Джайна Праудмур: Приливы Войны

Глава 2

Бейн Кровавое Копыто выглядел беспокойным, проходя с небольшой свитой через врата Оргриммара. Единственный потомок всеми любимого и безвременно утраченного верховного вождя Кэрна Кровавое Копыто, он лишь недавно принял бразды правления, которые его отец держал долгие-долгие годы. Бейн никогда не искал этой ответственности, но принял ее со всем должным смирением и сожалением в день, когда умер отец. И с тех пор весь мир изменился окончательно и бесповоротно.

Его собственный мир пошатнулся в ту ночь, когда был убит его отец. Кэрна сразили в ритуальном поединке, мак'горе, и убийцей оказался Гаррош Адский Крик, недавно назначенный Траллом новым вождем Орды. Орк жаждал честного поединка, но кое-кто серьезно рассчитывал только на его победу. Шаманка Магата Зловещий Тотем, давно ненавидевшая Кэрна, должна была смазать топор Гарроша, Клиновопль, ритуальным маслом, но смазала ядом. Так Кэрн, благородный вождь тауренов, пал жертвой предательства.

Гаррош не сделал ничего, когда Магата попыталась покорить тауренов. Бейн сам победил выскочку-узурпатора и изгнал ее из Громового Утеса, а также всех, кто отказался присягнуть ему в верности. А после сам присягнул на верность Гаррошу, как новому вождю Орды, по двум причинам: потому что так пожелал бы его отец и потому что Бейн знал, что иначе он навлечет неприятности на свой народ.

С тех пор Бейн не появлялся в Оргриммаре. И не очень-то и стремился сюда. А теперь желал не возвращаться в этот город вновь.

Но Гаррош призвал к себе правителей всех народов Орды, и, чтобы поддержать сына Грома Адского Крика, Бейн тоже пришел. Как и все другие. Не подчиниться означало бы навлечь на себя открытую войну.

Бейн и его свита прошли на могучих кодо через огромные врата. Многие таурены, встряхивая ушами, глазели на огромные балки и уходившие ввысь строительные краны. Оргриммар и раньше не был таким же безмятежным как Громовой Утес, но теперь вовсе стал цитаделью. Грозные железные строения - тяжелые, черные и зловещие - стояли теперь на месте былых деревянных хижин. «Чтобы не допустить нового пожара», - говорил Гаррош. Но Бейн знал - чтобы пробудить в Орде память о временах мнимой славы. Чтобы напомнить всем, что даже после обрушившихся Катаклизма и ужасов Смертокрыла, с орками и со всей Ордой шутки плохи. Для Бейна отвратный новый город символизировал не силу. «Новый Оргриммар» символизировал подавление. Завоевание. Подчинение. Грубые стальные зубы его стен не дарили покой, они запугивали. Он не чувствовал себя здесь в безопасности. Вряд ли вообще кто-то, кроме орков, мог чувствовать себя здесь в безопасности.

Гаррош даже перенес крепость Громмаш из аллеи Мудрости, где ее возвел Тралл, когда строил город, на аллею Силы — и это, по мнению Бейна, прекрасно отражало природу этих двух вождей.

Таурены достигли крепости и остановились рядом с отрядом эльфов крови, которые были все в красном и золотом. Лор'темар Терон, с его длинными светлыми волосами, собранными в пучок, и маленькой острой бородкой, прохладно поклонился Бейну. Бейн поклонился в ответ.

- Мой добрый друг Бейн! - прозвучал елейно-веселый голос. Бейн посмотрел вправо, затем опустил взгляд. Хитрый жирный гоблин в слегка помятом цилиндре сосал сигару и бурно махал ему.

— Ты, должно быть, торговый принц Джестор Галливикс, — сказал Бейн.

— Это я, это я, и вправду, — ответил гоблин, улыбаясь зубастой, где-то даже хищной улыбкой. — Я очень рад сегодня быть здесь, как, я уверен, рад и ты. Это мой первый официальный визит ко двору вождя Гарроша!

