Девушка с конфетной коробки. Книга 2

Глава 3

Король Феофан гневался. Орал и топал ногами так, что в стеклянных горках этажом ниже жалобно звякала посуда тончайшего хотейского фарфора. Метал громы и молнии, да не переносном, а в самом прямом смысле. Одна молния ударила в стоявшие в углу старинные доспехи и они разлетелись по залу раскалёнными кусками металла. Только чудом никто не пострадал. Но это не остановило монарха. Он продолжал гневаться.

Это с ним случалось так редко, что многие уже и не помнили о разрушительности королевского гнева. Забыли, что Феофан не только их король, но ещё и маг очень неслабый. А тут вдруг такое. Приближённые и слуги до смерти перепугались. Разбежались по углам, попрятались, чтобы не попадаться на глаза сорвавшемуся с катушек королю. Те же, кому должность не позволяла отсидеться в сторонке, тряслись от страха, боясь попасть под горячую руку. Последний раз Феофан изволил гневаться лет семь назад и в результате пришлось делать ремонт всего правого крыла королевского дворца. Сильные маги — они такие: самоконтроль просто потрясающий, но злить их не рекомендуется. Если сорвутся — берегись всё живое.

Нынче король изволил гневаться на Эвмена, которого некогда приставил к племяннику Александру в качестве друга и соглядатая. Тот был обязан удерживать принца от опрометчивых поступков, а если уж не вышло, то участвовать, дабы удержать в разумных границах. А Эвмен что сделал? Отправил принца в спасательную экспедицию с неизвестным результатом, а сам остался. Мало того, имел наглость явиться на глаза своему королю с обвинениями в адрес подопечного.

Надо сказать, король — он и есть король. Не стал позориться сам и позорить приближённого перед другими странами, дождался возвращения домой, а там уже дал волю своему гневу. Отсрочка не утишила, как бывает, его возмущение, наоборот, под спудом гнев Феофана обрёл небывалую и, по мнению придворных, несоразмерную проступку силу.

Так что сейчас Эвмен стоял перед своим владыкой, склонив голову, молча терпел несправедливые упрёки, выслушивал гневные вопли и только молился всем богам, чтобы король не пошёл вразнос и у его гнева не появились бы человеческие жертвы. Вернее, одна жертва: его собственная. Эвмен пока не готов был умереть.

Он всё же надеялся на то, что в короле рано или поздно возобладает разум и он не захочет снова восстанавливать свой дворец из руин. Но вот доказать свою невиновность ему не светило и он это отлично понимал. Король нашёл виноватого и тот будет наказан во что бы то ни стало.

Объяснить Феофану, что не в его силах было удержать Александра от участия в спасательной команде, Эвмен не мог. Ещё труднее было доказать, что ему не позволили присоединиться. Просто не взяли с собой. Как? Какие-то ведьмы отшили его как мальчишку? Позор! Попробовал бы сам с ними сладить.

А Эвмен так старался…Носился с Александром как наседка с яйцом! Только что пыль не сдувал! А когда тот всё же сбежал в горы, лёг костьми, чтобы уменьшить вред этого деяния для Сальвинии. Подыскал и уговорил специалиста на место Александра! И какого специалиста! Лучшего из лучших! Конечно, принц — королевский племянник и маг не из последних, но по уровню он значительно уступает Леонтию. Так что теперь сальвинских боевых магов будут обучать по последнему слову науки, а не так, как раньше, по старинке.

Но разве кто-то ценит старание и преданность? Стоит совершить хоть одну малюсенькую ошибочку и годы самоотверженного служения уже ничего не значат. Оставалось только терпеть, ждать и гадать: во что именно выльется королевский гнев? Темница? Опала? Изгнание или что-нибудь позаковыристее?

Была у Феофана такая идея: виновный должен был в процессе наказания уменьшить вред, им нанесённый. Поэтому вор должен был возместить украденное, имущество убийцы получали наследники убитого, соблазнители женились на своих жертвах, а несчастные изнасилованные получали наследство после казни насильников. Для проштрафившихся чиновников эта тяга короля к справедливости принимала ещё более причудливые очертания. Как она будет выглядеть в данном конкретном случае, не могли угадать даже боги.

