Глава 8

Мы оба сидели в воде, и наши зубы стучали в унисон.

Мы оба были морально уничтожены. И отмокали в кипятке, слушая, как шипит пар. Молча.

Купальня наполнилась теплом, влага осела на камнях и засверкала на бортиках бассейна.

Ха-шиир переживал свою драму и был глубоко уязвлен, как защитник, воин и мужчина. А я думала о том, что Эмора сотворила Акара очень сильным, и о том, что одолеть его будет невероятно сложно.

Сейчас я как никогда нуждалась в рэйконе, с помощью которого смогла бы услышать Борогана. Этот дух, хоть и был всегда рядом, оставался для нас загадкой. Он спас меня от стужи, а значит, ему небезразлична моя жизнь. Быть может, мы привыкли относится к нему, как к покорному пламени, но он все-таки один из могущественных духов Зазеркалья. И я обязана поговорить с ним, вот только…

… в серых глазах Ха-шиира закручивался смерч.

— Проиграть бессмертному существу, сделанному из камня, не зазорно, — болезненно морщась на каждом слове, хрипло и отрывисто произнес он и потер шею, на которой алели чудовищные следы от пальцев Акара. — Но, если ты будешь целовать другого мужчину, чтобы спасти меня, ты нанесешь мне такое оскорбление, что… — и он стиснул зубы: — лучше бы я умер.

Вспомнив тот поцелуй — короткое, невесомое касание губ Акара — я покраснела до кончиков ушей, а губы вспыхнули так, будто кто-то шлепнул по ним раскрытой ладонью.

Я могла бы возразить, что спасла Ха-шиира из-за благородного порыва, но это было правдой только наполовину. Дело еще и в том, что я смертельно боялась остаться одна в этом снежном плену. Кроме того, Ха-шиир уже давно мог расправиться со мной, но не сделал это, и не отплатить добром на добро с моей стороны, как минимум, нечестно.

Дом вдруг протяжно «охнул», вода перестала гудеть в трубах, огонь погас.

— Что это? — испуганно воскликнула я, подскакивая с места.

— Дрова закончились. В последнее время мы были очень расточительны, — пробурчал Ха-шиир. — Теперь за каждую ветку придется платить. И не только тарелкой мясного бульона.

Это тоже было правдой — Ха-шиир знал, что лесной король заинтересован во мне.

— Нужно открыть двери в хозяйское крыло замка, — сказала я. — Нам не избежать разговора с Бороганом, а значит нужны дрова и… мой рэйкон.

— С этим какие-то проблемы? — искоса взглянул Ха-шиир, почувствовав в моем голосе сомнение.

Я болезненно поморщилась. Если рэйконы действительно когда-то были людьми, то забирая своего рэйкона, я присваиваю чужую душу.

— В Меясе говорят, что рэйконы — это часть магии Зазеркалья, поэтому, когда они возвращаются сюда, становятся сильнее. Пленить их тоже сложнее, они могут взять верх. Кабир пробыл здесь три дня и вернулся в Меясу с очень сильным и «магически полным» рэйконом, который наделил его даром исцеления. Но пленив его снова, он почти утратил себя.

— Что это значит?

— Это значит, что рэйкон обретает слишком много власти над своим носителем. В общем, — сказала я, — нам с моим рэйконом станет немного тесно в одном теле. И… я могу вести себя не совсем адекватно.

— То есть хуже, чем сейчас? — на лице Ха-шиира возникла широкая улыбка, но сразу исчезла: — Ты тоже получишь какой-то дар?

— Возможно, но не знаю, какой именно. Самый мощный дар был только у Кабира. Говорят, он мог даже поднимать мертвых. Король Иерина, к примеру, обладает даром чтения мыслей, но только в моменте прикосновения. Его рэйкон силен и обряд проводили тогда, когда мальчику исполнилось двенадцать. У каждого рэйкона есть свое имя, — продолжила я, — обычно его знает только хозяин. С помощью этого имени рэйкона можно пленить или отринуть. Но со временем, никто не хочет от него избавляться. Он делает человека сильнее и проникает в него, становится его частью.