— Я не знаю, стоит ли называть это двором, - сказал Бейн.

— Но близко, но близко. Очаровательно, да. Как дела в Мулгоре?

Бейн уставился на гоблина. Он не то чтобы не любил всех гоблинов в принципе, как многие другие. Он был в глубоком долгу у Газлоу, гоблина-инженера и начальника портового города Кабестан. Газлоу сильно выручил Бейна во время нападения Магаты на Громовой Утес, предоставив ему дирижабли, оружие и солдат почти что даром (по гоблинским меркам). Но именно этот гоблин Бейну не очень-то нравился. Насколько Бейн был проинформирован, этот гоблин не нравился вообще никому. Даже самим гоблинам.

— Мы восстанавливаем столицу и даем отпор свинобразам, которые посягали на нашу землю. Альянс разрушил лагерь Таура'хо. Мы возвели Великие Врата, чтобы они не продвинулись дальше.

— О, тогда, мои соболезнования и мои поздравления! — засмеялся Галливикс. — Удачи-с вам с этим, эй?

— Э-э-э... спасибо, - ответил Бейн. Несмотря на малый рост, гоблины сумели пробраться к крепости Громмаш шустрее остальных и первыми войти в ее залы. Бейн встряхнул ухом, вздохнул, спустился с кодо, и, передав поводья в руки подошедшего орка, вошел в крепость сам.

Новая крепость была, как и все в этом «новом» Оргриммаре, безликой и грозной — даже трон вождя Орды стал таковым. При правлении Тралла череп и доспех демона Маннорота (того, чья кровь развратила орков, и который был повержен Громом Адским Криком) была выставлена на стволе огромного дерева у входа в крепость. Гаррош взял этот памятник величайшей победе своего отца и нацепил на свой собственный трон, превратив то, что Тралл преподнес как символ победы всей Орды, в дань самому себе. Он даже носил срезанный кусок клыков демона как часть наплечного доспеха. Каждый раз, когда Бейн смотрел на Гарроша, его уши поджимались от такого оскорбления.

— Бейн, — прозвучал грубый голос. Бейн обернулся, и впервые почувствовал приятное с тех самых пор, как покинул Громовой Утес.

— Эйтригг, - сказал он тепло, обнимая пожилого орка. Кажется, уважаемый ветеран был последним из бывших советников Тралла кто остался здесь. Эйтригг верой и правдой служил Траллу и по его просьбе остался при Гарроше. То, что Гаррош не стал искать поводов сместить Эйтригга, внушало Бейну толику надежды. Это Эйтригг был первым, кто учуял запах яда на клинке Гарроша, Клиновопле, и поведал юному вождю, что его обманули, заставив убить Кэрна бесчестно. Бейн всегда уважал Эйтригга, но этот поступок сделал их дражайшими друзьями.

Бейн прищурил карие глаза, глядя в лицо Эйтригга. Он спросил тихо, как только мог, что есть непростая задача для таурена:

— Я думаю, ты не одобряешь тему сегодняшнего сбора?

Лицо Эйтригга стало кислым:

— Это еще мягко сказано. И я тут такой не один.

Он похлопал таурена по плечу, а затем отошел назад, напоминая Бейну и его свите занять уже традиционное для их народа место по левую сторону от трона вождя. По крайней мере, Гаррош не пытался унизить тауренов. Бейн заметил, что теперь Лор'темар стоял по правую сторону от Гарроша, а рядом с его морем красного и золотого мелькали зеленые кожицы гоблинов. Сильвана и ее Отрекшиеся были прямо напротив орка, а Вол'джин и его тролли сидели рядом с Бейном. Орки, которым выпала честь находиться здесь, были кор'кронцами, телохранители вождя, и они стояли на взводе вокруг собрания.

