

— Ой-ой. — Он издал булькающий звук, и Джек быстро повернул его в сторону кустов. Он успел как раз вовремя, прежде чем Уилл вывалил наружу содержимое своего желудка.

Я посторонилась, и Джек привел Уилла обратно.

— Все нормально, Уилл. Все нормально.

Уилл выпрямился, покачнулся и сел прямо на землю, едва миновав тот самый куст.

— Мне надо отдохнуть.

— Чуть-чуть дальше, на скамейке, вон там.

Я не думала, что Уилл это сделает, однако через несколько минут мы втроем уже сидели на скамейке. Уилл закрыл глаза и откинулся назад, положив голову на спинку.

— Он, вероятно, отключится на какое-то время, — сказал Джек.

— Такое раньше случалось?

Он поморщился.

— Да. Пару месяцев назад он вышел из больницы. Родители перестали приходить за ним после третьего или четвертого раза. Иногда я прихожу и забираю его. Иногда он идет еще куда-нибудь, чтобы там упасть.

Уилл начал храпеть.

— Это был трудный год для тебя.

Губы Джека растянулись в широкой усмешке.

— Ты знаешь, что говоришь. Моего брата подстрелили. Я разбил машину. Завалил все школьные предметы. Подрался с лучшим другом и еще несколькими людьми, — он сделал паузу, — и потерял тебя. Все одно к одному, не таким я представлял себе последний год в школе. Я сейчас живу в спасательном режиме.

— Я понимаю… — Это были не пустые слова, и Джек знал это. Он кивнул.

Уилл засопел, просыпаясь, и озадаченно взглянул на меня. Он мотал головой из стороны в сторону, глядя то на Джека, то на меня.

— Эй, а че, последний год? — Мы с Джеком одновременно рассмеялись, а Уилл поднял руку и покрутил ею над головой. — He-а. Все еще болит. — Рука его упала, и плечи поникли. — Меня подстрелили, да?

— Да, Уилл. — Джек закинул его руку себе на плечо. — Ты готов идти дальше?

— Наверное.

Я помогла поднять его, хотя и сомневалась, что делаю то, что нужно. Уилл снова уставился на меня. Он отвернулся к Джеку и громким шепотом произнес:

— Я слышал, Никки вернулась.

— Да, — проворчал Джек, споткнувшись о край тротуара. — Это так.

— Как тебе эта новость, братишка?

Отвечая, Джек смотрел прямо на меня.

— С каждым днем все лучше.

Моя спальня.

В тот вечер меня охватила странная эйфория после времени, проведенного с Джеком, но тут окно моей комнаты распахнулось, и, подтянувшись, внутрь влез Коул. Оказавшись внутри, он помотал головой, стряхивая капли холодного дождя, и подошел ближе. Отметина у меня на плече начала гореть так, будто плечо опухает. Коул говорил, что чем меньше времени мне остается, тем сильнее она будет чувствоваться.

— Привет, Коул, — сказала я, не поднимая глаз.

Он замер.

— Ты кажешься счастливой.

— На самом деле не особенно. Наслаждаюсь домашней работой. — Я постучала карандашом по учебнику английской литературы. Голос мой звучал ровно. — Что ты здесь делаешь?

— Я пришел пригласить тебя на Рождественский бал в эти выходные.

Я поморщилась.

— Нет, спасибо. По правде говоря, я уверена, что ты не приглашен.

— А нет, ты не права. На балу играют «Ангелы», и они жаждут звездного появления твоего покорного слуги. — Я знала, что «Ангелы» — это местная инди-рок-группа, и они, вероятно, пошли бы на что угодно, чтобы «Мертвые Элвисы» тоже там были. И чего я никак не могла понять, так это почему Коул согласился.

Я пристально посмотрела на него.

— Зачем ты это делаешь? Почему ты все еще здесь?

— Здесь сейчас вся группа. Мы осели тут.

— Но вы могли поехать куда угодно.

— Они знают, как ты нужна мне. Они меня поддерживают.

Я снова уставилась в открытую книгу и услышала, как Коул взял несколько аккордов на гитаре, не из конкретной песни, а просто так.

— Я не собираюсь на бал.

Коул неожиданно оказался радом со мной.

— Пойдем, Ник. Мне нужно там кое-что тебе показать.

— Что показать?

— Посмотри на меня. — Я повернулась к нему. — Это касается того, кто ты есть. Я не могу объяснить, но ты должна это увидеть. Я обещаю, что многое станет ясно.

Я долго об этом думала. Коул вернулся на мою кровать и заиграл что-то классическое, что я когда-то слышала в фортепианном исполнении.

— И после этого ты оставишь меня в покое? — спросила я.

— Я не могу. — Он перестал играть и уставился прямо перед собой. — Но я обещаю не приходить к тебе домой.

— Никогда не приходить?

Он кивнул.

— Никогда больше не влезать в окно? И не приближаться к моей семье?

Он снова кивнул.

— Как я узнаю, что ты не врешь?

— Я никогда не соврал бы тебе.

Я не знала, правда ли это, но, если бы он сдержал слово, это означало бы, что он не приблизится к отцу и Томми.

— Прекрасно. Я приду на бал. Не с тобой. Но я там буду.

— Договорились.

На лице его мелькнула улыбка.

— Я слышал, Джек идет с милашкой Юлес.

На моем лице ничего не отразилось, хотя это и было для меня новостью.

— А, — сказала я тихо.

Он громко вздохнул.

— Ну ладно. Прежде чем я уйду, скажи, какой цвет ты выберешь для вечера?

Я наклонила голову.

— Что?

— В каком платье ты будешь на балу? Я должен одеться соответственно.

Я закатила глаза и снова уткнулась в книгу.

— В черном.

— А. В черном. Смело, — сказал он уныло. — Я уверен, что смогу найти у себя в шкафу что-нибудь подходящее.

Коул почти никогда не одевался в черное. Я не могла сдержать улыбки. Я склонилась над книгой и сидела так, пока не услышала, как открылось и снова закрылось окно.