— Чудовищно, — ошеломленно выдохнул Ха-шиир, разом выбираясь из купальни. — Ты уверена, что хочешь так рискнуть? — он уселся на бортик, стянул с ноги сапог и вылил из него воду. — Нам точно нужен этот Бороган?

Он и сам знал, что нужен. Разве нам откроются все тайны Замка без огненного духа, который обитает здесь тысячелетиями?

Оттянув от широкой груди прилипшую к ней рубашку, Ха-шиир сжал ее в кулаке, выжимая.

— Бороган смог бы защитить нас, и нам не пришлось бы спасаться от Акара в лесу, — ответила я, все еще не смея выйти из воды. — Я готова рискнуть.

Акар. Стоило подумать о нем, как внутри все сжалось от страха. Он не остановится, пока не получит то, что хочет.

— Пойдем, Тея, — произнес Ха-шиир, подавая мне куртку. — Раз уж нам расхлебывать эту кашу вместе, завтраком я накормлю тебя бесплатно.

Ели мы с Ха-шииром в тишине, думая каждый о своем.

С каких-то пор нам с ним стало комфортно молчать, делать что-то вместе, пусть даже сидеть вдвоем в купальне или за столом. Итак, мы решили, что достать рэйкона из тайника все-таки нужно. Да, мне придется совершить обряд прямо здесь, в Зазеркалье, что могло быть опасно. Но это не так страшно, как попасть в руки горного духа.

Найти подвеску из горного кальбена оказалось несложно — в колодце не было воды, а сам колодец оказался не глубоким. Ха-шиир с легкостью обнаружил ее при свете солнца, и вскоре подвеска была в моей руке.

— Мне подарили этот кулон вместе с рэйконом, когда мне было восемь, — я сжала украшение в кулаке, ощущая как камень кальбена нагревается в моей ладони, и прошептала рэйкону: — Сейчас, родной сейчас, — а затем и драгманцу: — Не мог бы ты оставить меня одну, Ха-шиир? Я должна немного с ним свыкнуться.

Он посмотрел на меня с тревогой, не желая выполнять мою просьбу, будто забота обо мне с каких-то пор стала его священной обязанностью. Но поняв, что я настроена решительно, выдохнул:

— Я раздобуду дрова.

На этом мы расстались.

Я опустилась на колени прямо в снег, счищая с подвески грязь. Серебряная цепочка змейкой извивалась в моих пальцах, тихо шипела, будто живая — рэйкон хотел на волю, и я чувствовала, что он силен. Сильнее, чем я могла представить.

Я втянула носом прохладный воздух и осмотрелась.

Вокруг истоптанный плотный снег. Небо безоблачно, прозрачно и глубоко, как гладь озера. Оно бесконечно и молчаливо, и кажется, вот-вот упадешь в него, словно в одно из волшебных зеркал.

Зажмурившись, я надела подвеску и прошептала «имя» своей зверюги. Она в мгновение проникла в меня и заполонила собой все, вытесняя меня напрочь, оставляя мне роль безвольного зрителя, беспомощной, жалкой души, неспособной управлять собственным телом.

А после мощным потоком влилась магия.

Дыхание перехватило, и я задохнулась будто.

По лбу струится пот, горячо так, жаром пылают щеки, а руки замерзли, под пальцами снег плавится.

Я слышу рэйкона. Каждую мысль его слышу, будто нашептывает. Голова кружится.

А в следующую секунду я восстаю. В теле легкость — рэйкон вновь наполняет меня выносливостью и силой.

И я вдруг увидела (как будто со стороны), что иду по территории замка, поднимаюсь по лестнице, на ходу сдираю с себя шапку и куртку. В груди нарастает боль, начинает зудеть и колоть в сердце, а в ушах бьется кровь.

Красноватые отблески солнца мерцали в витражах, падали разноцветными брызгами на пол. Меня встречали длинные сводчатые залы, галереи с белыми колоннами, оранжереи и винтовые лестницы. В пролетах башен кружили одинокие снежинки, хрусталем разбивались отголоски холодного ветра.

Ноги сами принесли к магической двери, которая вела в покои Эморы.