Бейн вспомнил, как отец рассказывал ему о подобных встречах в Оргриммаре. На тех встречах было пиршество, смех и веселье, наравне с разговорами и обсуждениями. Бейн не видел сейчас ничего похожего на былые празднества. «И правда», - подумал он, испивая жадно воды из меха, который висел у него на поясе, - «хорошо, что таурены принесли с собой достаточно воды. Иначе, находясь в этом городе посреди пустыни, в доме из железа, раскаленного под палящим солнцем, любой таурен давно бы отбросил копыта».

Проходили минуты, и собравшихся правителей начало охватывать нетерпение. Перешептывания доносились со стороны Отрекшихся. Бейну казалось, что, хоть сколь часто он не слышал слово «терпение» из уст Отрекшихся, оно не было для них вселенской добродетелью. Острые уши таурена уловили шипение Сильваны, после которого все разговоры быстро утихли.

Вперед вышел орк, одетый в цвета Кор'крона: на одной его руке было всего три пальца; бледный шрам, почти белый на темной коже, разрезал его лицо вдоль и поперек, достигая горла; алая боевая раскраска, похожая на запекшуюся кровь, украшала лицо и руки. Но не это все привлекало внимание Бейна. Он смотрел на цвет его кожи.

Она была темно-серой.

Это значило две вещи. Первая - он был из клана Черной горы — клана, из которого произошло множество печально известных орков. И вторая - он провел много лет не видя солнечного света; жил в глубинах Черной горы, а значит — служил врагам Тралла.

В голове Бейна всплыли имена, которые Кэрн произносил мрачным голосом. Чернорук Разрушитель, вождь Орды и тайный член Совета Теней - это он предложил шаманам орков превратиться в первых среди их народа чернокнижников. Его сын, Дал'ренд, известный как Ренд, долгие годы прятался в глубинах Шпиля Черной горы, и боролся оттуда против Тралла. Была всего горстка орков Черной горы, к которым Тралл обращался с уважением. Всего горстка среди слишком многих. То, что этот явно зрелый ветеран получил честь открытия церемонии — тем более во главе Кор'крона — заставило Бейна взволноваться о том, что же может последовать дальше.

Ветеран властно подал знак. Несколько зеленокожих орков вышли из строя. Каждый из них нес длинный орнаментированный рог химеры. Отточенными движениями они поднесли горны к губам, глубоко вдохнули и заиграли. Долгий, глубокий, глухой звук потряс зал, и Бейн несмотря ни на что ощутил воодушевление. Когда гул горнов утих, орки-трубачи вернулись назад в тени.

Орк с Черной горы заговорил. Его глубокий и хриплый голос разнесся по всему залу.

— Прибыл ваш правитель, могучий Гаррош Адский Крик! Встречайте его с уважением! — орк поднес кулак к громадной груди и повернулся лицом ко входу в крепость Громмаш.

Коричневое тело Гарроша было покрыто татуировками. Даже его челюсть была черна от краски. Грудь орка была обнажена, но на плечах он носил огромные клыки Маннорота, украшенные мелкими шипами. Живот был закрыт громадным поясом с выкованным на нем черепом, напоминавшим тот самый череп демона, который украшал трон. Гаррош взял в руку Клиновопль, легендарный клинок отца, и поднял его над собой. Восхищенные возгласы заполнили зал, и Гаррош упивался ими. Он опустил топор и молвил слово.

— Приветствую каждого из вас, — сказал он, вскинув руки в приветственном жесте. — Вы — истинные слуги Орды. Ваш вождь позвал вас, и вы пришли на его зов.

Как дрессированные волки, - подумал Бейн, тщетно пытаясь спрятать возмущение. Тралл никогда бы не сказал такого своему народу.

Гаррош продолжил.

— Многое произошло с тех пор, как я принял долг вождя Орды. Мы сталкивались с трудностями, опасностями, угрозами всему миру и нашему жизненному укладу. И мы преодолели их. Мы — Орда! И ничто на свете не сломит наш дух!