Пока что о наказании речь не шла. До этого ещё следовало дожить. А то с короля станется поджарить приближённого огненным шаром или влепить ему молнией так, что мало не покажется. Хорошо, если не превратишься в горстку пепла. И всё это просто потому, что кто-то не сдержался. При этом попробуй возражать, а того пуще защищаться — и всё! Прихлопнут как муху и потом никто не вспомнит, что был такой Эвмен.

Оставалось только молчать, терпеть и ждать, когда гнев монарха утихнет, исчерпав себя. Вот тогда можно будет вставить пару слов в свою защиту.

Эвмен очень на это надеялся и, когда Феофан наконец перестал орать, а с его пальцев больше не срывались искры, произнёс тихим голосом человека, осознающего свою вину:

— Простите, не доглядел, ваше величество. Но вы же знаете характер принца Александра Весь в вашу сестру, такой же взрывной и непредсказуемый.

Знал, что сказать. Феофан сестру любил, а принц действительно был похож на мать, не столько характером, сколько внешне. Характер у него тоже был тяжёлый, но совсем другой: не столько взрывной, сколько вредный, упрямый и вздорный. Но королю было приятно думать, что мальчишка пошёл в его родню, а Эвмен это знал.

Ход удался.

— Да уж, характерец у нашего парня не сахарный, — гордо подтвердил король, — но это, сам понимаешь, тебя не оправдывает. И что там за история с девицей, которую ты сюда притащил?

— Это дочь архимага Леонтия, — выдал Эвмен с таким видом, как будто дарил миру божественное откровение.

Можно подумать, Феофан об этом не знал. Правда, повёл себя так, как будто услышал что-то новенькое.

— Дочь Леонтия? Того самого? Знаменитого боевого мага? Неплохо, неплохо. Хорошенькая девочка. Что у тебя с ней?

Эвмен потупился и даже постарался покраснеть.

— Ну, мы с ней подружились в экспедиции. Да, стали близкими друзьями. Так как сейчас у неё каникулы, я пригласил её в Сальвинию вместе с отцом. Ну, и уговорил Леонтия поработать у нас на подготовке молодых кадров. Александра-то пока нет, а учить магов кто-то должен, так почему не Леонтий? Всё же на сегодня он один из сильнейших в мире боевых магов.

Феофан прищурился.

— И девчонка приехала вместе с отцом ради тебя?

Эвмен распрямил спину и с достоинством ответил:

— Именно так, ваше величество.

— Хорошо, — сказал король, — Даже отлично. Ты прав, Эвмен, Леонтий нам сейчас просто необходим. Да что сейчас! Он нам понадобится и далее. Боевые маги — наш козырь в борьбе против империи, так что чем лучше они обучены, тем мы сильнее. Когда Александр вернётся, ему тоже неплохо будет пройти обучение у такого мастера.

Эвмен вздохнул с облегчением. Кажется, пронесло. Гроза погремела и прошла мимо. Король же продолжал.

— Раз Леонтий приехал сюда ради дочери, а она — ради тебя, то вот твой долг: удержать их в Сальвинии любой ценой.

— Что вы хотите этим сказать, ваше величество? — Эвмен сделал вид, что не понял.

— А что тебе не ясно? — пожал плечами Феофан, — Думаю, она прилетела сюда в надежде на брак. Если ей нужен ты, то твой долг — жениться как можно скорее. Тогда твой тесть архимаг Леонтий будет привязан к нашей стране золотой цепью родства. Вперёд, мой юный друг! Даю тебе две декады. Если по их истечении ты не будешь женат на этой самой… как её… Берте, то я вспомню все твои прегрешения.

Эвмену показалось, что разверзлись небеса и раздался трубный глас, возвещающий конец его счастливой жизни. Жениться на Берте! Да ещё срочно! Какая ирония судьбы!

Да, на мордочку она очень даже миленькая, и фигурка ничего, так что покувыркаться с такой в постели одно удовольствие. Но это именно покувыркаться. Он не имел на Берту более значительных планов.