Дверь была резной, двустворчатой и высокой, в самый потолок. Изогнутые золотые ручки сияли в лучах вечернего солнца.

«Прикоснись…» — шепот в моей голове.

Мои пальцы тянуться к ручке.

Магия, запечатавшая эти двери, так колоссально сильна, что я ощущаю ее вибрацию, чистейшее звучание натянутой струны. И легонько прикасаюсь — она выдает новую ноту: высокую и яркую.

— Тея?!

Этот оклик заставил меня обернуться — за спиной стоял Ха-шиир. Он стер пот со лба, щеки у него были красные от мороза, на меховом воротнике блестели снежинки. Он был встревожен, его глаза сверкали.

— Все в порядке, Тея? — его взгляд слишком проницателен, чтобы он не заметил перемен, произошедших во мне. — Я принес дрова. Можно разжечь камин.

Ха-шиир принимает мое молчание за согласие, но становится настороженным и слишком внимательным. Он старательно скидывает принесенные дрова в камин и разжигает пламя, раздувает его, давая Борогану волю. А когда я опускаюсь на колени перед огнем и любуюсь танцем алых лепестков, Ха-шиир отходит. Он не хочет мешать.

Огненный дух тихо потрескивает.

Я вспоминаю, что говорил о нем Акар. Без пищи Бороган лишался разума, а если учесть, что последние десять лет Замок встреч был пуст, огненный дух, должно быть, безумен.

— Ты спас меня, — говорю я тихо, потому что тепло и свет, исходящие от него, успокаивают, — спасибо. Но мне опять нужна помощь. Я хочу знать, как победить Акара.

Пламя зашипело, зачадило черным дымом.

— Неразумное дитя, — откликнулся Бороган, — горный дух создан, как непобедимый воин. Эмора наделила его неуязвимостью. Она желала сотворить совершенного правителя, истинного короля Зазеркалья, она вложила в него огонь и силу камня, она избавила его от страха. Она наделила его силой творения, чтобы он мог создавать себе подобных, она даровала ему вечную жизнь.

— Но ведь должно быть хоть что-то! — возразила я.

Огонь в очаге уютно колыхнулся, разгораясь сильнее.

— Однажды Акар посмел ослушаться богиню, и она заточила его в Алмазный дворец Дериона, стены которого невозможно разрушить.

— Алмаз тверже камня…

— Понимая, что Акар очень силен и непокорен, Эмора создала Сельвум, хрустальный лук. Ни одна из стрел не могла бы убить горного духа, поэтому Эмора забрала у меня часть моей магии и выковала Светоч, неугасающее пламя, способное вдохнуть жизнь в каменных воинов Акара или отнять его собственную.

— Значит, Акара можно убить?

— Да, — ответил дух, — но Эмора разделила Сельвум и Светоч, подарив первый Дериону, а второй отдала мне. Сельвиум — это сердце леса, и Дерион обязан оберегать его. Светоч был передан мне, но Акару удалось силой забрать его.

— Значит, Светоч в его Железном дворце?

— Да.

— Ты хочешь его вернуть, — не спросила, догадалась я. — Ты хочешь убить Акара?

— Нет, — отозвалось пламя. — Эмора сделала нас зависимыми друг от друга: я питаюсь деревом из леса Дериона, Акару необходимо мое пламя, мне — сила Акара. Убив горного духа, я нарушу равновесие. Много диких душ, живущих за грядой, хлынет сюда, если Акар не станет сдерживать их в Пустоши.

Дикие души? Пустошь?

Мир Зазеркалья был еще полон загадок.

— Но для чего тебе Светоч?

— Я смогу жить вне очага. Безумие, которое охватывает меня без пищи, уйдет. Я вновь смогу вспыхивать по собственному желанию, смогу гулять вместе с горным ветром. Я перестану бояться, что Акар вновь пленит меня и возродит Кузницу.

— Но как мне спастись от него? — приходя в смятение, спросила я.

— Верни Светоч, и я открою двери в личные покои Эморы. Там ты найдешь ответы на многие свои вопросы.

Я не была уверена, что можно хоть что-то забрать у хозяина гор, но мое тело почему-то сказало:

— Принимаю сделку.

Загрузка...