Он вновь поднял Клиновопль, и орки в зале ответили ему могучим кличем. Остальная Орда примкнула к нему, и Бейн в том числе, чтобы выразить поддержку могущественной Орде. Гаррош говорил правду: ничто не сломает дух тех, кто нарек себя частью Орды — ни разрушенный мир, ни безумие бывшего Аспекта - ничто.

Даже убийство отца.

Гаррош улыбнулся во все клыки, одобрительно кивнул, подошел к трону, а затем поднял руки, призывая к тишине.

— Вы не разочаровали меня, — сказал он. — Вы — лучшие представители своих народов: правители, генералы. Поэтому я вас и призвал.

Он воссел на трон, и махнул толпе рукой в знак того, что остальные тоже могут присесть.

— Над нами нависла угроза, и мы жили с нею слишком долго. Но пришла пора беспощадно ее искоренить. Эта угроза нависала над нами долгие годы, но мы закрывали глаза, полагая, что хоть ее терпеть и стыдно, но это не сильно вредит могучей Орде. Но я говорил и продолжаю говорить, что любой стыд — это большой стыд! Любое оскорбление — это большое оскорбление. Хватит это терпеть!

По коже Бейна прошел холодок. Он вспомнил, как Эйтригг отреагировал на его недавний вопрос. Бейн давно подозревал, зачем Гаррош призвал всех правителей Орды, и что он может им сказать. Но надеялся, что ошибается.

Орк продолжил.

— Перед нами лежит великая судьба. И на нашем пути к ней стоит препятствие — и мы должны были переступить через него, даже не задумываясь. Слишком долго — тут даже одна секунда была бы слишком долгой! - вредители из Альянса, не способные усидеть в своих Восточных Королевствах, мешали жить нам на нашей земле, в нашей стране. В Калимдоре.

На болезненный миг Бейн закрыл глаза.

— Они отнимают у нас наши богатства, они оскверняют саму землю одним своим присутствием. Они мешают нам развиваться, достигать новых высот, которые - я знаю - мы можем достичь. И я верю, что наша судьба — не раскланиваться перед Альянсом и умолять его о мире. Наше право — повелевать и управлять землею Калимдора. Это — наша земля, и мы говорим об этом уверенно!

Орки Гарроша взревели в одобрении. Большинство из них, по крайней мере — стражи Кор'крон и орк из Черной горы. Некоторые перешептывались между собой. Многие члены Орды последовали примеру Кор'крона чуть ли с не меньшим энтузиазмом, а остальные, включая Бейна, этот задор не разделяли. Сам Бейн так и остался сидеть на месте. Лишь некоторые из его тауренов рукоплескали и сотрясали землю копытами. Последние события не обошли стороной тауренов. Силы Альянса, которые вышли из крепости Северной Стражи, поверив ложным донесениям о том, что таурены хотят напасть на них, сожгли лагерь Таура'хо. Теперь в деревне обитала только кучка пришлых мародеров. Многие таурены пали в той битве, остальные бежали в лагерь Вендетты, откуда время от времени нападали на разведчиков Северной Стажи, или в лагерь Уна'фе, «лагерь Беженцев».

Бейн в свою очередь в ответ на нападение сделал все, что ему казалось необходимым, чтобы сохранить свой народ в безопасности. Раньше путь в Мулгор был свободен. Теперь его охраняли Великие Врата, ограждая долину от любой возможность вторжения Альянса. Большинство тауренов довольствовалось возведением врат и не пылало жаждой мести. Но другие все еще страдали от нападения. Бейн не мог их за это винить. Он не правил железной рукой диктатора: таурены шли за ним добровольно, с любовью — и, скорее всего, главным образом из уважения к его отцу, но все равно искренне. Тех, кто был не согласен с решениями Бейна, как многие из клана Зловещего Тотема, или из тех, кто решил все-таки нанести Альянсу ответный удар из лагеря Вендетты, были изгнаны из Громового Утеса, но не более того.