Эвмен в ближайшем будущем вообще не собирался связывать себя браком. Нет-нет, он ещё молод и не нагулялся! Вот лет через двадцать… Но даже тогда это была бы отнюдь не Берта. Если смотреть правде в глаза, Леонтий и его дочь — простолюдины, плебеи. Пусть маги, даже очень сильные маги, но никакая знатная семья за ними не стоит. А он, Эвмен — герцог. Это мезальянс, неравный брак, срамота! Матушка в гробу перевернётся от такой невестки. Она-то мечтала, что её сыночек породнится с королями. Хорошо, что батюшка в глубоком маразме и не поймёт, как опозорился его отпрыск.

Вот какое наказание придумал для него Феофан: позорный брак якобы на благо государства. И ведь не откажешься. Потому что в этом случае будет ещё хуже. Обвинят в измене и лишат всех прав. Тогда только чаша с ядом. Нет, определённо, Берта лучше.

— Я готов искупить свои ошибки и жениться на той, на кого вы укажете, ваше величество, — твёрдо сказал Эвмен после недолгой паузы.

— Молодец, — услышал он в ответ, — не стал дурака валять, — и крикнул кому-то в коридоре, — Эй, зовите сюда девушку!

— Сейчас я тебя посватаю, — пояснил он Эвмену, — королю же не отказывают.

Участники экспедиции в долину Ласерн собрались в зале учёного совета Элидианского университета. Кроме Берты и Эвмена, сразу из Оджалиса уехавших в Сальвинию, никто не разъехался, но все перебрались в столицу. Так вышло удобнее. Разделяться до того, как будут приняты решения и им вернут добычу, никому не хотелось. Это Берта могла не нервничать: папаша её долю у кого хочешь из глотки вырвет. Остальные же сомневались, что по одиночке они сумеют отстоять свои права.

Руководство университета пошло им навстречу. Аспирантское общежитие вместило всех, даже группу ведьм-спасательниц. С них даже денег за проживание не потребовали. Ректор рассудил, что это будет наиболее безболезненное решение для всех, а со стороны университета жест доброй воли. Пусть живут, пока учебный год не начался. Здесь и власти могли их опросить на самом высоком уровне, и присланным из Валариэтана проверяющим тоже нашлось место. Им даже выделили по кабинету в административном корпусе: пусть роются в бумажках.

Ректор никогда бы на это не пошёл, если бы Эндор Кассийский, основной подозреваемый, не являлся здешним профессором и заведующим кафедрой. А так… Его участие в этом деле бросало тень на весь университет. И так великое благо то, что программа была валариэтанская! Всё равно, просто так отмежеваться не получалось, приходилось сотрудничать. Пусть докажут, что это была личная интрига Эндора, а ещё лучше, что он действовал по сговору с кем-то со стороны. Лучше бы с теми же валариэтанцами.

На магистра Баррского ректор не думал ни одной минуты. Он прекрасно его помнил ещё по временам учёбы и знал: Алан на дурное не способен. И потом, парень до последнего понятия не имел, куда его отправят, собирался вообще в другую сторону. Этому полно свидетелей, да и бумаги, оставленные им на хранение в университете, говорят о том же. Дура Берта напрасно на него наговаривала. Скорее всего просто приревновала к этой самой Адели, вот и стала врать напропалую. Почему ей поверил это сальвинец, непонятно, но, возможно, ему выгодно очернить Алана?

А эта Берта!.. Самовлюблённая дура и злыдня. Если бы она не была дочерью Леонтия, кто бы её взял в аспирантуру? Да и в экспедицию папаша пропихнул. Совершенно напрасно. Кого из участников о ней не спроси — только что не плюются. И что в ней нашёл этот сальвинец? Или таким образом король Феофан решил сманить на службу Леонтия? А ведь похоже. Ну что ж, боевые маги — не такие редкие фрукты, чтобы о них плакать. Можно передать факультет заместителю, вполне достойная кандидатура. А можно написать на Остров магов, там приятель Криспин засиделся на вторых ролях. К тому же у него ни жён, ни детей, ничего, что отвлекало бы его от работы. Да и свой человек на месте декана боевого факультета — это вам не хиханьки. Поможет вести корабль в нужном направлении.

Переживания ректора никак не сказывались на жизни участников экспедиции. Их поселили, кормили и таскали на допросы, теперь уже не к сальвинскому следователю, задача которого состояла в поиске пропавшего принца и причин, по которым он пропал. Присланные с Острова магов желали знать, как и когда первоначальная цель сменилась поиском пещер и сокровищ, а также требовали подробностей, касающихся нахождения оных. Место нормального отчёта, который обязан был сдать начальник экспедиции, заняли многостраничные показания участников.

Ребята не сразу догадались, что действия валариэтанских проверяющих направлены на то, чтобы доказать: найденные сокровища не могут принадлежать тем, кто их нашёл, а должны быть сданы в сокровищницу Острова магов как драконьи артефакты. На первом допросе все охотно сотрудничали и честно отвечали на вопросы. Первым осенило Луиса. Он-то хорошо знал, как надо спрашивать, чтобы получить нужные ответы, так что мог понять куда клонит этот лощёный типчик в глаженой мантии. Луис знал, что ему придётся отдать большую часть своей доли родному ведомству, но он не готов был потерять всё. Поэтому, вернувшись после разговора с валариэтанским проверяющим, он собрал всех и объяснил, с чем они имеют дело.

— Нас решили обобрать, — сказал он веско.

А потом пояснил, что и как, да так чётко, что все поняли. Поняли и возмутились. Загалдели, затопали.

Нет, всё правильно, Валариэтан дал денег на их экспедицию, так он и получает достойное возмещение: все найденные в пещерах артефакты, стоимость которых с лихвой покрывает все расходы. Каким боком к ним относится обычное золото?

И потом, экспедиция была изначально задумана как нечто, не приносящее дохода, наоборот, скорее убыточное. Так почему теперь формальные организаторы пытаются захапать всё? Не они же жизнью рисковали? Вот ведьмы — это да, они достойны вознаграждения. Никто не против отделить им толику богатств, хоть они и не просят. А эти, с Острова магов, пусть спасибо скажут, что им пока шею не намылили.

Луис, увидев, во что выливается обсуждение важнейшего вопроса, подтолкнул Родриго. Пусть делом займётся.

Тот рявкнул, призывая к тишине, а затем предложил выработать общую линию, которой все станут придерживаться при разговоре валариэтанскими магами. А то, неровен час, те их так запутают, что всё золото окажется в подвалах острова Валарен, а они сами — без штанов с разинутым от удивления ртом.

Подействовало. Дискуссия вошла в нужное русло и уже на следующий день валариэтанские проверяющие столкнулись с организованным отпором. Им ясно давали понять, что понимают, где чьи ценности и не желают смешивать их, а готовы бороться за своё. Но и валариэтанские маги не привыкли отступать, так что страсти накалялись.

На защиту интересов ребят встали их спасительницы — ремольские ведьмы. Они были кровно заинтересованы в том, чтобы получить свою долю, спорить же с ними решился бы не каждый. Так что дело шло ни шатко, ни валко, никаких решений не принималось и соглашений не подписывалось. А без них казначей отказывался выдать спрятанные в ождалисском хранилище ценности.

Дознаватели элидианской Коллегии магов тоже не хотели оставить ребят в покое, но их, к счастью, интересовали отщепенцы. Мало того, что чёрные искатели не платили налогов, они поставляли старинные, не проверенные на безопасность амулеты тем, кто готов был их использовать отнюдь не на благо общества. Так что информация о том, что экспедиция изрядно проредила ряды этих отбросов общества, радовала сердца тех, кто на них традиционно охотился. А вот то, что никаких подробностей о личностях отщепенцев и местах, где их можно найти, ребята сообщить не смогли, огорчало. Особенно переживал начальник отдела по расследованию незаконного оборота артефактов. Он так надеялся, что удастся поймать Симона Ловкача, но увы! Никто из экспедиции его даже не видел.