Он отогнал мысли прочь и вернулся к настоящему: ликование утихло, и Гаррош продолжил речь.

— В завершении скажу, что моя цель - привести Орду к этому праведному пути. — Он замолчал на мгновение, взглянув в море взирающих на него глаз. — Наша первая цель - это крепость Северной Стражи. Мы сотрем ее с лица земли. А затем, когда отвоюем эту землю, мы пойдем дальше — к Терамору.

Бейн не помнил, чтобы поднимался на копыта, но вот он уже стоял, и он поднялся не один. Звучали одобрительные возгласы, но с ними звучал и голос возражения.

— Но вождь! Леди Джайна слишком сильна! — сказал голос, принадлежащий, кажется, Отрекшемуся. — Она все время стояла в стороне. Задеть ее, значит развязать войну — войну, к которой мы не готовы!

— Она всегда оставалась справедливой, даже когда легче было ответить коварством и силой, — воскликнул Бейн. — Ее политика, ее решение работать заодно с вождем Траллом спасло бесчисленное множество жизней! Нападение на ее земли без причин не принесет чести Орде, и вообще это глупо!

Многие вокруг одобрительно загудели. Другие правители Альянса не вызывали большой симпатии, но леди Джайну в Орде уважали многие. Одобрение публики приободрило Бейна, но последующие слова Гарроша вновь ввергли его в отчаяние.

— Во-первых, - отрубил Гаррош, — Тралл отдал правление Ордой мне. То, что делал он и чего он не делал — это уже не важно. Я — вождь, которому вы все поклялись в верности. Мои решения — вот что важно. А те, кто уже осуждает мой план, еще даже не поняли, что он несет в себе. Так что молчите и слушайте.

Гул затих, но не все из тех, кто подорвался на ноги, спешили вернуться на место.

— Ты говорите так, будто все, что я хочу — это завоевать Терамор. Но я скажу вам — это только начало! Я говорю не просто об уничтожении крепости людей в Калимдоре. Я также говорю, и говорю куда решительнее, и о ночных эльфах. Мы прогоним их в Восточные Королевства, разрушим их города и отнимем их богатства.

— Гнать их прочь? - озадаченно переспросил Вол'джин. — Они-то тут давным-давно, куда дольше нашего. Лишь испробуешь сделать так, Альянс налетит на нас, как мухи на мед. Ты просто сам даешь им повод, который они ищут.

Гаррош медленно обернулся к вождю троллей Черного Копья. Бейн скривился внутри. Вол'джин громче и чаще других критиковал Гарроша после смерти Кэрна. Между вождями орков и троллей было мало приязни. Гаррош изгнал Черное Копье в трущобы Оргриммара. Оскорбленный этим, Вол'джин приказал всем троллям покинуть Оргриммар. После Вол'джин появлялся в городе только когда его вызывали.

— Я по горло сыт кошками-мышками в Ясеневом лесу, а они длятся с тех самых пор, как мы впервые ступили на землю этого мира, - прорычал Гаррош. Бейн точно знал, что орк еще не отошел от своего последнего поражения в бою с Варианом Ринном. - И еще больше меня достала наша неспособность разглядеть свои возможности. Ночные эльфы считают себя мудрыми и чуткими, но готовы безжалостно убить нас, если мы срубим себе немного леса для укрытий. Ночные эльфы прожили здесь слишком долго. Теперь им светит лишь участь дурного воспоминания. Настал час Орды властвовать над этим континентом, и мы будем властвовать! А Терамор — ключ к этому, понимаете? - Гаррош взглянул на ордынцев, словно они были малыми детьми. — Мы разобьем Терамор и обезопасимся от подкреплений Альянса с юга. А затем воздадим ночным эльфам по заслугам.