Мы шли и шли. Несмотря на то, что дорога по горам оказалась потруднее, чем по пещерам, мне было значительно легче. Силы прибывали с каждым часом с тех пор, как мы выбрались из той злополучной долины. В том, что это именно ловушка, никто не сомневался, а Алан обещал на досуге объяснить, кто и кого там ловил. Но мы выбрались и это внушало надежду.

Несмотря на то, что жилые земли ждали нас на юге, пришлось повернуть на север. Только с этой стороны ландшафт давал возможность обогнуть нашу временную тюрьму и вернуться на следы спасательной группы. По крайней мере нам так представлялось и источником этого представления была карта Алана. Не стану скрывать, поначалу она меня очаровала. Такой тонкой работы я никогда не видела, а когда присмотрелась, то поняла, что кроме красоты в ней есть достоверность. Мы нашли там даже нашу ловушку: я имею в виду ту яму, из которой ребята нас достали. Правда, она там выглядела как тёмная точка, но ведь была!

Но прошёл день и карта Алана меня разочаровала. Маршрут, который ребята во главе с Дейдрой по ней распланировали, оказался величайшей ошибкой.

Сначала всё шло хорошо. Мы в два приёма спустились со столовой горы в очередное ущелье, гораздо более широкое чем то, по которому выбирались из долины. По нему протекали ручьи, так что проблем с водой не было. Вообще, стоило покинуть опасную долину драконьего камня, как горы ожили. По скалам сновали ящерицы, ползали змейки, мыши шуршали под камнями, в в щелях между каменными глыбами, там, где скопились крохи почвы, проросли занесённые сюда ветром и птицами семена. Да, птицы! Над долиной-ловушкой мы их не видели, над Ласерном тоже, а здесь их была уйма. Мелкие пташки типа синичек и пеночек скакали и перепархивали с места на место, разыскивая червячков между камней, над головой кружили могучие орлы.

Несмотря на то, что змей я боюсь с детства, даже их видеть было приятнее, чем мёртвую землю, так что поначалу меня всё радовало. Шедший рядом Алан не упускал случая показать мне то, что я ещё не заметила. Ему было немногим легче, чем мне, но он находил в себе силы подбадривать меня и указывать на улучшение нашего положения по сравнению с тем, в каком мы недавно находились. Молодец! Всегда найдёт что-то хорошее в самой жуткой ситуации и укажет тебе на него, заметит улучшение на волос и сделает его основой для оптимистического взгляда в будущее. На это его свойство мой внимание обратила Дейдра ещё тогда, когда мы только-только прибыли в Ласерн. За время наших скитаний по подземельям я успела его оценить. Боюсь, если бы не такая установка Алана, мы бы оттуда просто не вышли.

Ну так вот. По ущелью мы пошли, в соответствии с картой, на северо-восток. Там оно должно было расшириться, превратившись в полноценную долину. Пройдя по её южному краю, планировалось снова подняться в горы, а там уже шла та тропа, которая привела к нам наших спасителей.

Но это на словах всё так весело звучало. На деле путь предстоял длинный и трудный. По ущелью мы шли целый день, но так и не достигли долины. Само по себе оно было довольно широкое, но вот удобной тропинки для нас не нашлось. Приходилось пробираться по завалам из камней, с трудом находя безопасный путь. Вредные каменюки так и норовили кого-нибудь придавить или поймать иным способом. Несколько раз огромные валуны начинали двигаться, стоило только поставить на них ногу, хотя выглядели так, как будто их не сдвинуть даже дракону. Только чудом никого не покалечило. В одном месте Элиастен провалился между двух плит, одна их которых просто повернулась на оси и сбросила его вниз, в глубокую расселину, наполненную водой. Хорошо, что рядом оказались целых две ведьмы, а то ему пришлось бы плохо.

Зато магия здесь просто была разлита в воздухе. Я чувствовала, как мой запустевший резерв наполнился под завязку и как сила залечивает все повреждения тела даже без заклинаний. А наши ведьмы вообще расцвели. В проклятой ловушке им тоже было непросто, поэтому обе воздерживались от применения магии. Зато сейчас пользовались ею напропалую. Они и Элиастена из расщелины достали не верёвками и крюками, а силовой петлёй. Не каждый такое сможет, а если и сможет, то потом будет долго восстанавливаться. Работу чистой силой избегают даже архимаги, а ведьмам она доступна только в местах, подобных этому. Я могла только любоваться на их слаженные, красивые действия.

— Здорово, — сказал мне на ухо Алан, когда спасённый Элиастен обнимал своих спасительниц, — Не переживай, что так не можешь, ты тут такая не одна. Нам с тобой это недоступно, но ведь кроме силы, есть ещё верёвки, крючья и лебёдки. А главное, у тебя есть ум. Он работает там, где никакая сила не помогает.

Я обняла и поцеловала Алана. Просто так, а не потому, что он выразил то, во что я верю. Ещё мне было очень приятно, что он прямо признал существование моего ума. А то надоело, что все видят во мне дурочку с красивой картинки.

В общем, перелезая через завалы и балансируя на опасных камнях, мы продвигались медленно. За целый день прошли не больше пяти лиг, а то и меньше. Как только солнце стало клониться к горизонту, Дейдра поспешила найти место для ночёвки. Сказала:

— Нечего тут по темноте шляться, ноги переломаем. Не хватало ещё увечных за собой таскать.

Место нашлось на берегу ручья. Небольшая площадка, примерно шесть на шесть локтей, была окружена огромными валунами с трёх сторон. С четвёртой же её ограничивала текущая вода. Ведьмы старательно проверили все камни: нет ли среди них опасных, подвижных. К счастью, ничего подобного не нашлось. Мы устроили лагерь и разожгли костёр. Дерева тут не было, зато Хольгер вытащил из своего рюкзака несколько кусков горючего камня и намекнул, что у него есть ещё.

Дей отмерила нужное по её мнению количество, остальное велела убрать. Мало ли когда нам снова так повезёт и мы сможем разжиться топливом. А пока и этого хватит, чтобы сварить ужин и не захолодать в ночи.

Утром мы доели то, что осталось от вчерашней трапезы и двинулись вперёд. Идти было всё так же трудно, но мы, казалось, привыкли и уже легче преодолевали завалы и прочие препятствия, а опасные подвижные камни теперь просто чуяли за лигу. Четыре часа неуклонного движения вперёд и…

Перед нами разверзлась пропасть.

Она от края до края пересекала ущелье, по которому мы двигались. О том, чтобы её обойти, речь не шла, перепрыгнуть… Вы смеётесь? Ширины в ней было навскидку локтей двести, а глубину даже Дейдра определить не взялась. Примерно до центра земли, как пошутил Элиастен.

Мы вылетели к её краю, перебравшись через очередной каменный увал. Хорошо, что двигались медленно и вовремя заметили, а то ухнули бы и костей никто не собрал: край расселины давал мало простора для маневрирования, а проще сказать, он представлял собой узкую полоску плоской поверхности, на которой даже просто стоять было трудновато.

Дейдра велела нам отползать наверх и устроиться на камнях: надо провести разведку, а за ней совещание.

Пока она ходила на эту самую разведку, Алан достал свою карту. Он был уверен, что ничего подобного на ней не видел, и желал в этом убедиться. Увы! Расселина там была, просто мы не поняли. Она выглядела просто как непонятная тёмная полоса, а мы её в расчёт не приняли, потому что не сообразили, что это такое.

Дейдра вернулась и сообщила, что вперёд пути нет. Наверное, можно как-то обойти эту расселину по горам, где-то она должна заканчиваться, но вот где? Алан продемонстрировал ей карту и они ещё полчаса тыкали в неё пальцами и препирались. Наконец было решено идти назад и там искать выход. У меня возникло чувство, что мы, не успев выбраться из одной ловушки, попали в другую.