— Мой вождь! - голос принадлежал женщине, и был одновременно мелодичным и холодным. Сильвана Ветрокрылая, бывший предводитель следопытов высших эльфов, а теперь предводительница Отрекшихся смотрела на Гарроша … светящимися глазами. - Альянсу быть может и не удастся отправить подкрепление. Не сразу — так точно. Но тогда они обратят свой гнев на тех из нас, кто живет в Восточных Королевствах: на мой народ и на син'дореев.

Она взглянула на Лор'темара почти умоляюще. Правитель эльфов крови остался безучастным.

— Вариан придет к нашим границам и сокрушит нас! – она сказала это Гаррошу, но смотрела все еще на Лор'темара. Бейну стало ее жаль: она ждала поддержки от единственного, у кого была причина поддержать ее речь, но не находила ее.

— Мой вождь! Можно мне слово? — это сказал Эйтригг, обращаясь к своему правителю со всем должным уважением.

— Я уже достаточно наслушался тебя, мой советник, — ответил Гаррош.

— Но мы не слышали! - возразил Бейн. — Эйтригг был другом моего отца и советником Тралла. Он знает Альянс так, как знают немногие. Ты ведь не будешь против, чтобы и остальные из нас услышали, что хочет сказать мудрый старейшина?

Гаррош окинул Бейна взглядом, который рушит стены. Таурен посмотрел на него с обманчивым спокойствием. Тем не менее, орк кивнул Эйтриггу.

— Говори что хочешь, — отрезал он.

— Все мы знаем, что Орда сделала многое, чтобы восстановиться после Катаклизма, — начал Эйтригг. — И все это — твоя заслуга, вождь Гаррош. Ты прав. Это твой титул. Это тебе решать. Но на тебе лежит ответственность за все твои решения. Задумайся ненадолго, к каким последствиям приведет твой выбор.

— С ночными эльфами будет покончено, Альянс устрашится нападать на нас, и Калимдор будет принадлежать Орде. Вот какими будут последствия, старейшина, — Гаррош промолвил это слово без капли уважения, даже почти с презрением. Бейн заметил, что несколько орков нахмурились, услышав тон вождя, и внимательно слушали Эйтригга.

— Нет, — покачал головой орк. — Ты на это надеешься. Ты хочешь завоевать континент. И ты можешь это сделать. И также ты начнешь войну, в которой соберутся армии со всего света, Орда и Альянс сомкнутся в битвах, которые будут стоить множества жизней и ресурсов. Разве от нас не убыло слишком много того и другого не так давно? — орки, слушавшие эту речь внимательно, закивали. Бейн узнал в одном из них владельца лавки из Оргриммара. Другой, на удивление, оказался городским стражником, но не из элитной Кор'кронской гвардии.

— Убыло? — сказал слегка визгливый голос. — Я не слышал, чтобы вождь Гаррош говорил об убытках, друг Эйтригг.

Конечно же, это был торговый принц Галливикс. Он стоял — хотя это было понятно не сразу и не всем. От него в толпе была видна лишь верхушка цилиндра, и она оживленно дергалась, пока он говорил.

— Я слышу лишь, что он говорит о прибыли. А почему бы, и правда, не отогнать врагов от наших границ и не завладеть их ресурсами? Даже война может стать прибыльным делом, если заняться ею основательно.

С Бейна было довольно. Речь жадного самодовольного гоблина о том, что герои должны лить кровь ради наживы, заставила его прервать разумное молчание вспышкой гнева.

— Гаррош! — воскликнул он. — Никто не может упрекнуть меня в том, что я не люблю Орду! И никто не упрекнет меня, что я не уважаю твой титул.

Гаррош не ответил. Он знал хорошо, что Бейн для него — не тот, к кому можно обратиться в час нужды, но таурен до сих пор признавал его как вождя. Орк не стал закрывать Бейну рот... пока.

— Я знаю госпожу Джайну. В отличие от тебя. Она трудилась ради мира не покладая рук, потому что знала, что мы — не чудовища, а народ... такие же, как те, кто населяет земли Альянса, — его острые глаза пронзили толпу, и те, кому хотелось возразить, что люди, ночные эльфы, дворфы, гномы и дренеи не являются народами, разумно прикусили языки. — В ее доме я нашел приют. Она помогла мне, даже когда Орда не смогла. Она не заслужила такого предательства, этого...

— Бейн Кровавое Копыто! — закричал Гаррош, подойдя к таурену вплотную. Бейн возвышался перед ним, но орка этим было не запугать, — Следи за языком, если не хочешь разделить участь своего отца!

— Ты имеешь в виду смерть от рук предателя? - кинул в ответ Бейн.

Гаррош взревел. Друид Хамуул Рунический Тотем шагнул вперед, также и Эйтригг. Но не они встали между Гаррошем и Бейном, а некто другой — орк из Черной горы. Он пальцем не тронул Бейна, но таурен почувствовал кипучий огонь его ярости. Глаза серокожего орка блестели, и их холод не умалял лик его гнева, но делал его еще страшнее. И Бейн забеспокоился. Кто же этот орк?

— Малкорок, — сказал Гаррош. — Отойди.

Мгновения, показавшиеся вечностью, орк стоял неподвижно. Бейн не хотел сражаться - не здесь, не сейчас. Напасть на Гарроша или на этого серокожего воина, который стоял тут явно для защиты вождя, значит сделать Гарроша еще менее чутким к гласу разума. Наконец, громко фыркнув, Малкорок подчинился приказу.

Гаррош двинулся вперед, и они с Бейном едва не столкнулись лбами.

— Сейчас не время для мира. Пришло время войны — и уже давно! Твой собственный народ пострадал от беспричинного вторжения Альянса на твои земли. Если кто-то и должен жаждать разрушения крепости Северной Стражи, так это таурен! Ты говоришь, что Джайна Праудмур помогла тебе однажды. Так решай теперь с кем ты — с нею и с Альянсом, который убил твоих невинных братьев... или со мною и с Ордой?

Бейн вздохнул, глубоко и медленно, выпустив пар из ноздрей. Он наклонил голову к Гаррошу и сказал нечто только для его ушей:

— Если бы я хотел отречься от Орды и от тебя, Гаррош Адский Крик, я бы сделал это давным-давно. Пусть даже ты не веришь ничему, что я сказал до этого — но поверь этим словам.

В какой-то миг Бейну показалось, что выражение стыда появилось на коричневом лице Гарроша. Но затем вернулась хмурость. Гаррош повернулся к толпе с готовым заявлением.

— Слушайте волю вашего вождя! — сказал он. — Вот мой план. Сначала — крепость Северной Стражи, потом — Терамор, а затем мы изживем ночных эльфов и отнимем у них все. А если Альянс попытается возражать, - сказал он, мельком взглянув на Сильвану, — будьте уверены, мы разберемся с этим быстро. Я признателен вам за верность в этом деле, но ничего меньшего от великой Орды я и не ждал. Теперь мы вернемся по домам и начнем подготовку. И в скорейшем времени я созову вас снова. За Орду!

Победный клич, всегда такой искренний и страстный, заполонил весь зал. Бейн примкнул к нему, но не сердцем. План Гарроша был не только опасным безрассудством - что уже можно было бы осуждать, — он был основан на предательстве и ненависти. Мать-Земля никогда не благословит такое начинание.

Гаррош в последний раз взмахнул Клиновоплем над головой, и клинок запел, разрезая острием ветер. Орк из Черной горы — Малкорок, как назвал его Гаррош — стоял рядышком с Гаррошем, ближе чем Эйтригг, ближе чем любой из Кор'кронов. Орки, окружавшие зал собрания, встали в строй и вслед за своим предводителем ушли на выход.