С высоты горы Симон обозревал окрестности, пытаясь среди грандиозных вершин, пиков, скал и ущелий уловить крошечное биение жизни, исходящее от его недавних спутников. Подобные вещи ему удавались раньше без особого труда, он мог ощутить приближение живого существа задолго до того, как его замечали другие. Но это происходило не специально, просто так получалось. А сейчас он страстно желал совершить подобное сознательно: уловить среди мёртвой природы эманации живых людей.

Поначалу дело не шло совсем. Казалось, что вокруг на много лиг нет никого и ничего живого. После получаса усилий получилось засечь орла, летающего высоко над головой. Сначала он не понял, что это орёл, просто ощутил живое тепло, исходящее от гордой птицы. Хатем сумел рассмотреть его очерк в вышине и понял, что его труды не пропали даром. Пусть он не нашёл пока ведьм и их спутников, зато нащупал способ пользоваться этой стороной своего дара по желанию.

Битый час безрезультатных стараний и невыносимая головная боль показали, что способ пока ему неподвластен. От мигрени затошнило и даже в глазах потемнело, вернее, перед ними как будто опустили завесу из редкой мешковины. Симон опустился на камни, боясь сделать хоть шаг, пока зрение отказывается ему служить, обхватил голову руками и закрыл бесполезные глаза. Он сидел так минут двадцать, выжидая, когда станет легче, боль утихнет, тошнота отступит и зрение вернётся. Улучшения не наступало и он откинулся на спину, полагая, что лёжа будет проще переносить это неприятнейшее состояние.

Он не помнил, сколько времени лежал. Возможно, успел даже подремать, по крайней мере расслабился и то принесло-таки долгожданное облегчение. Больше не тошнило. Голова болела, но уже не так. Симон попытался сесть и одновременно осторожно приоткрыл глаза. Расфокусированный взгляд сквозь ресницы не позволял видеть чёткую картину окружающего, зато мир вокруг вдруг наполнился разноцветными светящимися пятнами и точками. В первый момент Симон не понял, что происходит, а когда открыл глаза пошире и сопоставил увиденное с теми самыми точками и пятнами, то понял: вот же оно! То самое, чему он хотел научиться! Теперь он видел всё ясно, но та картина, которую он уловил раньше, никуда не делась. Холодное лиловое свечение — это лишайник на камнях, проявление жизни. А под камнем что-то живое, горячее, алое, но мелкое: скорее всего мышь. Над головой теперь кружат целых три птицы: всё тот же орёл и пара хищников поменьше.

Он вскочил и бросил взгляд вдаль. Горы жили. Повсюду он видел лиловое свечение лишайников, зелёное — растений, золотисто-жёлтое — ящериц и змей и жаркое, красное — теплокровных существ: птиц и зверей. А главное, он видел это живое даже сквозь камень. Конечно, не так ярко, лишайники, например, становились полностью недоступны зрению, зато теплокровным теперь было от него не укрыться.

Была бы тут Дейдра, объяснила бы ведьмаку, что тот открыл для себя полноценное магическое зрение, хотя и не научился им пользоваться. Но научить Симона было некому, поэтому он воспринял случившееся как открытие нового дара.

Правда, теперь он не знал, как выключить это странное зрение, но не слишком переживал. Наоборот, потихоньку молился богу лжи и обмана, чтобы тот ненароком не отнял новый дар. Ведь с ним у него появлялся шанс найти своих бывших спутников.

Он покружил по площадке, на которой обосновался, пытаясь разглядеть вдали признаки движущегося отряда людей. Но, видимо, смотрел не туда, потому что горы не выдавали их присутствия. Удалось найти только семейство горных коз, щиплющих жидкую травку на склоне горы напротив: мощного винторогого козла, козочку и двух шустрых козлят. При мысли об их мясе живот Симона громко заурчал, а рот наполнился слюной. Демоны! Он мог бы поймать этих коз, если бы они паслись на его горе, а не на соседней.