Толпа начала расходиться. Бейн увидел синекожего рыжего тролля, который приближался к нему, и задержался.

— Ты ужалил его, — прямо сказал Вол'джин.

— Да. Это было... не очень мудро с моей стороны.

— Да, не очень. Потому я сам смолчал. Мне всегда надо думать о племени.

— Я понимаю. — Тролли жили намного ближе к Оргриммару, чем таурены, и гнев Гарроша для них был еще опаснее. Бейн не мог винить Вол'джина за это. Он посмотрел на тролля. — Но я знаю, что говорит тебе сердце.

Вол'джин мрачно вздохнул и кивнул.

— На дурной путь мы встали.

— Ты знаешь, кто такой этот Малкорок?

— Он из Черной горы. — Тролль нахмурился. — Они ненавидят свет дуротарского солнца, потому что всю жизнь служили Ренду там, где света нет.

— Так я и думал, — рыкнул Бейн.

— Он признал все свои грехи на службе у Ренда и попросил прощения. И Гаррош миловал его. Ему, и всем остальным, тем, кто поклянется ему жизнью. Теперь вождя охраняет здоровый сильный пес с очень острыми зубами.

— Как ему вообще можно доверять?

Вол'джин засмеялся про себя.

— Другие говорят: как можно доверять Зловещему Тотему? Но ты позволил остаться в своем городе тем, кто поклялся тебе.

Бейн вспомнил о Таракоре, черном быке, старом слуге Магаты. Таракор возглавлял нападение на Бейна, но потом взмолился о помиловании для себя и своей семьи. Потом Таракор доказал свою верность не на словах, а в деле, как и все другие, кого помиловал Бейн. И все равно Бейну казалось, что Зловещие Тотемы — это одно, а орки Черной горы — совсем другое.

— Наверное, это все мои предрассудки, — сказал Бейн. — Я думаю о тауренах лучше, чем об орках.

— В это время, — сказал Вол'джин так, чтобы никто другой не услышал. — Я с тобой согласен.

Гаррош ждал снаружи, чтобы дать возможность всем, кто желает, поклясться ему в верности. Женщина-гоблин встала перед ним на колено и болтала себе о чем-то, когда Малкорок сказал: «А вот и он». Гаррош поднял голову и поймал взглядом Лор'темара.

— Пригласи его.

Он прервал гоблиншу, погладил ее по голове, сказал, что принимает ее клятву, и отправил восвояси. Малкорок привел к нему лидера эльфов крови. Лор'темар склонил свою светлую голову в знак уважения.

— Ты хотел видеть меня, вождь?

— Да, — ответил Гаррош, и отвел его в сторону, чтобы переговорить в тишине и наедине. Малкорок следил за тем, чтобы их никто не потревожил: он шел впереди, скрестив руки. — Изо всех правителей народов Орды — кроме Галливикса, который пришел сюда только на звон монет — ты единственный, кто не поставил под сомнение волю вождя. Даже когда Сильвана пыталась играть на твоем сочувствии. Я уважаю это, эльф. Знай, что твоя верность будет отмечена должным образом.

— Орда приняла и поддержала мой народ, когда никто другой не стал бы, — ответил Лор'темар. — Я не забуду этого. И поэтому я и мой народ остаемся верны Орде.

Беспокойство взыграло в Гарроше, когда он уловил ударение на последнем слове.

— Я вождь Орды, Лор'темар. А значит, я и есть Орда.

— Ты - вождь Орды, — согласился Лор'темар. — Это все, что ты хотел от меня? Мои подданные спешат домой, чтобы начать подготовку к войне.

— Конечно, — сказал Гаррош, — Ты можешь идти.

Лор'темар не сказал ничего дурного, но беспокойство Гарроша не проходило все время, когда он смотрел, как красное и золотое покидает Оргриммар.

— За ним стоит присмотреть, — сказал он Малкороку.

— За ними всеми стоит присмотреть, — ответил орк из Черной горы.