Он отвернулся от зрелища недоступной еды и бросил взгляд вбок, туда где минуту назад не нашёл ничего достойного внимания. И вот тут-то наконец ему повезло. Он что-то заметил, непонятное и настораживающее, только оно было скрыто от него толщей камня. Симон подошёл поближе к краю, лёг и высунулся вперёд настолько, насколько счёл безопасным. Снова прищурился и посмотрел. Да! Теперь точно: они там. Люди: маги и ведьмы. Совсем не похожие на коз, не тускловато-красные, а яркие, разноцветные. Две оранжево-изумрудные точки это, скорее всего, ведьмы, а ещё пять ало-голубых — маги. И они движутся, удаляются!

Ну что ж, теперь он хоть знал, в какую сторону. Да и спуск для себя приглядел. Новое зрение очень ему помогло: слезая по почти отвесной стене, он вдруг заметил на некоторых местах остатки оранжевого и голубого свечения, бледного, но вполне различимого. Ага, они тоже здесь спускались. Теперь он знает, за что хвататься руками и куда ставить ноги!

Конечно, проделать в одиночку то, что совершила дружная компания, значительно труднее. Когда Симон добрался наконец до площадки, на которой маги отдыхали прошлой ночью, он успел вымотаться до предела, так что прилёг отдохнуть. Одна часть его существа, разумная, подсказывала, что нельзя терять времени, надо двигаться вперёд, догонять магов, а то уйдут и он потеряет их след. Зато чутьё подсказывало не торопиться. Во-первых, он устал и ещё не восстановился. Во-вторых, надо поесть или хотя бы попить горячего. В третьих… Что-то нашёптывало ему, что те, за кем он гонится, далеко не уйдут. Время ещё есть.

Полежав на камнях полчасика, он поднялся и обследовал площадку. Ему повезло. Кто-то, скорее всего Хольгер, захоронил мусор под одним из камней. То есть для него мусор, а для Симона бесценные сокровища. Подгорелые края лепёшек, плохо обгрызенные кости, корка от сыра, разлохматившийся кусок верёвки…

Особенно он обрадовался сыру, который тут же сожрал, и верёвке. Она оказалась довольно длинной, хоть и некрепкой. Но кто мешает раздёргать её на волокна и переплести по-новому? А из того, что получится, можно соорудить ловушку.

Симон нагрел воду в своей каменной чашке, размочил половину остатков лепёшки и тоже съел. Остальное надо было приберечь на завтра. А сейчас время отдыха. Он только посмотрит сначала, как там поживают его знакомцы.

Судя по тому, что их огоньки удалялись медленно, идти им было трудно, но то, что яркость и размер этих огней сильно уменьшились с утра, говорило за то, что между ними и Симоном пролегло значительное расстояние. Однако, не такое большое, чтобы он потерял их из виду, а значит, он может себе позволить немного отдохнуть, прежде чем пускаться в погоню.

Он хотел чуть-чуть полежать, но не успел закрыть глаза, как заснул глубоким сном. Измученный организм решил взять своё во что бы то ни стало. Поэтому когда Симон снова открыл глаза, солнце уже клонилось к закату. Он испуганно вскочил, пошарил глазами кругом и понял, что во сне новообретённое зрение отключилось. Отщепенец готов был заплакать от отчаяния: как он теперь будет преследовать магов? Он зажмурился, затряс головой, а когда снова осторожно открыл глаза, то, о чудо! всё вернулось. Он снова видел призрачное сияние живых.

Держась за грудь, чтобы сердце не выскочило от волнения, он повернулся в нужную сторону и вгляделся, боясь, что за время его сна маги ушли настолько далеко, что ему их не увидеть. Но, видно, бог, которому он поклонялся, внял мольбе: чудеса продолжались. Огоньки вместо того, чтобы удалиться, приблизились. Теперь они не удалялись, а суетились на одном месте: кажется, Дейдра и её команда остановились на ночлег, причём гораздо ближе к Симону, чем были несколько часов назад. Неужели путь в том направлении закрыт и они возвращаются? Тогда это счастье! Симону никуда не нужно торопиться. Вместо того, чтобы скакать по камням как горный козёл, он забьётся под камень и переночует прямо здесь. Отсюда всё отлично видно, а завтра утром он понаблюдает и поймёт, куда двигаются его бывшие спутники.